ни
велико было число претендентов на наследство Ур-Шанаби, но  владельца  среди
них не оказалось. Рассказывают также, что  ожил  наконец  дракон,  венчающий
этот шлем, взял в когти доспехи и унес их неведомо куда.
   - Ну, это просто красивая сказка... - неуверенно начал Джоу Лахатал.
   - Сказка, конечно сказка, - моментально  согласился  Тотоя.  -  Однако  и
сказки, и легенды не возникают просто  из  ниоткуда  и  не  всегда  являются
плодом воспаленного воображения  или  буйной  фантазии.  Спустя  тысячелетия
невозможно сказать, что здесь правда, что выдумка - но одно известно  точно:
Ур-Шанаби действительно существовал, бог-ребенок, мудрый и сильный... И  его
доспехи были самым желанным сокровищем для многих  поколений  фенешангов,  а
также других бессмертных Арнемвенда. И только когда наше  поколение  ушло  в
небытие, забылись и эти сказания: миру стало не до древних тайн.
   - Ты думаешь, это они и есть? - спросил Арескои странным голосом.
   - Они, - возгласил внезапно Барнаба. - Я  же  помню,  как  их  ковали  из
металла и лунных лучей, а потом закаляли в росе и слезах.
   - Это поэтический образ? - спросил га-Мавет.
   - Боюсь - чистая правда, - сказал Тотоя. - В древности наши кузнецы еще и
не то проделывали.
   Тем временем Каэ приблизилась к латам  и  вытащила  из  ножен  Такахай  и
Тайяскарон. Положила рядом оружие и полученные в подарок доспехи.  Казалось,
их изготовили в один день и в один и тот же час. Она прекрасно понимала, что
этого не может быть, но зато ей было совершенно  ясно,  что  с  этой  минуты
доспехи принадлежат ей, и только  ей.  Она  взяла  наруч,  щедро  украшенный
цветной эмалью и драгоценными  камнями,  надела  его  на  руку  -  и  металл
моментально  сжался,  уплотнился,  охватывая  тело   крепко   и   нежно.   А
устроившись, запульсировал, словно живое существо.
   - Вот это латы! - молвил Джоу Лахатал восхищенно.
   Великая  Кахатанна,  прозванная  в  своей  стране  Интагейя   Сангасойей,
облачилась в доспехи бога-ребенка Ур-Шанаби. И были они ей впору...

***

   - Ну а как  мы  туда  доберемся?  -  спросила  Каэ,  глядя  на  высящийся
невдалеке Змеиный замок.
   От подножия горы вела наверх  узенькая,  почти  отвесная  тропа,  которая
терялась за острыми выступами скал. Грохотала река,  низвергаясь  с  вершины
могучим водопадом. Водяная пыль висела в воздухе, и плащи тут же пропитались
влагой, отяжелев и прилипая к доспехам.
   - Мне бы твои проблемы, -  невесело  скривился  Джоу  Лахатал.  Он  легко
тронул коленями своего белоснежного коня, и тот двинулся  вперед,  аккуратно
ставя копыта на мокрые, скользкие  камни.  Седой  скакун  Арескои  (Каэ  так
никогда и не научилась различать, какой  из  двух  коней-близнецов  когда-то
принадлежал Бордонкаю) легко последовал за ним.
   Подъем занял немного времени. Кони остановились на самом  краю  бездонной
пропасти, и в  какое-то  мгновение  Каэтана  подумала,  что  сейчас  Змеебог
пришпорит своего скакуна и заставит его перенестись через  провал.  Но  Джоу
Лахатал решил иначе.
   Подъемный мост заскрипел, опускаясь на ржавых цепях, и  Кахатанна  только
сейчас обратила внимание на  отсутствие  в  отряде  Бога  Смерти.  Пока  она
оглядывалась,  ища  его  за  спиной,  он,   улыбающийся   радушной   улыбкой
гостеприимного хозяина, шел им навстречу по мосту.
   - Вот и все трудности, - шутливо поклонился желтоглазый.
   - Хорошо иметь дело с богами, - отметила Каэ.
   Она и в самом деле так думала, но спутники рассмеялись,  словно  услышали
тонкую  шутку,  и  так,  смеясь,  и  вступили  во  двор  Змеиного  замка,  в
подземельях которого ждала их выпестованная старым магом мантикора.
   ... Змей Могашшин был уверен в непобедимости своего творения. Он не  счел
нужным спасаться бегством, напротив - поднялся в смотровую комнатку донжона,
чтобы лучше видеть происходящее.  Голодная  мантикора  бесновалась  в  своем
укрытии. Надо бы ее выпустить,  думал  старик,  но  для  этого  пришлось  бы
разрушать часть горы, подвергая замковые  строения  ненужному  риску.  И  он
предпочел оставить все как есть. Змей Могашшин прожил на этом свете  слишком
много лет, чтобы не предусмотреть  неблагоприятное  развитие  событий  и  не
подготовиться к нему. В таком возрасте даже оптимисты становятся реалистами.
Поэтому  он  заблаговременно   подготовил   все   необходимое   для   вызова
духов-хранителей Змеиной горы. Сам Могашшин не любил иметь с ними дела, если
его не вынуждала к тому крайняя необходимость. Духи были  невероятно  глупы,
жестоки и не разбирали, враг перед ними или союзник: в  любую  минуту  можно
было ожидать, что они нападут на призвавшего  их,  поэтому  общение  с  ними
отнимало слишком много сил.
   Впрочем, старый чародей  искренне  надеялся,  что  помощь  духов  ему  не
понадобится.
   Единственное, что шло не по плану и неприятно поразило мага,  -  это  то,
что трое бессмертных и четверо фенешангов, о которых ему  доводилось  только
читать в старинных книгах, все же явились сюда вместе с Богиней Истины.  Это
было своего рода ударом, но не  настолько  сильным,  чтобы  всерьез  к  нему
относиться.  Мантикора  с  легкостью  справится  с  девчонкой,  а  остальные
погибнут  наверняка  -  талисман  Джаганнатхи  никогда  не  подводит  своего
владельца.
   В доспехах Каэ чувствовала себя хоть и слегка непривычно, но очень уютно.
Фенешанги ли  знали  толк  в  кузнечном  мастерстве,  или  это  лунный  свет
производил такой эффект, однако латы воспринимались телом точно так же,  как
ткань рубахи. Они не стесняли движений и приятно касались кожи. Накануне Каэ
внимательно осмотрела диковинный подарок: дракон, изображенный на панцире  и
наручах, был ей неизвестен.
   Если бы Аджахак был здесь, то он бы рассказал, что это точный портрет его
отца - великого и  легендарного  Ажи-Дахака,  уничтожившего  в  незапамятные
времена многих чудовищ, и в их числе - прамантикору Алмаках.
   Джоу Лахатал проводил ее темным тоннелем до самого подземелья.
   - Возвращайся, - сказала Каэ, когда услышала невдалеке грозное  ворчание.
- Не стоит тебе здесь находиться. Тем более наверняка старик  припас  и  для
вас какую-нибудь гадость. Так что будьте готовы ко всему.
   Змеебог обнял ее и, резко  повернувшись,  исчез  в  каменной  стене  -  в
отличие от Каэ, перемещение в пространстве его не смущало. Несколько  секунд
она  стояла,  собираясь  с  духом.  Затем  вытянула  из  ножен   Такахай   с
Тайяскароном и двинулась легкими шагами по направлению к пещере.
   Мантикора, уже учуяв ее приближение, бесновалась так,  что  камни  начали
сыпаться со свода.
   - Ах ты, дрянь, - сказала Каэ с чувством, вылезая из подземелья.
   Несмотря на все рассказы бессмертных, несмотря на то, что она  не  любила
преуменьшать  опасность,  дабы  не  дать  врагу  застигнуть  себя  врасплох,
Интагейя Сангасойя все же немного  растерялась.  Змей  Могашшин  вполне  мог
гордиться: мантикору он вырастил знатную.
   И дело было даже не в ее исполинских размерах,  хотя  это  само  по  себе
ничего хорошего не сулило; самым отвратительным показалось  Каэтане  женское
лицо в обрамлении спутанных косм.
   Что-то хрустнуло под сапогом, и, бросив  на  землю  быстрый  взгляд,  Каэ
убедилась в том, что  это  были  человеческие  кости:  судя  по  размерам  -
детские. Раздробленные чудовищными клыками.
   Кажется, в этот момент страх перед мантикорой  и  растерянность  исчезли,
уступив место боевому  азарту.  Интагейя  Сангасойя  внезапно  ощутила  себя
драконом: огромным, клыкастым, расправляющим  могучие  крылья,  уставшие  от
бездействия. И она прыгнула вперед, словно воспарила над притихшей землей.
   Возможно, именно доспехи Ур-Шанаби дали ей  эту  иллюзию,  возможно,  это
вовсе не было иллюзией - просто никого не оказалось рядом, чтобы сказать ей,
стала ли она на самом деле исполинским крылатым ящером.
   Во всяком случае, тварь в ужасе шарахнулась от нее - или от ее  доспехов.
Каэ не стала мучить себя сомнениями...
   А потом все покатилось с бешеной скоростью: мантикора не стала дожидаться
первого удара со стороны пришелицы, она  сама  рванулась  навстречу,  покрыв
сразу огромное пространство.
   Выпустив когти, страшилище попыталось схватить Каэ, и она едва уклонилась
от замаха огромной лапы, уклонившись же, рванулась,  но  тут  мимо  ее  лица
что-то просвистело, и острый шип с размаху ударил в панцирь  Ур-Шанаби.  Все
тело Каэтаны сотряслось от этого толчка. Однако она даже  не  упала,  только
слегка покачнулась. Смотреть на место, куда вонзился шип, ей не  хотелось  -
страшно было обнаружить глубокую рану, да и некогда. Секунды решали  все,  и
главным было то, что ей еще удавалось двигаться.
   После первого удачного  нападения  мантикора  повела  себя  странно.  Она
отпрыгнула назад,  прижалась  брюхом  к  камням  и  отвратительно  зашипела,
выпуская из темной пасти раздвоенный  змеиный  язык.  Хвост  ее  хлестал  по
стенам, разбрызгивая тяжелые капли яда.
   Каэтана с ужасом заметила, что не чувствует ни Такахая,  ни  Тайяскарона.
Она бросила короткий взгляд на кисти рук, но они оказались слишком далеко, в
темноте. А мантикора внезапно изменилась в размерах - стала гораздо меньше и
куда уязвимее.
   Привиделось это или так оно и было на самом деле, только  Каэ  обратилась
драконом. И атаковала своего  извечного  врага,  пытаясь  располосовать  его
мощными когтями передних лап.
   Мантикора вжалась в дальний угол пещеры, но  молниеносный  бросок  настиг
ее. Тварь жутко взвыла, а в ее соперницу буквально  ударил  фонтан  крови  -
черной, липкой, горячей крови. От нее Каэ уклониться не успела и на какое-то
мгновение буквально ослепла. Рана получилась глубокая. Однако  прошло  всего
несколько секунд, и  чудовище  снова  стало  агрессивным  и  подвижным.  Оно
толкнуло Каэтану мощной грудью и повалило ее на каменный пол пещеры.
   Талисман Джаганнатхи знал свое дело, а  мантикора  была  слишком  сильной
тварью, чтобы серьезно пострадать от первой же раны.  И  хотя  любое  другое
существо уже бы истекло кровью и ослабло настолько, что с ним можно было  бы
легко справиться, Каэ не надеялась на скорую победу. Достаточно было и того,
что мантикора на самом деле боялась дракона, не  важно  какого  -  того  ли,
который венчал шлем Ур-Шанаби, или того, которым стала Интагейя Сангасойя.
   Великая Кахатанна оскалила зубы в ярости и взмахнула руками так, как если
бы чувствовала в них свои верные  клинки.  Она  слышала,  как  они  рассекли
воздух с легким свистом  и  вонзились  в  податливую  плоть  отвратительного
существа.
   Мантикора выворачивала камни когтями, рычала и истекала зловонной слюной.
Гибкий мощный хвост, который мог запросто  свалить  верблюда  одним  ударом,
яростно хлестал из стороны в сторону. Каэтана словно танцевала в обнимку  со
смертью в этом подземном зале.
   За короткий промежуток Интагейя Сангасойя сумела нанести твари  несколько
серьезных ран  в  область  груди  и  брюха,  однако  казалось,  боль  только
распаляет мантикору.  Женское  лицо  сморщилось,  скроило  злобную  гримасу,
чудовище неразборчиво бормотало что-то, видимо сыпало проклятиями.
   Вскоре у Каэ возникла новая проблема: она стала поскальзываться на мокрых
от крови камнях. И когда ядовитый шип просвистел у самой ее щеки, она, резко
отклонившись назад, чтобы избежать удара, не устояла на ногах и изо всех сил
грянулась спиной и головой об острый выступ скалы. Шлем и панцирь  Ур-Шанаби
уберегли ее - она была больше ошарашена самим падением.
   Наконец враги оказались лицом к лицу - как  ни  странно  звучит  подобное
утверждение. Монстр прыгнул на Каэтану, собрав остатки сил -  это  было  уже
видно, и придавил ее мощными когтистыми лапами  к  камню.  Выпущенные  когти
яростно терзали плоть богини, и та поразилась на краткий миг  тому,  что  ее
еще не раздавила эта тяжесть, что она еще дышит и не истекает кровью. Но миг
промелькнул, и странное чувство  перевоплощения  в  какое-то  гораздо  более
могущественное существо опять посетило Каэ. Она  подтянула  ноги  поближе  к
животу, вся собралась как пружина, а затем изо всех сил оттолкнула тварь.  И
одновременно пронзила ее обоими клинками. Мантикора  издала  отчаянный  визг
и... отлетела к центру пещеры.
   Каэ подбежала к  поверженному  чудовищу,  сорвала  с  его  груди  ужасное
украшение и разрубила его Такахаем.
   По пещере пронесся крик...
   Маленькой, измученной и слабой почувствовала  себя  Кахатанна,  едва  бой
закончился.  Она  недоумевала,  как  осталась  жива.  Теперь,   стоя   перед
поверженной тварью, она осознавала, насколько та больше  и  сильнее.  Победа
представлялась чудом.
   Каэ уже повернулась и собралась уходить, когда голос мантикоры настиг ее:
   - Постой, победительница!
   Голос звучал издевательски, и Кахатанна изумилась, ибо еще  минуту  назад
тварь рычала, визжала и выла, но членораздельной речью не владела. Тем более
что, и голос этот - мощный, низкий, глубокий, пробирающий до  костей,  -  не
мог принадлежать мантикоре с женским лицом.
   Даже ее рычание было мягче и слабее.
   - Ты думаешь,  этот  талисман  что-то  решает?  Или  что-то  решает  твоя
очередная победа?
   - Кто ты? - спросила она.
   Мантикора была мертва.
   И голос звучал из распахнутой в смертельной агонии пасти.
   - Если ты думаешь, что я - Мелькарт или его посланец, то ошибаешься.
   Она прислушалась к себе: ничто внутри не  протестовало.  Удивительно,  но
таинственный собеседник сказал правду. Во всяком случае, на этот раз.
   - А я и не собираюсь обманывать тебя, - продолжало вещать мертвое тело.
   Лапы были скрючены и поджаты к грязно-желтому брюху. Из  ноздри  сочилась
тоненькая струйка почти черной крови, натекая лужицей на  каменном  полу.  А
вот морщины на лице, как ни странно, разгладились, и оно немного смягчилось.
   - Я знаю, что ты Богиня Истины, и было бы абсолютной  глупостью  пытаться
втолковать тебе одну маленькую не правду среди многих правд.  Все  равно  ты
почувствуешь и не поверишь. Мне нет нужды лгать тебе, Каэ.
   - Кто ты? - упрямо повторила она.
   - Это не важно. Считай, что я - голос пространства, голос Вселенной, душа
твоего мира, наконец. Хотя нет - я все-таки гораздо больше, чем просто  душа
одного крохотного мирка. Думай  что  хочешь.  Но  выслушай  меня:  Арнемвенд
обречен, ему остались считанные  месяцы.  Максимум  год.  Просто  завершился
очередной цикл, и все поглотит очистительное пламя. Назови это концом света,
назови наступлением Хаоса либо победой Зла. Это ничего не изменит  по  сути:
этот мир закончился, и его должно заменить нечто принципиально новое, как бы
ты к этому ни отнеслась. Найди себе спокойное местечко  и  живи  в  нем.  Ты
бессмертна и любима, пользуйся этими благами, пока  у  тебя  есть  время.  А
теперь прощай...
   Нельзя  сказать,  что  все  это  время  Кахатанна  не  порывалась  задать
несколько вопросов  странному  собеседнику.  Но  он  не  позволил  ей  этого
сделать, исчезнув столь же внезапно, как и появился.

***

   - Получилось! Получилось! У нас все получилось! - подпрыгивая  на  месте,
вопил Барнаба. Разноцветные его одеяния развевались на теплом ветру.
   Змей Могашшин совершил огромную ошибку, решив остаться в своем замке.  Он
надеялся на то, что вызванная им подмога надолго отвлечет спутников  Каэтаны
от его персоны. По приказу старого  мага  во  двор  замка  толпами  повалили
мертвецы, поднятые им с ближайшего кладбища, и духи-хранители Змеиной горы.
   Духи выглядели внушительно и жутко  -  когтистые,  чешуйчатые,  клыкастые
подобия джатов - любимых созданий Джоу Лахатала.
   Единственное, чего не  учел  Змей  Могашшин,  это  то,  что  он  сам  был
человеком. И его представления об ужасном сильно отличались от представлений
бессмертных существ. Во всяком случае, даже духи-хранители, отчаянно шипящие
и размахивающие гибкими лапами, не произвели на богов должного впечатления.
   - Может, здесь кроется какой-то подвох? -  поинтересовался  га-Мавет  при
виде приближающегося воинства.
   Полуистлевшие, жалкие тела не пугали Бога Смерти и не могли причинить  ни
ему, ни его братьям сколько-нибудь существенного вреда.
   Сараганский чародей понятия не имел, чем можно  испугать  бессмертных,  и
сделал максимум от него зависящего. Он-то был уверен в том, что мантикора  в
считанные минуты расправится с Каэ и придет ему на помощь.  Именно  глубокая
убежденность в непобедимости чудовища и погубила Змея  Могашшина.  Га-Мавет,
не вынимая из ножен своего черного  меча,  единственным  движением  отпустил
несчастные души, навсегда избавив их от власти старого мага.
   - Может, Джоу, змееподобными займешься ты? - весело спросил желтоглазый у
своего ослепительного брата.
   - Попробую, - откликнулся тот.
   Чародей с ужасом взирал из своей башни на  духов  Змеиной  горы,  которые
метались в отчаянии по замковому двору в поисках  спасения  или  места,  где
можно было укрыться от того кошмара, который поразил  их  тугодумные  мозги.
Змей Могашшин так и не узнал, что хранителям  горы  привиделся  сам  великий
Аврага  Дзагасан  -  их  божество  и   повелитель,   высказавший   им   свое
неудовольствие.
   - А где фенешанги?
   - Пошли за стариком, - беззаботно  пояснил  богам  Барнаба.  -  Нужно  же
призвать его к ответу.
   Джоу Лахатал поднял бровь:
   - А где же он?
   - Там, в донжоне...
   - Кхм, - смущенно кашлянул Змеебог. - Как же это я его не заметил?
   - Очень просто, брат,  -  вмешался  Арескои,  -  мы  никак  не  привыкнем
замечать жалких смертных, хотя  они  то  и  дело  умудряются  причинить  нам
головную боль.
   - Кажется, это признак нашей глупости... - сказал га-Мавет.
   Братья переглянулись, но обсуждать  проблему  дальше  им  не  пришлось  -
четверо фенешангов уже волокли связанного по рукам и ногам Змея Могашшина.
   Оставшийся наедине с бессмертными, лишенный поддержки страшной  твари,  о
судьбе которой он ничего не мог узнать в эти минуты, старик оказался  жалким
и беспомощным. Некоторое время он молчал, концентрируясь на попытках вызвать
своего повелителя - Мелькарта. Но Мелькарт оставался глух к его мольбам: ему
не нужны были проигравшие.
   - Неужели вот эта кучка тряпья заставила нас бросать все дела и мчаться в
Сараган? - спросил Барнаба брезгливо.
   Заносчивый старик был не в состоянии выдержать подобное унижение.
   - А ты  узел  разноцветного  тряпья!  -  моментально  вспыхнул  он.  -  Я
посмотрю, что вы запоете, когда моя красавица распотрошит дерзкую  девчонку.
Еще никто не одолел мощи талисмана и могущества мантикоры.
   - Будем надеяться, что он не прав, - шепнул Арескои Богу Смерти.
   - А вы так и будете стоять и ждать, герои? -  выкрикнул  вдруг  старик  в
лицо Джоу Лахаталу. - Страшно спуститься в подземелье? Боитесь темноты? И не
стыдно вам высылать впереди себя женщину?!!
   Он все рассчитал верно, надо отдать ему должное.  И  вспыхнувший  Змеебог
уже был готов сорваться с места и бежать на помощь Каэтане.
   - Стой! - удержал его за край плаща Римуски.
   Верховный Владыка приостановился, изумленно глядя на фенешанга. Ему  и  в
голову не приходило,  что  темнокожие  жители  Иманы  могут  быть  настолько
сильны.
   - Стой, - уже мягче попросил Римуски. - Ему терять нечего, но он  ведь  и
нас хочет забрать с собой. Стой и думай спокойно: если талисман  Джаганнатхи
увижу я или кто-то из моих братьев, даже глупая мантикора сможет командовать
нами - мы будем лишены воли и разума. А если под его власть попадешь ты  или
твои братья, то вы обезумеете, впустив  в  себя  пространство  Мелькарта.  И
тогда Каэтане придется либо убить вас, либо принять  смерть  от  ваших  рук.
Стой и жди. Это единственное, что ты можешь для нее сделать.
   Джоу Лахатал все это знал и сам, но иногда нужно,  чтобы  кто-то  укрепил
тебя в твоих собственных убеждениях.
   А несколько минут спустя Каэтана выбралась из подземелья. Она была  почти
что невредима, только правая рука, которую она  чем-то  поранила  в  горячке
боя