бросились на помост, где бесновался черным демоном  конь,  пытаясь
спрыгнуть прямо в толпу. Люди заволновались, раздались крики:
   - Да ведь он бешеный, этот конь! Его нельзя  было  выставлять  на  торги.
Конечно, красивый, но кому он нужен?
   - Ничего, - грозно сказал рослый воин  из  свиты  покупателя.  -  Хорошая
плетка быстро научит его послушанию.
   Он легко взобрался на помост и шагнул к коню, высоко занеся  над  головой
руку с зажатым в ней кнутом. Но тут произошло  непредвиденное:  вместо  того
чтобы шарахнуться прочь от грозящего  ему  человека,  конь  повел  себя  как
настоящий боевой скакун, не приученный бояться, но постигший в  совершенстве
науку нападения. Он взвился на дыбы и мощным ударом  передних  ног  отбросил
обидчика в сторону. Удар  пришелся  воину  в  грудь.  Латы,  надетые  поверх
праздничного наряда, спасли неудавшемуся укротителю  жизнь,  но  все  же  он
потерял сознание, и испуганно косящиеся на коня слуги отнесли его на руках в
карету. Конь же метался по помосту и призывно ржал.
   - Не нужен мне такой жеребец, - вынес свой приговор герцог Тунн.  -  Его,
чтобы научить повиновению,  нужно  искалечить.  Это  не  конь,  а  тигр,  из
зверинца, Денег жалко, господа. - И нарочито зевнул.
   Его супруга, успокоившись относительно предполагаемой потери значительной
суммы, выразительно повела белоснежным полным плечом и чмокнула мужа в щеку.
   - Я же говорила, душенька, что он тебе не нужен. купим другого.
   - Да, а ты снова поднимешь крик, если я себе другого подыщу, - недовольно
заметил герцог,
   Толпа постепенно переключила внимание на перепалку  супругов,  отвлекшись
от коней.
   Вороной дико ржал, не подпуская к себе никого.
   Продавец был в отчаянии. Он, конечно, не разорился,  но  таорский  скакун
стоил слишком дорого. А слух о бешеном коне быстро разлетится по  городу,  и
сбыть его с рук просто не удастся.
   Каэтана подошла к продавцу и негромко спросила:
   - Если я все-таки захочу купить этого жеребца,  то  сколько  вы  за  него
запросите?
   - Если вашей милости будет угодно, - моментально просиял продавец,  -  то
мы, конечно же, договоримся о смехотворно низкой цене за  этого  красавца  -
всего сорок золотых.
   - За сорок золотых я тебя под седло поставлю, -  улыбнулся  Джангарай.  -
Двадцать - и дело с концом.
   Продавец хотел было еще поторговаться, но потом подумал, что  двадцать  -
это гораздо лучше, чем вообще ничего. Прикинул прибыль и согласился.
   - Только все же позвали бы конюхов, ваша милость, - обратился он  к  Каэ,
видя, что она собирается сама вести коня. - Он обычно смирный,  это  сегодня
ним что-то непонятное...
   - Ничего-ничего, - успокаивающим  тоном  обратился  к  продавцу  неведомо
откуда взявшийся юноша с черно-белыми волосами. - Они договорятся, я думаю.
   Каэтана подошла к коню и  успокаивающе  положила  ему  ладонь  на  холку.
Жеребец вздрогнул и, переступив  несколько  раз  стройными  мощными  ногами,
потянулся к ней розовым носом.
   - Ворон мой, - прошептала Каэ, лаская крутую шею и морду жеребца.
   Он только пофыркивал и нежно толкал ее  головой  в  плечо.  Взяв  в  руку
длинный повод, она осторожно свела коня по  ступеням  с  помоста.  Бордонкай
смотрел на нее во все глаза, затем наклонился к альву, для чего ему пришлось
сложиться самым немыслимым образом:
   - Глазам своим не верю - такого зверя укротить. Но  ведь  люди,  кажется,
ничего не заметили?
   И правда, человеческое море, окружавшее загоны с лошадьми  и  подиум,  на
котором их показывали,  смотрело  сквозь  Каэтану  и  ее  коня,  приветствуя
выкриками нового красавца - гнедого  с  белой  отметиной  на  лбу  и  белыми
бабками.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - встревоженно обратился альв к  Джангараю.  -
Нас не видят, что ли?
   - Меня это только радует, - буркнул Джангарай, проталкиваясь  к  палатке,
где они с Бордонкаем оставили купленных коней. - У нас еще полно дел на этой
проклятой ярмарке, а мне и так уже бока намяли и ноги оттоптали.
   Каэтана, в восторге от своего приобретения, застряла около продавца яблок
и наперебой скармливала  Ворону  сладкие  и  сочные  плоды.  Конь  Бордонкая
обиженно всхрапнул и начал рыть  землю  копытом,  напоминая,  что  вообще-то
яблоки были обещаны ему.
   - Помню, помню, - отозвалась Каэ и купила сразу  всю  корзину.  -  Ешьте,
вымогатели...
   - Не буду ли я слишком навязчив, если немного побеседую с  вами  о  столь
милых моему сердцу лошадях? -  спросил  ее  вынырнувший  из  толпы  давешний
юноша.
   - Как раз наоборот,  -  мило  улыбнулась  Каэ,  не  обращая  внимания  на
свирепые рожи,  которые  строили  ей  за  спиной  юноши  альв  и  Джангарай.
Бордонкай на такие, ухищрения был не способен, но  угрожающе  надвинулся  на
молодого человека, готовый в любую секунду смять его своими мощными руками.
   - Не стоит, не стоит, - обратился незнакомец к спутникам Каэ. - Я  не  то
чтобы совершенно безвреден, но для вас, и особенно для госпожи, абсолютно не
опасен.
   Каэтана смотрела на него, и теплая волна нежности  медленно  захлестывала
ее воспоминанием о чем-то давным-давно ушедшем.
   - Разрешите представиться: мое имя Эко, -  склонился  юноша  в  галантном
поклоне.  -  Я  страстный  любитель  животных,  и,  кажется,  они  мне  тоже
симпатизируют. - Он протянул руку, и все три лошади одновременно ткнулись  в
нее мордами, слегка столкнувшись.
   - Хорошие лошадки, - похвалил Эко.
   - Я еще не поблагодарила вас, - обратилась к нему Каэ. - Вы укрепили меня
в желании купить этого коня.
   - Не  стоит  благодарности,  моя  госпожа.  -  Что-то  данное  почудилось
окружающим в  тоне,  которым  он  произнес  последние  два  слова,  но  Каэ,
казалось, ничего не заметила.
   - Могу ли я предложить вам отпраздновать ваши приобретения?
   Джангарай наконец решил вмешаться в происходящее.
   - Сожалею, но мы очень заняты, - решительно сказал он, отодвигая юношу  в
сторону и становясь между ним и Каэтаной.
   - С удовольствием, - ответила Каз уже  совершенно  невпопад.  Создавалось
впечатление, что она видит и слышит только странного незнакомца и  абсолютно
не обращает внимания на остальных. - Скажите, я могла вас где-нибудь  раньше
видеть?
   - Странно, - расцвел юноша, - я  собирался  задать  вам  тот  же  вопрос.
Разрешите сопроводить вас вон в тот кабачок на  углу,  абсолютно  приличный,
прошу заметить. Ваш телохранитель может не отходить от вас ни на  шаг,  хотя
мне почему-то кажется, что вы и сами можете разделать кого угодно под  орех,
если захотите, - в том числе и меня.
   - Не захочу, - проговорила Каэтана столь нежным  тающим  голосом,  что  у
Джангарая глаза поползли на лоб, - такой он ее еще не видел.  Она  протянула
незнакомцу руку:
   - Куда вы меня хотели пригласить?
   Юноша еще раз поклонился:
   - Прошу всех оказать мне честь... - Он двинулся  вперед,  ведя  под  руку
Каэ, а недоумевающие Бордонкай и Джангарай двинулись следом. Альв же остался
стоять на месте, хмуря лоб.
   - Я же точно слышал где-то это имя. Только  оно  было  длиннее  -  Эко...
Эко... Кого же так звали?
   Он поднял голову и, увидев, что остался в одиночестве, схватил под  уздцы
свою лошадку и со всех ног  поспешил  вдогонку  за  спутниками.  Когда  альв
поравнялся с остальными, те  уже  подошли  к  дверям  небольшого,  но  очень
уютного кабачка.
   Не входя, Эко подозвал знаком хозяина и сунул ему в руку  деньги,  указав
глазами на новых клиентов. Хозяин расплылся в улыбке  и  поспешил  навстречу
гостям, ежеминутно шаркая ножкой.
   - Прошу, прошу славных господ!.. Как  ярмарка?  Впечатлений  море,  но  и
усталость сильная? Я вижу, нужно вина и мяса... Много мяса и много вина.
   Повинуясь незримой силе, трое спутников  Каэтаны  прошли  в  кабачок  под
добродушный говорок приветливого хозяина. На свою даму, оставшуюся вместе  с
новым знакомым у входа, они даже не обратили внимания, не обернулись...
   Она, нисколько не встревоженная странным поведением своих друзей, все  же
поинтересовалась у Эко:
   - Это ты их заставил не смотреть на нас?
   - Они через час вообще обо всем забудут.  Так  что  расскажешь  им  ровно
столько, сколько захочешь... Позволь мне побыть с тобой несколько часов.
   - Конечно, - сказала она, ничуть не удивляясь тому, что он  подхватил  ее
на руки и понес вдоль улицы. Юноша шагал широко,  и  Каэ  чувствовала,  что,
несмотря на кажущуюся хрупкость, в его мускулах таится недюжинная сила.  Она
прижалась к его груди и закрыла глаза. В таком положении ей пришлось пробыть
не очень долго - юноша  остановился  у  дверей  маленького  уютного  домика,
втиснувшегося между двумя трехэтажными зданиями на одной из боковых  улочек.
Дверь отворилась сама, - во всяком случае, Каэтане не удалось заметить,  как
он ее открывает. Эко вошел внутрь и осторожно поставил ее на пол.
   - Помнишь? - спросил он тихим голосом. Она помнила. Точнее, не она, а то,
что называется душой, - душа помнила. Тишина и уют комнаты словно  ждали  ее
многие годы, чтобы  теперь  принять  в  свои  объятия,  защитить  и  укрыть.
Небольшое помещение  со  стенами,  выкрашенными  в  бледно-зеленый  цвет,  и
мраморным камином напротив окна было ей знакомо,  как  собственный  дом.  Но
видела она будто сквозь туман - что здесь происходило, когда и  почему,  она
не смогла бы ответить. Тем не менее ее  внимание  сразу  привлек  прекрасной
работы лук, висевший над широкой низкой тахтой, - она подошла, забралась  на
постель  с  ногами  и  прикоснулась  к  блестящей  полированной  поверхности
пальцем. Провела, лаская.
   - Помнишь. - Теперь голос юноши звучал утвердительно.
   Она обернулась и охнула - перед ней стоял  смуглый  золотокожий  человек,
совсем не похожий на сегодняшнего знакомца. Только волосы  и  лицо  остались
прежними. Он был  одет  в  свободные  и  легкие  одежды  зеленых  и  голубых
пастельных тонов, а длинные  и  пушистые  черно-белые  пряди  были  перевиты
гирляндами из мелких, но ослепительно красивых цветов. Стройную талию и ноги
Эко вместо пояса и браслетов украшали яркие и блестящие змеи. От  всего  его
тела исходил легкий пьянящий аромат и ощутимое тепло.
   - Ты как бог весны,  -  сказала  она  со  странной  полуулыбкой,  которая
удивила  ту  часть  ее  самой,  которая   была   способна   лишь   наблюдать
происходящее. Вторая же часть явно знала больше, чем  могла  рассказать,  но
рвалась навстречу протянутым рукам Эко.
   Каэтана закрыла глаза и упала в объятия юноши. Время задержалось  в  этой
маленькой комнате, присело на край тахты и улыбнулось...
   Смятая одежда валялась на полу, и Каэ осторожно  ступала  по  ней  босыми
ногами. Ей казалось, что сейчас она идет по яркому весеннему лугу и  вдыхает
душистый аромат трав. Ее волосы, волной падающие  на  плечи,  были  украшены
венком из невиданных цветов, которые появились неведомо откуда.
   Юноша  лежал  на  спине,  отдыхая,  и  смотрел   на   свою   возлюбленную
одновременно сияющим и полным горечи взглядом.
   - Тебе больно? - спросила Каэ, тонкими пальцами касаясь его груди.
   - Очень, - серьезно ответил он, удерживая ее руку  в  своей.  -  Ты  меня
помнишь?
   - Нет. Но я помню, что мы вместе не в  первый  раз.  Как  будто  издалека
что-то отзывается. Я... тебя... люблю? - Эти  три  слова  она  выговорила  с
мучительными паузами и остановками,
   Он закрыл глаза и вздохнул так, как вздыхают только умирающие:
   - Я знаю, что ты меня любила. Но это  было  очень  давно,  королева  моя.
Очень давно.
   - Что значит "очень", Эко? Кстати, это твое настоящее имя? - спросила Каэ
и тут же пожалела, потому что красивое лицо юноши, притягивающее тем, что  в
нем не было ни единой правильной черты, исказилось гримасой страдания.
   - Настоящее, любимая, - сказал он после паузы. - Настоящее.
   Она подошла к ложу и осторожно вытянулась около  юноши,  лаская  и  целуя
незнакомое и бесконечно дорогое лицо.
   - Я помню твое тело. Помню твои прикосновения, родинку на шее и  привычку
прищуривать глаза, когда задаешь вопрос. Еще я помню,  что  ты  любишь  есть
спелую землянику прямо из горсти: ты берешь  ее  губами,  как  олень.  Я  бы
попросила тебя напомнить и остальное, но почему-то мне кажется, что  ты  все
равно не ответишь.
   - Не отвечу. -  Он  обнял  ее  и  долго  не  отрывался,  словно  впитывал
последние мгновения собственной жизни. - Если бы речь шла только о нас  и  о
нашей любви, я бы ответил. Но  от  того,  что  ты  сама  вспомнишь,  зависит
слишком многое. Поэтому я сейчас уйду. Твоя память сохранит то, что доставит
тебе радость и не причинит боли.
   Караван, который идет в ал-Ахкаф, будет стоять у восточных  ворот,  прямо
напротив твоего дома. Караванщиком в нем Сайнаг-Алдар - он человек достойный
и честный, и ты можешь ему довериться. Впрочем, -  тут  юноша  задумался,  -
чтобы тебя не донимали лишними вопросами, караван найдет Джангарай.
   Он сел на краю постели - стройный, с кожей медового цвета  и  изменчивыми
светлыми глазами, обнял Каэ и достал откуда-то - ей показалось, что прямо из
воздуха, - свирель.
   - Сейчас я сыграю тебе на прощание. - Он скрестили ноги и стал играть.
   Тихая и нежная мелодия сплеталась с  солнечными  лучами,  проникавшими  в
комнату сквозь тонкую ткань занавесей, и обволакивала ее покоем  и  любовью.
Каэтана сама не знала, отчего ей стало так тоскливо.
   Юноша оторвался от своей свирели и прошептал:
   - Ты всегда грустишь именно в этом месте. Почему?
   - Ты поедешь со мной? - спросила она, зная ответ заранее.
   - Не могу. Я и так не имел права приходить. Но знать, что  ты  здесь,  на
Варде, и не увидеть тебя хоть один раз - это преступление,  что  бы  там  ни
говорили Другие. Я не знаю, чем все закончится, но не хотел бы  корить  себя
за малодушие всю оставшуюся жизнь.
   Он наклонил  голову  и  снова  заиграл,  а  когда  опять  поднял  на  нее
бесконечно печальные глаза, Каэ, уже одетая и затянутая поясом,  прилаживала
перевязь.
   - Мне надо идти, - негромко сказала она, не оборачиваясь. - Еще  немного,
и я никуда от тебя не уйду, потому что вспомню слишком мало, чтобы  уйти,  и
слишком много, чтобы остаться. Скажи, ты можешь сделать, чтобы я  забыла  об
этом вечере напрочь?
   - Могу, - сказал он. - Ты всегда была сильнее. Боюсь, ты бы не пришла  ко
мне, поменяйся мы ролями.
   - Пришла бы, - шепнула она, целуя на прощание его глаза. - Я помню, как я
любила тебя, Эко Экхенд... Почти помню...
   Юноша слабо вскрикнул и заключил ее в последнее, самое  страстное,  самое
горькое объятие, словно уйди она сейчас - и  его  жизнь  оборвется.  Наконец
оторвавшись от нее, он надел ей на шею амулет из зеленого прозрачного камня.
   - Прощай. - И провел рукой по ее лицу...
   Четыре человека  не  самой  приятной  наружности  растерянно  топчутся  в
переулке. Они меряют шагами пространство, в  сотый  раз  проходя  мимо  двух
трехэтажных домов, стоящих вплотную друг к другу.
   - Ты представляешь себе, куда они могли подеваться? - спрашивает один  из
них -  одноглазый  верзила  со  шрамами  на  руках  -  у  своего  напарника,
кривоногого коротышки с разорванным ртом.
   - Откуда мне знать, Ги? - раздраженно оборачивается тот. - Говорю же тебе
- не видел я, чтоб они в какую-нибудь дверь входили. Не видел. Просто - раз,
и исчезли. Да ну их, пойдем.
   - Куда это "пойдем"? - свирепеет третий, седой. - Это когда  же  еще  нам
столько денег за двух влюбленных придурков заплатят? Ведь всю ярмарку  можно
будет скупить. Нет, вы  как  хотите,  а  я  здесь  и  один  подождать  могу.
Паренек-то хлипкий...
   - Зато девочка с мечами...
   - С какими мечами? - смеется третий. - Ты ее хоть видел  толком?  Пичуга.
Пичуга и есть. А мечи носит - так это мода у них теперь, у знатных, - мечами
помахать. Ничего, нож увидит у горла, сразу забудет про свои мечи.
   - Это верно, - кивает четвертый, тот, что до сих  пор  молчал.  Он  носит
короткую  стрижку  ежиком  и  гладко  выбрит,  а  взгляд  у  него  пустой  и
стеклянный.   И   смотреть   на   него   страшнее,   чем   на   троих    его
приятелей-разбойников.
   - Бывал я у них в фехтовальных залах: "Я вас атакую, милорд", "Поменяемся
местами, милорд", "Поднимите ваш  меч,  милорд",  -  передразнил  он.  -  Их
убивать - одно удовольствие.
   - Они где-то там развлекаются вовсю, - рычит одноглазый, - а мы  даже  не
знаем где...
   - Никуда не денутся, - примирительно бурчит коротышка.  -  Ладно  уж,  за
такие деньги я здесь и табором могу остановиться на пару недель.
   Неожиданно седой подносит ладонь к губам предупреждающим жестом.
   - Идут, - шипит он, и тени неслышно, прижимаются к стенам домов.
   Уже вечерело, когда Каэтана нашла своих спутников в кабачке,  где  они  с
увлечением обсуждали достоинства купленных сегодня коней.
   - Не повезло вам: встретить знакомую, и где  -  в  Аккароне!  -  радостно
бросился ей навстречу ингевон. - Удалось открутиться?
   - Удалось, но с превеликим трудом. Правда, она даже не помнит,  как  меня
зовут, - улыбнулась Каэ.
   Всю дорогу она не переставая думала - не  сумел  или  не  захотел  Экхенд
выполнить данное ей обещание? Она помнила  абсолютно  все,  словно  какая-то
часть ее жизни вернулась и прочно заняла  свое  место.  Она  помнила  каждый
взгляд, каждое осторожное прикосновение его  рук  и  губ,  каждую  улыбку  -
сегодняшнюю и ту, давнюю... Однако, судя по поведению друзей, у них  начисто
стерты все воспоминания о сегодняшней встрече и  предусмотрительно  заменены
другими. Каэтана тряхнула головой. То, что было,  -  сон;  сладкий,  нежный,
Радостный сон, которым нельзя упиваться вечно. Иначе она никогда  не  узнает
всего.
   Друзья поднялись из-за стола и веселой гурьбой вышли на улицу.  Вечерело.
Время словно наверстывало подаренные любовникам часы, потому  что  солнце  с
неприличной скоростью бежало по небосклону,  торопясь  успеть  в  положенное
место к закату.
   - Странный сегодня день, - заметил  Бордонкай.  -  Как  будто  по  голове
дубиной стукнули. И не пили много, а как после хорошего возлияния - все  как
в тумане. Знакомая эта ваша с ума сошла, чтобы  так  волосы  покрасить  -  в
черно-белые цвета.
   - Они у нее натуральные, - сухо ответила Каэ.
   - А кто она? - полюбопытствовал альв.
   - Воршуд, хоть ты не мучай. Я от нее еле  отвертелась...  Ну  откуда  мне
знать?
   - Прошу прощения, - отступил человечек.
   - Это ты прости. Устала я, вот и злюсь. Она с тоской подумала,  что  этот
мир хоть и стал ей неожиданно близким и родным, все же не перестает удивлять
и пугать ее - слишком много чудес за слишком короткий срок. Странно, что она
вообще сохраняет способность здраво рассуждать.
   - А у меня есть радостная новость, - обратился к Каэтане сияющий ингевон.
- Я все-таки нашел человека, который поведет караван в ал-Ахкаф  уже  завтра
вечером.  Так  что  утром  нам  предстоит  позаботиться  о  всяких  мелочах,
проститься с хозяином, и к  концу  дня  выйдем  из  Аккарона.  Вы  довольны,
госпожа?
   - Конечно, Джангарай, конечно. Спасибо тебе. А как зовут караванщика?
   - Сайнаг-Алдар. Он мне сам под ноги выкатился,  в  буквальном  смысле,  -
споткнулся о бочонок и упал. Я ему помог встать, а он рычит, что ноги его  в
этом бестолковом городе не будет уже завтра вечером, что даже  Зу-Л-Карнайн,
по его мнению, лучше, чем вдрызг пьяный Аккарон во время ярмарки. Ну,  слово
за слово, и мы сговорились, что за совсем умеренную плату  он  нас  с  собой
берет, - ему воины в караване не помешают.
   В этот момент они как раз завернули за угол и,  пройдя  несколько  шагов,
оказались неподалеку от двух трехэтажных домов. Каэтана,  ожидавшая  увидеть
нечто в этом духе, не удивилась,  что  между  ними  нет  маленького  уютного
домика, в котором она провела несколько  прекрасных  часов.  Она  постепенно
привыкала общаться с магами и нечеловеческими существами.
   Джангарай еще продолжал говорить, когда альв со страхом  увидел,  как  от
стены отделились несколько фигур и решительно двинулись к ним.
   - Это точн