о ней своей хозяйке.
   Каэ была согласна с капитаном  в  том,  что  лучше  немного  преувеличить
опасность. Поэтому она встала  со  своего  ложа,  снова  оделась,  тщательно
осмотрела свои  метательные  кинжалы,  надела  боевые  наручи  с  шипами  и,
прихватив  оба  клинка,  отправилась  в  каюту   капитана.   Она   осторожно
постучалась в двери и, когда сонный голос отозвался, произнесла:
   - Капитан, это я.
   - Да, госпожа. - Лоой уже протирал  глаза,  стоя  на  прохладном  морском
ветру, который быстро привел его в себя. - Почему вы не спите?
   Тут только капитан обратил внимание  на  то,  что  Каэ  стоит  перед  ним
снаряженная, как в битву, и удивленно на нее уставился.
   - Капитан, я понимаю, что могу и ошибаться, но не могли бы  вы  разбудить
команду? А я попытаюсь объяснить ситуацию Куланну.
   - Что случилось?
   - Ничего конкретного. Но  вы  сами  сказали,  что  висеть  на  рее,  едва
проснувшись, - это уж слишком. Мне кажется, что  мои  мечи  предупреждают  о
скором сражении. Мне жаль будить всех - люди так устали за день.
   - Лучше бы вы ошиблись, - серьезно сказал капитан. - Но вы правы, я  бужу
команду.
   Каэ никогда не была так уверена в своей правоте, как верили в нее другие.
И поэтому ей всегда было неудобно: она  боялась  беспокоить  людей  зря;  но
дрожь клинков все усиливалась, и  Каэтана  решительно  направилась  в  каюту
Куланна. Разговор с командиром сангасоев был еще более коротким, и уже через
пять минут воины  Сонандана  занимали  места  на  трех  палубах  "Астериона"
согласно заранее  составленному  плану.  Куланн  не  торопился  и  людей  не
подгонял, однако все происходило с молниеносной скоростью и в полной тишине,
только слегка звякало оружие да стучали сапоги по дубовой палубе.
   Моряки тоже отнеслись к ее предчувствию с  огромным  доверием.  Никто  не
выразил даже тени сомнения - люди готовились к предстоящему сражению споро и
слаженно, хотя ни о каком противнике и речи не  было.  Море  поражало  своим
спокойствием, ветер был, как всегда, попутный и ласковый,  и,  кроме  плеска
волн, не было слышно ни единого звука.
   Рогмо и Магнус уже стояли  около  нее,  когда  она  подняла  голову.  Оба
молодых человека выглядели свежими и отдохнувшими.
   - Где Барнаба и Номмо?
   - Мы разбудили их и велели не волноваться, но на палубу не высовываться.
   - Мне так неловко, - пожаловалась Каэ. - А если все это зря?
   - Тогда мы дружным хором скажем вам спасибо. С детства не любим  пиратов,
- улыбнулся Магнус.
   - И то ладно...
   - Воины расставлены, госпожа, - сообщил подошедший неслышно,  как  кошка,
Куланн. - Идите к себе.
   - Еще чего? Я же бессмертна, забыли?
   - Госпожа! - Голос командира был тверд как сталь. - Мы  посланы  с  вами,
чтобы защищать вас, а не подвергать ненужному риску.
   - Я не буду спорить с вами, но и отсиживаться не стану.
   - Командир прав, - сказал Рогмо. - У вас  впереди  еще  много  испытаний,
дайте себе шанс дожить до них.
   - Как оптимистично!
   Спорили они,  надо  сказать,  шепотом.  Корабль  тихо  скользил  в  ночи,
освещенный неярким светом двух фонарей. Безмолвные  тени  застыли  на  своих
местах, приготовившись к сражению. А сражаться было не  с  кем.  И  Каэ  так
уверилась в ошибочности своего предчувствия, что чуть было не подпрыгнула на
месте, когда услышала негромкий звук, доносившийся со стороны моря. Это  был
тихий-тихий скрип весел. И его можно было отличить  от  прочих  звуков  лишь
потому, что к этому все были подспудно готовы.  Пираты  Сарконовых  островов
знали свое дело - спящий корабль был бы обречен.
   Куланн махнул рукой и жестом приказал Рогмо и  Магнусу  находиться  около
госпожи, а сам поспешил к своим людям, как тень  проскользнув  по  трапу  на
нижнюю палубу.
   Мерный плеск весел  все  приближался,  и  наконец  едва  заметный  толчок
сообщил о том, что пиратское судно подошло к "Астериону" вплотную.
   И  тут  же  весь  громадный  корабль  осветился  огнями.  Матросы  зажгли
приготовленные факелы, а сангасои  дали  залп  из  луков  по  ослепленным  и
застигнутым врасплох пиратам. Пляшущее пламя освещало их изумленные лица.  С
глухим звуком стрелы  вонзились  в  тела  нападавших,  и  пираты  с  воплями
попадали за борт. Но они не растерялись и не  испугались,  возможно,  еще  и
потому, что не представляли себе, с кем имеют дело. И с  отчаянными  криками
бросились в атаку.
   Сражение закипело сразу повсюду - пиратов было много,  около  трех  сотен
вооруженных до зубов головорезов,  которые  на  голову  превосходили  солдат
регулярной армии. Они умели воевать, они были смелы и неукротимы. Размахивая
топорами и кривыми саблями, зажав в зубах ножи, они перепрыгивали  со  своей
галеры на борт "Астериона", прокладывая себе путь к капитанскому мостику.
   - У них большое судно, - сказал Рогмо, - и, по-моему, подходит  еще  одна
галера. Я не сомневаюсь в сангасоях, но все же пираты могут  перебить  много
наших матросов.
   - Наши матросы тоже сангасои, - заметил Магнус. Но особой  уверенности  в
его голосе не было.
   - Надеюсь, Куланн позаботился об этом, - сказала Каэ. - И все-таки...
   Она не договорила, а, схватившись за свисавший над головой  канат,  легко
соскользнула вниз.  Рогмо  и  Магнус  только  и  успели,  что  проводить  ее
взглядами. Через секунду полуэльф бросился следом.  Молодой  чародей  оценил
расстояние и... полез вниз по трапу.
   Номмо выбрался из каюты и уставился на приближавшуюся из  темноты  вторую
галеру.
   - Ах так! - сказал он задиристо. В крошечных  мохнатых  лапках  возник  и
стал расти ком фиолетового пламени  -  Хозяин  Лесного  Огня  защищал  своих
друзей.  Он  размахнулся  и  несильно  запустил  огонь  в  пиратское  судно.
Вспыхнуло сразу, как по заказу, и немудрено, ведь огонь был  не  простой.  С
галеры раздались отчаянные вопли.
   - Не понравилось? - Номмо захихикал и стал пускать огненные  шарики  один
за другим. Иногда они попадали в какого-нибудь пирата,  и  тогда  охваченное
пламенем тело с шумом падало в воду.
   Тем временем на нижних палубах кипела битва. Куланн, с громадным  топором
в руках, истреблял своих  противников  с  таким  невозмутимым  видом,  будто
демонстрировал новичкам способы  ведения  рукопашного  боя.  И  сангасои  не
отставали от своего командира: высокие, могучие, прекрасные, в белых одеждах
и сверкающих поясах и  наручах,  они  казались  бессмертными  существами;  и
сердца пиратов дрогнули. Морские разбойники еще никогда  не  сталкивались  с
таким  сильным  противником.  Никогда  им  не  оказывали  такого  отчаянного
сопротивления; никогда одинокий корабль, казалось бы  застигнутый  врасплох,
не мог устоять против нескольких галер.
   - "Асунта" горит!!! -  раздался  дикий  вопль.  Это  нападавшие  заметили
подожженный Номмо корабль.
   - Хороший факел! - рявкнул  Куланн.  И,  задрав  голову  вверх,  крикнул,
обращаясь к альву:
   - Прекрасная работа!
   - Я рад! - донесся оттуда тоненький голосок.
   - Подходит еще одна галера! - возвестил наблюдатель. Он сидел в "вороньем
гнезде" на грот-мачте "Астериона", закрываясь от стрел таким огромным щитом,
что было непонятно, как он его туда вообще затащил.
   На нос пиратского корабля выскочил  громадного  роста  детина  в  красных
одеждах. Бородатый, одноглазый, он был похож на демона,  которого  отпустили
из Ада Хорэ принять участие в этом сражении. В руках  он  держал  диковинный
двулезвийный меч. Рукоять в нем находилась посредине, и пират держал его как
копье, вращая им с невероятной ловкостью и мастерством.
   - Не бойтесь! - крикнул он, подбадривая  своих  людей.  -  Они  такие  же
смертные, как и все остальные! Кровь у них красная и горячая! Вперед!!!
   И пираты действительно с новыми силами бросились в атаку. Их предводитель
оказался прекрасным воином. Он мог быть грабителем, негодяем и  убийцей,  но
фехтовальщик из него получился прекрасный, к несчастью. За  несколько  минут
он  убил  двух  матросов  с  "Астериона"  и  серьезно  ранил  защищавших  их
сангасоев. С его появлением в ходе сражения наметился перелом. Если  до  сих
пор сангасои теснили своего противника повсюду, сбрасывая  пиратов  в  воду,
снося головы и  буквально  нанизывая  нападающих  на  свои  длинные,  прямые
клинки,  то  теперь,  воодушевленный  примером  своего  предводителя,   враг
осмелел. Все больше и больше сангасоев получали раны,  которые  наносили  им
лучники пиратов, стоявшие на довольно безопасном расстоянии. Вообще,  ночная
стрельба мало эффективна, но когда на таком  близком  расстоянии  противники
осыпают друг друга градом стрел, то даже случайно можно попасть в цель.
   На обоих кораблях было много раненых, и, хотя сангасои  убили  вдвое  или
втрое больше нападавших, положение стало ухудшаться: со  стороны  Сарконовых
островов медленно приближалась та самая галера, которую заметил наблюдатель.
   - Это плохо, - сообщил Номмо растрепанному  Барнабе,  который,  по-птичьи
склонив голову набок, наблюдал за ходом  битвы.  -  Если  она  привезет  еще
столько же пиратов, то мы пропали: они нас просто перестреляют,  не  подходя
ближе.
   - Подходит четвертая галера! - внезапно завопил наблюдатель.
   Каэ в этот момент рубилась в носовой части корабля. Именно  сюда  хлынула
толпа головорезов, заприметив издали, что воинов тут мало,  а  матросы  хуже
вооружены. Пираты перепрыгнули со своих мачт на верхнюю палубу  "Астериона",
который  значительно  превышал  суда  противника   своими   размерами.   Они
стремились на капитанский мостик, где стоял капитан Лоой, крепко  вцепившись
в штурвал. Ветер был не слишком сильный, и  "Астерион"  двигался  медленнее,
чем хотелось.
   Каэ заступила дорогу ватаге головорезов, вооруженных саблями и  топорами.
Увидев перед собой хрупкую женщину с обнаженными мечами, они расхохотались и
всей толпой повалили вперед, очевидно  желая  развлечься  как  следует.  Они
допустили одну только ошибку  -  не  присмотрелись  к  выражению  лица  этой
женщины. А оно вовсе  не  было  испуганным,  но  спокойным  и  даже  немного
веселым. Каэтана скалила зубы в волчьей усмешке, и только  тот,  кто  видел,
как смеялись Эйя и Габия, мог понять, что это значило.
   Она  сделала  несколько  пробных  взмахов  мечами  и  они,  как  стальные
сверкающие крылья, пронеслись в воздухе над ее плечами и  застыли  полосками
лунного света.
   - Слышь, она думает нас удивить! - гаркнул кто-то из нападающих.
   - Так ить блаародная, - язвительно заметил  другой.  -  Ничего,  в  койке
такая же будет, как нормальная баба.
   - Ты полегче,  Крысолов,  -  посоветовал  кто-то  из  темноты,  -  а  то,
изувеченная, на кой она нам сдалась?
   - Как получится, - неопределенно пообещал Крысолов,  -  щас  я  ее  одной
левой.
   Их не смутило,  что  женщина  стояла  молча  и  неподвижно,  -  возможно,
подумали, что она в шоке от ужаса. Они много повидали на  своем  веку  таких
несчастных - беспомощных,  оцепеневших  перед  лицом  наступающего  кошмара,
бессильных что-либо предпринять. Они слишком часто  насиловали  обезумевших,
вопящих женщин на глазах у их связанных мужей, а  потом  сковывали  супругов
одной цепью и "отпускали" в море. Они не реже вспарывали животы и перерезали
горло, чем пили и ели, - это стало привычным, это было безнаказанным, и  они
чувствовали себя в  полной  безопасности,  подходя  к  следующей  намеченной
жертве.
   - Чтой-то она малая такая, - недовольно протянул все тот же мерзкий голос
из темноты.
   - Какая есть, - рассмеялся другой.
   Крысолов покрутил в воздухе шипастой булавой. Это должно было  впечатлить
глупую бабу, вставшую против него, против груды его плоти - стальных мышц  и
мускулов, против его жестокости и безжалостности.
   Каэ не двигалась с места, краем глаза  отмечая,  что  сзади  никого  нет.
Несколько матросов "Астериона", увидев, что спина госпожи открыта, бросились
вперед  и  встали,  готовые  умереть  на  этом  пятачке,   защищая   ее   от
предательского нападения.
   Когда Крысолов  прыгнул  на  женщину,  он  уже  в  воздухе  заметил,  что
пространство  перед  ним  свободно.  Но  он  не  видел,  когда  и  куда  она
переместилась. Пират не успел удивиться,  не  успел  испугаться  или  вообще
что-либо почувствовать, как лезвие Такахая прочертило на  его  горле  тонкую
алую полоску. Он ткнулся лицом в доски палубы, дернулся и затих.
   Нападающие затоптались на месте, вскипая яростью.
   - Эй, Крысолов, ты чего?
   - Братцы! Бабенка Крысолова порешила!
   - Убить эту тварь!!!
   - Нет! Живьем берите! Чтобы локти кусала,  что  не  сдохла!!!  -  неслось
отовсюду.
   - Берите-берите, - вдруг заговорила женщина, - только не  споткнитесь  на
бегу.
   Пираты взвыли от нахлынувшей ненависти  и  кинулись  на  нее,  размахивая
оружием, вопя и галдя.
   У фехтовальщиков есть правило: число нападающих на  одного  воина  строго
конечно и определяется в зависимости от  длины  клинка  защищающегося.  Если
атакующих больше, чем  нужно,  они  мешают  друг  другу  и  помогают  своему
противнику. К счастью для Каэтаны, пираты этого правила  не  знали.  Правда,
она была уверена в том, что одолела бы их в  бою  по  правилам.  Она  стояла
широко расставив ноги, легко сохраняя равновесие  на  качающейся  палубе,  и
когда враги добежали до нее всей оравой,  она  встретила  их  крестообразным
взмахом двух клинков. Первые  двое  головорезов  свалились  под  ноги  своим
товарищам.  Третий  пират,  на  которого  давила  сзади   масса   остальных,
споткнулся и рухнул лицом вниз. Но он не успел упасть на  тела  убитых  -  в
воздухе его горло встретилось с носком сапога окаянной бабы.  Мощным  ударом
Каэ раздробила ему кадык, и с жутким  хрипом  ее  противник  перекатился  на
спину, держась руками за шею.
   Пираты попятились. В ярком  пламени,  которым  пылающая  галера  освещала
место сражения,  Каэтана  казалась  воплощением  смерти.  В  черном  кожаном
одеянии, с шипастыми наручами, с разметанными  волосами  и  хищным  оскалом,
держащая смертоносные клинки,  она  напомнила  пиратам,  что  кошмары  могут
существовать и для них. Они больше не воспринимали эту женщину  как  жертву,
как объект насилия,  но  только  как  хищного  и  опасного  врага,  которого
необходимо убить, чтобы  выжить  самим.  И  в  этот  самый  миг,  когда  они
осознали, что на чашах весов сейчас лежат их жизни и жизнь странной женщины,
они атаковали ее с яростью отчаяния. Взметнулись  в  воздухе  кривые  сабли,
визжа от возбуждения, заплясали короткие лезвия кинжалов, засвистели  боевые
топоры. А затем ночь снова наполнилась криками - и крики эти были хриплыми и
сорванными. Ничего похожего на женский голос.
   Каэ высоко подпрыгнула и описала широкий  полукруг  клинком  Тайяскарона,
снеся голову с плеч одному из головорезов и  отрубив  кисть  другому.  Затем
сделала сальто и  нанесла  прямой  удар  сверху  -  мощный  и  безжалостный.
Пронзила четвертого врага острием Тайяскарона. И когда она на миг застыла на
месте, обводя спокойным взглядом поле боя (не прошла даром наука  Траэтаоны,
который твердил: сохраняй  спокойствие  в  схватке,  страх  губит  разум,  а
сомнения  душу),  к   ней   раздвинув   своих   подданных,   широко   шагнул
некоронованный король Сарконовых островов - рыжий детина в  красном  наряде,
сжимающий в руках двулезвийный меч, с обоих концов обагренный кровью.
   - Я убил многих твоих воинов, - рявкнул он. - Твоя очередь.
   А больше ничего не сказал, только  согнул  ноги  в  коленях,  сжался  как
пружина,  тугими  витками  собирая  тело  перед  решительным  броском.   Каэ
заметила, что он дышит спокойно и ровно в отличие от остальных нападающих.
   -  Госпожа,  -  горячо  заговорил  над  ухом  матрос,  -  спасайтесь!  Мы
постараемся задержать его...
   Он не договорил, его перебил отчаянный крик с верхней палубы:
   - Красный Хассасин! Бегите, госпожа!
   - Уже бегу, - процедила она сквозь зубы.
   На нижней палубе в это время отчаянно сражался Рогмо,  и  с  меча  Аэдоны
ручьем текла теплая кровь прямо в рукав его рубахи и широким веером  слетала
с клинка, когда он возносился вверх над головами врагов. Метал огненные шары
маленький альв, лихо сдвинув на затылок свою незаменимую  шапочку  с  пером.
Что-то бурчал Барнаба, внося свою посильную лепту: если  кто-то  из  пиратов
появлялся из люка, чтобы добраться до альва, толстяк что было  силы  опускал
ему на голову увесистую дубинку, оброненную кем-то в  пылу  схватки.  Магнус
метал в толпу нападающих короткие огненные стрелы,  испепелявшие  на  месте,
что в комплекте с шарами Номмо довольно сильно  действовало  на  противника.
Куланн со своим боевым топором нагнал на  пиратов  такого  страху,  что  ему
приходилось гоняться за ними по всей палубе.
   Но они были сейчас очень далеко, как в ином мире. А  здесь,  сейчас,  сию
секунду, Красный Хассасин - самый  грозный,  самый  известный  пират  своего
времени, опытный и жестокий боец -  готовился  прикончить  упрямую  женщину,
увеличив список своих побед. Каким-то непостижимым  образом  он  понял,  что
главная  добыча  -  вот  она,  перед  ним.  И  если   убить   эту   странную
фехтовальщицу, то половина дела будет сделана.
   Они столкнулись как гора и волна, как ветер и могучее дерево, как  камень
и время. Красный Хассасин мог с самим Бордонкаем поспорить, кто  сильнее.  И
потому нелепо было предполагать, что маленькая, хрупкая Каэ  выстоит  против
него. И матросы "Астериона" бросились на помощь  своей  госпоже,  но  пираты
оттеснили их назад,  к  каютам,  и  там  завязалась  не  менее  ожесточенная
схватка.
   Как легко, как свободно летал в воздухе двулезвийный меч! С  какой  силой
он пронзал пространство там, где  только  что  стояла  женщина,  обрушивался
сверху туда, где сию секунду находилась ее голова, пытался  вышибить  из  ее
рук полыхающие  алым  клинки.  И  все  тщетно.  Она  утекала  из-под  удара,
парировала выпад, снова и снова наступая на гиганта. И в  какой-то  миг  ему
вдруг показалось, что два воина сражаются рядом с ней, не отходя ни на  шаг.
Он попытался поразить одного из них, но только звон клинка был ему ответом.
   Красный Хассасин был живой легендой. Иногда одного звука его  имени  было
достаточно, чтобы противник застыл на месте, готовый к смерти. И поэтому  он
не поверил,  когда  длинное  прямое  лезвие  легко  миновало  его  клинок  и
вонзилось ему под левое ребро, даже боли почти не было.
   На красном крови почти не видно, особенно в отблесках  алого  пламени.  И
потому многие пираты даже не поняли, что случилось, отчего  их  предводитель
медленно опустился на колено, затем согнулся,  уперев  локоть  в  палубу,  и
только потом повалился на бок,  выронив  свой  диковинный  меч.  Его  борода
уперлась в темное небо, в застывших глазах  плясали  отблески  огня  горящей
галеры.
   Только тогда над морем пронесся отчаянный крик:
   - Красный Хассасин мертв! Она убила Красного Хассасина!!!
   И это было сигналом к повальному бегству. Головорезы пытались убраться  с
корабля столь же отчаянно, как еще несколько минут назад стремились  попасть
на него. Но сангасои не  давали  им  уйти  безнаказанными:  они  убивали  их
десятками, воспрянув духом от известия, что их  госпожа  жива  и  уничтожила
самого страшного из противников.  Пираты  падали,  испепеленные  фиолетовыми
шарами  и  золотыми  стрелами  огней;  они  умирали  под  клинком  Аэдоны  -
эльфийским мечом, который участвовал  в  сотнях  сражений  за  свою  долгую,
бурную жизнь.  Зарубленные  жутким  топором  Куланна,  пронзенные  стрелами,
насаженные на копья,  Сарконовы  пираты  прокляли  тот  день  и  час,  когда
вздумали напасть на гордый  красавец  корабль,  на  всех  парусах  шедший  к
проливу Удевалла.
   Находящиеся на двух  уцелевших  галерах  пытались  перерубить  абордажные
канаты, чтобы уйти на веслах в море, скрыться, надеясь  на  то,  что  их  не
станут преследовать.
   В этот момент в воздухе пронеслось хрупкое, изящное тело, и вот  уже  Каэ
стоит выпрямивши