аем  на
твою помощь.
   - Конечно, я вам помогу, - пробулькал тот  в  ответ.  -  Иначе  ты  озеро
превратишь в котел с кипящей водой, нет?
   - Ты правильно все понимаешь, мудрое создание.
   - Еще бы.
   Теперь, когда мерроу оказался так близко, Каэтана  могла  в  подробностях
рассмотреть и две прикрытые толстыми мембранами ноздри, как у рыб, и бахрому
кожистых выростов на плечах, и яркие красные и синие пятна  на  шее.  Увидев
взгляд богини, устремленный на эти  громадные  отметины  на  его  чешуйчатом
серебристом теле, озерный житель гордо заметил:
   - Я один из красивейших мужей нашего вулкана  -  у  меня  самые  яркие  и
совершенные по форме пятна.
   - А-а-а, - понятливо протянула Каэ.
   - Чем я могу быть полезен своим повелителям? - между тем булькал и хлюпал
красивейший муж.
   - Что ты тут говорил  про  шеолов  и  их  лазутчиков?  -  поинтересовался
Кэбоалан.  Он  возвышался  у   кромки   воды,   весь   сияющий,   сверкающий
расплавленным  золотом,  могучий  и  прекрасный,  -  это  было  незабываемое
зрелище.  Чтобы  бросать  на  него  взгляд,  мерроу  приходилось   подносить
перепончатые руки к самому лицу домиком.
   - Шеолы пытаются завоевать нас и выгнать даже отсюда -  будто  им  океана
мало!
   - Но ведь этого быть не может, - возмутилась Каэ, - они же  глубоководные
и к тому же привыкли к морской воде - соленой и горькой. Зачем им это озеро?
   - Хотят постепенно выбраться и в пресную воду, -  пожаловался  мерроу.  -
Сами они сюда явиться не могут, но нашли каких-то союзников - страх!  Теперь
вот не знаем, куда деваться. - Он оглядел Каэ:
   - Мы в магии немного смыслим, но здесь малым чародейством не отделаешься.
Ходят слухи, что там,  на  дне,  раскопали  какой-то  старинный  клад  ну  и
разбудили опаснейшее существо. Вождь  шеолов  и  обезумел  немного:  захотел
власти над всеми водоемами - ведь это и есть  настоящая  власть  над  миром.
Кетус ему благоволит, не гневается. И Великая Манта тоже не высказала своего
неодобрения - так что живем теперь как на вулкане. - И  он  издал  несколько
хлюпающих звуков, которые заменяли мерроу смех.
   Кэбоалан тоже улыбнулся нехитрому каламбуру.
   - И что теперь? - поинтересовалась Каэ.
   - А что теперь? Рано или поздно  они  нас  перебьют,  потому  что  шеолов
больше и они сильнее. Да и боги к ним относятся лучше, во всяком  случае  до
нас ни Кетусу, ни Великой Манте дела нету. Был бы здесь Владыка  Йабарданай,
может, и защитил бы нас, но и это сомнительно.
   - А как же они добираются до вас?
   - Через подводные пещеры,  -  мерроу  издал  странный  горловой  звук,  -
поднимаются со дна и рушат скалы. Самое страшное, что  скоро  вода  в  озере
станет совсем соленой - мы не можем постоянно  заваливать  камнями  новые  и
новые трещины: не управляемся. Мало нас,  очень  мало.  -  Он  уставился  на
бессмертных своими огромными выпученными глазищами с непередаваемой печалью.
- Вы на других вулканах не бывали? Говорят, там тоже не сладко и даже  вроде
бы одно озеро уже захвачено. Мы же ничего друг о друге не знаем, так  только
- перекликаемся иногда.
   - А магия? - спросила Каэ недоверчиво.
   - Что магия? Маленькая у нас сила, крохотная, а в последнее время и та на
убыль пошла... Вы бы узнали, так там родичи наши. А?
   - Давай  договоримся  так,  -  моментально  откликнулся  Кэбоалан.  -  Вы
помогаете Кахатанне проникнуть в царство шеолов  и  рассказываете  все,  что
знаете, все, - подчеркнул он последнее слово. - А пока Богиня  Истины  будет
находиться под водой, я, так уж и быть, облечу все вулканы и  посмотрю,  что
там происходит и не нужно ли чем-нибудь помочь вашим родичам.
   - Я согласен! - захлюпал мерроу.

***

   Они встретились ночью, на перекрестке шести дорог.
   Было то самое время, когда старая луна уже умерла, а новая еще не  успела
родиться и только тусклый свет далеких звезд  тщился  прогнать  тьму.  Ветер
завывал  в  верхушках  огромных  старых  елей,  и  совы  хохотали,  сидя  на
разлапистых черных ветвях.
   Первыми явились двое. Они пришли вместе по одной дороге,  остановились  у
перекрестка.
   - Это здесь? - спросил первый.
   - Посмотри, есть ли тут камень с письменами? - спросил второй.
   - Вот он, - указал первый. - Справа от тебя.
   - Значит, здесь.
   Оба путника плотно завернулись в темные  плащи,  сели  у  края  дороги  и
застыли, сами превратившись в придорожные замшелые камни. Ни вздоха не  было
слышно, ни звука.
   Они были чужими здесь, в холодном северном краю, и никто их  не  знал.  И
они не знали тех, кто призвал их  сюда,  воспользовавшись  силой  талисманов
Джаганнатхи. Эти двое пришли сюда издалека, проделав длинный и трудный путь.
Они были братьями и происходили из древнего и малочисленного народа  лурдов,
о котором мало кто слышал на Арнемвенде. Звали их Баяндай и Мадурай.
   По южной дороге никто не шел, братья могли бы в  том  поклясться,  однако
третий хранитель возник именно на  ней,  буквально  в  нескольких  шагах  от
перекрестка. Он оглянулся, втянул в себя воздух и спросил:
   - Ждете ли вы подобных себе, живые люди, в чьих жилах течет одна кровь?
   - Да, ждем, - откликнулся один из лурдов. - Ты пришел на встречу?
   - Меня призвал талисман, - ответил пришелец.
   Был он одет в просторное черное одеяние, и лицо  его  полностью  закрывал
капюшон. Но острый взгляд  лурдов  моментально  определил,  что  перед  ними
находится отнюдь не человек. Слишком высоким, тонким, словно бы текучим, был
этот хранитель. Тот словно прочитал их мысли, подошел вплотную, наклонился и
на миг откинул свой капюшон. Видевшие в темноте столь же хорошо,  как  и  на
солнце, братья рассмотрели восхитительное, с  тонкими  чертами  лицо  эльфа,
длинные волосы и... абсолютно  черные  -  без  белков  и  зрачков  -  глаза,
занимающие пол-лица. А еще через секунду хранитель снова скрыл свое  обличье
под складками материи.
   Встреча с морлоком прежде могла бы  напугать  даже  таких  бесстрашных  и
опытных воинов, как лурды. Но лурды-хранители талисмана были почти  равны  с
проклятым эльфом.
   С севера пришел старик в костюме всадника и высоких сапогах. Двигался  он
легко и быстро, свой тяжелый меч придерживал у бедра, не отнимая  ладони  от
рукояти, и виделась в том постоянная привычка, а не недоверие  к  союзникам.
Он представился Деклой.
   С востока появился  гном,  разряженный  в  алый  бархат.  То  был  Элоах,
наследник короля Грэнджера. Он  как  старому  знакомому  кивнул  морлоку,  -
похоже, что  они  знали  друг  друга  и  раньше,  еще  до  того,  как  стали
хранителями талисманов. Затем гном подошел к Декле и завел с ним разговор  о
передвижениях  войск  трикстеров  в  Аллефельде  и  о  том,  что   Кахатанна
отправилась на Шеолу.
   - Там у нее ничего не выйдет, - произнес тихий и жесткий голос.
   Все обернулись в ту сторону. У перекрестка,  на  западной  дороге,  стоял
высокий   человек   с   коротко   остриженными   мелочно-белыми    волосами.
Темно-лиловое  его  одеяние  было  усыпано  драгоценными  камнями,  как  луг
цветами.
   - Ты здесь, Экапад? - Морлок  спросил,  как  брезгливо  поморщился.  -  И
почему ты считаешь, что ничего не выйдет?
   - Шеола находится в бездне, полной чудовищ. Это во-первых.  А  во-вторых,
там не найдется ей союзников.
   - Ты говорил это и тогда,  когда  она  отправлялась  на  Джемар.  Ты  был
уверен, что либо Кахатанна останется навсегда в стране катхэксинов, воюя  со
своими иллюзиями, либо Сокорро разорвет ее на  части.  Но  не  случилось  ни
того, ни другого.
   - С Сокорро я еще поквитаюсь, - прошептал маг. - У  меня  есть  кое-какой
подарочек для него. И я готов ждать до следующего Взаимопроникновения миров,
чтобы лично преподнести свой скромный дар этому глупцу. Но Шеола не  Джемар,
там некому будет так ошибиться, -  я  не  думаю,  что  Кетус  польстится  на
прелести этой бессмертной девчонки.
   - Не загадывай, - сухо сказал Декла. - И  поторопись.  Мы  собрались  для
дела, а не для пустых разговоров. Ты готов?
   - Готов, - кивнул Аджа Экапад.
   Втайне он ненавидел Деклу и чувствовал, что железная воля и острый  разум
старика во много крат превосходят его собственные. Однако по той же  причине
и подчинялся ему беспрекословно. Властный, царственный и жестокий маг Мерроэ
стушевывался на фоне скромного, спокойного, даже бесстрастного Деклы. Вот  и
сейчас поспешно согласился с ним,  чтобы  не  попасть  в  еще  более  глупое
положение. Аджа Экапад лелеял свою ненависть  к  бывшему  начальнику  тайной
службы Сонандана и давно уже поклялся жестоко  отплатить  ему  за  все  свои
унижения.
   - Тогда позовем седьмого, что должен явиться ни с какой стороны, - не  то
предложил, не то скомандовал старик.
   Шестеро взялись за руки, образовав кольцо.  Налетевший  ветер  раздул  их
плащи, словно крылья. Совы сорвались со своих мест и бесшумно уплыли в ночь.
С отчаянным  криком  бросилась  в  темноту  и  какая-то  несчастная  ворона,
разбуженная собственным паническим ужасом перед тем  неведомым,  что  должно
было вот-вот возникнуть на перекрестке.
   И он пришел.
   Тот, кто прежде был Шуллатом Огненным, столбом  пламени  поднялся  из-под
земли в самом центре перекрестка.  Пламя  ревело,  бушевало  и  металось  из
стороны в сторону, постепенно принимая четкие очертания. Вот появилось  лицо
с  безвекими  глазами  и  огромной  пастью,  из  которой  вылетали  огненные
раздвоенные языки, зашевелились пламенные космы, жарким и  слепящим  ореолом
окружая голову. В могучей руке Шуллат сжимал свой багряный  посох.  На  него
было больно  смотреть,  и  глаза  хранителей  на  какое-то  время  перестали
воспринимать окружающее. Грозен и по-прежнему прекрасен был Бог Огня.
   Увы, он уже не был самим собой.
   - Пойдем, - произнесло ревущее пламя. И Шуллат  ударил  посохом  в  центр
скрещения дорог.
   Багряный, рассыпающий искры комок пламени сорвался с него и закружился на
месте,  подскакивая,  приглашая  следовать  за  собой.  И  семеро  пошли  по
указанному пути, который был отмечен на земле тоненькой  огненной  ниточкой,
полыхающей в кромешной тьме ночи.
   Для  тех,  кто  служит   повелителю   Мелькарту,   расстояния   перестают
существовать. Возможно, путь, пройденный  семерыми,  и  был  далек,  но  эти
понятия остались в их прошлой жизни,  а  теперь  были  лишь  пустым  звуком.
Семеро явились на берег неширокой, но очень  глубокой  полноводной  реки,  с
шумом протекавшей между двумя высокими скалами. Когда-то это  была  сплошная
гора, но со временем водный поток проточил  себе  ложе  в  крепком  камне  и
теперь тек на самом дне образовавшейся расщелины.
   Семеро хранителей дошли до того места, где  из  воды  поднимался  высокий
резной  столб  с  полустертыми,  разбитыми  ветрами,  временем  и  непогодой
узорами.
   - Это здесь, - сказал Декла.
   Странным образом, именно он принимал решения и отдавал приказания, и даже
Шуллат и морлок не выражали недовольства.
   Проклятый эльф подошел к  самому  краю  обрыва,  воздел  руки  к  мутному
ночному небу и произнес несколько слов - тихих и неясных,  слетевших  с  его
губ, словно сухие, рассыпающиеся листья. Повинуясь этим словам, река  ожила.
Она остановилась в своем движении, вздыбилась, как замурованный  в  каменном
мешке великан, затем  уперлась  в  каменную  насыпь,  преграждавшую  путь  в
соседнее ущелье, и напрягла свои невероятные силы. Раздался жуткий  хруст  и
грохот разметанных камней, вода вскипела, забурлила,  и  на  ее  поверхности
возникли пенные буруны и воронки. В них было втянуто все,  что  оказалось  к
тому времени в реке: бревна, ветки,  листья,  несколько  рыбацких  лодчонок,
сорванных с причала, исчезло в водовороте  и  несколько  вязанок  соломы,  -
похоже, выше по течению смыло хибарку. Со стоном и ревом устремилась река по
новому руслу.
   А старое ложе опустело.
   Неслышно шагали семеро по мокрым, скользким от ила и многовековых  донных
наслоений   камням,   переступали   через   спутанные   клубки   водорослей,
бесформенных и потерявших цвет, только ракушки хрустели  под  их  ногами  да
билась испуганная рыба, застрявшая  между  гнилых  коряг.  Но  странники  не
смотрели на все чудеса подводного мира, в одночасье  открывшиеся  их  взору.
Они шли к высокому столбу, который теперь полностью был виден. На две  трети
столб был покрыт водорослями и ракушками, как  дерево  мхом.  Дойдя  до  его
подножия, Шуллат ударил своим посохом  в  самое  основание,  и  зашевелилась
каменная насыпь, что удерживала столб в вертикальном состоянии, задвигалась.
Огромные валуны и булыжники поменьше сами, торопясь, расползались  прочь  от
этого места. Наконец столб зашатался и рухнул, расколовшись при  падении  на
несколько частей. А под ним  открылась  усыпальница,  в  которой  стояли  на
гранитных постаментах два гроба, вытесанных из цельных  кусков  мрамора.  На
крышке  одного  из  них  с  высочайшим  искусством  был  выполнен  барельеф,
изображавший воина в рогатом шлеме, на другом - женщину неописуемой красоты,
с раскосыми глазами и длинными волосами до пят.
   Все так же, молча, Баяндай и Мадурай подошли к ним и легко сдвинули их  с
мест.  Под  мраморными  неподъемными   гробами   в   гранитных   постаментах
обнаружились два идеально одинаковых углубления-близнеца. Лурды одновременно
погрузили в эти углубления руки по локоть и  вытащили  оттуда  украшения  из
зеленого  золота.  Затем  бережно  положили  добытые  только  что  талисманы
Джаганнатхи на изображения тех, кто охранял  их  даже  после  своей  смерти.
Баяндай поместил талисман на изображение нагрудного панциря воина, а Мадурай
легко прикоснулся ладонью к точеной шее женщины. И, отнимая руку, провел  по
ней длинным, ласкающим движением.
   Затем семеро  встали  в  круг  и  одновременно  заговорили,  обращаясь  к
повелителю Мелькарту. Чем напряженнее становились  их  голоса,  тем  сильнее
светились их собственные талисманы, а также два, найденные в древней могиле.
И  свет  девяти  золотых  украшений  произвел  диковинные   преображения   с
покойниками, умершими в незапамятные времена.
   Мраморные гробы лопнули, словно  под  давлением  незримой,  но  ужасающей
силы, а  полуистлевшие  скелеты  стали  обрастать  плотью.  Происходило  это
невероятно быстро: еще кипела и рычала река, изгнанная с  привычного  места,
еще рушились и с грохотом увлекались прочь водным потоком последние  остатки
насыпи, еще не успела уснуть рыба, оставленная коварной водой  в  опустевшем
внезапно ложе,  а  двое  статных  людей  уже  поднялись  из  своих  каменных
усыпальниц, судорожно сжимая в руках вновь обретенные талисманы.
   Только семь существ на всем Арнемвенде знали, что в мир вернулся один  из
величайших магов и  воинов  -  Эр-Соготох  и  его  прекрасная  дочь  Жемина,
прославившаяся в веках жестокостью и коварством.

***

   Зу-Л-Карнайну не спалось. Спальня казалась ему душной и жаркой, постель -
слишком пышной, простыни - несвежими и жесткими,  подушка  -  туго  набитой,
твердой и неудобной. Он ворочался  с  боку  на  бок  до  тех  пор,  пока  не
запутался в шелковом  покрывале  и  не  порвал  его  в  приступе  внезапного
раздражения. Тогда император подумал,  что  пытаться  заснуть  бесполезно  и
гораздо уместнее будет немного поработать, чтобы  занять  себя.  Приняв  это
решение, аита сразу повеселел. Он  соскочил  со  своего  широкого  ложа,  на
котором вполне могли разместиться заодно и все его  телохранители,  набросил
на себя льняные одежды - тончайшие и прохладные - и вышел из опочивальни.
   Из-под дверей его кабинета пробивалась тонкая полоска света.
   Зу-Л-Карнайн прислушался: из-за дверей доносился гулкий, хриплый  кашель.
Похоже, Агатияр неудачно хлебнул вина.
   - Это я, - сказал император, заходя в комнату, чтобы не испугать старика.
- Постучать по спине?
   - Да, - закивал визирь. - Вот так, спасибо. -  Он  откашлялся  и  спросил
тревожно:
   - Это я разбудил тебя, мальчик мой?
   - Нет, нет. Мне самому сон не идет.  Вот,  решил  посидеть  за  бумагами,
пользуясь твоим советом. Что у нас случилось новенького?
   - Много, Зу. И это еще печальнее, чем прежде.
   - Перестань, Агатияр. Дела обстоят все печальнее и печальнее,  хуже,  чем
на кладбище, а ты клонишь к тому, что дальше будет горше, - так не бывает...
   - Да не допустят боги, чтобы было  так  плохо,  как  бывает,  -  искренне
испугался Агатияр. - Да ты сам почитай, все равно я бы завтра тебя  нагрузил
этими проблемами.
   - Расскажи лучше ты, самое основное.
   - Все основное, - понурился визирь.  -  Начну  по  порядку,  то  есть  по
степени важности.
   - Самое плохое на десерт? - весело спросил император.
   - Именно. Чтобы ты был внутренне готов. Итак, в  Тевере  мы  имеем  новую
вспышку фанатизма и ереси...
   - Ну, имеем, положим, не мы, а князь Маасейк, - попытался  было  пошутить
Зу-Л-Карнайн,  но  осекся  под  суровым  взглядом  старого   наставника.   -
Продолжай, Агатияр. Я прекрасно понимаю,  что  нас  это  вплотную  задевает.
Интересно,  когда  я  начну  чувствовать  себя  безраздельным   владыкой   и
обладателем неограниченной власти даже в твоем присутствии?
   - Никогда, - коротко ответил Агатияр.
   - Я так и думал. Продолжай.
   - Князь Маасейк отправил  нескольких  адептов  Безымянного  на  виселицу,
последователи в отместку  сожгли  два  храма:  храм  Джоу  Лахатала  и  храм
Арескои. А поскольку боги никак их не  покарали,  то  объявили  народу,  что
Новые повелители Арнемвенда, равно как и Древние, давно мертвы.  А  если  не
мертвы, то равнодушны к людским проблемам. Маасейк ввел  войска  в  одну  из
взбунтовавшихся провинций и расправился с еретиками.  У  него  уже  не  было
другого выхода - они начали детей приносить в  жертву.  Тогда  последователи
Безымянного осадили Шох, затем нашли предателя, который открыл им  городские
ворота. Результат ужасает: ни один  человек  не  спасся  в  кровавой  бойне,
которую они учинили во славу Безымянного. И даже  имя  ему  наконец  дали...
Догадываешься?
   - Да, - глухо ответил аита.
   - Теперь в Тевере кипит гражданская война. Князь Маасейк в ужасе:  ты  же
его знаешь, он человек довольно мягкий, и ему претит сама  мысль  -  убивать
своих собственных подданных.
   - Он не хочет обратиться за помощью к Лахаталу или...
   - Нельзя, мальчик мой. Просто будет больше крови и слез.
   - Может, люди уверуют в старых богов?
   - Если бы все было так просто. Люди одурманены. Близится тот самый  конец
света, который предсказывали  еще  Олорун  и  его  жрецы.  Нет,  Зу.  Нельзя
сталкивать людей и бессмертных. Это дело правителя и  его  народа.  Хотя  не
хотел бы я оказаться теперь на месте Маасейка.
   - Дальше что?
   -  Дальше,  дальше...  -  забормотал  Агатияр,  шелестя   многочисленными
пергаментами, свитками, бумагами и табличками. - Мы оказались на его месте -
Джералан восстал.
   - Это не новость.
   - Не новость -  мятеж  Альбин-хана.  А  восстание  северных  провинций  -
печальная, но  новость.  Правда,  не  неожиданность.  Хентей  прислал  гонца
сегодня ночью, когда ты удалился ко сну. Он  хорошо  поработал,  принял  все
возможные меры, мальчиком можно  гордиться.  Пока  Альбин-хан  не  призывает
народ поклоняться чужому богу, все не так страшно. Я уже отправил известие в
Сонандан: в нашем случае можно  просить  помощи  у  богов.  Пусть  они  этим
займутся. Тем более что мятеж Альбин-хана угрожает  безопасности  Сонандана.
Думаю, что Желтоглазая Смерть в компании с Победителем Гандарвы  или  Вечным
Воином отрезвляюще подействует на многие горячие головы.
   - Что бы я без тебя делал? - искренне спросил император.
   - То же самое. Только разговаривал бы сам с собой. А так есть с кем  душу
отвести. И это действительно преимущество.
   - А что мы будем делать?
   - Мы будем делать вид, что ничего  не  знаем.  Пока.  Зачем  играть  роль
угнетателей и захватчиков, искореняющих естественное стремление завоеванного
народа обрести свободу , и независимость?
   - Ты прав.