луг,  где  ее  уже  ожидала  охрана   и   свита.   Князь
Малан-Тенгри, сидя верхом на своем быке, возглавлял отряд скаатов -  человек
двадцать, зато отборных силачей и искуснейших воинов.
   - Рада видеть тебя, князь! - Каэ легко  взлетела  в  седло  поданного  ей
коня. На этот раз Ворона поставили  отдыхать  в  стойле,  решив,  что  после
трудов праведных он это заслужил, и богине  подобрали  ослепительно  белого,
царских кровей скакуна.
   Тот оказался бесконечно добрым и мягким:  все  время  тянулся  к  хозяйке
мордой и ласково фыркал, выказывая свое расположение. Каэ неспешно ехала  по
направлению к дворцу Тхагаледжи и все гладила коня по шее и между ушами.
   - Прекрасно в Салмакиде, - мечтательно молвил Малан-Тенгри,  подъезжая  к
ней поближе. И она только сейчас увидела, что быки скаатов не просто мощнее,
но и выше самых статных и могучих скакунов. И это  зрелище  потрясло  ее  до
глубины души.
   - Я давно не бывал в столице, великая богиня, и я вдвойне счастлив и  рад
снова лицезреть вас и вкусить прелестей столичной жизни, -  продолжал  между
тем князь. - А имея таких подданных, таких друзей  и  союзников,  вы  должны
быть бесспорно самым счастливым существом на Арнемвенде. Один ваш Аннораттха
чего стоит!
   - Кто-кто? - буквально взвился Нингишзида, все это время молча ехавший по
левую руку от Каэ.
   -  Некто  Аннораттха...  -  немного  удивился   Малан-Тенгри   горячности
почтенного жреца. - Один  из  ваших  воинов  -  такой  умелец,  такой  боец!
Представляете,  наши  быки  его  слушаются,  что   вызывает   недоумение   и
одновременно восхищение этим молодцем. Да будет  вам  известно,  госпожа,  -
поклонился он Кахатанне, - что быки скаатов славятся своим свирепым нравом и
преданностью только одному человеку - своему хозяину, отчего  их  невозможно
украсть с целью перепродажи.
   - А дорого ли стоит такой бык? - спросила Каэ.
   - Целое состояние, - не без гордости ответствовал князь. - В Аллаэлле  за
эти деньги можно купить либо хороший корабль, либо двухэтажный дом  со  всем
необходимым.
   - Вы же не собираетесь завести себе быка? - тревожно спросил Нингишзида.
   Кто-кто, а он знал, чего можно ждать от неугомонной богини.
   - Искушение велико, конечно. Но я постараюсь  держать  себя  в  руках,  -
пообещала она.
   - Хотелось бы надеяться, - пробормотал кто-то.
   Трое собеседников переглянулись между собой,  затем  взгляды  уперлись  в
перстень на правой руке Интагейя Сангасойи.
   - Да-да, и нечего так меня разглядывать, - заявил славный Ниппи, - почему
у меня не может быть своего мнения?
   ... Возле дворца татхагатхи Каэ спешилась и тут  же  попала  в  мягкие  и
пушистые объятия Номмо, соскучившегося по своей госпоже сверх всякой меры.
   - Я вас не вижу уже очень давно, - пожаловался он.
   - Не клевещи на мои способности, - моментально надулся  Барнаба,  который
топтался рядом в ожидании своей очереди. - Мы очень недолго странствовали.
   - А мы с ребятами просто извелись за это время, -  пожаловался  маленький
альв. - Надо было нам все-таки вместе отправляться в дорогу.
   - Ах, Номмо! - воскликнула Каэтана. - На наш  век  дорог  этих  хватит  с
избытком. Идемте лучше завтракать - вот завтраков может и не хватить.
   - Дельная мысль, - одобрил разноцветный толстяк.  -  Сразу  видна  хватка
Богини Истины: а истина - в чем?..
   - В вине, - ответила Каэ машинально.
   - Совершенно правильно! - Магнус раскланялся  со  всеми  одновременно.  -
Только необходимо уточнить, что не просто  в  вине,  а  в  зеленом  вине  из
подвалов нашего великого Тхагаледжи. И, предвидя  возможные  словопрения  по
этому вопросу, я нагрузил мальчиков, - тут он широко повел рукой  в  сторону
Могаллана и То Кобинана, которые отдувались под тяжестью огромных бутылей  в
соломенной оплетке, - вином и другого сорта: исключительно сравнения ради, а
вовсе не для питья, как опрометчиво могут подумать некоторые.
   - Великая речь! - одобрил суровый Малан-Тенгри. -  Из  вас  получился  бы
неплохой поэт, молодой человек.
   - Грешен, грешен, - развел руками Магнус. - Чего скрывать? Конечно, я  не
Аннораттха, но тоже ничего себе стихотворец...
   - А при чем тут Аннораттха? - подозрительно осведомилась Каэ.
   - А мы с ним свели знакомство на днях -  это  новый  паломник  из  земель
скаатов, - пояснил Магнус. - Слово за слово, оказалось, что  он  и  в  магии
смыслит, причем основательно, и поэзией не брезгует. Славный малый!
   - И главное - везде успел, - пробормотала Каэ. - Ну что, пора и мне с ним
познакомиться. Нингишзида! Ты его приказывал отыскать?
   - Да, - мрачно ответил  верховный  жрец.  -  Только  что-то  без  особого
успеха.
   - Ну так повтори распоряжение - пусть его пригласят к завтраку во  дворец
- не откажется же он, в конце концов.
   Голос Каэтаны не звучал слишком уверенно.
   Что-то подсказывало ей, что известного на  всю  Салмакиду  Аннораттху  ей
увидеть не придется.
   А Истина на то и Истина, чтобы не ошибаться, особенно в таких мелочах.

***

   Жрец  взмахнул  кинжалом  и  одним  длинным  движением   распорол   тело,
распростертое на алтаре, от яремной ямки до пупа.  Жертва  слабо  дернулась,
кровь широкой струей  хлынула  на  каменные  плиты,  а  из  разверстой  раны
поднялось облачко пара.
   Загрохотали барабаны, выбивая  четкий  ритм,  и  жрец  закружился  вокруг
алтаря в безумной пляске. Он был еще совсем молод - не старше двадцати пяти,
- и его смуглое, мускулистое,  покрытое  яркой  татуировкой  тело  двигалось
легко и свободно. Он был раскован и радостен, словно ребенок, он улыбался, и
глаза сияли, как у абсолютно счастливого человека. Только  руки,  по  локоть
покрытые темной и густой кровью, -  мощные  руки  убийцы  -  жили  отдельной
жизнью.
   Несколько человек - воины и младшие жрецы, все сплошь юные,  чуть  ли  не
дети, - с восторгом следили за жрецом и за жертвой,  которая  сотрясалась  в
агонии на каменном черном постаменте.
   - Приди, великое чудовище, и  покарай  своих  врагов!  Сразись  во  славу
повелителя Мелькарта! - провыл жрец, кружась вокруг своей оси.
   Он вращался все быстрее и  быстрее,  пока  его  тело  не  превратилось  в
своеобразный волчок - яркий и разноцветный. И  метались  в  темноте  старого
храма пятна факелов - это спутники жреца и воины в страхе бежали от  алтаря,
ибо   огромное   изображение   оскаленной    пасти    какого-то    древнего,
фантастического чудовища внезапно отъехало в сторону, открыв черный провал.
   И повеяло оттуда смрадом и ледяным холодом. А потом  кровь,  стекающая  с
алтаря, заструилась по тоненькому,  прорезанному  в  каменном  полу  желобу,
утекая  в  эту  черноту  и  пустоту.  И  зашевелилось  там  нечто  огромное,
разбуженное запахом свежей, горячей влаги, завозилось и заворчало.
   Даже восторженный жрец на миг  остановился,  прекратив  выкрикивать  свои
заклинания - жалкие и бесполезные перед лицом того существа, вековечный  сон
которого нарушила Древняя кровь.
   А потом в заброшенном капище рушились каменные своды,  брызгала  фонтаном
человеческая кровь, и леденящие душу вопли разносились по притихшему, словно
вымершему  лесу.  Последний  оставшийся  в  живых  воин,   окровавленный   и
изувеченный, выбрался, шатаясь и спотыкаясь  на  каждом  шагу,  из  каменных
развалин и  попытался  скрыться  за  деревьями,  однако  стремительная  тень
метнулась следом... Воин даже закричать как следует не успел.
   А тело жертвы так и осталось лежать  на  алтаре,  ибо  Древние  существа,
обладающие собственной магией, в пищу чудовищу не годились. И  только  после
того как тварь покинула руины  своей  усыпальницы,  устремившись  на  запад,
дриады и альсеиды совершили погребальный обряд над погибшим эльфом...

***

   На высоте было холодно. Каэ куталась в плащ и крепче цеплялась за кожаную
упряжь, сработанную умельцами  Сонандана  в  считанные  часы.  Она  невольно
рассмеялась своим воспоминаниям: люди ползали по крутой шее Аджахака, словно
вознамерились огромную гору запрячь наподобие лошади. И ведь вышло!
   Высоты она никогда не любила.  Смотреть  вниз,  туда,  где  проносится  с
бешеной скоростью необъятная гладь океана  Торгай,  не  казалось  ей  лучшим
времяпрепровождением, и Каэ старалась  занять  себя  размышлениями  и,  чего
греха таить, мечтами. Она не хотела мешать дракону, рассчитывая на  то,  что
он сам обратится к ней, если сочтет возможным.
   - Скоро будем на месте! - Голос Аджахака застал ее врасплох.
   - Скорее бы...
   - Там очень жарко, - напомнил дракон.
   - Переживу. Можно задать тебе вопрос?
   - Конечно, - согласился ящер.
   - Почему ты так торопил меня? Что ты скрываешь? Я  ведь  вижу,  что  тебе
известно больше, чем ты рассказываешь мне. И от этого становится  неуютно  и
неспокойно на душе. Конечно,  конечно,  я  полностью  тебе  доверяю,  но  не
кажется ли тебе, Аджахак, что было бы  справедливо  посвятить  меня  во  все
детали предстоящего путешествия?
   - Ты права, дорогая Каэ, - вздохнул дракон. - Но порой знание  прибавляет
лишних хлопот - и только. На тебя и так свалилось слишком много в  последнее
время: а всеведение и всемогущество - это  не  для  такой  детской,  хрупкой
души, как у Богини Истины. Впрочем, изволь,  самые  основные  факты  я  тебе
сообщу. Веретрагна и Вахаган, а затем и Тиермес с  Траэтаоной  умудрились  -
сознательно или совершенно случайно - отправиться на  Джемар  именно  в  тот
момент, когда он существует одновременно в двух измерениях.
   - Как это? - изумилась Каэ.
   - Понятия не имею, - честно признался Аджахак. - С меня довольно и  того,
что я знаю, что раз в тысячу с лишним  лет  поверхность  Джемара  становится
проницаемой. И оттуда можно попасть прямиком в другой мир. Это тоже  Джемар,
но совершенно особенный. И главное его  отличие  от  всех  прочих  измерений
заключается в том, что выбраться оттуда можно только тем же путем,  каким  и
попал туда, и только в этот краткий промежуток времени. По  сути,  этот  мир
является огромным мешком, ловушкой, западней.  И,  отправившись  туда,  наши
друзья рискуют сгинуть там, если опоздают и пропустят урочный час.
   - Прекрасно, - помрачнела Каэ. - И сколько у нас времени?
   - Не стану тебя пугать: время еще есть, да и твой толстяк  старается  как
может. Одна беда - там, внутри, во втором Джемаре, он не  властен.  Так  что
все будет зависеть от тебя. Когда прибудем на место, я скажу, сколько  часов
у нас в запасе, - а большего, увы, никто для тебя сделать не сможет.
   Каэ попыталась было протестовать, но затем согласилась с мудрым  драконом
- они еще не достигли цели и неизвестно, что поджидает их впереди. Не  имело
смысла тревожиться заранее и портить себе кровь мрачными предчувствиями.
   Перелет через океан  занял  совсем  немного  времени  -  тут  уж  Барнаба
постарался. С каждым разом у него выходило все лучше, он явно набил руку.
   Аджахак стрелой летел через  прозрачные,  серые  облака.  Каэ  поразилась
тому, что они на ощупь напоминают влажную паутинку,  что  они  существуют  в
действительности. Это было удивительное состояние - потрогать воздух рукой.
   - Знаешь, - обратилась она к дракону, - кажется, я понимаю, что значит  -
быть богиней.
   - Рад, если это так, - отвечал ящер. Наверное, он улыбался, если драконам
вообще знакомо понятие улыбки.
   Как бы ни был опасен Джемар, какие бы неожиданности ни ждали ее  на  этом
диком и пустынном континенте, это еще не означало,  что  Интагейя  Сангасойя
собиралась тревожиться  понапрасну.  У  нее  было  несколько  часов,  и  она
собиралась провести их в тишине и покое, пользуясь редкой нынче возможностью
отдохнуть. Существо, назначившее ей свидание, не тревожило ее мысли, ибо она
приучила себя не беспокоиться ни о чем преждевременно.
   Мир осознал грядущую опасность, и теперь положение было  не  таким  уж  и
безнадежным. И плевать, что  думает  по  этому  поводу  загадочный  судья  -
вершитель чужих судеб.
   Каэ совсем расслабилась, легла плашмя на  мощную  шею,  покрытую  плотной
чешуей, и даже задремала, когда ее настиг сигнал опасности.
   - Беда, - сказал Аджахак.
   Она вскинулась, мало что понимая. Какая беда может угрожать  исполинскому
чудовищу, способному расправиться и с богами,  и  с  демонами,  и  с  любыми
тварями?
   - Что случилось? -  спросила  она,  надевая  на  полову  шлем  Ур-Шанаби.
Такахай и Тайяскарон отчаянно пульсировали в ножнах за  спиной,  подтверждая
слова дракона - беда, опасность, угроза.
   - На нас кто-то нападает, - медленно ответил Аджахак. - Не знаю  кто.  Он
еще далеко, этот враг.
   - Только этого не хватало, - простонала Каэ.
   Ей казалось, что союз с Аджахаком должен  избавить  ее  от  малой  толики
проблем, что хотя бы сам путь на Джемар будет  спокойным.  Но  тот  голос  в
подземелье не солгал: мир клонился к закату, и теперь проявления  Зла  могли
настигнуть кого угодно, в любой момент и в любом виде.
   Ей  не   оставалось   ничего   иного,   кроме   полного   спокойствия   и
сосредоточенности.
   Она не могла проиграть эту схватку.
   Темное, вытянутое, словно бы рыбье  тело  метнулось  впереди,  наполовину
скрытое облаками.  Как  сквозь  прозрачную  ткань,  трудно  было  разглядеть
подробности,  однако  размеры  существа,  летящего   навстречу,   заставляли
призадуматься. Оно было не меньше Аджахака.
   Тварь подала голос: нечто среднее между  воем  и  рычанием  -  протяжный,
тягучий,  на  грани  слышимого  звук,  раздирающий  барабанные  перепонки  и
вгоняющий в ужас. Очевидно, что он воздействовал на живые существа не только
эмоционально, но и физически.
   Каэ почувствовала, как пот потек по ее лбу и ослабели руки. Не столько от
страха, сколько от самого крика  чудища.  Перед  глазами  возникли  плывущие
зеленые пятна, и сфокусировать  взгляд  несколько  секунд  было  практически
невозможно. Не успела она немного прийти в себя, как  в  уши  ударила  новая
звуковая волна - еще мощнее предыдущей. Вой  ввинчивался  в  мозг,  проникал
внутрь черепа, и Каэтане казалось, что расплавленное олово вливают в рот и в
уши. Голова пылала изнутри, глаза жгло невыносимо, а язык  моментально  стал
сухим и шершавым, как терка.
   - Кто это? - спросила  она,  стараясь,  чтобы  голос  звучал  уверенно  и
спокойно.
   - Тараска, - ответил дракон.
   Он был явно расстроен этой встречей.
   Каэ подумала, что это слово ей ни о  чем  не  говорит,  но  расспрашивать
Аджахака было неуместно - вот-вот должна была завязаться  схватка.  То,  что
тварь собирается нападать, не вызывало сомнений.
   - Придется удирать, - бросил Аджахак коротко. - С тобой  на  спине  я  не
могу драться: ты упадешь или тараска тебя сбросит. Это очень живучая тварь.
   - Что в лоб, что по лбу.
   Дракон взмахнул крыльями, набирая высоту. Видимо, намеревался выиграть  в
скорости и пролететь над  таинственной  тараской,  но  та  разгадала  маневр
противника. Вытянулась всем телом и пошла наперерез ящеру, громко рыча.
   Вскоре  они  так  сблизились,  что  Каэ  предоставился   удобный   случай
разглядеть врага.
   Если из огромного множества животных дракон был ближе всего к ящерицам  и
змеям, то тараска явно имела родичей среди хищных рыб. Голова ее  напоминала
голову акулы: тот же скошенный рот, усеянный бесчисленными рядами острых как
бритва зубов; гребень, больше напоминающий плавник. Ушей у  нее  не  было  -
маленькие отверстия, закрытые перепонками. Тараска была чрезвычайно длинной,
и голова у нее сразу переходила в туловище, исключая наличие шеи.
   С первого взгляда становилось ясно, что тараска - это машина для убийства
и больше ни для чего не пригодна. Ее вытянутое тело было покрыто  броней,  а
сплющенный  в  вертикальной  плоскости  хвост,  усеянный  поверху   тройными
колючками, напоминал крокодилий. Короткие когтистые лапы она поджала к брюху
и быстро взмахивала чешуйчатыми крыльями, которые завершались подобием рук -
четырьмя пальцами с кинжальными когтями.
   Дракон был  невероятно  красив  и  могуч;  тараска  выглядела  злобной  и
опасной.
   Когда чудовище подлетело еще  ближе,  стало  видно,  что  его  удлиненная
голова завершается подобием рога или бивня, витого, перекрученного неведомой
силой и явно острого. Этим бивнем тараска метила прямо в брюхо парящего  над
ней Аджахака.  От  нетерпения  она  даже  немного  загребала  лапами,  будто
помогала себе лететь.
   - Держись! - успел крикнуть Аджахак.
   Сложив крылья, он молнией ринулся вниз.
   Перед лицом Каэ замелькали этажи облаков, затем проскочила, как в бешеной
пляске,  разноцветная  картинка  земной   поверхности;   потом   все   опять
перевернулось и понеслось уже вверх. Она еле удерживалась  на  шее  дракона,
чтобы не сорваться. Ветер свистел в  ушах,  теребил  одежду,  забирался  под
панцирь и тянул ее вниз, в бездну. Кожаные ремни угрожающе трещали.
   Сзади выла обманутая тараска.
   В скорости она не уступала сыну Ажи-Дахака, а может, и превосходила его -
форма тела у нее была удобнее для стремительного движения  в  атмосфере.  И,
поскольку тварь стремилась наверстать потерянное,  догнать  и  разорвать  на
части дракона, впиться зубами в его плоть, она разогналась что было  силы  и
понеслась следом.
   Аджахак немного притормозил, взмахивая огромными перепончатыми  крыльями,
дождавшись, пока тварь не догонит его, навис над тараской и камнем  упал  на
ее спину, вцепившись когтями. Началась битва гигантов, а Каэ поняла, что еще
минуту назад была крайне счастлива, просто не догадывалась об этом, ибо  все
познается в сравнении.
   Тараска лупила направо и налево своим страшным хвостом. Дракона пока  что
спасала его плотная, бронированная чешуя, но тварь извивалась в  его  когтях
всем телом с невероятной силой. Оказалось, что ее туловище  покрыто  типично
рыбьей слизью: вся она была верткая, гибкая, состоящая только  из  мускулов.
Она разевала жуткую пасть буквально в полуметре от головы Каэтаны,  не  имея
возможности  достать  ее,  и  гадко  шипела.  Ее  хлопающие  крылья  подняли
прямо-таки ураганный ветер, грозивший снести богиню с седла.
   Внезапно  тараска  совершила  неуловимый  бросок,  вырвалась  из   когтей
Аджахака, показав на секунду залитую темной жидкостью спину, и изо всех  сил
вонзила рог в крыло дракона. Древний зверь заревел от боли, изогнул  могучую
шею и с жутким хрустом погрузил частокол своих клыков в затылок  твари.  Они
бились в воздухе и  трепыхались,  словно  пойманные  в  ловчую  сеть  птицы.
Тараска захлебывалась своей кровью и кровью раненого дракона,  и  всей  силы
Аджахака  было  недостаточно,  чтобы  удерживаться   в   воздухе,   сражаясь
одновременно с могучей тварью.
   Они стали падать.
   Хорошо еще, что у тараски были почти целы крылья, и, отчаянно хлопая ими,
она задерживала падение, не давая телам противников кувыркаться,  иначе  Каэ
точно свалилась бы и разбилась о камни.
   Тараска изогнулась и впилась когтями в брюхо дракона.  Фонтаном  брызнула
золотистая кровь Древнего зверя, залив Каэ с ног до головы.  В  этот  момент
она  и  испытала  то  диковинное  чувство,  которое  посетило  ее  во  время
столкновения с мантикорой.  Интагейя  Сангасойя  перестала  бояться  высоты,
прекрасно понимая, что сейчас они втроем грянутся оземь и никакой  страх  ее
не спасет. Вытащив из ножен Тайяскарон, она стала  медленно  ползти  по  шее
дракона вверх, ближе к его гигантской  голове,  изо  всех  сил  цепляясь  за
упряжь. Ее мотало и бросало  из  стороны  в  сторону.  Один  раз  она  почти
сорвалась и  долгие  секунды  карабкалась  обратно,  хватаясь  за  все,  что
попадалось под руки. Пластины драконьей чешуи оказались очень острыми, и Каэ
сильно порезала ладони. Наконец ей удалось уцепиться за  шипы,  торчащие  на
гребне.
   Она встала во весь рост, выпрямилась.
   Размахнулась Тайяскароном, чтобы  нанести  тараске  единственный,  точный
удар, но не получилось: резкий рывок буквально отшвырнул ее в сторону, и она
успела подумать, что это давно  должно  было  случиться.  Странно  еще