ествовала...
   А теперь, Каэ, дорогая, освободи их и торопись обратно. Времени  осталось
совсем немного.
   Каэтана обернулась к Сокорро, и он кивнул ей дружелюбно и весело.
   - Отпускаю, отпускаю. Как все-таки действует присутствие этого призрака.
   Олорун осуждающе покачал головой, но возражать не  стал  -  берег  время.
Только еще раз на прощание обнял Каэтану, пытаясь согреть ее своим теплом  и
любовью, Бог Мудрости знал, как они потребуются ей в дальнейшем.
   А катхэксин  тем  временем  поторопился  к  торцевой  стене,  на  которой
виднелись темные распятые силуэты четырех фигур. Не дойдя до них  нескольких
шагов, он воздел огромные когтистые лапы к сводам зала и  произнес  нараспев
несколько фраз на тягучем, незнакомом  Каэ  языке.  Повинуясь  его  приказу,
фигуры тяжело зашевелились и мешками плюхнулись в воду.
   Каэтана бросилась к ним.

ЧАСТЬ 2

   В летней королевской резиденции, что на окраине Сетубала, на самом берегу
лазурных вод Тритонова залива, двое нынешних владык Эль-Хассасина только что
поднялись из-за обеденного стола. Правду говоря,  не  просто  поднялись,  но
выскочили самым неподобающим образом, повергнув вышколенных слуг в  смятение
и ужас. Слугам вообще было непросто привыкать к  прихотям  новых  правителей
после того, как  долгие  годы  они  служили  мрачному  и  грозному  Чаршамбе
Нонгакаю.
   - Что-то ты плохо выглядишь, Рорайма, - сказал  Меджадай  Кройден,  когда
убедился в том, что их не могут услышать посторонние. - У тебя усталый вид и
глаза красные. Но мы же не на марше - и неделя выдалась спокойной.
   - Все в порядке, Медж. Просто плохо спал, - отмахнулся Рорайма. - Снилась
какая-то гадость, теперь даже не помню, что именно.
   - Может, хочешь отдохнуть после еды?
   - Нет, иначе я совсем обленюсь. Мы и так почти ничего  не  делаем  с  тех
пор, как заняли трон Чаршамбы...
   Кройден только плечами пожал - он никогда не стремился к верховной власти
и все еще не мог до конца привыкнуть к мысли, что казавшийся вечным как  бог
Чаршамба покинул этот мир и что власть в  Эль-Хассасине  теперь  принадлежит
ему - Кройдену - и Рорайме Ретимнону.
   Любому политику прекрасно известно, что  если  после  смерти  короля  его
преемник  сразу  не  занимает  престол,  стране  грозит  долгая  и  кровавая
междоусобица. А поскольку владыка Эль-Хассасина умер бездетным,  не  оставив
наследника, государство чуть было не  уподобилось  кораблику,  попавшему  во
власть шторма. Однако  военачальники  Чаршамбы  были  мудры  и  многоопытны:
Харманли Терджен вызвал троих основных претендентов на трон в Сетубал, а  им
хватило разума не начинать войну за власть.
   В парадном зале был созван Большой  совет,  на  котором  собралось  более
четырехсот представителей самых  знатных  и  уважаемых  семей.  В  громадном
помещении негде было яблоку упасть, и только возвышение,  на  котором  стоял
трон Чаршамбы Нонгакая - известный всей Имане трон, имевший форму черепа,  -
пустовало.  Чуть  поодаль  был  поставлен  длинный  тяжелый  стол,  за   ним
расположились десять главных вельмож королевства. В  центре  сидел  Харманли
Терджен, некогда старший, а теперь, после  смерти  короля,  великий  магистр
ордена хассасинов.
   По мнению окружающих, именно он в  первую  очередь  мог  рассчитывать  на
корону, ибо ему подчинялись все рыцари ордена,  а  также  тайные  и  сыскные
войска. Формально был в королевстве и министр финансов, однако казна  всегда
находилась в распоряжении короля и его главного советника,  так  что  сейчас
Харманли держал в своих руках неисчислимые богатства. А золотой запас -  это
уже и есть реальная власть. Советники и министры Чаршамбы не привыкли  иметь
собственного мнения, слепо повинуясь  приказам  лишь  двух  людей.  Надо  ли
говорить,  что  после  смерти  последнего  из  Нонгакаев  они  автоматически
признали  своим  господином  все  того  же  главного  советника  и  великого
магистра.
   Тех сил, которыми он сейчас обладал, было  вполне  достаточно  для  того,
чтобы стать королем, не созывая Большой совет. И  то,  что  он  все  же  это
сделал, у большинства вызвало не только естественное уважение, но, с  другой
стороны, и откровенное непонимание.
   Вельможи Эль-Хассасина, присутствовавшие на совете, навсегда запомнили, с
какой удивительной легкостью был решен столь важный и  сложный  вопрос,  как
проблема престолонаследия. Все они, собравшиеся здесь, не имели никаких прав
на королевскую корону, однако им предстояло решить, к кому  из  претендентов
они примкнут, кого поддержат.  Сделать  этот  выбор  предстояло  немедленно,
потому что  минуты  сейчас  решали  их  дальнейшую  судьбу  и  благополучие.
Откровенно говоря, никто не ожидал  такой  прозорливости  и  дальновидности,
такой выдержки и терпения от жестких и агрессивных военачальников.
   Первым  слова  попросил  Харманли  Терджен,  тогда   еще   слабый,   едва
оправившийся от увечья, которое он получил в бою на  Медовой  горе  Нда-Али.
Обрубок его руки был замотан во много слоев мягкой и легкой ткани  и  плотно
привязан к боку, чтобы великий магистр не причинил  себе  боль  неосторожным
движением. Харманли  был  смертельно  бледен,  под  глазами  у  него  лежали
иссиня-черные круги, волосы поседели за ту кошмарную ночь,  однако  держался
он по-прежнему прямо и был исполнен решимости до конца выполнить свой долг.
   - Друзья и соратники! - торжественно начал он. - Мы собрались здесь, дабы
решить судьбу одного из величайших государств Иманы, да и всего  Арнемвенда.
Сейчас,  после  трагической  и  внезапной  гибели  нашего  короля   Чаршамбы
Нонгакая, я вижу два варианта  развития  событий.  Либо  мы  найдем  в  себе
достаточно мудрости и силы, чтобы удержаться от соблазна  завладеть  короной
Эль-Хассасина, и разумно и  -  главное  -  сообща  решим,  кому  она  должна
принадлежать по праву, либо наши личные чувства и амбиции перевесят, и тогда
я предрекаю скорую и страшную гибель великой страны. Матарии и унгаратты уже
с надеждой смотрят на восток, ожидая, когда же мы сами выполним за  них  всю
грязную работу, когда перегрызем друг другу глотки  и  им  останется  только
прийти и взять то, что уже некому будет защитить.
   И потому я спрашиваю: согласны ли  вы  выслушать  меня  от  начала  и  до
конца?
   Зал взорвался приветственными криками.
   - Хочу сразу сказать, что я не претендую на трон! Я  не  желаю  завладеть
короной Нонгакаев и потому вправе считать себя объективным судьей.  Согласны
ли вы, друзья и соратники?!
   Одобрительный гул пронесся под сводами.
   - Я уверен, что наш король согласился бы со мной: трое вельмож и  славных
воинов,  равно  любимых  и  народом,  и  рыцарями  ордена,  могут  считаться
возможными преемниками его власти. Это... -  Терджен  сделал  паузу,  набрал
полную грудь воздуха  и  громко  выкрикнул  подряд  три  имени,  -  Меджадай
Кройден! Рорайма Ретимнон! Ондава Донегол!
   Двое названных им военачальников  и  один  великий  адмирал  были  самыми
прославленными воинами, самыми уважаемыми  и  знатными  вельможами  и  давно
считались национальными героями Эль-Хассасина. Лучших наследников  и  желать
было невозможно. И все же - кто из них станет королем? Ондава Донегол  встал
со своего места, поднял руку вверх ладонью, призывая к тишине.
   - Я счастлив, что здесь,  в  этом  зале,  возле  этого  пустующего  трона
прозвучало и мое имя! Это значит, что я прожил жизнь не зря,  что  я  сделал
для своей страны достаточно, чтобы она вспомнила меня в свой трудный  час  и
решила доверить мне свою судьбу. Это великая честь,  и  я  ценю  ее  превыше
всего.
   Эта же честь побуждает меня тут же, на месте, поклясться, что я и  всегда
буду защищать свою горячо любимую страну, буду проливать  за  нее  кровь,  а
если потребуется - то отдам и жизнь.
   Но я должен напомнить вам о том, что вы все и сами прекрасно знаете:  как
Харманли Терджен любит свой орден и никогда не променяет высокую честь  быть
его магистром ни на что другое, так я люблю море. Море и корабли. А потому я
не вижу возможности занять трон Нонгакаев - это было бы сделано мной  не  по
праву, даже если бы совет сейчас решил этот вопрос в мою пользу. Я - морской
человек. И добровольно отказываюсь от  всех  возможных  прав  на  престол  в
пользу сухопутных...
   В зале зашумели и заволновались; это -  в  большинстве  своем  -  морские
офицеры, а также близкие друзья Ондавы  Донегола  пытались  убедить  его  не
отказываться заранее. Однако доблестный адмирал тяжело  стукнул  кулаком  по
столу, и этот резкий жест возымел-таки свое действие.
   - Я прошу преданных мне людей не пытаться  за  меня  решить  мою  судьбу.
Заранее предупреждаю, что никогда не соглашусь стать королем  Эль-Хассасина.
Что же касается  двух  оставшихся  вельмож,  то  я  считаю  их  обоих  равно
достойными. И если сегодня кто-то из них будет избран нашим владыкой,  то  я
первый принесу ему клятву верности!
   Адмирал с облегчением откинулся на  спинку  своего  кресла  и  спросил  у
сидящего рядом Терджена:
   - Ну что ты скажешь? Я был убедителен?
   - Ты удивил меня, Ондава, - отвечал тот. - Я  еще  больше  стану  уважать
тебя с этой  минуты.  Надеюсь,  что  ты  поможешь  мне  -  сейчас  наступает
отчаянный момент. Если наши военачальники не решат дело  миром,  то  страшно
подумать, во что выльется их противостояние... Чаршамба допустил всего  одну
ошибку, и как он за нее заплатил!
   Меджадай Кройден и Рорайма Ретимнон переглянулись. Им предстояло  решить,
пожалуй, наиважнейшую задачу, какая только случалась в  их  жизни.  И  обоим
было не по себе. Потому что начинались явные трудности.
   Меджадай Кройден носил звание уруха -  это  был  высший  воинский  чин  в
стране. И Рорайма Ретимнон, и Ондава Донегол официально подчинялись  ему.  К
тому же Меджадай был отличным воином - солдаты верили ему и были готовы идти
за своим урухом в огонь и в воду. А если учесть, что большая часть населения
Эль-Хассасина являлась солдатами и Харманли Терджен не встал у него на пути,
то сила сейчас была на его стороне.
   С другой стороны, Рорайма Ретимнон принадлежал к более знатному роду и на
сословной лестнице стоял на две-три  ступеньки  ближе  к  трону.  Придворной
знати он казался более приемлемой  кандидатурой,  нежели  Меджадай  Кройден.
Ретимнон командовал конницей, и конные рыцари  безоговорочно  поддержали  бы
его. Столкновение этих двух гигантов  могло  привести  к  самым  страшным  и
непредсказуемым последствиям. К какому  из  претендентов  примкнут  Харманли
Терджен и Ондава Донегол - оставалось только догадываться.
   В зале начался шум, все заговорили одновременно и громко, каждый  пытался
привлечь внимание к себе. Благородные господа, забыв о приличиях, вскакивали
ногами на скамьи, чтобы оказаться выше остальных,  кричали,  выхватывали  из
ножен клинки. Словом, вели себя не лучше, нежели крестьяне на ярмарке.
   - Сейчас только не хватает, чтобы они начали резать друг друга, -  шепнул
Терджен, наклоняясь к Меджадаю Кройдену. Лицо верховного  магистра  побелело
еще сильнее, если это вообще было возможным - рана давала о себе знать.
   - Что ты предлагаешь?
   - Объединиться...
   И не успел урух как следует  расспросить  своего  старого  товарища,  как
Терджен снова встал со своего места и  зычно  прикрикнул  на  распоясавшихся
придворных. Видимо, дух Чаршамбы Нонгакая все еще незримо  витал  в  тронном
зале, потому что они послушались главного советника. Моментально притихли  и
даже, кажется, испугались.
   - Я  хочу  предложить  вот  что,  -  сказал  Харманли  Терджен  ровным  и
бесцветным голосом. - Самое страшное для нас сейчас - это  потерять  голову,
утратить власть... Я уже говорил об этом. И теперь я думаю,  что  нам  имеет
смысл просить обоих военачальников принять корону, разделить ответственность
за судьбу государства поровну. Так, как они делают это на поле боя...
   А ни для кого  из  присутствующих  не  было  секретом,  что  именно  союз
Кройдена и Ретимнона неизменно приводит к успеху. Поодиночке они были хоть и
неплохими, но отнюдь не великими полководцами, тогда как вместе представляли
грозную силу, с которой приходилось  считаться  как  военачальникам,  так  и
политикам других государств Иманы.
   Вельможи переглянулись; остальные в зале затаили дыхание: здесь и  сейчас
решалась судьба всего королевства. Меджадай и Рорайма не торопились - они-то
всегда найдут способ договориться, однако что станут делать  их  потомки?  И
мудрый Харманли Терджен, уловив их колебания, мгновенно понял и причину.
   - Что же касается будущего, то мы всегда  сможем  решить  проблемы  путем
расширения территории нашей страны. Если детям наших владык станет  тесно  в
Эль-Хассасине, то к их услугам вся Имана. А  Ронкадор  или  Кортегана  -  не
такой уж плохой или завалящий кусок пирога, чтобы отказываться от него!
   - Харманли! - восторженно обратился к нему Кройден, глядя, как ликуют все
четыреста вельмож. - Теперь я понимаю, почему так велик был король  Чаршамба
Нонгакай - в главных советниках у него был ты. Так что учти, этот пост  тебе
покинуть не удастся!

***

   Теперь, спустя довольно долгое время, Меджадай Кройден и Рорайма Ретимнон
даже не в состоянии были представить, что все могло произойти иначе. Владыки
Эль-Хассасина  были  практичны  и  разумны  -  что  толку  рассуждать,   как
повернулось бы колесо Судьбы, если оно уже как-то повернулось?
   Последние  дни  они  были   поглощены   каким-то   странным   на   взгляд
непосвященного  занятием.  Раз  в  два  дня  придворный  скульптор  вкупе  с
гончарами, резчиками и  двумя  архитекторами  сооружали  на  огромном  столе
маленькую копию какого-нибудь  куска  Арнемвенда,  руководствуясь  при  этом
многочисленными  картами  и   подробными   описаниями.   Владыки   требовали
воспроизвести все, вплоть до мелочей: насадить крохотные  деревья,  возвести
горы или холмы, расстелить пустоши, провести реки и создать озера и моря.
   Первое время мастера только плечами пожимали,  удивляясь  прихотям  своих
господ, теперь же вошли во вкус и выполняли работу  с  явным  удовольствием.
Они чувствовали себя кем-то вроде Творца, и  оказалось,  что  подобная  роль
может принести немало радостных минут.
   Скульптор же населял созданные  пространства  крохотными  существами,  по
большей части солдатами самых разнообразных армий мира. Из-за того, что  ему
пришлось прочитать массу  книг  в  королевской  библиотеке,  чтобы  выяснить
детали вооружения и костюмов, он увлекся историей оружия  и  теперь  взахлеб
рассказывал о нем первому попавшемуся собеседнику, вгоняя того  в  священный
ужас - говорить этот добрый малый мог сутками.
   Когда же работа бывала выполнена и сотни фигурок расставлены  на  макете,
за дело принимались оба  короля.  Теперь  их  часто  можно  было  застать  в
библиотеке - где и располагался упомянутый стол - склоненными над диковинной
этой игрушкой.
   - А я вот так! - торжествующе объявлял Ретимнон.
   - А он вот так!
   - Тогда я пущу конницу в обход...
   - Я бы тоже пустил, - сокрушенно говорил Меджадай. - А  вот  он  поступил
иначе, совсем наоборот сюда... и сюда.
   - А этого не может быть!!!
   - И я думаю, что не может. И сараганцы были полностью  согласны  с  нашим
мнением - ну и где они теперь?
   - Одним богам ведомо, что он творит!
   Следует пояснить, что владыки Эль-Хассасина внимательно изучали тактику и
стратегию боев, проведенных аитой Зу-Л-Карнайном. И пришли к неутешительному
для себя выводу, что даже малая толика его гениальных  идей  никогда  бы  не
пришла в их головы. То есть они  бы  с  треском  проиграли  любое  сражение,
затеянное с фаррским полководцем.
   Тем жарким, солнечным днем они, едва успев наскоро перекусить,  выскочили
из-за обеденного стола, дабы вновь предаться своему излюбленному занятию,  и
уж совсем было отбились от сопровождающих их сановников и слуг: в отличие от
величественного Чаршамбы обоим нынешним  королям  было  не  по  себе,  когда
десятка три или четыре бездельников неподвижно стояли рядом и смотрели им  в
рот, а возразить было нечего, ибо в этом и заключается священная обязанность
придворных.  Оставшись  в  душе  простыми  солдатами,  Рорайма  и   Меджадай
неуклонно стремились упростить и сократить  многочисленные  церемонии,  дабы
отвоевать себе хоть немного свободы.  Они  как  раз  собирались  скрыться  в
библиотеке, когда вышколенный рыцарь, носящий цвета и герб  дома  Тердженов,
припав на одно колено, торжественно возгласил:
   - Главный  советник  и  великий  магистр  -  Харманли  Терджен  -  просит
аудиенции у их величеств по делу чрезвычайной важности!
   - Проси! - сказали владыки хором.
   Харманли Терджен, изрядно постаревший с того времени, как он встретился с
Кахатанной, переступил порог зала. Низко склонился.  Терджен  был  человеком
строгих правил, а потому всегда соблюдал этикет, напрочь забыв о том, что  с
нынешними владыками его связывала некогда закадычная дружба.
   - Здравствуй,  Харманли,  -  сказал  Меджадай  Кройден.  -  Что  за  дело
чрезвычайной важности привело тебя во дворец и отчего  ты  не  появлялся  на
наши глаза уже три или четыре дня?
   - Все из-за того же дела, ваше величество, - ответил главный советник.  -
Я бы попросил личной аудиенции, с глазу на глаз.
   - Будет тебе такая аудиенция!
   Рорайма небрежным взмахом отпустил всех, кто в этот миг находился в зале.
Через неполных две минуты огромное помещение опустело,  только  трое  мужчин
устроились возле широко распахнутого окна, выходившего прямо на море.
   - Плохо дело, - коротко сказал Терджен, едва они остались одни.
   - А что? По-моему, Кортегана и Ронкадор присмирели,  золотой  шеид  не  в
состоянии дать сколько-нибудь серьезный отпор, остальные государства  в  том
же положении, разве что Хартум... - заговорил Рорайма. - Но ведь это  все  -
только вопрос времени. Сейчас мы соберемся с новыми силами,  и  тогда  Имана
будет нашей.
   - Не все так благополучно, как тебе докладывают твои министры,  -  сказал
Терджен, поморщившись. - Мне не хотелось бы разочаровывать вас, но я  слышал
такую пословицу: предупрежден - значит вооружен. И я явился вооружить  своих
повелителей. Беда притаилась совсем неподалеку...
   - Можешь даже не продолжать, - прервал его  Меджадай.  -  Хочешь,  я  сам
угадаю: где-то в районе Нда-Али?
   - Лучше бы ты ошибался, владыка, - вздохнул Терджен.
   Даже наедине с обоими королями он не позволял себе прежней фамильярности,
разве что вел себя чуть свободнее, чем с Нонгакаем.
   - Значит, я угадал, - продолжал настаивать Кройден.
   - Ты абсолютно прав, повелитель.  Вокруг  Медовой  горы  творится  что-то
темное и загадочное.
   Хассасины недаром получили прозвище Безумных и вот уже больше тысячи  лет
не расставались с ним. Харманли Терджен долгие годы  занимал  самое  высокое
положение в ордене Безумных Хассасинов, и оно было  завоевано  ценой  адских
усилий. Поэтому Меджадай Кройден  и  Рорайма  Ретимнон  понимали,  насколько
серьезной должна быть проблема,  чтобы  заставить  заволноваться  одного  из
самых хладнокровных, жестоких и отважных людей Иманы.
   - Рассказывай все, что ты знаешь, - приказал Рорайма.
   Всему Эль-Хассасину было доподлинно  известно,  что  у  Терджена  повсюду
имеются свои глаза и уши. Сеть его шпионов и  осведомителей  была  настолько
обширной и усовершенствованной, что даже покойный Чаршамба Нонгакай - так  и
оставшийся для своих подданных непререкаемым авторитетом абсолютно  во  всех
вопросах - неоднократно высказывал  главному  советнику  свое  благоволение.
Никто не сомневался в том, что глаза-уши Харманли Терджена  вполне  способны
доискаться до истины и на дне морском, и под землей. То, что  подводные  или
подземные твари немы и неразумны, их не смутит. И значит, Харманли  Терджену
известно очень многое, больше, чем кому  бы  то  ни  было.  А  если  великий
магистр о чем-то не имеет понятия, то сами боги не смогут вызнать больше.
   Вот такое мне