еспокойно,  то
смертным впору сходить с ума от беспокойства. Вы это имеете в виду?
   - Ты прекрасно пояснил создавшуюся ситуацию.
   - Тогда я бы особенно хотел переговорить с вами сейчас же.  Это  касается
плана обороны Шангайской равнины на самый непредвиденный случай.
   Молодой лесок таял в утренней серой дымке. От реки тянуло  теплом.  Птицы
еще не пели, они едва проснулись и теперь решали, не  слишком  ли  рано  это
сделали. Только самые отчаянные изредка подавали  голос,  но  тут  же  сонно
замолкали. Трава была мокрой от росы.
   В этот ранний час несколько тысяч закованных в железо всадников и столько
же тяжеловооруженных пехотинцев  вброд  пересекли  мелкую  речушку,  которая
протекала как раз на границе Сарагана и Мерроэ. Названия ее никто не знал, а
возможно, его и в помине не было, потому что в период  летней  жары  речушка
почти полностью пересыхала и по ее глинистому, потрескавшемуся руслу змеился
худосочный, мутноватый  ручеек.  Сейчас  вода  доходила  до  пояса  человеку
среднего роста, и поэтому переправа не отняла много сил  и  времени.  Однако
армия была на марше уже почти сутки, и потому люди передвигались с трудом.
   Войско старалось соблюдать тишину: командиры отдавали приказы шепотом, по
цепочке, всадники сдерживали коней, пехотинцы передвигались почти  бесшумно.
Выбравшись  из  воды,  они  скрывались  среди  деревьев   и   только   тогда
останавливались, чтобы немного передохнуть после утомительного перехода.
   Официально король Колумелла  лично  командовал  своими  войсками.  Однако
вместе с ним в  поход  отправился  и  верховный  маг  Мерроэ,  Аджа  Экапад,
несколько оправившийся после своих злоключений. Он снова выглядел  стройным,
подтянутым и моложавым и твердою рукою  управлял  практически  всей  армией.
Только слепой не заметил бы, что король почти слово в  слово  повторяет  все
распоряжения мага, а более наблюдательный  человек  отметил  бы  и  странный
взгляд Колумеллы - пустой, стеклянный, отрешенный. И это было страшно.
   Солдаты тихо  роптали.  В  отличие  от  своих  командиров  они  прекрасно
понимали,  чем   чревато   открытое   столкновение   с   огромной   империей
Зу-Л-Карнайна и с самим великим полководцем, который  прославился  тем,  что
истреблял неисчислимые армии противника при  минимальных  потерях  со  своей
стороны.. Рыцари тоже не горели жаждой мести настолько, чтобы сложить голову
на поле битвы  по  приказу  ненавистного  мага:  они  лучше  простых  солдат
разбирались в дворцовых интригах и  знали  откуда  ветер  дует.  Даже  самые
легкомысленные были обеспокоены тем, что обоз с провизией и припасами  давно
отстал от передовых частей, что войско сильно растянулось и,  если  начнется
сражение, армия Мерроэ окажется в самом невыгодном положении. Упорно  ползли
слухи и о том, что у короля и его  нового  гуахайоки  совершенно  нет  плана
ведения боевых действий, что  разведку  удосужились  выслать  вперед  только
сейчас,  что  это  самая  безумная  из  всех  войн,  в  которых   когда-либо
участвовали гемерты и ромерты.
   Особенно  пугала  и  настораживала  гнетущая  тишина.  Полная  тишина   и
отсутствие  препятствий.  Если  бы  перейти   границу   любого   государства
многотысячным  войском  было  так  легко,  то  все  страны  мира   постоянно
переходили бы из рук в руки.  Возвратившиеся  из  разведки  трое  следопытов
сообщили, что ближайшая деревня, обнаруженная ими, пуста и безлюдна.  Причем
совершенно очевидно, что жители покинули ее не ранее чем сутки назад. А  это
значит - они были  предупреждены  о  грозящем  вторжении  и  заблаговременно
скрылись. И еще это значит, что  здесь  армию  Мерроэ  могут  ожидать  любые
неожиданности и неприятные  сюрпризы.  К  сожалению,  голос  разума  не  был
услышан высшими военачальниками. Да солдаты на это особенно и не  надеялись.
И все же никто, даже из самых трезвомыслящих,  не  ожидал  увидеть  то,  что
предстало перед их глазами через несколько часов.
   Едва отдохнувшие,  еще  окончательно  не  просохшие,  полуголодные  воины
Мерроэ двинулись в путь, когда солнце стояло еще не  слишком  высоко.  Около
часа они двигались  по  равнине,  растянувшись  широкой  цепью.  Пехота  шла
впереди, рыцари трусили сзади, рассуждая о том, что вся эта затея  смахивает
на пародию на войну, но не более того.
   Противник появился внезапно. Он вырос из-под земли не в переносном, но  в
прямом смысле этого слова. Сначала  взбугрились  небольшие  холмики,  словно
десяток кротов одновременно решили подышать  воздухом.  Затем  рыхлая  земля
зашевелилась и бугорки стали просыпаться вниз - как если бы  под  ними  была
сплошная пустота. Потом  на  их  месте  образовались  воронки,  затем  почва
заколебалась так сильно, что люди были не  в  состоянии  устоять  на  ногах,
шатались и падали, словно пьяные, а всадники никак не могли успокоить бешено
ржущих коней. Небо моментально затянуло свинцово-серыми тучами, из  которых,
впрочем, не упало ни одной капли дождя. Зато раздался  гром  и  ослепительно
засверкали молнии, огненными  змеями  прочерчивая  небосклон.  Среди  войска
началась паника. Люди метались, сталкивались, кричали и роняли оружие.  Аджа
Экапад, пытался  приструнить  их,  заставить  стать  в  строй,  однако  силы
талисмана  Джаганнатхи  не  хватало  на  то,  чтобы  держать  в  повиновении
несколько тысяч абсолютно разных людей. Он мог  уничтожить  их,  заручившись
помощью собратьев, но завладеть их разумом был  не  в  состоянии.  Колумелла
сорвал голос во всеобщем оре, но его никто не услышал.
   А  затем  земля  зашевелилась  и  раздалась,  вздохнув,  словно   усталая
роженица. Одиннадцать  грозных  всадников  стали  подниматься  из  ее  чрева
неторопливо, бесшумно - и это было еще страшнее, нежели стремительная атака.
Одиннадцать Древних и Новых богов Арнемвенда во всем  великолепии  и  блеске
явились   своим   подданным.   Растерянные   люди   переводили   взгляд    с
драконообразного коня  Траэтаоны  на  серебристо-голубой  ореол,  окружавший
прекрасного и ослепительного Жнеца, сжимавшего кривой,  серповидный  меч;  с
сияющего  белыми  доспехами  Змеебога  -  на  затянутого   во   все   черное
желтоглазого га-Мавета, который опирался на свой  огромный  меч,  на  лезвии
которого не задерживалось ни единое пятнышко света; с рыжеволосого  всадника
на седом коне, увенчанного известным всему Варду шлемом из  черепа  дракона,
на безглазого, жуткого Баал-Хаддада.
   Следом за высшими божествами двигалась небольшая, но внушительная рать их
верных слуг. Зат-Бодан и Зат-Химйам -  Боги  Раздора  и  Ужаса  сопровождали
Арескои. Исполинские змееголовые джаты  сердито  шипели  за  спиной  у  Джоу
Лахатала. Но, кажется, больше всего поразили людей двое  титанов,  возникших
вдалеке. Всему Арнемвенду  было  известно,  что  эти  гороподобные  существа
служат исключительно небесному кузнецу Курдалагону, и об их  мощи  слагались
легенды. Собственно,  одних  этих  титанов  было  вполне  достаточно,  чтобы
истребить все войско.
   Всадники неспешно двигались по направлению к оторопевшему войску, большая
часть  воинов  которого  была  близка  к  обмороку.  Когда  маленький  отряд
бессмертных приблизился на достаточное  расстояние,  Астерион  в  клубящемся
плаще, похожем на неистовое  облако,  выехал  впереди  всех  и  обратился  к
повелителю Мерроэ:
   - Слышишь ли ты меня, Колумелла?
   - Да, - сипло ответил король, в глазах которого несколько  прояснилось  и
туман в голове стал рассеиваться от ужаса.
   - Если ты немедленно не повернешь свою армию назад, я обещаю тебе, что мы
уничтожим ее в течение нескольких минут. Но и  это  еще  не  все:  затем  мы
отправимся в Кайембу и оттуда начнем свое странствие по твоему  государству.
Думаю, ты понимаешь, сколько времени  оно  просуществует  после  этой  нашей
прогулки.
   Король мешком свалился с седла и упал на колени:
   - Я прошу прощения,  великие!  Я  не  знал  и  не  ведал,  что  боги  так
благоволят императору! Я не представлял, что вы явитесь  защищать  мятежного
аиту, оскорбившего своим неповиновением самого Джоу Лахатала!
   Можно утверждать, что подобные слова были продиктованы несчастному королю
отнюдь не его  собственным  рассудком,  но  злой  волей  талисмана.  И  боги
моментально ощутили присутствие холодного и мрачного пространства  Мелькарта
где-то совсем близко. Это разгневало их еще сильнее.
   - Ты жалкий червь! - загрохотал Змеебог, пришпоривая своего божественного
скакуна. - Мы даровали тебе шанс на спасение и попытку вымолить прощение,  а
ты осмелился оскорбить меня! Так пусть видят все, что случается с наглецом и
безумцем...
   Джоу Лахатал указал пальцем на  землю  под  ногами  ошалевшего  от  ужаса
Колумеллы, и ослепительная молния, сорвавшись с темного неба, ударила  прямо
в это место. От него  пошла  в  обе  стороны  большая  трещина,  похожая  на
ухмылку, словно земля отворила уста, чтобы посмеяться над жалким  человеком,
прогневавшим богов. Колумелла провалился в нее по пояс, да  так  и  застрял,
отчаянно хватая воздух руками. Края трещины сомкнулись, плотно зажав хрупкое
и уязвимое человеческое тело. Король кричал, взывая и к магу, и к  солдатам,
и к бессмертным, но все оставались недвижимы.
   Аджа  Экапад  взвешивал  свои  шансы.  Отсутствие  Каэтаны   давало   ему
возможность спастись бегством. Он прекрасно знал, что ни один бессмертный не
сможет преследовать его, пока талисман Джаганнатхи находится  на  его  теле,
однако Экапад был всего лишь слабым человеком, и он не представлял себе, как
сможет справиться с объединенной силой  одиннадцати  величайших  бессмертных
Арнемвенда.  Потому  он  поступил  с  королем  так,  как  некогда  с  графом
Коннлайхом, - развернул  коня  и  пришпорил  его,  уносясь  прочь  от  этого
опасного места.
   Один из рыцарей, стоявших рядом, совершенно по-мальчишечьи засвистел  ему
вслед в два пальца - звонко и насмешливо.
   Змеебог рассмеялся и небрежным взмахом руки вытащил из  земляной  ловушки
обезумевшего короля.
   - Я прощу тебя только потому, что ты сам не ведаешь, что творишь, глупец.
И молись на свое везение!
   Колумелла был не в  состоянии  говорить:  лишенный  поддержки  талисмана,
отпущенный им на свободу,  он  вообще  не  понимал,  что  делает  здесь,  на
открытом пространстве, во главе войска. Ни одной мысли, ни одного  толкового
воспоминания не осталось в его бедной голове  -  но  он  видел  перед  собой
разгневанных бессмертных, готовых стереть его с лица  земли,  и  ужас  объял
его.

***

   Золотая колесница Аэ Кэбоалана в считанные часы перенесла  Каэтану  через
океан и опустилась на вершине одного из погасших вулканов.
   Вечерело. Зеркальная гладь озера переливалась всеми оттенками розового  и
золотого, шелестел невысокий камыш. Растительность здесь  была  скудная,  но
все же была, и это удивляло.
   Солнцеликий оглянулся по сторонам. Они с Каэ находились на  дне  глубокой
воронки, расширяющейся кверху. Каменные стены ее были иссечены трещинами,  в
которых мелькали разноцветные  коврики  мха  и  лишайников.  Кривые,  чахлые
деревца цеплялись корнями за малейшие неровности и  впадины,  кроша  породу.
Высоко над головами висело золотисто-розовое небо, а  солнца  видно  уже  не
было: оно медленно погружалось в воды океана Локоджа.
   Само озеро оказалось невероятно красивым - круглое, похожее по  форме  на
блюдо, оно было покрыто удивительными водяными растениями, которых  не  было
больше нигде в мире. Сиреневые,  зеленые  и  темно-синие  цветы  с  плотными
мясистыми лепестками, похожие  на  звезды,  покоились  на  круглых  листьях,
мелкая молочно-белая ряска затянула поверхность  воды  возле  берегов.  А  в
центре озера то и дело пробегали большие волны.  Они  возникали  неожиданно,
ведь ветра не было и в помине, застывали на мгновение и  обрушивались  вниз,
оставляя по себе только серебристую пену.
   Внимание Каэтаны привлек одинокий камень, торчавший из воды  на  середине
водоема. Он был необычного - густого - черного цвета.
   - Странное место, - сказала она, обращаясь к Аэ Кэбоалану.
   - Много ли на Арнемвенде не странных мест? - улыбнулся тот.
   - Но все-таки...
   - Нас предупреждали, так что жаловаться тебе не на что.
   - Я и не жалуюсь. Я описываю свои наблюдения.
   - Ниппи, -  спросил  Солнцеликий,  адресуясь  к  перстню,  -  где  теперь
талисман?
   - Вытяни руку, - потребовал Ниппи у Каэ, - вот так.  Теперь  правее,  еще
правее, еще... Вот там.
   - Тогда я пойду, наверное, а ты жди меня здесь, - предложила богиня.
   - Так не  пойдет.  -  Кэбоалан  сердито  уставился  на  нее.  -  Куда  ты
торопишься? Не надо, не отвечай. Я прекрасно знаю, что нужно торопиться,  но
не спешить. И главное, не  суетиться.  Ты  сама  сказала,  что  места  здесь
странные, а судя по рассказам, и небезопасные. И ты хочешь  вот  так,  сломя
голову, пуститься в очередную авантюру! Знаешь ли, я не Тиермес и  к  смерти
отношусь гораздо серьезнее: это он привык,  что  смерть  -  составная  часть
жизни, естественное продолжение,  как  он  любит  говаривать.  Я  с  ним  не
согласен. И поэтому я требую, чтобы  мы  осмотрелись,  постарались  максимум
мелочей выяснить, пока мы вместе, а потом только я  отпушу  тебя  под  воду.
Договорились?
   Каэ  задумалась  ненадолго.  Солнцеликий  был  прав,  даже  странно,  что
остальные бессмертные считали его легкомысленным  и  несерьезным.  Возможно,
это происходило от его пристрастия к внешним эффектам.
   - Хорошо. - Она  погладила  его  по  руке,  сжимавшей  копье.  -  Хорошо,
договорились. Делай, что считаешь нужным, выясняй. Только учти, что  времени
у нас не так уж и много.
   - А что, Барнаба ленится? - лукаво спросил Кэбоалан.
   Ему стоило немалых усилий, чтобы привыкнуть к тому, что Время воплотилось
в странное  существо  -  толстенького,  маленького  человечка  в  немыслимых
разноцветных одеяниях, с неизменным медовым коржиком в пухлой ручке. Однако,
привыкнув, он полностью рассчитывал на него.
   Каэ вздохнула:
   - Видишь  ли,  дорогой,  по-моему,  как  у  Ниппи  возникли  трудности  с
определением места нахождения талисманов - а случилось это не очень давно, -
так и Барнабе стало сложнее управляться с потоком времени. Он еще не говорил
со мной об этом, но я же все сама вижу. Пока что нас эта проблема всерьез не
затронула - так, мелкие неточности, погрешность настолько незначительна, что
упоминать о ней вслух не стоит. Но мне кажется, что может  быть  и  хуже.  И
потому я не полагаюсь всецело на его помощь.
   - Ты меня пугаешь.  -  Бессмертный  широко  улыбнулся,  но  улыбка  вышла
невеселая, искусственная.
   - Не пугаю, а описываю истинное положение вещей.
   - Рад бы тебе не поверить, но ведь ты всегда оказываешься права.  Знаешь,
о чем я мечтаю? - внезапно спросил он.
   - Нет.
   - Чтобы закончились наконец наши мытарства, чтобы разобрались мы со всеми
врагами, а потом... Потом я увезу тебя в одно  странное  место.  Только  оно
будет прекрасным, я обещаю. Мы  договаривались  с  тобой  когда-то  об  этом
путешествии, но не получилось. Может, теперь выйдет?
   - Хорошо бы.
   Каэ увидела, что, не прекращая разговаривать  с  ней,  Кэбоалан  усиленно
подмигивает ей и указывает движением брови  в  сторону  озера.  Стараясь  не
делать резких движений, она осторожно повернула голову и...
   На черном камне, вытянув шею,  сидело  диковинное  существо,  похожее  на
помесь человека и рыбы. Очевидно, это и  был  легендарный  мерроу  -  житель
озера, о котором рассказывал Лоой. Существо явно старалось  разглядеть,  кто
осмелился появиться в заповедных местах, кто не убоялся  злой  славы  Шеолы.
Каэ в свою очередь с интересом рассматривала его. Мерроу был неопределенного
пола: вытянутый, гибкий, как уж, с длинными  -  ниже  пояса  -  зеленоватыми
волосами, плоским лицом-мордой,  на  котором  почти  отсутствовали  признаки
носа. В вечернем  освещении  она  видела  существо  не  слишком  хорошо,  но
различила и тонкие гладкие руки с перепонками между пальцами,  кожу,  больше
похожую на серебристо-зеленую чешую, уши, играющие  заодно  роль  плавников.
Плавники были и  на  спине,  и  на  запястьях,  причем  спинной  то  и  дело
поднимался, отчего мерроу моментально становился больше и страшнее. Время от
времени он растопыривал их и над ушами, очевидно пугая незваных гостей таким
нехитрым способом. Когда озерный житель  решил,  что  незнакомцы  достаточно
насмотрелись на него, он обратился к ним с речью. Это была явно  осмысленная
речь, однако булькающие и щелкающие звуки, которые доносились  откуда-то  из
области груди  или  впалого  живота  мерроу,  абсолютно  ничего  не  сказали
Каэтане.  Она  так  и  осталась  стоять  с  напряженным   выражением   лица,
вслушиваясь в сообщение. А вот Кэбоалан, напротив, рассмеялся.
   - Ух ты, какой строгий!
   - Что он тебе сказал? - моментально спросила Богиня Истины.
   - Положим, не мне, а нам. А ты что, не понимаешь?
   - Конечно нет. Меня никто не учил языку мерроу или шеолов.
   - Прекрасно! - Солнцеликий бы и руками всплеснул, но в правой руке он все
еще сжимал копье и выпускать его не собирался. - Тебя не учили и  тому,  что
ты богиня. Давай не отлынивай. Захоти его понять! Ты ведь хочешь этого?
   - Конечно.
   Не успела Каэ согласиться с Кэбоаланом,  как  до  нее  моментально  дошел
смысл гневной речи мерроу. Это был патриарх,  и  он  настоятельно  требовал,
чтобы  чужеземцы  и  незнакомцы,  такие  отвратительно  сухие   и   гладкие,
немедленно покинули его прекрасную страну. Он утверждал, что не  потерпит  в
своем озере и в своем вулкане лазутчиков, продавшихся коварным шеолам, и что
они могут убираться к себе на дно, сплющенные мокрицы, и передать  Кетусу  и
его подданным, что вольные мерроу никогда не станут  поклоняться  чудовищным
тварям, забывшим солнечный свет и свет добра.
   - Он прирожденный оратор, - одобрительно заметил бессмертный.
   - Что-то у них здесь произошло, - невпопад отозвалась Каэ. - И,  кажется,
совсем недавно.
   Пока они слушали  человека-рыбу,  окончательно  зашло  солнце.  На  океан
опустились сумерки. Мерроу едва-едва был различим на своем камне.
   - Кто вы? - выкрикнул он, обращаясь к берегу, где все еще стояли Каэ и ее
спутник.
   - Богиня Истины и Бог Солнца! - моментально ответил последний.
   - Не морочь мне голову, земляной сухарь! - пробулькал в ответ патриарх. -
Бог Солнца давным-давно исчез во Вселенной, не оставив нам надежды  на  свое
возвращение, а Богиня Истины и подавно не навещает нас. Я не верю  тебе,  ты
просто обманщик.
   - Сейчас я им устрою "обманщик"! - вскипел Кэбоалан.
   Он легко стукнул древком копья о камень у своих ног и негромко приказал:
   - Солнечного света!
   Видимо, светило уже готовилось ко сну, когда приказ  бессмертного  настиг
его. Солнце выскочило из вод океана взъерошенное, испуганное, растерянное  и
какое-то  лохматое.  Оно  моментально  встало  в  зенит,  пульсируя,  словно
запыхавшись, оно горело ярче, чем в обычные дни, и заливало слепящим  светом
все кругом. Каэ восхищенно огляделась:
   - Ты умеешь делать такие вещи?
   - Конечно, - без тени кокетства, просто  признал  Солнцеликий.  -  Только
чаще всего в этом нет нужды. Я бы и теперь не стал, однако  времени  нет,  а
убеждать это болотное чудо пришлось бы довольно долго.
   - Твоя правда. - Каэтана смотрела на мерроу, который успел  плюхнуться  в
спасительное озеро со своего камня,  и  теперь  только  выпученные  глаза  и
плавники над ушами виднелись над водой.
   Кэбоалан поманил его  пальцем,  и  существо  подчинилось.  Медленно  и  с
опаской, но все же поплыло в сторону берега. Видимо, ослушаться боялось  так
же сильно, как и попасть под горячую руку бессмертного, который  вполне  мог
оскорбиться на то, что его назвали  земляным  сухарем  и  обвинили  во  лжи.
Однако бог сердиться не собирался вовсе. Когда  мерроу  добрался  до  места,
Кэбоалан приветствовал его:
   - Здравствуй, патриарх. Мы явились сюда по делу и очень  рассчитыв