пода? Нужно ли нам прорубаться к цели нашего  путешествия  или
мы можем заручиться вашей неоценимой помощью и поддержкой?
   - Мы в  затруднении,  -  признался  тот,  кого  звали  Могалланом,  после
недолгого колебания. - Твое имя слишком  славно  и  уважаемо  в  любом  краю
Арнемвенда, чтобы нашелся такой  глупец  или  безумец,  который  хотел  тебе
помешать...
   - Надо же, - буркнул Барнаба. - А я таких знаю уже  целую  армию.  Может,
познакомить с ними мальчика, чтобы ему жилось веселее?..
   - Имя барона Вентоттена нам тоже известно, но он не исполнял свой долг, в
то время когда прочие охраняли храм. И теперь мы не знаем, как относиться  к
его появлению: с опаской и настороженностью либо с радостью, как и  надлежит
приветствовать потомка Арлона Ассинибойна. И  главное  -  мы  все  равно  не
знаем, где хранится камень...
   - Прекрасный конец, - сердито молвил Куланн. - Вот что, юноши, пропустите
нас. Мы торопимся, и в случае нужды я не остановлюсь перед убийством.
   - В этом мы не сомневаемся, воин, - надменно сказал Кобинан.
   - Не хочется убивать этих упрямцев, - обратилась  Каэтана  к  Барнабе.  -
Напичкали молодцев романтическими историями, а  теперь  как  хочешь,  так  и
выкручивайся. А главное - правы-то они.
   - С таким подходом, - сердито забормотал толстяк, - мы еще долго будем их
уговаривать. Ты же все-таки богиня, прикажи им отступить.
   - У них другие понятия о чести и долге.
   - Прекрасные понятия, скажу я вам, - произнес у нее  под  ухом  чистый  и
звонкий голосок.
   Она уже слышала его не так давно. Только тогда он перемежался  с  плеском
волн.
   Милый старичок с пышной белой шевелюрой стоял чуть впереди нее, держа под
уздцы Ворона. Просто никто не заметил, как он соткался из воздуха.
   - Горюшко вы мое, горе, - сказал великий магистр. - Я ведь  только  через
озеро обещал перевезти. А теперь вон куда меня занесло. Хорошо, хоть вы  тут
столкнулись, потому что дальше меня храм не пустит.
   - Почему? - решила узнать Каэ.
   - А кто его знает? У него, голубчика, свои соображения. Да  я  бы  и  сам
сюда не пришел, только мне мальчиков этих жалко до слез. Какая  вы,  дорогая
Каэтана, ни есть умница, а ведь они упрямые, и вам придется  согласиться  со
своим военачальником. И что тогда? Что тогда, я вас спрашиваю?  -  обернулся
он уже к молодым людям. - Так что бросайте-ка  вы  эту  глупость  -  друзьям
угрожать - да помогите благородной госпоже.  И  внучка  моего  не  обижайте,
пришел все же. Экие вы... Быстрее давайте знакомьтесь и договаривайтесь. Мне
к озеру пора: слышно, опять там воду мутят эти усопшие...
   - Спасибо вам, ваше величество, - склонилась Каэтана в седле. - Что бы мы
без вас делали?
   - Что-нибудь. Делали же что-то и без  меня.  Вон  как  Катармана  Керсеба
разукрасили. - Лицо старичка .озарилось радостью. - И Баргу Барипада в  лужу
посадили. Вот уж много сотен лет, как меня по-настоящему  на  свете  нет,  и
Пэтэльвена Барипада нет, и Чаршамбы Нонгакая. А вот как услышал  о  Баргином
конфузе, даже на душе потеплело. Спасибо, благородная госпожа.
   - Да не за что, -  пожала  Каэ  плечами.  -  Откровенно  говоря,  он  сам
напросился.
   - Ну, пошел я. Да, забыл сказать: как вы талисман разыщете да  с  оправой
камушек наш соедините, так мне пора отбывать. Заждались меня на  том  свете.
Поэтому прощайте все.
   Арлон Ассинибойн лучезарно улыбнулся юной  и  прекрасной  богине,  махнул
рукой Банбери Вентоттену и лихо подмигнул молодым  рыцарям,  которые  так  и
стояли, разинув рты, посреди дороги. Затем великий магистр обернулся еще раз
в сторону отряда и обратился к Барнабе:
   - Развеешь ты меня, видать, за давностью лет в пыль. Или пожалеешь?
   - Некогда мне тебя в пыль развеивать, - пробурчал толстяк.
   - И то хорошо. Пошел, пошел я.
   И лишь ветер тоненько проскулил  на  том  месте,  где  только  что  стоял
старичок.
   - Добро пожаловать в храм Нуш-и-Джан,  -  сказал  Кобинан,  пряча  меч  в
ножны.

***

   От  храма  и  впрямь  остались  одни  развалины,   оплетенные   ползучими
растениями. Белые глыбы резного камня, обломки колонн, фрагменты  барельефов
- все это было навалено одной огромной грудой, и на нагретых солнцем  камнях
грелись   шустрые   ящерицы.   Только   несколько   помещений   относительно
сохранились, и  сиротливо  торчали  посреди  деревьев  полуразбитые  статуи,
изображавшие латников в полном вооружении.
   - И где здесь можно отыскать парящих птиц? - спросила Каэ, спешиваясь.
   Кобинан и Могаллан поспешили к ней:
   - А зачем вам парящие птицы, благородная госпожа?
   - Арлон сказал искать талисман в том месте, где есть парящие птицы.
   Хранители задумались.
   - Я знаю одно место, где над обваленным подвалом вырезаны два  орла.  Они
изображены среди облаков, раскинувшими крылья. Может, это именно то, что вам
нужно.
   - Возможно. Рогмо, - позвала она, - Банбери! Идите  сюда.  Отправимся  на
поиски, пока не стемнело. А ты, Куланн, приготовь отряд к обороне.  Мало  ли
кто явится  за  талисманом.  Раурал  прав,  этот  континент  таит  множество
опасностей. Незачем дважды попадать впросак.
   Полуэльф и барон подошли к ней. В руках Рогмо сжимал маленький мешочек, в
котором бешено пульсировала - он это чувствовал даже сквозь плотную ткань  -
Вещь.
   - Госпожа Каэ, Вещь оживает.
   - Вот и хорошо, значит, камень где-то совсем близко. Не отходите от меня,
хорошо?
   Она ловким движением обнажила  оба  своих  меча,  выдохнула.  Постояла  с
полминуты, собираясь с мыслями, а затем обратилась к молодым рыцарям:
   - А теперь ведите нас к подвалу.
   - Послушайте,  -  Куланн  нерешительно  тронул  ее  за  плечо,  -  может,
отправить с вами воинов?
   - Нет, Куланн. Это дело хранителей и мое.
   - Каэ! Каэ! Смотрите!!!  -  Это  кричал  Магнус.  Он  стоял  на  открытом
пространстве между деревьями и показывал рукой куда-то вверх.
   Там среди белых облаков, с нездешней скоростью несшихся в  бледно-голубом
океане неба, парили три огромных орла.
   - Здравствуйте, - сказала Великая Кахатанна и устало опустилась на  белый
валун. - Еще парящие птицы. Лично мне кажется многовато.
   - Даже больше, чем просто много, - не преминул обрадовать ее Номмо,  -  Я
тоже вижу трех орлов.
   - Где, скажи, пожалуйста?
   - Вот тут.
   Маленький альв, пыхтя, тащил к ней огромный  бронзовый  щит,  на  котором
были изображены три  парящих  орла.  Каэ  начала  подозревать,  что  к  этим
прекрасным, гордым птицам у нее выработается стойкое отвращение.
   Она сидела  понурившись,  постепенно  размякая  на  солнце.  Можно  было,
конечно, и в подземелье попытаться попасть - Куланн уже отдал  распоряжение,
и сангасои принялись разбирать завал. Можно было следить за птицами, которые
над Копьем Арлона летали только по три. Можно было искать отгадку, копаясь в
старом, заржавевшем или  покрытом  патиной  оружии  и  доспехах,  которые  в
огромном количестве валялись вокруг, напоминая о шедших здесь сражениях.  Но
тихий голос, звучащий как мелодия, шептал, что дело совсем в другом.
   Двое молодых рыцарей несмело подошли к  ней,  остановились  в  нескольких
шагах.
   - Три парящих орла - это герб хассасинов-хранителей. Они здесь повсюду. И
если Арлон Ассинибойн был таким шутником, каким его описывают  в  преданиях,
то нам придется туго, госпожа.
   - А что обозначал этот символ? - Молодые люди покраснели.
   - Позвольте сразу объясниться, госпожа Каэтана. Мы чтим память и традиции
ордена, но только те немногие, которые  знаем.  Это  жалкие  крохи,  обрывки
легенд и преданий, разрозненные,  запутанные,  туманные  и  зачастую  просто
бессмысленные. Все, что нам удалось собрать  из  разных  источников.  Мы  не
знаем по-настоящему почти ничего.
   - Как же вы встали на охрану места, о котором почти ничего не  знаете?  -
удивилась она;
   - Кто-то должен был это сделать.
   - Так вы не потомки хранителей?
   Могаллан гневно вскинул голову:
   - Здесь не оказалось  потомков  хранителей  в  тот  страшный  час,  когда
какие-то непонятные существа - мерзкие и отвратительные на  вид  -  пытались
искать  талисман  в  развалинах.  Они  притащили  сюда   нескольких   детей,
захваченных в поселке по ту сторону Лунных гор, и собирались принести  их  в
жертву. Возможно, твари надеялись умилостивить таким образом какое-то темное
божество, дабы оно  помогло  им  в  их  поисках.  А  мы  как  раз  охотились
неподалеку, случайно...
   - Совсем, совсем случайно, - понимающе кивнула головой Кахатанна.
   - Ну не совсем. Мы с детства грезили этим храмом, заслушивались легендами
о подвигах хассасинов-хранителей. Нам нечего стыдиться: мы  убили  тварей  и
освободили детей, а потом доставили их обратно к родителям. Вернувшись же на
это место пару дней  спустя,  мы  увидели,  что  здесь  все  же  разыгралась
кровавая трагедия. Какой-то ребенок был убит и принесен в жертву,  вероятно,
тому же божеству, его крохотное,  обуглившееся  тельце  лежало  вон  там.  -
Могаллан указал рукой на огромный резной столб, отличающийся от  всего,  что
она успела увидеть.
   Каэтана поднялась и пошла к этому столбу. Могаллан и Кобинан  последовали
за ней, продолжая рассказывать.
   - С тех самых пор мы охраняем это место, чтобы никакая нечисть не  смогла
безнаказанно творить тут зло. Мы понимали, что наших сил не хватит,  случись
что-нибудь  по-настоящему  серьезное.  Но  не  могли  же   мы   просто   так
отсиживаться  там,  за  хребтом,  зная,  что  здесь  в  любую  минуту  может
совершиться  очередное  жестокое  убийство!  Мы  пришли  сюда  и   остались.
Наверное, храм принял нас, потому  что  через  неделю  после  того,  как  мы
поселились здесь, среди развалин забил источник. А каждый вечер  здесь  поют
птицы - нежно и печально...
   Именно в эту минуту Каэтана добралась до таинственного столба и принялась
его тщательно оглядывать. Первое, что бросилось ей в глаза, было то, что  он
оказался вырезанным, кажется, из кости. Но она  не  могла  себе  представить
животное, кость которого годилась для такого изделия.
   Кроме дракона. Столб был грубо обработан, и все  фигурки,  вырезанные  на
его теплой, желтовато-белой поверхности, выглядели весьма примитивными.  Каэ
и сама не знала, что именно привлекло ее в этом  предмете  и  чем  он  может
помочь в  ее  поисках.  Но  она  несколько  минут  просидела  неподвижно  на
корточках,  пока  не  потеряла  надежду  обнаружить  хоть  что-нибудь,  хоть
какую-нибудь зацепку. И когда она уже собралась уходить отсюда - не  век  же
бездельничать, пора спускаться в подземелье, - ее взгляд  упал  на  каменные
квадратные плитки  небольшого  размера,  ладонь  на  ладонь.  Все  они  были
привычного уже мелочно-белого цвета, гладкие  и  отполированные;  только  на
одной Каэтана заметила трех крохотных парящих орлов. Они были  изображены  в
левом верхнем углу и практически незаметны.
   Глазам окружающих  предстало  удивительное  зрелище:  Каэ  опустилась  на
колени  и  стала  пристально  изучать  землю.  Она  бодро  передвигалась  на
четвереньках, то и  дело  утыкаясь  носом  в  траву.  То,  что  она  искала,
попадалось  довольно  часто,  но  плитка  с  изображением   орлов   осталась
единственной находкой такого  рода.  В  конце  концов  Каэтана  поняла,  что
ползает по мощеной  дорожке.  И  она  рано  или  поздно  должна  ее  куда-то
привести. Однако это не подняло ее  на  ноги.  Дальнейшее  изучение  дорожки
показало, что именно около столба она расходится на две. Более сохранившаяся
- с виду совершенно  обычная  -  уводила  в  сторону  храма.  А  вот  вторая
заинтересовала ее невероятно. Редкие плитки, помеченные клеймом "три летящих
орла", приглашали следовать в сторону густых зарослей, теряясь среди них.
   - Это то, что нам требовалось,  -  заявила  Каэ,  поднимаясь  с  колен  и
пытаясь вытереть испачканные ладошки о плащ подошедшего к ней Куланна.
   - Почему? - спросил военачальник, выдергивая плащ ловким движением.
   - Не знаю. Я просто уверена, что наконец нашла требуемых парящих птиц.
   - А вот еще, - обрадовал ее Барнаба,  -  на  фронтоне.  Три  громаднейшие
птицы.
   - А теперь внимательно меня послушайте, - заявила Богиня Истины. -  Чтобы
больше никто не подсовывал этих летучих куриц, иначе я за себя не ручаюсь.
   - Нам надлежит ползти за вами? - невозмутимо осведомился Могаллан.
   - Вам надлежит держаться рядом, но под ногами не путаться и не мешать.
   Каэтана была настроена серьезно  и  категорично.  Возможно,  она  излишне
резко говорила со своими друзьями, но это было  вызвано  страхом  того,  что
возникшее было чувство сопричастности происходящему пропадет и она  потеряет
направление, потеряет голос камня, непрестанно зовущий  ее.  Поправив  мечи,
чтобы при необходимости было  удобно  их  вытащить,  Каэ  подозвала  к  себе
полуэльфа:
   - Дай мне перстень, будь любезен.
   - Этого нельзя делать, госпожа.
   - Почему?
   - Барон Вентоттен объяснил мне, что талисман  потеряет  свою  силу,  если
Вещь отдать кому-нибудь другому. Я в ответе за нее, я обязан носить ее.
   - Отдай Вещь мне! - Голос богини звучал сухо и строго.
   Оторопевший полуэльф беспрекословно подчинился. Он вытащил  из-за  пазухи
мешочек, в котором лежала оправа перстня,  и  изумился  тому,  как  отчаянно
рванулся этот  неодушевленный  предмет  из  его  пальцев,  словно  стремился
быстрее попасть к новой хозяйке.
   Остальные застыли в  молчании.  Они  надеялись,  что  Каэ  понимает,  что
делает, и  не  смели  останавливать  ее:  не  так  уж  часто  она  требовала
послушания и точного исполнения  приказов;  с  другой  стороны,  все  знали,
какими капризными бывают иные магические предметы, и боялись,  что  талисман
может потерять свою силу из-за малейшей неточности или небрежности.
   - Никогда бы не подумал, что простое движение руки может  вызывать  такой
священный ужас, - пожаловался Номмо, обращаясь к Магнусу.
   - Полностью с тобой согласен,  -  ответил  молодой  чародей.  Он,  затаив
дыхание, смотрел, как Каэ осторожно взяла из рук полуэльфа мешочек с  Вещью,
запустила в него тонкие, длинные пальцы, достала оправу и... надела ее.
   - Теперь я отвечаю за тебя, - сказала она громко. - Рогмо, король эльфов,
свободен от своих обязательств по отношению к тебе,  отныне  я  берусь  тебя
охранять.
   Тонкий луч солнца пробился сквозь густую листву и упал на золотой ободок,
украсивший палец богини. Вещь засверкала на солнце,  словно  обновленная.  И
Рогмо шумно выдохнул.
   Всем стоявшим около храма Нуш-и-Джан в тревоге и нетерпении  вдруг  стало
абсолютно ясно, что талисман выбрал себе нового хозяина.
   Подчиняясь приглашающему жесту  своей  богини,  барон  Банбери  Вентоттен
двинулся следом за ней, в самую чащу густых зарослей. Остальные следовали за
ними на небольшом расстоянии. Куланн расставил полсотни сангасоев  в  боевом
порядке вокруг развалин, предупредив, что возможны  любые  неожиданности.  А
сам во главе второй части отряда отправился сопровождать свою госпожу.
   Каэ внимательно вглядывалась в тропинку у себя под ногами.  Через  каждые
два-три шага обязательно встречалась плитка с изображением  парящих  птиц  -
как бы для того, чтобы убедить ее в правильности выбранного пути. Она шла не
торопясь, осматриваясь по сторонам, чутко вслушиваясь в каждый звук.  Что-то
смутно ее беспокоило, но она не могла задержаться подольше на  одном  месте,
чтобы поразмыслить о своих ощущениях. Перстень так стремился к своему камню,
что она едва выдерживала и этот неспешный темп.
   Тропинка несколько раз резко вильнула из стороны в  сторону,  противореча
всем законам логики и здравого смысла. Прервалась  в  нескольких  местах.  И
наконец вовсе исчезла, оставив Каэ стоящей перед отвесной  скальной  стеной,
где не  было  никакого  прохода  или  даже  намека  на  потайную  дверь  или
какой-нибудь лаз. Все та же молочно-белая гладкая  поверхность,  из  которой
торчали чахлые травинки, как, впрочем, и положено в горах.
   - И что теперь? -  спросила  она  недовольно,  обращаясь  прямо  к  Вещи.
Перстень на ее пальце запульсировал, явно откликнувшись на вопрос, но она-то
все равно не понимала, что он хочет  ей  сообщить.  Пока  она  стояла  перед
стеной, размышляя, сзади подтянулись остальные. Каэ не хотела оборачиваться:
ей было невыносимо видеть их вытянувшиеся, печальные, разочарованные лица.
   "Что за чепуха! - сердилась она. - Почему я должна отвечать за все,  чего
не делала сама? Что я им теперь скажу? Что уперлась носом в стену? И не вижу
дальнейшего выхода?!! Не вижу, значит..."
   Странная она была богиня - не могущественная, не  великая,  но  способная
видеть все чуть-чуть иначе.
   Скалы перед ней не было, одна только видимость. Впрочем, на славу  кем-то
сработанная, плотная, осязаемая, к которой даже спиной привалиться можно,  и
все же несуществующая.
   -  Барон!  -  Она  не  глядя  протянула  руку  себе  за  спину.  И  когда
почувствовала, что  холодные  пальцы  Вентоттена  крепко  сжали  ее  ладонь,
решительно шагнула вперед, раздвигая плечом плотное пространство иллюзии.
   Отвесный бок  горы  раздался  неохотно,  пропуская  хозяйку  талисмана  и
потомка Ассинибойна, а затем снова превратился в то,  чем  ему  и  надлежало
быть, - молочно-белый звонкий камень. И на то место, куда только что  прошла
Каэтана, легли тени трех парящих невысоко над землей огромных орлов.
   - Это уже переходит  всякие  границы,  -  неожиданно  заявил  Куланн.  Он
подошел к стене и стал  проталкиваться  внутрь,  но  гора  не  пускала  его,
пыхтящего, недовольного и встревоженного.
   - И как прикажете следовать за госпожой? - спросил он у окружающих, будто
это они все хором учудили с ним такую шутку.
   - За ней нельзя следовать, Куланн, - утешил военачальника  Магнус.  -  Ее
пути нехожены и нам, смертным, недоступны.
   - И что тогда делать прикажешь?
   - Идти своей дорогой. Барнаба, в каком она теперь времени?
   Толстяк призадумался:
   - Кто се знает, Магнус. Она способна на такие вещи,  о  которых  я  и  не
догадываюсь до тех пор, пока они не случаются с ней. Возможно, выйдя  из-под
моей опеки, она попала в  обычное  течение  времени,  но  допускаю  и  такую
возможность: она просто не заметит вечности, которая будет  себе  потихоньку
течь мимо. Кстати, господа, если хотите, поделюсь  с  вами  одним  крохотным
открытием. Я понял, почему дорогая наша Каэ так любит воду: она периодически
забывает о том, что это вода, понимаете? А реагирует  только  на  красоту  и
покой подводного мира. Так и здесь, я ничуть не удивлюсь, если она забудет о
том, что время просто обязано течь, а ему будет  неудобно  напомнить  ей  об
этом.
   Могаллан  и  Кобинан  переглянулись  удивленно-восторженно.  Солнце   над
Лунными горами стремилось к закату, словно чувствовало свою неуместность.

***

   Высокий, плечистый желтоволосый человек в роскошных одеждах  из  шелка  и
бархата, расшитых золотом и драгоценностями, сидит в кресле черного  дерева,
с подлокотников которого скалятся жуткие резные монстры. Его лицо - бледное,
красивое, с удлиненным овалом и тонкими чертами - не  то  чтобы  портят,  но
делают абсолютно иным два свежих шрама - на скуле и над правой бровью.  Шрам
над бровью изломан, как  острие  стрелы,  и  придает  и  без  того  суровому
человеку выражение жестокости.
   Это Катарман Керсеб по прозвищу Непобедимый - великий магистр всесильного
ордена унгараттов, рыцарь и лучший боец Кортеганы.
   Настроение у магистра самое что ни есть отвратительное,  потому  что  его
постигло  сразу  два  страшных  удара:  разгром  ордена,  учиненный  воинами
похищенной им  принцессы,  а  также  его  собственное  поражение  на  арене,
нанесенное  этой  страшной  женщиной.   И   Катарман   Керсеб   затрудняется
определить, что же хуже. Цвет рыцарства - самые  сильные  и  отважные  члены
ордена унгараттов уничтожены в страшной схватке. Не более двух сотен человек
- отъявленные безумцы, не носящие даже доспехов - атаковали  Белый  замок  в
Малом Бургане и уму