аивает ваше перемещение в любой иной мир, неподвластный этому искажению.
   - Больно сложно рассказываешь, -  вмешался  Номмо,  -  но  понять  можно.
Значит, госпожа ничего не может поделать с этой штуковиной.
   - Значит, не может. Но это не самая худшая новость.  Есть  и  погрустнее,
прикажете доложить?
   - Давай уж, чего там. - Каэ безнадежно махнула рукой.
   - Я осмотрел тот камень, который онгон всучил Нилу  для  передачи  вам  в
руки, - это всего лищь осколок. И относительно небольшой осколок,  что  меня
настораживает сильнее всего.
   - Ты хочешь сказать...
   - Я хочу сказать, что онгон, живущий под видом Корс Торуна,  поступил  со
своим секретным оружием весьма просто  и,  надо  признать,  дальновидно.  Он
разбил его на несколько частей, каждая из  которых  может  подействовать  на
нашу госпожу не хуже, чем некогда целый камень.
   - Теперь я могу ждать сюрприза откуда угодно?
   - Получается, что так. Но  есть  и  положительный  момент  во  всей  этой
истории: вы же как-то выбрались с того света на сей раз, смогли вернуться.
   - Это не совсем моя заслуга, - вынуждена была признать Каэ.
   - Вам помог тот воин? - осторожно спросил Рогмо. - Значит,  он  на  самом
деле был?
   - Был, - ответила она и подумала, что знает того,  кому  появление  этого
воина принесло бы истинное счастье.  А  она?  Она  была  больше  чем  просто
счастлива, если такое возможно. Подарок, сделанный ей на Мосту, стоил  того,
чтобы еще раз пережить столкновение с искаженным миром камня Шанги.
   - А что  делать  с  этим  осколком?  -  спросил  Барнаба,  выразив  общее
недоумение и тревогу.
   - Тут дело простое, проще и быть не может,  -  сказал  Магнус.  -  Камень
Шанги не обладает своим "собственным голосом" в  отличие  от  многих  других
магических предметов. Его очень трудно найти именно  в  силу  того,  что  он
ничем не отличается от обычных булыжников на морском берегу. И посему я беру
обычную глину у нашего повара, который всегда имеет запасец на случай,  если
придется в открытом море починять  печь,  обмазываю  глиной  наш  осколок  и
обжигаю его, пока готовят обед. И получаю вот что. -  Чародей  предъявил  на
всеобщее обозрение бесформенный коричневый комок, ничем не примечательный. -
Глина будет экранировать "голос" камня,  даже  если  таковой  существует.  А
теперь я беру это восхитительное изделие и торжественно опускаю его за борт.
Потому что доверяю капитану в  том,  что  мы  находимся  на  самом  глубоком
участке моря Надор.
   С этими словами Магнус широко  размахнулся  и  бросил  осколок  в  волны.
Камень описал широкую дугу и с легким всплеском  исчез  в  изумрудно-зеленой
воде.
   - Странно, - молвила  Каэ,  -  или  это  фантазия  разыгралась,  или  мне
действительно полегчало, будто пару килограммов сняли с хребта.
   - То ли будет, когда вы вообще избавитесь от  этой  напасти,  -  пообещал
Магнус.
   - Дайте мне пива! - потребовал Барнаба.  -  Если  на  меня  не  совершают
покушений  с  помощью  ушей  или  носа  какого-нибудь  полуистлевшего  бога,
разобранного на части, это не значит, что я не являюсь  тонким  ценителем  и
знатоком этой волшебной жидкости...

***

   Хадрамаут всегда был государством особенным. Настолько особенным, что  ни
одна война его  никогда  не  касалась,  потому  что  любая  из  сторон  была
заинтересована в помощи и участии  хаанухов.  За  это  платили  лояльностью,
мирными договорами, звонкой монетой, да мало ли чем еще. Но платить было  за
что, и это признавали все.
   Хаанухом нужно родиться, чтобы  понять,  что  это  уже  способ  мышления,
мировоззрение, а не  национальность.  Гордые,  непокорные,  веселые  люди  и
внешностью, и привычками, и взглядами на жизнь  отличались  от  всех  прочих
жителей Арнемвенда. Хотя  бы  потому,  что  считали  землю  своим  временным
пристанищем. Все граждане Хадрамаута как один бредили морем.  Вся  их  жизнь
была подчинена единой страсти,  единственной  любви,  единственному  способу
бытия.
   Великолепный строевой лес, в изобилии росший на территории  этого  отнюдь
не маленького  государства,  был  высоко  ценим  из-за  того,  что  из  него
получались великолепные мачты и прекрасные доски  для  строительства  судов;
восхитительные ткани, которые иные с восторгом  использовали  бы  для  шитья
одежды, интересовали неугомонных хаанухов лишь  как  материал  для  парусов.
Сельское хозяйство обеспечивало возможность совершать  дальние  плавания,  а
потому высоко ценились все те продукты, которые можно  было  долго  хранить.
Или виды магии, позволявшие продлить срок службы любой вещи или еды.
   Хаанухи рождались капитанами,  матросами  и  лоцманами,  а  умирали,  как
уплывали в  недоступный  прочим  мир,  твердо  веря,  что  вернутся  в  свое
обожаемое море рыбами, дельфинами, акулами или водяными змеями. Все равно  -
лишь бы дышать водой. Они и дышали ею всю свою жизнь в каком-то смысле.
   Любой мало-мальски значительный город в  Хадрамауте  по  совместительству
являлся еще и портом. Если поблизости  не  было  естественного  водоема,  то
почтенные граждане с лопатами наперевес в течение  жизней  многих  поколений
выходили на борьбу с ненавистной им сушей, пока наконец  не  сооружали  себе
пару рукотворных озер и речушку-другую, так чтобы к ним можно было добраться
на плавсредствах любого вида и размера.
   Глубоководность и полноводность  рек  являлась  основным  показателем  их
красоты, а из природных излишеств, призванных служить красоте,  признавались
только водопады. А вот горы считались верхом безобразия и злой шуткой богов.
На Варде даже бытовала легенда, повествующая  о  том,  что  хребет  Онодонги
когда-то заходил и на территорию Хадрамаута, но якобы его жители, как только
овладели человеческой речью, стали приставать к бессмертным  владыкам,  дабы
те передвинули его на земли Джералана.
   Говорят, что боги, устав от этих воплей,  исполнили  просьбу  хаанухов  в
обмен на обещание, что те больше их никогда не побеспокоят. Похоже, что  это
было чистой правдой, потому что в Хадрамауте почитали только морских божеств
и Астериона. Прочие же бессмертные не упоминались, храмов им  не  возводили,
алтарей не  устанавливали  и  жертв  не  приносили.  А  все  же  государство
существовало.
   И  не  как-нибудь  худо-бедно,  а  очень  даже  неплохо.  Ибо   Хадрамаут
справедливо считался одной из самых богатых держав мира. Хаанухи процветали,
потому что были непревзойденными моряками и всегда кто-нибудь да нуждался  в
их услугах.  Построить  корабль,  совершить  путешествие  в  дальние  земли,
привезти откуда-нибудь редкий, иногда даже бесценный товар, нанять капитанов
для ведения боевых действий на море - за всем этим обращались  в  Хадрамаут.
Нередко случалось и так, что во флотах воюющих государств было по  несколько
хаанухов с каждой стороны, но их никогда не сводили друг против друга.  Ведь
для мopских людей (как их иногда называли во всем остальном  мире)  сражение
на море было своего рода игрой, проверкой интеллекта  и  мастерства,  но  не
более того. Искусные  капитаны  могли  маневрировать  сутками,  демонстрируя
чудеса ловкости и непредсказуемости решений, но до битвы, как таковой,  дело
не   доходило.   Зато   моряки   других   стран,    увидев    перед    собой
противника-хаануха, часто предпочитали сдаться,  чтобы  не  кормить  рыб  на
морском дне часом позже.
   Встречались среди них и пираты. Это тоже были особенные люди,  увлеченные
не столько грабежами и убийствами, сколько жизнью на волнах. Они  повелевали
морскими просторами, и сознания этого факта им хватало для счастья.  Правда,
золотом они тоже не брезговали, ибо  за  золото  всегда  можно  было  купить
корабль получше и паруса попрочнее, а также нанять  более  квалифицированную
команду.
   Вот  в  эту  страну  и  прибыла  галера  Сонандана  на  рассвете   одного
восхитительного южного дня.
   Порт Шамаш, стоявший на берегу моря Надор, в бухте Белых Птиц (а  хаанухи
обожали давать поэтические имена  любым  географическим  объектам),  поражал
своей непривычной красотой. Это был  как  будто  и  не  Арнемвенд  вовсе,  а
какая-то совсем отдельная планета, где все - от растений и камней под ногами
до строений и людей - являлось настолько отличным от уже  виденного  раньше,
что словами это описать было трудно.
   Дома, напоминающие витые раковины  или  причудливые  коралловые  заросли,
преобладание бирюзовых, лазоревых,  небесно-голубых  цветов,  а  также  всех
мыслимых и немыслимых оттенков зеленого делали Шамаш  похожим  на  подводное
царство, чудесным образом оказавшееся на суше, в мире людей. Даже статуи  на
площадях этого невероятного города изображали в большинстве своем  дельфинов
и спрутов, а человеческих памятников  было  до  смешного  мало.  Хаанухи  не
видели особой чести в том, чтобы быть признанными среди сограждан.
   Когда галера подходила к причалу, даже  невозмутимые  воины  под  началом
Куланна собрались у борта глазея на эту немыслимую красоту. Только  видавшие
виды моряки Лооя занимались своими делами - они столько  раз  бывали  здесь,
что понемногу привыкли  и  воспринимали  Шамаш,  да  и  любой  другой  город
Хадрамаута, как должное.
   Каэтана была поражена тем, что у  хаанухов  оказались  прекрасно  развиты
таможенные службы. Не успели они причалить к  берегу,  как  выяснилось,  что
нужно отправляться в пропускной отдел. Рогмо и  Номмо,  обрадовавшиеся  хоть
какой-то  возможности  выбраться  с  порядком  надоевшего  судна,  вызвались
сопровождать капитана Лооя. Поколебавшись, Каэ решила, что ей будет  полезно
поближе познакомиться со здешними обычаями и правилами, и тоже  примкнула  к
этой команде. Естественно, что следом за ней отправились  Магнус,  Куланн  и
Барнаба. Правда, после  ожесточенной  схватки  у  правого  борта  последнего
оставили на галере во избежание недоразумений.
   Лысенький толстячок, проеденный соленым морским ветром насквозь, сидел на
высоких подушках в окружении пяти  или  шести  прилежно  строчащих  писарей,
охраны и двух секретарей. По  всему  было  видно,  что  это  лицо  важное  и
почтенное.
   Начальник таможенной службы Шамаша Хубах Шифу был и богом  и  царем  этих
мест. Он и карал и миловал, пропускал и заворачивал назад,  короче,  не  без
пользы для своего кошелька всячески вмешивался в судьбу прибывающих.  Однако
теперешние посетители вызвали в  нем  давно  позабытое  чувство  уважения  к
иностранцам.  И  капитан  Лоой,  хорошо  известный  всему  Хадрамауту  своей
безупречной репутацией, и его пассажиры были глубоко  симпатичны  почтенному
Хубаху. Но он считал своим долгом соблюсти необходимые формальности.
   - Имя, звание и причина прибытия в вольный Шамаш,  -  произнес  он  сухим
голосом, на самом дне которого, как звезды на  дне  колодца,  мерцали  нотки
любопытства.
   - Лоой, капитан собственной галеры, цель  приезда  -  покупка  или  фрахт
океанского судна, желательно фейлаха.
   Каэ вскинула на капитана удивленные глаза, но тот успокоил  ее  движением
ресниц. Опытный Лоой отвечал столь подробно из тонкого расчета: уже к вечеру
пойдут сплетни и слухи  о  новом  заказчике,  появившемся  на  горизонте.  А
значит, посыплются предложения. Лоой  же  хотел  на  доверенные  ему  деньги
приобрести лучшее из лучшего.
   Вдохновленная его примером, Каэ смело ответила на аналогичный вопрос:
   - Каэтана, принцесса Коттравей, цель поездки - собственное  удовольствие.
А это моя свита - граф Магнус, князь Рогмо Энгуррский, князь Куланн и Воршуд
из рода Воршудов. Со мной также прибыли сто человек - воинов охраны.
   По мере перечисления титулов и званий прибывших Хубах Шифу выпрямлялся  и
выпрямлялся на своих подушках, пока наконец не встал  и  не  отвесил  низкий
поклон.
   - Добро пожаловать в Шамаш - ворота Хадрамаута, ваше  высочество.  И  вы,
ваши светлости, - отвесил он поклон в сторону спутников Каэ.
   Начальник таможенной  службы  не  был  ни  глупцом,  ни  невеждой,  и  он
прекрасно знал, к какому роду относятся князья Энгурры. А если эльф и  князь
состоят в свите принцессы Коттравей, то эта принцесса  -  невероятно  важная
персона. И будет правильным воздать ей должное,  и  даже  чуть-чуть  больше,
чтобы не ошибиться.
   - Благодарю вас, принцесса,  -  сказал  позже  Магнус  со  смехом.  -  Вы
произвели меня  в  графы,  и  это  приятно.  Не  оскандалился  при  князе  и
наследнике Гаронманов. А ты, Куланн, что же не благодаришь?
   - При всем моем уважении к госпоже, - ответил достойный воин, -  я  вовсе
не ее, а своих предков должен  благодарить  за  титул,  доставшийся  мне  по
наследству из далекой древности.
   - О! - только и смог выразить свое отношение чародей.
   - Послушай, Магнус! - окликнула его Каэ. - А почему бы тебе  и  на  самом
деле не принять титул графа? Если хочешь, конечно...
   - На самом деле это не важно, -  ответил  чародей.  -  Но  вероятно,  это
детство неизжитое голосит во мне от восторга. А  ты  правда  можешь  сделать
меня графом?
   - Ну, я же являюсь правительницей Сонандана,  так  что  могу  делать  что
захочу. Короче, посвящаю тебя в рыцари и даю титул графа. А бумагу я  выпишу
тебе на галере. Заодно посмотрю по карте, какие земли тебе подойдут.
   - Вот здорово! - восхищенно молвил чародей.
   - А тебе, Номмо, - внезапно догадалась Каэ, - тебе не хочется чего-нибудь
подобного?
   - Мы с кузеном, - ответил стеснительно маленький альв, -  всегда  мечтали
стать дворянами.  Но  существам  нашей  крови  титулов  не  дают  почему-то.
Наверное, считают это несерьезным...
   - А баронство тебя устроит? С перспективой повышения?
   Альв  расцвел  такой  счастливой  улыбкой,  что  Каэ  пришлось   тут   же
пробормотать формулу посвящения в  рыцари.  Придя  на  галеру,  она,  как  и
обещала,  занялась  глубоким  и  всесторонним  изучением  карты,   а   также
геральдической книги, которая оказалась в библиотеке у капитана. Не  хватало
еще отдать Магнусу и Номмо чужие ленные владения, чтобы после их обвиняли  в
нечестности...

***

   Господин Хубах Шифу счел бы себя трижды опозоренным, если бы не сообщил о
прибытии принцессы Коттравей, а также одного из ее спутников -  Рогмо  князя
Энгурры - тем, кто ему щедро платил за подобные сведения. Не  успела  шумная
компания удалиться из  его  кабинета,  как  он  вызвал  курьера  для  особых
поручений, звавшегося, кажется, Бренном. Получив краткое устное сообщение  и
выслушав куда и кому его доставить, Бренн  со  всех  ног  кинулся  выполнять
поручение своего господина.
   Но он счел бы себя трижды мертвецом, если бы  по  дороге  не  завернул  в
некий  неприметный  дом  и  не  повторил  там  слово   в   слово   то,   что
предназначалось  совсем  для  иных  ушей.   Так   что   незачем   удивляться
прозорливости или могуществу верховного мага Хадрамаута Корс Торуна и  тому,
что он одним из первых узнал о прибытии Каэтаны в Шамаш. Его немного удивила
скорость, с которой  она  сюда  добралась,  но  удивление  не  помешало  ему
заняться неотложными делами...
   Связь в Хадрамауте была налажена более чем прекрасно. Даже простые  люди,
не имеющие возможности каждый божий день пользоваться  услугами  чародеев  и
платить бешеные деньги за произносимые ими с соответствующим выражением лица
заклинания, могли быть в курсе всех основных событий приблизительно в то  же
время, когда оные проистекали, а не с опозданием на месяц-другой, как  часто
случалось на Арнемвенде.
   Приток денег в казну, а также в частные банки и конторы во многом зависел
от четкости и слаженности действий  людей,  зачастую  находящихся  в  разных
концах страны. Хаанухи быстро поняли,  что  вложение  денег  в  эту  область
окупится сторицей, и живо расщедрились. Из всего вышесказанного следует, что
к концу дня о прибытии Рогмо в порт Шамаш знали, помимо  многих  должностных
лиц, знатные эльфы Хадрамаута, называемые в легендах также Морскими эльфами.
   Морское путешествие утомило наших друзей. И сангасои  просили  разрешения
проехаться верхом и  прогулять  застоявшихся  в  стойлах  коней,  которые  и
взбеситься  могли  от  столь  долгого  безделья.  Поэтому  было  решено,  ко
всеобщему удовлетворению, что галера пойдет своим ходом водным путем, а  Каэ
со свитой будет сопровождать ее по берегу. Благо абсолютно все реки и  озера
Хадрамаута, как уже упоминалось выше,  были  соединены  цепью  искусственных
каналов.
   Перед выходом в  свет  все  долго  прихорашивались.  Даже  суровые  воины
Сонандана нарядились в праздничные  белые  одежды,  хотя  и  вооружились  до
зубов, памятуя строжайший наказ Тхагаледжи - ни на  минуту  не  забывать  об
опасности, которая грозит  живой  богине  в  ее  странствии.  Правда,  после
пережитого на море, вряд ли они смогли бы  об  этом  забыть,  даже  если  бы
захотели. Выглядели они великолепно - могучие, широкоплечие, в белых плащах,
туниках и высоких, по колено, сапогах из белой лайки;  перетянутые  золотыми
поясами, в стальных  позолоченных  наручах  и  золотых  обручах  на  голове.
Красавцы скакуны их не уступали  своим  хозяевам,  вызывая  вздохи  и  стоны
восхищения у обычно равнодушных к лошадям хаанухов.
   Барнаба тоже принарядился: на него нельзя было смотреть, как  на  солнце,
столь ослепительно ярок был его костюм. Номмо, еще в  Сонандане  разжившийся
золотыми шариками на свои  зеленые  башмачки,  излучал  радость  и  счастье.
Казалось, мохнатому человечку ничего  не  нужно,  кроме  этих  украшений  да
возможности натянуть любимую шапочку с пером на левое  ухо,  дабы  выглядеть
кокетливо и неотразимо.
   Магнус, обзаведшийся графским  титулом  и  громким  именем  Ан-Дирак,  не
устоял перед искушением и наколдовал себе  соответственный  пурпурный  плащ,
шитый драгоценностями ("Фальшивые, наверное", - сообщил  он  Каэ  громким  и
страшным шепотом), а также камзол цвета утренней  зари,  красные  сафьяновые
сапожки и красное бархатное седло, которое выгодно смотрелось на его  гнедом
скакуне.
   Рогмо, по эльфийскому обычаю, был весь в зеленом и коричневом - шелках  и
коже, - чем должен  был  понравиться  хаанухам.  Меч  Аэдоны,  сам  по  себе
стоивший целое состояние, висел у него  на  поясе  в  драгоценных  отцовских
ножнах.
   Когда они появились в порту, зеваки, рабочие, матросы с других  кораблей,
а также отъезжающие и встречающие потратили на  них  гораздо  больше  своего
личного времени, нежели на всякие прочие заморские дива.
   - Слышь, кто это? - толкнул локтем своего приятеля портовый грузчик.
   - Принцесса Коттравей, знамо. Ты что - балбес? Не слышал?
   - А ты так говоришь, будто ее папаша Коттравей с тобой на одной лодке всю
жизнь проплавал, - обиделся тот.
   - Не на одной, конечно, но... -  загадочно  молвил  приятель.  На  том  и
расстались.
   А когда галера тронулась с места и конный отряд последовал за  ней  вдоль
канала, берега  которого  были  выложены  зеленоватым  мрамором  и  обсажены
причудливыми,  изогнутыми  деревцами  с  пышной  кроной  и  мелкими   яркими
соцветиями, их ждал сюрприз: человек десять высоких  и  стройных  всадников,
слишком прекрасных, чтобы относиться к  обычным  смертным,  поджидали  их  у
одного из ажурных мостов, которые здесь попадались буквально на каждом шагу.
   Всадники эти были хороши, обладали яркой, запоминающейся внешностью, и на
их фоне Рогмо больше казался  человеком,  нежели  в  человеческом  обществе.
Потому что настоящих  эльфов  нельзя  спутать  ни  с  кем  и  ни  при  каких
обстоятельствах. Полуэльф тронул своего  коня  и  выехал  вперед,  навстречу
своим родичам. Правда, он весьма смутно представлял себе,  в  какой  степени
родства он состоит с этими вельможными красавцами.
   - Я вижу перед собой Рогмо сына  Аэдоны,  наследника  Энгурры  и  потомка
Гаронманов? - обратился к нему самый молодой эльф с прозрачными,  холодными,
как море, бирюзовыми глазами и белыми до голубизны волосами. Он выглядел как
ровесник  Рогмо,  а  значит,   был   старше   последнего   на   какие-нибудь
пятьсот-шестьсот лет. Кто их, эльфов, разбе