глав
в Альпах, приход в долину, где жили местные племена. Взяли их жен и детей,
принесли им более высокую культуру. Там жили около ста лет.
     В 12825-м передвинулись с область Двуречья между Тиссой и Дунаем, где
в то время жили сербы-дулебы. Взяли их жен и молодых женщин,  учили  более
высокой культуре еще около ста двадцати лет.
     В это же самое  время  в  северное  причерноморье  вторглись  потомки
русов-мидийцев, уже именуемых скифами.
     В 13700-м расселились по Закарпатью, дав свое русское имя этим горам,
что звались раньше Бескидами. А уж с этих гор хлынули вниз в  долины,  дав
начало всем славянским племенам, что живут по всей Европе и Азии.  С  того
времени празднуют "красные горки" в честь  перехода  через  Бескиды,  ныне
Карпаты.
     В 14512-м Дарий Гистасп, повелитель русского царства Персии,  где  за
сотни лет обособленного развития язык россов изменился до  неузнаваемости,
вторгся с огромным  войском  в  Северное  Причерноморье,  начав  войну  со
скифами. Но в скифах осталось больше от русов, чем у  персов,  потому  они
разбили Дария наголову, тот едва успел убежать за Дунай.
     В 14850-м скифы и русы распространяют свою власть среди других племен
русов.
     В 15250-м война с племенем костобоков, коими были резко  возросшее  в
численности племя ильменских славен. Они взяли  на  вооружение  доспех  из
нашитых на кожаные панцири искусно выточенных костей и копыт коней, отчего
любой меч или сабля скользили, не причиняя вреда.
     В 15250-м поражение от союза племен  костобоков.  Уход  в  леса,  где
незаметно плодились и распространялись по всей Европе. На юге при  попытке
выхода из леса к Азовскому морю столкнулись с готами.
     В 16353-м боярин Сегень убил готского императора Германариха.  Начало
войны с готами и черными болгарами, именуемыми также гуннами.
     В 16375-м нападение союза гуннских племен. Смерть Германариха.
     В 16378-м нападение гуннов на крымских готов, а затем на придунайских
и приднестровских. Отход племен русов на реку Рейн, где  они  впоследствии
создали Германскую империю.
     Русский князь Аттила во главе русо-гуннов подчиняет себе всю  Европу.
Часть готов бежит в русские земли Дании и Скандинавии. Тамошние русы,  уже
века обходившиеся без войн, стали легкой добычей готов. Однако дикие  готы
приняли язык и более высокую культуру покоренных данов.
     Сам Аттила был из  русского  племени  урюпинцев,  настоящее  имя  его
Богдан Гатило, что означает богом данную дубину. В Европе  его  переводили
на свой лад: Бич Божий, а родня его звала Тила, Тилак, потому что  он  был
крупный, телесый, дородный. Некоторые говорят, что его имя  происходит  от
реки Волги, в нижнем течении именуемой Итиль, а его звали Итилла.  Но  так
говорят те, кто хочет доказать, что главную роль в союзе  гуннских  племен
играло племя русов,  именуемые  черными  болгарами,  хотя  на  самом  деле
верховенство принадлежало урюпинцам.
     16400-16450 года, время князей Кия, Хоря, Щека, Оря, Венда. Хорь, Щек
и Венд со своими племенами уходят на Запад с Аттилой.
     В 16430-м Кий ставит свой град на месте  древнего  города  Колограда.
Ранее он поставил город Киевец на Дунае, затем реке Рось, на  Донце  и  на
месте слияния Оки в Волгу. Уцелел только  град  на  Днепре,  став  центром
очередного собирания русских земель.
     В 16450-16470 князь Лебедин по кличке Сегень правил к Киеве. Приручил
большого Змея, который вырос, оборвал цепь  и  пожрал  находившихся  рядом
коров. Молва приписывает  ему  похищение  княжеской  дочери,  но  историки
сомневаются, разве что глупый зверь принял раздобревшую на  пышных  хлебах
дочь князя за корову.
     В 16470-16490-х правит Верен из Великоградья. Первым из  новых  русов
осело там племя Оря, но затем он  еще  дальше  на  Запад,  а  племя  Венда
осталось. После к Орю присоединились другие русы, шедшие из-за Волги.  Они
поглотили, как разлив моря, все крохотные племена,  что  мелкими  очажками
находились в Восточной Европе.
     Часть заняла земли на востоке Руси,  они  создали  хазарское  войско,
активно  участвуя  в  строительстве  Хазарского  каганата.  Сокрушительный
разгром каганата Святославом объясняется тем, что хазарское войско,  почти
полностью  состоящее  из   русов,   просто   отказалось   воевать   против
единоутробных и одноязычных братьев.
     В  16490-16500-х  князь  Сережень  основывает  постоянно  действующий
совет: "Как жить будем?" и "Как обустроить  Русь?"  Пригласил  из-за  моря
князя Трояна с дружиной и деньгами.
     В 16500-16530-х правит князь Троян, построены его знаменитые Трояновы
валы против конницы кочевников. Невероятно большой объем работ  заставляет
предположить,  что  русскими   князьями   использовался   труд   плененных
кочевников, захваченных в превентивных набегах.
     В 16530-м -- князь Всеслав. Смутное время... Стон  и  плачь  по  всем
землям, разгул лихоимства, попытки обустроить Русь иначе, справедливее.
     В 16650-м участие русов и их флота на нападении на Царьград в составе
экспедиции аваров и скифов. Захват гавани Золотой Рог.
     В 16750-17850-х уплата дани хазарам по белке с дыма.
     В 17861  году,  а  ежели  тебе,  заморский  рыцарь,  понятнее  другое
летоисчисление, которое вы ведете от рождения вашего пророка Христа, то  в
862 году князь Рюрик является на зов  Новгорода  обустроить  Русь.  Строит
крепость Ладогу. Понятнее? Тогда буду дальше говорить по вашим годам, хотя
мы умеем перечислять и годы мусульман, что считают годы от рождения своего
пророка, и урюпинцев, которые... гм...
     Словом, с 879 года княжил Олег  Вещий.  Объединяет  племена  древлян,
полян, урюпинцев и дряговичей в Киевскую  Русь,  в  отличие  от  множества
Русей:  Северной,  Червоной,  Белой,  Малой,  Тьмутараканской,  Артанской,
Западной, Паннонской и других.
     В 913-м начал княжить  Игорь  Старый.  Продолжает  политику  Олега  и
своего отца Рюрика.
     В  945-м  --  княгиня  Ольга  Прекраса.  Принимает  христианство   по
католическому обряду. Смещена в результате военного переворота своего сына
Святослава.
     В 964-м князь Святослав.
     Ну,  а  после  геройской  гибели  доблестного  Святослава   княжество
унаследовал его сын от рабыни, подло  убил  остальных  братьев,  настоящих
княжичей. Лизоблюды называют его Первоапостольным и даже Святым, хотя  это
был самый большой предатель на земле Русской. Да и что от него ждать, если
доказано, что мать его была иудейкой-шпионкой, засланной в княжеский  двор
грозного Святослава! Хоть и в виде рабыни. Но красота ее была велика, надо
признать, если мудрый Святослав не устоял  и  тем  самым  навлек  на  Русь
великие беды... Словом, это тот самый Владимир, который военной силой ввел
на Руси чуждое ей христианство!

     Когда пан Валевич умолк,  за  столом  была  еще  долго  торжественная
тишина. Кичинский поинтересовался:
     -- Ну, сэр рыцарь, теперь ты убедился в величии Руси?
     Томас потрогал голову,  вытянул  руку  и  посмотрел  на  оттопыренный
палец, трижды поплевал через плечо.
     -- Одно не понимаю, -- проговорил он ошалело.  --  Ежели  все  мы  на
свете русы, даже все слоны отсюда родом, то из-за чего деремся?
     Кичинский мягко, по-отечески улыбнулся на  эти,  наивные  заблуждения
ребенка.
     -- В том все и дело! Будь мы чужими племенами и народами, разве стали
бы воевать? С чужаками нет ничего общего, так что и спорить не из-за чего.
А вот со своими родственниками... Разве у  вас  не  бьются  особенно  люто
братья за отцовский замок? Разве сыновья короля не убивают друг друга,  не
насылают войска одно на другое даже в те дни, когда чужеземцы высаживаются
на ваши берега? Разве у вас не важнее победить или убить своего,  а  уж  с
врагом дальним как-то можно и договориться?
     Томас убито молчал. Кичинский спросил Олега:
     --  А  что  скажет  святой  калика  о  былом  величии  Великой  Руси,
прародительнице всех языков, народов, родине богов и героев?
     Олег пожал плечами.
     -- А ничо.
     -- Как? -- опешил Кичинский. -- Разве не была Русь самым  древним  на
свете государством? Разве ее разбредшиеся по свету  дети  не  дали  начало
целым народам?
     -- Ну и что?
     -- Но ведь даже эта свинья, которую ты уже доедаешь... уже вторую,  к
слову сказать, на всех  языках,  пошедших  от  русского,  все  еще  звучит
одинаково: swine -- по  вашему,  англскому,  swinne  --  по  германсмкому,
swinja -- по-хеттски, swininia -- по-скифски, swinya -- по-ассирийски,  не
говоря  уже  о  новоиспеченных  языках  Европы,  которых  уже  больше  чем
тараканов в хате смерда!
     Олег хладнокровно обгрызал остатки мяса с кости, солил обильно, снова
вгрызался. Кость трещала под зубами, сок брызгал пахучий, жирный.
     -- Ну и что? -- сказал он снова с набитым ртом.

     Глава 3

     Только под утро Томас попытался сомкнуть глаза, но тут дикий рев труб
заставил подскочить на роскошной постели.  Не  попадая  в  рукава  --  пан
Кичинский не дал пажа, побаивался, что рыцарь из сарацинских земель привез
нехорошие привычки, -- Томас кинулся к окну.
     В  распахнутые  ворота  замка  въезжали   всадники.   Сердце   Томаса
подпрыгнуло и остановилось в горле. Он закашлялся, ухватился за  прутья  с
такой силой, что те заскрипели в каменных гнездах.
     Впереди на великолепной  лошади  гордо  восседала  женщина  с  прямой
спиной и высокой грудью. Она ехала с непокрытой головой, что  все  еще  не
считалось непристойным в этой  стране,  не  заметившей,  что  уже  приняла
учение Христа, она смотрела  прямо  перед  собой,  конь  под  ней  ржал  и
вскидывал голову, гордился, что несет такую великолепную всадницу.
     Томас, сшибая по дороге мебель,  ринулся  к  бочке  водой,  торопливо
умылся, пригладил волосы, так и сяк всматривался в  обломок  венецианского
зеркала -- презент  пана  Кичинского.  Из  потускневшего  куска  стекла  с
серебряной подложкой на  него  растерянно  смотрело  вытянувшееся,  как  у
голодного коня, лицо молодого мужчины. Глаза чуть запали,  скулы  торчали,
выгоревшие брови то взлетали так, что прятались под светлыми  прядями,  то
опускались настолько низко, что глаза рассерженно блестели, как булавки.
     Он не помнил, как оделся, как очутился на  пять  этажей  ниже.  Дверь
метнулась навстречу, он ударился о  створки,  вылетел  на  крыльцо.  Сзади
кто-то заорал всполошенно:
     -- Ирод  сумасшедший!  Дверь  чуть  не  вынес!  Вон  на  одной  петле
болтается!
     По каменным плитам она ехала на красивом коне, вся  залитая  солнцем,
что целовало ее волосы и подсвечивало плечи так, будто за  ними  прятались
прозрачные, как у стрекоз, крылышки.
     Томас вздохнул глубоко, задержал в груди, успокаивая  тот  ураган,  в
котором металось, как воробей, сердце, очень медленно стал  спускаться  по
ступенькам.
     Ее лицо было в тени, зато он видел, что ее глаза заблестели, как  две
яркие звезды. Голос ее был ликующим от счастья:
     -- Сэр Томас!.. Я так счастлива! Я так счастлива, что ты жив!
     Она соскочила на землю, бросилась к  нему.  Томас  удивленно  вскинул
брови, проговорил холодно:
     -- Я, впрочем, тоже. Живым быть неплохо.
     Ее словно ударили по лицу.
     -- Сэр Томас... -- вскрикнула она жалобно. -- Ты все еще сердишься на
меня?
     Ее большие удивительные глаза с надеждой и отчаянием  обшаривали  его
холодное надменное лицо. Она явно ниже ростом, подумал Томас.  Или  как-то
усохла. Он воскликнул в удивлении:
     --  Я?..  За  что?..  Наоборот!  Так  давно   никто   не   набрасывал
предательскую сеть, не бил по голове...
     Большие лиловые глаза наполнились слезами.
     -- Сэр Томас... Я должна была показать, что я на их стороне!
     Томас потрогал голову, поморщился.
     -- Думаю, ты их убедила с легкостью.
     -- Сэр Томас!
     -- И с удовольствием, не так ли?
     Сзади раздался рев, грохот, звон  оружия,  топот.  Отшвырнув  Томаса,
выскочил полуодетый пан Кичинский, за ним бежали  его  бравые  стражи.  Не
останавливаясь, он сбежал вниз, подхватил Яру на руки, прижал к груди.
     Ее ноги болтались в воздухе. Томас ощутил страстное желание размазать
пана Кичинского по стене замка, а потом еще и по  всей  крепостной  стене.
Яра смеялась, обеими кулачками упиралась бравому  князю  в  грудь.  Он  то
отстранял ее и всматривался жадно и неверяще, то снова прижимал к груди  с
такой силой, что она вспикивала и отбивалась.
     Когда он опустил ее на землю, золотые волосы Яры были  в  беспорядке,
но глаза смеялись. Она обратила счастливый взгляд на Томаса.
     -- Дядя!.. Как чудесно, что ты пригласил погостить у себя сэра Томаса
и его друга. Они прошли долгий путь из Сарацинии...
     Пан Кичинский бросил на Томаса взгляд, в котором была мольба  пополам
с предостережением. Томас развел руками.
     -- Ну... гм... он пригласил. Так пригласил, что вроде бы и отказаться
было трудно.
     Яра сказала счастливо и гордо:
     -- Дядя такой! Когда ему кто нравится, все готов отдать.
     -- А потом догнать и еще дать, -- пробормотал Томас.
     На крыльцо вышел, потягиваясь и зевая, волхв. Увидев Яру,  совсем  не
удивился.
     -- А, девка... Ты через перевоз ехала?
     -- Через, -- ответила Яра.
     Томас видел, как она насторожилась. Калика спросил заинтересованно:
     -- Там на перевозе все еще Лешак?.. Старый такой,  кривой,  весь  как
покрученное дерево, борода до пояса...
     -- Есть такой, -- согласилась Яра. -- И два помоложе.
     --  Ну,  молодые  меняются  часто...  А  этот,   гм,   удивительно...
Здоровенный, зверюга....
     Он зевнул и, почесываясь, вернулся в  дом.  Томас  и  Яра  озадаченно
смотрели вслед мудрому отшельнику. Угадывался какой-то  смысл,  но  калика
держался всегда настолько странно, что даже  в  простых  словах  и  жестах
искали и находили глубокий смысл, которого калика вовсе не вкладывал.
     Кичинский обнял Яру и  Томаса  за  плечи  и,  похлопывая,  потащил  к
крыльцу. Он смеялся, счастливый, глаза блестели. По  виду  готов  был  все
отдать, только бы длить этот момент встречи с любимой племянницей.

     В главной палате замка  был  устроен  пир  в  честь  Яры.  Томас  был
потрясен, ибо такого дикого расточительства еды,  вина,  шелков  не  знали
даже короли Британии. И о таком не пели  барды,  трубадуры,  менестрели  и
бродячие шпионы в драных плащах странствующих монахов.
     Из всех подвалов выкатывали бочки с вином,  вытаскивали  окорока,  во
двор въезжали телеги, доверху груженые оленями, кабанами,  зайцами,  битой
птицей. С ближних озер везли тяжелые кадки  с  водой,  откуда,  высовывали
морды крупные сомы, щуки, лини, смотрели мутными глазами на приближающийся
замок.
     Все кухни работали во всю мочь,  а  несколько  жаровен  поставили  во
дворе, там жарилось и пеклось мясо, рыба. В отдельном  котле  грели  вино,
ибо воины, пришедшие с севера, жаждали показать, как там пьют горячее вино
с перцем и солью.
     Кичинский сиял, как медная монета. Он сидел во главе стола, по правую
руку была Яра, по левую -- Томас. Калика  мелькнул  сперва  среди  знатных

калика беседовал с челядью, затем исчез вовсе.
     Пан Кичинский после первого же кубка за  здравие  любимой  племянницы
заговорил с жаром о всемирном жидовском заговоре. Он был похож на  Катулла
или Сципиона, Томас не помнил кого именно, который любую  речь  заканчивал
фразой насчет  Карфагена,  который  надобно  срыть  и  растоптать,  только
упертый римлянин этим  заканчивал  любой  пир,  чтобы  не  портить  гостям
аппетита напоминанием о работе, а Кичинский --  начинал.  Наверное,  чтобы
добавить перцу и соли.
     Томас бросил короткий взгляд на Яру, спросил невинно:
     -- Всемирный заговор? Я слышал, что его замыслили не то тамплиеры, не
то германский кесарь...
     -- Иудеи, -- возразил Кичинский убежденно. -- Они!  Тамплиеры  только
прикрытие, как и  германский  император.  Они  стоят  на  нижних  ступенях
пирамиды, им не дозволено подняться выше десятой. А там, от десятой  и  до
первой, одни иудеи. А подлинная их  цель  --  создать  Великий  Израиль  с
иудейским царем для всего мира!
     -- Значит, -- спросил Томас  коварно,  --  всякие  те,  кто  помогает
строить пирамиду Власти, помогают иудеям взять власть во всем мире?
     -- Точно сказано, -- воскликнул Кичинский. -- Таких надо  не  то  что
гнать в три шеи из наших рядов, а изничтожать как самых худших врагов!
     -- Надо, -- сказал Томас лицемерно, -- ох как надо... Знаю одну такую
змею. Своими бы руками удавил!
     Он показал, как стискивает пальцы на  нежном  горле  этой  змеи,  где
бьется пугливая жилка, толчками подбрасывая кожу, точно  крохотный  ключик
пытается пробиться на поверхность и замирает, не имея силы,  но  стучит  и
стучит, маленький, но упорный...
     Он вздрогнул, приходя в себя, а пан Кичинский сказал одобрительно:
     -- Вижу, ощутил!.. Меня самого  в  дрожь  бросает.  А  я  человек  не
робкий. И давно они это замыслили, очень  давно.  Второй  раз  собирались,
когда придумали, как по-новому обуздать весь мир  с  помощью  нарочно  для
гоев придуманной религии. Это у них происходило на так  называемом  тайном
вечере...
     Явился калика, сел напротив и сразу же потащил на себя жареного гуся.
От него с неудовольствием отодвинулись воеводы, он-де в звериной  шкуре  и
дик обликом, а калика что-то промычал с набитым ртом, с трудом  проглотил,
запил, поинтересовался хриплым голосом:
     -- Тайная вечеря?..  Да  помню,  помню...  Они  тогда  еще  ушли,  не
заплатив.  Ну,  не  думаю,  что  нарочно,  скорее  всего  из-за  какого-то
скандала,  что  разгорелся  между  ними...  Кто-то   кого-то   обвинил   в
предательстве, как всегда бывает у заговорщиков, слово  за  слово,  дошло,
как водится, до непотребного... Хозяин корчмы до сих пор их ищет. Я как-то
встречал его уже в Европе. Агасфер его зовут.
     -- Знакомое имя, -- пробормотал пан Кичинский, нахмурившись. --  Жид,
наверняка.
     -- Имя вроде бы не совсем...
     -- Все корчмари -- жиды! -- сказал пан Кичинский убежденно.
     Калика обернулся к Томасу.
     -- Говорят, он приходил к  вашему  папе  римскому  как  наследнику  и
продолжателю тех заговорщиков. Тот сперва согласился  оплатить,  чтобы  не
было скандала, теперь те из заговорщиков стали  уже  святыми,  как  у  вас
водится, но когда увидел, какие проценты наросли за это  время,  пришел  в
ужас и велел Агасфера взашей. Теперь тот корчмарь ищет тех, кто вечерял.
     -- Точно, жид, -- решил пан Кичинский. -- Кто, как не  жид,  за  грош
удавится, умирать не станет, только бы со своих должников получить?
     Калика пробурчал равнодушно:
     -- Но, думаю, дело дохлое. Они  и  сами,  наверное,  не  помнят,  кто
должен был платить. А тот, кто должен, знает и не признается.
     -- Потому что  жиды,  --  заявил  пан  Кичинский.  --  Разве  человек
благородного происхождения откажется платить по счету?  Хоть  зуботычиной,
но отдаст. Даже больше, чем должен. А это точно жиды. Жид у  жида  копейку
украл, а весь мир об этом должен помнить! Что за нация?
     -- Удивительная, -- согласился калика.  Про  себя  подумал,  что  пан
Кичинский еще удивительнее. Клянет христианство, как  придуманное  иудеями
лишь для того, чтобы закабалить весь мир, а сам выстроил роскошную церковь
при замке, всех гоняет к попу на исповедь, крестится  и  бормочет  "Славен
наш бог в Израиле". Что за каша в голове?
     Томасу наскучила дискуссия о далеких и непонятных вещах. Он за спиной
князя наклонился к уху Яры.
     -- А где ты была, когда мы искали тебя у твоего Ночного  Филина?  Ох,
как искали, как искали...
     Он мечтательно вскинул глаза к своду, губы зашевелились. Руки сошлись
на невидимом, словно пальцы отжимали, выкручивая, мокрую рубашку.
     Яра сказала деловито:
     -- Я поехала в соседнюю деревню, чтобы там купить  хороших  коней.  И
вообще приготовить все к дальней дороге. Я была уверена, что нам  все  это
понадобится через день-два... Только вы ушли еще р