ответила быстро и  яростно.  Олег  покачал  головой,  снова
что-то сказал, а затем кивнул Томасу:
     -- Пусти. Она приняла тебя за... Ну, сам понимаешь, железный истукан,
то да се... Я сам таких видел на Талосе. Один такой остров охранял,  целые
глыбы кидал в проплывающие корабли.
     Томас сказал раздраженно:
     -- Ты не умничай. Чего это она? Мне почудилось, или она... живая?
     Он осторожно разжал руки, девушка отодвинулась,  гневно  взглянула  в
его лицо. Он видел в чуть раскосых глазах удивление, затем  ее  губы  чуть
дрогнули  в  улыбке.  Сердце  Томаса  екнуло.  Она  что-то  спросила,   он
взмолился:
     -- Олег, переведи! Переведи, что сказала.
     -- Это принцесса Мао-Шань,-- объяснил Олег, голос был уважительным.--
Смелая девушка...
     -- Как проникла сюда? --  допытывался  Томас.--  Она...  она...  само
совершенство! Редкий герой даже подумает, чтобы сюда, а она...  Олег,  что
она ищет? Зачем явилась?
     Олег повторил вопросы, девушка покачала головой,  в  ее  глазах  были
гордость и печаль. Еще раз взглянула  на  Томаса,  долгим  и  внимательным
взором, улыбнулась так, что его сердце взлетело на крыльях,  отступила  на
шаг и, Томас не успел  ахнуть,  растворилась  в  ночи.  Легкие  шаги  чуть
шелестнули в ночи, в воздухе остался легкий запах жасмина.
     Томас ощутил, что мир потемнел, свет померк,  а  на  плечи  обрушился
каменный свод подземного мира. Хриплым от горя голосом прошептал:
     -- Почему... зачем ушла?
     Олег уже осматривался по сторонам:
     -- Томас, у нее свои дела,  а  нас  свои...  Ты  не  забывай,  мы  за
Ярославой сюда спустились. Или ты уже... гм... надумал что-то еще?
     Томас с трудом оторвал взор от темного пятна между скалами, где видел
последний раз тонкую фигурку принцессы:
     -- Олег, я даже не думал, что на свете могут быть такие отважные... и
такие прекрасные, по-своему, конечно, девушки...
     -- Брось,-- посоветовал Олег.-- Она тебе не ровня. Принцесса!
     -- А я король,-- сказал он, защищаясь.
     -- Твое королевство уместится на ее мизинце. Она из Чайны,  Срединной
империи. Ты для нее варвар из крохотного окраинного мирка. Они там  только
себя чтут за людев... Чайвинизм называется.  В  вашем  перевернутом  языке
звучит как шовинизм...
     Томас не слушал, его ноздри  раздувались,  вбирая  последние  крупицы
запаха.
     -- Неужто мир так велик, что больше не встретимся?
     Олег посоветовал:
     -- На обратном пути надо взглянуть на ту скалу.  Вдруг  да  царапнула
словцо... Хотя вряд ли. Больно руки нежные для такой  грубой  работы...  А
мир, наоборот, тесен. Уже лбами натыкаемся друг на друга.
     Он полез по скале, вверху смутно проступала расщелина. Томас  как  во
сне двинулся за ним, все еще  видел  прекрасное  и  гордое  лицо,  странно
удлиненные глаза, чуть приподнятые у висков, миндалевидные  глаза...  Кого
она явилась спасать?

     Когда Томас начал натыкаться на стены, не соображая куда идет, сапоги
его стучали как у подкованного слона,  Олег  свернул  к  россыпи  огромных
камней, острых и негостеприимных:
     -- Здесь заночуем.
     Томас проговорил мертвым от усталости голосом:
     -- Надо идти. Мы еще не освободили Яру.
     -- Освободим,-- бросил Олег. Он пробрался в самую середину, там  была
крохотная площадка, сразу повалился и  раскинул  руки.--  Подумай  только,
первая ночь в аду! Не просто побывал, но  и  поспал,  а  утром  сил  будет
побольше.
     Томас прошептал немеющими от усталости губами:
     -- Тогда выступаем сразу на рассвете вечером...
     Он еще слышал как хмыкнул калика, не успел  спросить,  что  он  нашел
смешного, как земля ринулась ему навстречу. Раздался звон  железа.  Уже  в
полузабытьи чувствовал. как сильные  руки  перевернули  на  спину,  Дальше
провалился в черноту, из которой уже не надеялся вынырнуть.

     Над  головой  гремело,  грюкало,  кто-то  бил   гигантским   молотом,
откалывая целые  скалы.  Томас  распахнул  глаза,  мгновенно  переходя  от
глубокого сна к ясности. Над головой тяжело двигались все  те  же  тяжелые
тучи, грохотали, высекали искры. Он  лежал  на  коричневом  камне,  словно
покрытом свернувшейся кровью. Мышцы напрягались, требуя нагрузки. Во  всем
теле чувствовалась мощь.
     Он приподнялся на локте, поморщился, сустав  отозвался  болью,  но  в
голове ясность, а отдохнувшее  сердце  колотится  часто  и  мощно,  требуя
работы. Как  хорошо  быть  молодым,  мелькнула  мысль.  Вчера  подыхал  от
усталости!
     Калика сидел между камней, почти неотличимый. Только волосы  ярче,  а
голые плечи блестят под мертвенным лунным  светом  как  валуны  на  берегу
Ла-Манша. Луна взошла  огромная,  изъеденная  пятнами,  словно  круг  сыр,
потравленный плесенью.
     Калика неспешно обернулся, ощутил движение:
     -- Проснулся?.. Что-то снилось?
     -- Я храпел? -- ответил Томас вопросом на вопрос. -- Черт,  давно  со
мной такого не было.
     -- Нет-нет,-- успокоил Олег.-- К тому же Яра сама спит как бревно, не
побеспокоишь.
     Томас нахмурился, сравнениям язычника недостает изящества,  особенно,
когда речь идет о красивых женщинах, но в иных  случаях  ни  мудрость,  ни
сидение сто лет в пещерах не помогут. Кому-то Господь дал, а кому-то  лишь
показал, да и то издали.
     -- Ну,-- сказал Томас, он одним  рывком,  выгнув  спину,  вскочил  на
ноги,-- что ж не говоришь свое знаменитое: надо идти?
     Калика ответил мирно:
     -- Да теперь чаще ты говоришь.
     Лицо его было все такое же изнуренное, как и вчера.  В  груди  Томаса
шевельнулась жалость. Все-таки,  несмотря  на  мощь  и  нечестивую  магию,
чувствуется то ли смертельная усталость язычника, то  ли  все  равно  дает
знать возраст.
     Он быстро влез в доспех, уже  удивляясь,  как  это  вчера  показались
невыносимо  тяжелыми,  слегка  подпрыгнул,  мышцы  радостно  и  с  вызовом
ответили на нагрузку, предлагая подпрыгнуть еще  и  еще.  Калика  фыркнул,
взял посох и пошел впереди. Томасу почудилось, что  калика  даже  горбится
по-стариковски и опирается на посох без всякой нужды.
     -- Ты что же,-- спросил он в спину,-- никогда не спишь?
     -- Вся жизнь сон,-- изрек калика.-- А смерть -- пробуждение...  гм...
может быть. Тихо, кто-то бредет!
     Томас оглянулся, спрятаться  негде,  а  из-за  скалы  вышел  неспешно
тучный  человек  среднего  роста,  одет  опрятно,  лицо  круглое,   слегка
одутловатое,  одежда  несколько  поистрепалась,  но  чистая.   Истоптанные
башмаки ступают бесшумно, потому и застал врасплох, за  плечами  небольшая
котомка.
     Томас, сердясь за испуг, гаркнул:
     -- Ты кто? Чего ищешь?
     Человек вздрогнул, оглянулся  на  оклик.  На  бледном  лице  блуждала
растерянно счастливая улыбка.
     -- Что ищу? -- переспросил он.
     -- Да!
     -- Великое "Быть Может..."
     -- А,-- протянул Томас, ничего не поняв,-- я думал,  ты  тоже  что-то
потерял.
     Человек счастливо развел руками:
     -- Кое-что, конечно, потерял, но нашел... Как много я нашел!
     Томас схватил калику за руку, потащил прочь, оглядываясь на странного
человека:
     -- Сумасшедший какой-то... Дервиш, наверное. Хотя с виду нашего роду.
Пойдем, а то еще покусает.
     Олег  шел  задумавшись,  только  уже  через  милю  очнулся  от   дум,
равнодушно показал Томасу на выступающие  из  тьмы  высокие  остроконечные
шпили. Залитые лунным светом, они отчетливо вырисовывались на темном  злом
небе. Томас не поверил глазам: прямо на их пути из тьмы  выступал  костел.
Высокие строгие  башни  упираются  в  небо,  колонны  толстые,  массивные,
каменная кладка украшена, если  глаза  не  врут  при  этом  слабом  свете,
медными и бронзовыми листьями.
     -- Зайдем,-- проговорил он трепетно.
     -- Зачем? -- ощетинился Олег.
     -- Это же...
     -- Вряд ли,-- прервал Олег.-- В аду? Хотя, ты прав, тем более зайдем.
     Ступени были из черного мрамора. Шаги  отдавались  гулко,  даже  тучи
почти не грохотали, Томас толкнул ворота, створки отворились  медленно,  с
достоинством. Открылся зал с множеством  лавок  со  спинками,  вдоль  стен
черные свечи, а вдали под стеной  возвышался  амвон.  На  нем  можно  было
разглядеть толстую книгу.
     Олег шел,  осматриваясь  с  явным  удовольствием.  Томас  видел,  как
особенно внимание привлекли цветные витражи, в самом деле  яркие  и  умело
сделанные. Олег покрутил головой, неожиданно ударил  по  цветному  стеклу.
Послышался звон, яркие, как брызги радуги, осколки посыпались на  каменный
пол.
     -- Зачем? -- спросил Томас враждебно.
     -- Там может быть  что-то  полезное.  Да  и  вообще...  приятно  бить
стекла.
     Томас смотрел подозрительно:
     -- Потому что храм истинно католической церкви?
     Олег отмахнулся:
     --  Мне  все  равно,  католическая  или  кафолическая,  чаще  зовомая
православной. Ты лучше подумай, откуда здесь церковь?
     Томас ответил зло:
     -- А здесь творят сатанинские  действа!  Козлу  молятся,  в  зад  его
целуют. И в перед. Это не настоящий костел, а антикостел.
     -- Тогда почему тебе жаль этих стекол?
     Томас ощутил себя в затруднении. Нашелся:
     -- А потому, что ты представляешь, будто  бьешь  стекла  в  настоящей
церкви!
     -- Дурак ты,-- ответил Олег беззлобно.-- Как будто мне не все  равно:
черти или ангелы. И то и другое из новой гадостной веры,  я  бы  их  всех,
чертей и ангелов, связал спина к спине и бросил  в  самое  глубокое  место
Марианской впадины... Есть такое местечко, недавно там такое выловил...
     Он прошел вдоль стены, его пальцы быстро и умело щупали  камни.  Один
заскрипел, Томас отступил на шаг. Целая стена  отодвинулась,  дальше  было
помещение, сплошь заставленное узкогорлыми кувшинами.
     -- Вино? -- спросил Томас недоверчиво.-- В храме?
     Олег сказал подозрительно:
     -- Что-то знакомое...
     Ближайший кувшин  разлетелся  от  удара  с  такой  легкостью,  словно
разбросали   изнутри.   Олег   удовлетворенно   кивнул,   словно   получил
подтверждение некой глубокой мысли, к  неудовольствию  Томаса  пошел  бить
кувшины дальше. Рассыпались с хрустящим треском, калика бил беззлобно,  не
пропуская ни одного. Томас уже  раскрыл  было  рот,  собираясь  остановить
глупое занятие, как вдруг среди обломков мелькнул  синий  пузырек.  Калика
довольно хмыкнул, пошел колотить оставшиеся. В последнем отыскался пузырек
еще и оранжевого цвета.
     -- На,-- сказал он, протягивая Томасу синий пузырек.-- Хлебни.
     -- Что там?
     -- Почувствуешь.
     Сам он с видимым удовольствием  приложил  к  губам  оранжевый.  Томас
видел, как мигом лицо порозовело, желтизна ушла, калика  на  глазах  ожил,
наполнился силой. Томас все же с некоторым колебанием открыл свой пузырек,
понюхал, осторожно лизнул. Язык защипало,  вкус  был  бодрящим.  Он  выпил
легкую жидкость, все еще сомневаясь,  все  же  нечестивое  колдовство,  но
доспехи показались легче, он чувствовал, что  снова  готов  в  любой  бой,
способен без отдыха пробежать хоть милю.
     -- Терпимо,-- согласился он.-- Если за это не придется расплачиваться
душой... Но ты откуда знаешь?.. Это христианский мир... хоть  и  чертячий,
ты здесь не бывал!
     Калика отшвырнул пузырек. Голос тоже был посвежевший, сильный:
     -- Я ж говорю, у меня ощущение, что уже проходил здесь. На самом деле
что христианский, что халдейский или хохловский миры, все воруют.
     Томас скрипнул зубами:
     -- Ты мою святую веру с поганскими не равняй! У кого наши святые отцы
воруют? Друг у друга?
     Олег воздел руки:
     -- Что воровать голому у голых? Воруют у предшественников.
     Он на прощанье шарахнул посохом  по  последнему  уцелевшему  кувшину,
грязному и заляпанному потеками глины, прошел мимо, не глядя,  а  Томас  с
удивлением остановился:
     -- Что за чудо?
     Среди черепков прямо в воздухе над полом висела желтая летучая мышь с
растопыренными крыльями. Ее неживые глаза смотрели в пространство.
     -- Пожалуй,-- ответил Олег раздумчиво,-- это летучая мышь.
     -- Догадываюсь,-- сказал Томас, закипая.-- Она правда из золота?
     -- Правда... Если не ошибаюсь, это амулет. Дает возможность полетать.
Но совсем немного. Только разлетаешься, а тут заклятие кончится,  задницей
в горящую лаву...
     Томас отдернул руку:
     -- Так брать или не брать?
     -- Бери,-- решил Олег.-- Твой друзяка говорил, что впереди как раз  и
будет озеро кипящей лавы.
     Томас поежился, но схватил мышь -- тяжела, чистое золото,-- сунул  за
пояс и  поспешил  за  Олегом  к  выходу.  На  пороге  Томас  с  проклятием
отшатнулся, рука метнулась к мечу.  Навстречу  бежали  трое  широченных  в
плечах воинов варварского облика -- обнаженных до  поясов,  с  чудовищными
мышцами, у каждого в руке по топору на длинной рукояти. Томас оторопел  не
сколько от развитых фигур, у него тоже развитая, а от того, что на  плечах
у каждого по две головы, тесно прижатых одна к другой.
     Олег быстро заслонил Томаса, посох завертелся  как  крылья  мельницы,
послышался треск, что слился  в  сплошное  щелканье,  тем  временем  Томас
пришел в себя, с боевым кличем рванул меч из  ножен,  перед  ним  шатался,
оглушенный двухголовый, и меч рыцаря красиво и  страшно  разрубил  его  до
середины груди.
     Остальные  два  уже  громоздились  двумя  безобразными  наростами  на
ступенях. Олег переступил, глазами указал верх и  влево.  Там  метались  и
отвратительно каркали огромные летучие мыши, красные, с горящими глазами.
     -- Огнем плюются,-- сообщил Олег.-- Давай пройдем с другой стороны.
     -- А там есть ход?
     -- Сделаем.
     Он попятился, Томас отступил следом, и калика захлопнул врата. Слышно
было, как хлопало в створки, словно бросали комья мокрой глины, на металле
расплылись темно багровые пятна, повеяло жаром. Томаса тоже бросило в жар,
словно доспехи уже плавились от таких плевков.
     Калика по дороге разбил еще  витраж,  не  заметил  раньше,  прихватил
серебряный ключ в потайном алькове, простучал все каменные плиты, а  когда
подошли  к  противоположной  стене,  недолго  шарил  по  глыбам,   наконец
затрещало, посыпалась щебенка, открылся невысокий проход.
     Томас наконец понял:
     -- Ага, тебе все известно, потому что это нечестивая магия!
     -- Держи меч наготове,-- предупредил Олег.
     -- Что-то чуешь?
     -- Сейчас и ты почуешь.
     Страшный удар по голове отбросил Томаса обратно. Сквозь  шум  в  ушах
услышал яростный вскрик Олега. Шипело,  словно  на  раскаленную  сковороду
лили масло, слышался треск, удары, хрип, а когда в глазах чуть очистилось,
увидел, как Олег сражается с тремя странными  монахами  в  зеленых  рясах.
Монахи висели в воздухе на высоте человеческого роста.  Из  вытянутых  рук
срывались зеленые молнии, но калика каким-то чудом успевал  уворачиваться,
рывками приближался то к одному, то к другому, наконец исхитрился  достать
концом посоха.
     Томас услыхал хлопок, вспыхнул  мертвенный  свет.  Олег  отскочил  от
медленно падающего на пол зеленого плаща. Томас с боевым  кличем  бросился
вперед, монахи разом повернулись в его сторону, Олег  пронзил  еще  одного
острым, как стилет, концом посоха, а третий, отпрыгнув  в  воздухе,  попал
под богатырский удар двуручного меча.
     Томас едва не упал, когда меч, прорезав пустоту, врезался в  каменную
плиту под ногами. По обе стороны опустились рассеченные половинки зеленого
плаща. В глазах еще плавали  цветные  мухи,  когда  ненавистно  правильный
голос калики сказал за спиной:
     -- Ну, что разотдыхался? Как говорит один знакомый крестоносец,  надо
идти.
     -- Это не крестоносец сказал,-- прохрипел Томас. Он дико  смотрел  на
плащи, что как зеленая тина  лежали  грязными  комьями  на  ровном  чистом
полу.-- Все?
     -- Всех,-- уточнил Олег.-- Здесь всех. А что  дальше,  не  знаю.  Это
твой ад, тебе знать.
     Томас вытер лоб, огляделся, все еще сжимая меч, но  враги  больше  не
появлялись, и он признался, чувствуя, как все еще вздрагивает голос:
     -- И в аду, если присмотреться, ничего... такие же подземелья, тайные
ходы, замки, костелы...
     Олег удивился:
     -- А кто сказал, что на земле не ад? На ней есть все.  Говорят,  даже
кусочки рая.
     Томас осторожно поднял зеленый плащ, материя загадочно мерцала в  его
руке, блестки ползают  по  рукавам,  как  растревоженные  светлячки.  Олег
видел, как рыцарь  нерешительно  набросил  плащ  на  плечи,  огляделся  по
сторонам, словно искал зеркало.
     -- От пыли,-- сказал он, будто оправдывался.
     -- А если чародейский? -- спросил Олег ехидно.
     -- Это христианская магия,  --  отрезал  Томас.--  Белая!  С  убитого
монаха как-никак сняли!

     Глава 9

     В  черном  небе  часто  сверкали  падающие  звезды.  Одна  пронеслась
настолько близко, что  Томас  рассмотрел  в  светящемся  столбе  согнутого
человека: колени прижаты к груди, руками обхватил ноги и  опустил  голову,
преодолевая чудовищное сопротивление  встречного  ветра.  Светящийся  шар,
оставляя разреженный светящийся хвост,  исчез  в  сотне  шагов  за  грядой
камней. Донесся удар, земля качнулась, затем с опозданием прогремел мощный
грохот. За камнями возникло трепетное нездоровое сияние.
     Калика выругался. Светлые блики играли на его лице, делая похожим  то
ли на демона, то ли на высеченного из старого камня древнего бога.  Томасу
стало жутковато. Он спросил шепотом:
     -- Это кто?
     -- Разные,-- огрызнулся Олег.-- Шагай быстрее! Можем не успеть.
     Томас ощутил, как затрясло, даже тяжелые доспехи зазвенели гаденько и
пискляво.
     -- Опаздываем?
     -- Еще не знаю. Вдруг эти помешают?
     Томас проследил взглядом  хвостатые  звезды,  что  сыпались  уже  как
спелые груши в августе. Земля  вздрагивала,  часто  вздымались  светящиеся
облачка, грохот не умолкал.
     --  Не  прибьют?  --  спросил  Томас,  стараясь  чтобы  голос  звучал
беспечно.
     -- Не знаю,-- огрызнулся Олег.-- Может кто сослепу и влупит  со  всей
дури. Тогда все, отыскались... Но как бы вообще не было поздно.
     Томас вспомнил бледное лицо с высоко вздернутыми  бровями,  печальные
глаза, длинные волосы. Теперь облик падавшего в  огненном  шаре  показался
смутно знакомым. Даже его хилая бородка, синяя хламида,  скорченные  босые
ступни...
     -- Кто они?
     -- Разные,-- повторил Олег.--  Пророки,  риши,  бодисатвы...  Словом,
спасатели.  Кто  раз  в  год,  кто  чаще,  отправляются  в   ад,   бродят,
выспрашивают, кого-то освобождают, берут либо в собой,  либо  переводят  в
места, где терзают меньше. Кого-то вовсе в чистилище.
     Томас сказал чуть веселее:
     --   Вот   видишь!   Есть   на   свете   справедливость.    Наказания
пересматриваются.
     Калика раздраженно отмахнулся:
     -- Отдельные случаи! Надо систему менять.
     Прошли плато, Томас оглянулся. Отсюда видно было как темное  страшное
небо расцвечивают огненные капли. Их было так много,  что  казалось  будто
идет огненный дождь. В оранжевых сполохах мрачно выступали скалы,  мертвые
камни, но от ударов с неба лопались, обращались в пыль.
     Томас покачал головой:
     -- Пусть даже отдельные. Но когда их так много, то... это уже,  можно
сказать, целый полк. А что среди них есть и  узкоглазые  риши,  чернокожие
каки, желтомордые сарты -- так это ж просто люди бьются плечо  к  плечу  с
нелюдством! Не дожидаясь, пока явится кто-то шибко  умный  и  заменит  всю
систему, как ты говоришь!
     Олег морщился, в словах рыцаря своя правда, но с другой  стороны  эти
спасатели замедляют приход нового учения. Так бы  сразу  стало  видно  все
дыры, глупость, нелепость, несовременность порядков потустороннего мира.
     Воздух стал  намного  суше,  теплее,  в  душе  шевельнулось  недоброе
предчувствие. Как бы впереди не оказалось то самое огненное озеро...
     Томас тоже ощутил нарастающую сухость, запах серы. Ветер стал горячим
как самум пустыни. Всюду торчали голые камни с округленными краями,  будто
уже сотни лет ве