овенно  приняв
решение, выскочили из-за укрытия и, прежде чем Олег успел  бросить  меч  и
схватить лук, ринулись в сторону и пропали между камней -- лишь  загремела
галька под тяжелыми сапогами. Один из мародеров, коренастый,  с  оперенным
шлемом и обнаженной грудью, повернулся к расщелине, крикнул:
     -- Эй! Эти дьяволы захватили и наших коней?
     -- Жалко? -- удивился Олег.-- Краденные!
     -- Добыча, -- возразил мародер.
     Он оценивающе посматривал то на франков, то на блестящие от пота тела
хазэров; их пустилось в погоню за тремя беглецами десятка два, остальные с
гиком и свистом носились внизу у подножья.
     -- Есть идеи? -- крикнул он.
     -- Зачем нам идеи? -- ответил  Олег  надменно,  не  давая  Горвелю  и
Томасу открыть рот.-- Вы между молотом и наковальней. Мы сверху посмотрим,
как с вас сдерут шкуры, вытащат кишки, перебьют  кости...  Умирать  будете
очень долго, хазэры это делать умеют. И любят.
     Мародер скривился в улыбке:
     -- Надо ли вам расстраиваться, что плохо рассмотрите  подробности?  С
вами проделают то же самое, верно?
     -- Уговорил, -- сказал Олег небрежно.-- Тащи свою шайку!
     Мародер коротко крикнул,  остальные  вскочили  на  ноги  и  вслед  за
вожаком  поспешили  наверх.  В  спину  им  несся  страшный  звериный   вой
настигающих хазэров. Томас задохся от возмущения, густо  покраснел,  глаза
его вылезли на лоб:
     -- Сэр калика!.. Как ты можешь!.. Я еще понимаю, что ты принял  этого
мерзавца, в далеком прошлом он был храбрым рыцарем, но этих... этих...
     Горвель хищно усмехнулся, сказал издевательски:
     -- Этих -- что, все-таки в прошлом солдаты нашей славной армии, а вон
бегут похуже!.. Клянусь Святым Граалем, твой  странный  паломник  их  тоже
возьмет под крыло.
     За мародерами карабкались, почти догоняя их, чернобородый и  двое  из
его шайки. Их лица были изнуренные, в  потеках  грязи,  у  заднего  волосы
слиплись от засохшей крови и торчали гребнем. Но все трое сохранили  сабли
и кинжалы, из-за плечей у всех высовывались луки и колчаны, полные стрел.
     Томас кипел, не  находя  слов  от  ярости.  Горвель  стоял  в  боевой
готовности к любым неожиданностям, спиной прижался к обрыву, меч блестел в
руке, но смотрел неотрывно на паломника,  всем  видом  показывая,  что  он
всего лишь закованный в латы воин, а руководит и отвечает за все это очень
уж святой паломник.
     Мародеры  достигли  укрытия  первыми,  Олег  кивнул  на  левый   край
расщелины, они сразу повиновались --  бывшие  солдаты!  --  встали  там  с
обнаженными мечами, сомкнув щиты.
     Разбойники добежали, хрипя  и  часто  падая  на  землю.  Чернобородый
выкрикнул сипло:
     -- Мы не дождались... Решили тихонько следом...
     -- Охраняйте правый край, -- велел Олег.
     Чернобородый кивнул, грудь ходила ходуном. Все трое наложили  стрелы,
повернулись к подножью. Хазэры  согнулись,  как  пауки,  и  бежали  наверх
довольно споро, часто перебирая ногами и  руками,  камни  сыпались  из-под
ног.
     -- У них нет луков, -- сказал Олег.-- Подпустить как можно ближе!
     Он уже мог бы поразить любого, но начнут бросать стрелы и разбойники,
а  луки  у  них  дешевые,  сделанные  в  селах  для  охоты,  стрелы  вовсе
неоперенные, неприцельные. С двадцати шагов попадут, и то хорошо.
     -- Стрелять после меня, -- предупредил он строго.
     Выждав, всадил стрелу в грудь крупного хазэра, что карабкался едва ли
не самым задним,  тут  же  кончиками  пальцев  молниеносно  достал  другую
стрелу, воткнул прямо в глаз следующему, затем -- третьему,  четвертому...
всякий раз выбирая дальних -- ближних достанут разбойники.
     Внизу стоял яростный крик, визг,  вопли  и  звон  оружия.  Пятеро  из
двадцати  хазэров  успели  добежать  до  расщелины,  мародеры   выпрыгнули
навстречу. Заблистали кривые мечи, под ноги  Олегу  упала  отрубленная  по
локоть рука. Тонко кричали хазэры, матерились мародеры.  Томас  и  Горвель
бросились на помощь, но подоспели в  тот  момент,  когда  последний  хазэр
рухнул, разбрызгивая кровь, на трупы соплеменников. Мародер  с  обнаженной
грудью оскалил зубы в свирепой усмешке, крикнул Олегу:
     -- Конунг, стоит чего-то солдатская гвардия?.. Меня зовут Рональд.
     Из мародеров ранен был один,  остальные  забрызгались  чужой  кровью.
Олег вскарабкался на каменный уступ, внизу у самого подножья  вертелся  на
коне огромный полуголый дикарь. Его лицо было разукрашено цветной  глиной,
в руке сверкала сабля.
     Олег сказал негромко, не оборачиваясь:
     -- Приготовьте костер. Нарубите зеленых веток, там позади растут  два
куста.
     Горвель заинтересованно вскинул брови:
     -- Какая-то магия?
     -- Да, -- согласился Олег.-- Самая  могучая!  Они  хотят  говорить  с
нами.
     Разбойники с готовностью сбегали к кустам, срубили оба под корень,  а
мародеры умело развели костер на видном месте.  Когда  из  лагеря  хазэров
начали подниматься сизые клубы дыма --  с  разными  интервалами,  --  Олег
накрыл огонь ветками, убрал,  снова  накрыл,  выждал  малость,  сбросил  в
сторону: зеленые листья скрутились в трубочки и густой дым грозил  перейти
в огонь.
     Он поднялся, ощупал рукояти швыряльных ножей:
     -- Схожу узнаю, чего хотят.
     Томас вскрикнул в ужасе:
     -- Пойдешь к этим дьяволам?
     Горвель смотрел неодобрительно, а мародеры и разбойники сбились в две
тесные группки, жарко спорили, бросали в сторону паломника  подозрительные
взгляды. Мародер, который назвался Рональдом, сказал громко:
     -- А не собираешься продать нас тому зверью?
     Олег, не отвечая, повернулся к Томасу:
     -- Держи меч обнаженным. Мы встретимся посредине, а ты  и...  Горвель
покажите, что готовы броситься на помощь. Вам сверху бежать  быстрее,  чем
хазэрам к их вождю.
     -- Ждешь засады? -- тревожно спросил Томас.
     -- На всякий случай. Увидят нас наготове, обойдется.
     Хазэры уже увели коней, у подножия жарили мясо, на  огромном  вертеле
вращалась туша оленя. Наверх по склону карабкался рослый дикарь, с  головы
до ног разрисованный цветной глиной.
     Вся одежда была из коротких кожаных штанов, на  широком  поясе  висел
хазарский меч и длинный  прямой  кинжал.  На  толстых  запястьях  блестели
массивные браслеты, такие же металлические  кольца  охватывали  руки  выше
локтей.
     Олег присмотрелся, замедлил шаг. Варвар взглянул  пару  раз,  увидел,
что хитрость разгадана, пошел вверх быстрее, уже не замедляя шага.
     Олег с содроганием смотрел на приближающегося вождя хазэров. Тот  был
обнажен до пояса, но выглядел так, словно был  закован  в  костяные  латы,
составленные из множества осколков, наползающих один на другой. На  стыках
вздулись  рубцы,  окостенели  или  вовсе  окаменели.  На  широком   поясе,
сцепленном из пластин железа, держался огромный хазарский  меч,  с  другой
стороны свисает топор с загнутым лезвием.
     Хазэр массивнее Олега, тяжелее, ноги как толстые бревна, весь  покрыт
темной корой костяного панциря, что ни просечь хазарским мечом, ни пробить
каленой стрелой. Олег помнил его свирепым и неустрашимым воином,  но  годы
шли, друзья погибли, редкие дожили до старости,  когда  их  по  хазарcкому
обычаю -- за ненадобностью -- убили внуки, но этот все так  же  скакал  на
горячих конях, ходил в набеги,  приводил  пленников,  а  в  годы  расцвета
Хазарского каганата он превратился в страшного по мощи богатыря-воина.
     Но прошли  века,  каганат  разлетелся  вдрызг  под  внезапным  ударом
неистового Святослава. Немногие уцелевшие хазары разбежались, растворились
среди окрестных народов. Этот же неуязвимый воин, последние поколения  его
звали Карганлаком, собрал сотню таких же  непримиримых  воинов,  продолжал
набеги. Уже не на Русь, там ждала верная гибель,  зато  грабил  печенегов,
половцев, уходил все дальше и дальше на юг.
     Олег с жалостью смотрел в неподвижное, как  черепаший  панцирь,  лицо
Карганлака.
     Карганлак медленно раздвинул каменные челюсти, проревел:
     -- Снова ты, мой Древний Враг?
     -- Давно не видел тебя, Карганлак, -- сказал Олег вместо приветствия,
ибо не желал здравствовать такому противнику.
     -- Зачем Древний Волхв в  страну  хазар  пришел  снова?  --  произнес
Карганлак.
     Олег ответил сумрачно:
     -- Была у собаки хата. Дождь пошел --  она  сгорела.  Где  ты  видишь
страну хазар?
     Карганлак люто топнул ногой:
     -- Это наша земля!
     -- Была у собаки хата, -- повторил Олег.-- Северные земли  Хазарского
каганата отошли к северным князьям,  восточные  --  захватили  печенеги  и
половцы, южные... Но ты ведь не  о  старых  временах  пришел  говорить?  Я
повспоминаю с удовольствием, но зачем тебе бередить рану?
     Карганлак смотрел исподлобья, сердце бухало в груди  часто,  нагнетая
горячую кровь. Он  был  уже  походным  вождем,  когда  столкнулся  с  этим
волхвом,  волхвом-отшельником.  Его  пещера  была  разрушена,  брел  через
хазарские  степи  куда-то  на  юг,  надеясь  стать,   как   он   объяснил,
пустынником. Обадия к тому времени как раз признал  Истинного  Бога,  сжег
племенных богов -- объявил их идолами, --  и  для  торжества  нового  Бога
велел связать пустынника, принести в жертву. Но по дороге к стойбищу волхв
сумел освободиться, зарезал пятерых сильнейших воинов, украл лучших коней,
а многочисленную погоню  перебил  стрелами,  утопил  в  болоте.  Карганлак
догнал его с десятком молодых сорвиголов лишь на пятый день!  Уцелел  один
он, но раны от двух стрел даже теперь напоминают о себе в плохую погоду...
     -- Ты отдашь остальных, -- сказал он резко.-- Сам можешь уходить. Мы,
враги, но я почему-то не чую вражды. Ты видел величие Хазарского каганата,
его славу! Уже потому не хочу тебя убивать.
     -- Хорошо, -- согласился Олег. Он пристально  смотрел  в  неподвижное
лицо Карганлака.-- Отдам всех, но коня и вещи могу отобрать себе сам?
     Карганлак  кивнул,  в  глазах   было   безмерное   удивление,   потом
спохватился, добавил:
     -- Не все. Коней бери хоть всех. Вещи -- тоже. Кроме одной  небольшой
чаши.
     -- Она не золотая, -- произнес Олег медленно, он не  спускал  глаз  с
лица Карганлака.-- Не серебряная даже... Зачем она тебе?
     Карганлак тяжело сдвинул огромные плечи:
     -- А тебе?
     -- Важна для моего друга. Святыня его веры! Но у тебя вера другая.
     Карганлак сказал резко:
     -- Повергая чужих богов, утверждаешь свою!
     -- Уже слышал такое... Но, повергая чужие святыни, бросаешь  грязь  в
лицо  своего  бога.  Ты  повергал  славянских,  норманнских,   багдадских,
ромейских... Но уничтожил лишь бога в себе.
     -- Чашу я оставлю, -- отрезал Карганлак.-- Остальное бери!
     Олег кивнул с печалью в глазах:
     -- Понятно. Скажи, кто натравил тебя на двух одиноких странников?  Мы
в ловушке, можешь говорить смело.
     Карганлак пристально смотрел на старинного врага. Разрисованное  лицо
дергалось, губы вытянулись в тонкие линии, блеснули острые, как  у  волка,
зубы. Ему явно хотелось сказать, бросить  в  глаза  этого  волхва  ужасную
правду, увидеть страх в лице  Древнего  Волхва,  но  то  ли  вспомнил  как
однажды тот ушел, будучи уже связанным, то ли  удержало  что-то  иное,  но
Карганлак лишь прорычал:
     -- Натравить можно пса. Я -- великий вождь, мою жизнь  охраняют  сами
боги!
     -- Да, -- согласился Олег без тени насмешки, -- ты великий  вождь.  И
племя у тебя великое... Не очень многочисленное, правда. Сотня  наберется?
Десять лет тому их было тысяча. А двадцать --  десять  тысяч.  Сколько  их
будет всего через год?
     Карганлак стиснул каменные челюсти, с трудом  удержался,  его  пальцы
уже шарили по поясу. Он сказал глухо:
     -- Достаточно одного героя,  чтобы  дать  начало  новому  народу.  Ты
знаешь.
     -- Знаю, -- согласился Олег.-- Если герой -- герой, а не зверь. Глаза
Карганлака вспыхнули, он прорычал:
     -- Пока я жив, хазарский народ существует!
     -- Даже боги умирают, -- сказал Олег.

     Глава 13

     Карганлак выпрямился, в глазах уже бушевало пламя. Олег тоже  положил
ладонь на рукоять меча. Некоторое время ломали друг друга взглядами, затем
Карганлак повернулся и помчался вниз, резво прыгая между камней. Хазэры  в
долине зашевелились, бросились навстречу. Олег поспешно побежал  вверх  на
гору; расстояние до хазэров, никудышных стрелков, оставалось прежним,  это
не хазары -- прекрасные конники и меткие стрелки, некогда  опасные  враги.
Теперь это просто озверевшая шайка, которые не только строить не умеют, но
и ломать разучились...
     Мародеры охраняли северный край их расщелины, разбойники -- южный,  а
шлемы двух рыцарей блестели над серединой гребня.  Лютые  противники,  они
все же чувствовали друг с другом  больше  общего,  чем  с  простолюдинами,
дезертирами и разбойниками. Чачар сновала между тремя отрядами, как  гонец
между враждебными войсками, только ее принимали все  радостно,  и  со  щек
Чачар не сходил румянец: вокруг одни мужчины, как здорово!
     Томас перевел с облегчением дух, а Горвель крикнул навстречу:
     -- Как торговля?
     -- Как обычно, не обманешь -- не продашь. Предлагал оставить чашу,  а
всем остальным -- убираться.
     Все глаза были на нем, Роланд громко хмыкнул,  выражая  общее  мнение
своих соратников и даже разбойников:
     -- Надо соглашаться!  Даже  если  чаша  золотая  --  наши  шкуры  еще
золотее!
     Горвель и Томас молчали. Чачар схватила Олега за руку,  в  ее  глазах
блестели слезы:
     -- Ты не согласился? Почему?
     -- Он возьмет чашу, потом возьмет нас.
     Горвель сказал осторожно:
     -- Какой ему смысл терять людей? Мы перебьем  немало,  а  получит  он
лишь то, что надеется получить даром!
     -- Ему не нужна чаша, --  ответил  Олег.--  Ему  нужны  мы.  Ему  уже
сказали, что сэр Горвель захватил с собой все фамильные драгоценности,  на
которые можно снарядить небольшую армию  или  выстроить  крепость  средних
размеров. Сэр Горвель, вы,  конечно  же,  не  поверите,  что  именно  ваши
хозяева накусикали на  вас?  Но  это  в  духе  прогресса.  Хазэрам  нельзя
приказать, как вам, однако низшими существами легко манипулировать,  играя
на жадности, зависти, злобе!
     Горвель побелел, его рука метнулась к рукояти меча. Мгновенно Томас и
Роланд,  вожак  мародеров,  обнажили  мечи,  загородили  отшельника.  Олег
продолжил:
     -- А чашу, в благодарность за подсказку, Карганлак  отдаст  тем,  кто
указал на богатую добычу. Сэр Горвель, кому нужна эта невзрачная чаша?
     Горвель со стуком задвинул меч обратно в ножны, отвернулся.  Мародеры
и разбойники переглядывались неверяще, подозрительно.  Короли,  базилевсы,
султаны -- это что-то из легенд, почти как боги, демоны, пэри: ни  те,  ни
другие, ни третьи не попадаются на пути простого люда, о них можно забыть,
верить надо лишь в свои силы, удачу и счастливую звезду!
     -- Что будем делать? -- поинтересовался Роланд,  выступив  из  группы
мародеров.-- Святой отец, мы уже приметили,  что  ты  явно  сталкивался  с
этими дьяволами. Возможно, крепко сталкивался,  если  знаешь  их  воинские
привычки, а тот роговой дьявол разговаривал с тобой  почтительно,  мы  все
видели, а такое чудище отгоняют  не  кадилом,  а  крепким  кулаком.  Да  и
поглядывало оно, мне не дадут соврать, на твои кулаки, а не на амулеты!
     Олег машинально потрогал обереги на груди, сказал медленно:
     -- Придется выжидать. Уйти не можем,  они  захватили  коней.  И  гору
наверняка окружили. Ночью на приступ не пойдут, знаю.
     -- У нас кончилась вода, -- напомнил Роланд. Он  облизнул  пересохшие
губы.-- А они с утра будут обливаться водой! Там в полумиле родник.
     Олег печально покачал головой:
     -- Другого выхода нет. Здесь  дороги  оживленные,  отряды  баронов  и
сарацин  часто  ходят  через  эту  долину.  Если  хоть  кто-то   появится,
обязательно погонят: диких хазэров ненавидят все.
     Роланд отступил, в глазах, однако, было сомнение. Мародеры совещались
потихоньку, а чернобородый разбойник, который дотоле держался тихо,  вдруг
заорал:
     -- Если!.. Это "если" сгубило весь мой отряд! Ладно, у паломника свои
пути, у нас -- свои. Как только  стемнеет,  попробуем  прорваться.  Кто-то
погибнет, уцелевшие будут жить. А иначе мы все погибнем с этим дураком!
     Томас покраснел,  рука  рыцаря  метнулась  к  рукояти  меча.  Горвель
надулся, шагнул ближе. Олег коротко метнул  вперед  кулак.  Глухо  звякнул
шлем.  Чернобородый  мгновение  стоял,   выпучив   глаза,   затем   колени
подогнулись, он рухнул лицом  вниз.  Разбойники  остолбенело  смотрели  на
слетевший на землю железный шлем, где появилась  вмятина,  потом  перевели
взоры на голый кулак мирного паломника к святым местам.
     -- Ты... убил? -- спросил Горвель.
     -- И порадовал бы хазэров? Сейчас очнется.
     Горвель с облегчением выдохнул воздух:
     -- Хорошо, что именно ты наш султан, шейх, король! Я бы не сдержался,
прибил бы невежу.
     Томас молча наклонил голову, он тоже прибил бы  с  великой  радостью.
Чернобородый вожак разбойников застонал, с трудом перевернулся  на  спину.
Один из мародеров, злорадно ухмыляясь во весь рот, пинком подогнал к  нему
пустой шлем, поставил так, чтобы  вмятина  была  хорошо  видна.  На  левой
стороне головы чернобородого волосы слиплись от крови. Он  застонал,  сел,
упираясь в землю обеими руками.
     -- Бери своих головорезов, -- сказал  Олег  кротко,  --  до  полуночи
несете стражу. Потом сменят эти отважные солдаты императорской гвардии.
     Чернобородый пощупал разбитую голову. Не говоря ни слова, поднялся  и
ушел. С такими вескими аргументами не спорят даже разбойники.
     Ночью Олег и Томас елозили животами по голой земле,  всматривались  в
блестящие под звездным небом камни. В тишине изредка перекликались шакалы,
далеко внизу в долине виднелся красный огонь костра. Изредка огонь исчезал
в ночи: стража не спала, бродила вокруг.
     Горвель долго беседовал с Роландом, часто  оглядываясь  на  Томаса  и
Олега, потом оба, явно придя к какому-то  соглашению,  накрылись  плащами,
легли спать. Первую стражу несли разбойники. Чачар сперва сидела вместе  с
ними, глазела в темноту, обиженная на Томаса -- тот уделял ей внимания все
меньше и меньше, но заснула едва ли не раньше всех.
     Олег  перебирал  обереги,  пальцы  все  чаще  вылавливали  деревянную
фигурку зайца. Кто-то готовится  убежать,  спасая  шкуру,  если  правильно
понял знак, который посылает бессмертная душа -- всевидящая и всезнающая.
     Чернобородый, уже с  перевязанной  головой,  лежал  на  другом  конце
расщелины. С ним затаились уцелевшие разбойники, Олег  видел  их  кудрявые
головы. Один из мародеров -- молчаливый, звероватый, -- не спал,  сидел  с
ними, перебрасывался негромкими репликами.  Томас  и  Олег  переглянулись,
Томас насторожился, подвинул ближе ножны с торчащей рукоятью меча.
     --  Сумеем  выбраться?  --  прошептал  он  с  надеждой.--  Мне   надо
выбраться.
     -- Да, Святой Грааль...
     -- Меня Крижинка ждет!.. Если задержусь, братья выдадут ее замуж!
     -- Да, это серьезно. Но  придется  выждать.  Чьи-то  войска  пройдут,
что-то еще случится. Здесь не дикие степи,  хазэры  не  могли  вторгнуться
незамеченными! Где-то уже трубят в трубы, седлают коней.
     -- Опоздают, -- вздохнул Томас.-- Приходится уповать на чудо.
     В темноте раздался  тяжелый  вздох,  словно  он  тащит  на  себе  всю
расщелину. Олег скривился в невеселой усмешке. Рыцарь всю дорогу  с  жаром
рассказывал  о  чудесах,  совершаемых  первыми  христианами  по  малейшему
поводу, а когда действительно осталось верить только в чудеса, приуныл...
     Далеко внизу и слева в расщелине легонько стукнул  камень  о  камень.
Видя,  что  его  заметили,  человек  метнулся   через   освещенное   луной
пространство, пропал в тени, лишь  торопливо  стучали  по  камням  твердые
подошвы.
     Олег быстро оглянулся на стражу. Чернобородый был  на  месте,  с  ним
лежал один из