хшие кисти, сказал:
     -- Похоже, скифы сильны задним умом.
     -- Похоже,  --  согласился  Олег.  --  Наверное,  от  них  это  стало
национальной чертой и русичей.
     Томас не слушал, он видел, как закусила губу Яра, а синева на вздутых
кистях, таких нежных и тонких, переходит в багровость. Сейчас ей больно, а
помочь он не в состоянии, не знает, как взять эту боль на  себя,  ибо  он,
Томас Мальтон Гислендский, обязан заботиться о своем отряде и особенно  --
о конях, стариках, детях и женщинах...
     -- Где твой мешок с чашкой теперь? -- подумал Олег вслух.
     Томас против обыкновения не дернулся, дул на вспухшие пальцы женщины,
держа их на весу бережно, как  корону  Римской  империи,  едва  не  лизал,
дышал,  будто  его  дыхание  было  целебным.  Яра  против  обыкновения  не
вырывалось, явно сил не было. Сидит, закрыв глаза,  откинулась  на  стену,
плечи обвисли,  даже  рот  приоткрылся.  Не  так,  конечно,  чтобы  ворона
влетела, но все же, все же... Только что слюни не пустила.
     -- Святой Грааль, -- напомнил Олег.
     Томас ухом не повел, видно, черным дымом память отшибло или как-то на
мозги подействовало. Олег прошелся вдоль стен, напряг и распустил мышцы.
     Вверху дверь чуть скрипнула, отворилась. Негромкий голос произнес:
     -- Тихо. Я друг.
     Вниз опустилась деревянная лестница.  Олег  сразу  же  полез  наверх,
Томас пропустил вперед Яру, выждал, пока  они  поднялись,  иначе  лестница
рухнет под их объединенным весом.
     Когда он поднялся, Олег тихо беседовал с  незнакомцем.  Это  был  тот
самый посланец, который привел коней и принес деньги. Томасу, несмотря  на
сумрак, показалось, что их спаситель держится совсем  не  так  застенчиво,
как в прошлый раз. Хотя сейчас рисковал больше, чем в тогда.
     -- Эх, -- сказал он Томасу с укоризной, -- не послушались... Думаете,
просто было вернуть все?
     -- Все? -- не поверил Томас.
     -- Все, даже твои доспехи, сэр рыцарь. Кони ждут на заднем дворе.  Но
теперь вас уже и я  не  спасу,  ничто  не  спасет,  если  задержитесь  или
попадетесь. К князю прибыл сам хан, а чуть позже еще какие-то  люди,  явно
могущественные, которым нужны вы... и ваши вещи.
     -- Кто они? -- спросил Олег.
     -- Больше ничего сказать не могу, --  непреклонно  ответил  посланец,
отступил и скрылся в тени.
     Томас сказал неверяще:
     -- Неужто... неужто на этой проклятой земле  нашелся  хоть  кто-то...
хоть одна живая душа, кто помогает нам?
     Олег буркнул:
     -- Все равно на помощь других пасть не разевай. Когда не вредят, и то
хорошо. Где, он сказал, стоят кони?

     Это было странное бегство. Страж в  полутемном  коридоре  спал  стоя.
Томас толкнул -- тот не удержался, упал плашмя, но даже не шелохнулся. Еще
двое стражей стояли с  открытыми  невидящими  глазами.  Томас  выдернул  у
одного на ходу меч.
     Массивная дверь в конце коридора приближалась.  Томас  изготовился  с
разбега выбить плечом, но Олег опередил,  толкнул  --  дверь  распахнулась
бесшумно. На косяке блестели темные капли масла:  кто-то  заранее  смазал,
чтоб не скрипели.
     Они выскочили на задний двор. Томас огляделся. Стены с  трех  сторон,
окон нет, а на крыше в такой ранний час никого.  Трое  черных,  как  ночь,
коней лениво подбирали с земли остатки крупного овса. На них были мешки  с
поклажей, из одного высовывался длинный меч в ножнах, а железные доспехи с
беспорядке лежали на земле.
     Томас бросился  к  мешкам,  ощупал.  Олег  видел,  как  угрюмое  лицо
озарилось радостью. Значит, чаша на месте. Странно все это. Неспроста.
     Вдвоем с Ярой помогли нацепить и закрепить железо на рыцаре, затянули
ремни. Томас  одел  шлем,  жизнь  возвращалась  к  нему.  Олег  подумал  с
сочувствием, как много значит для человека защитная скорлупа. Привыкнув  к
ней, начинает без нее  чувствовать  себя  слабым,  беспомощным,  вовсе  не
человеком.
     Город был темен и тих. Огонь в домах по  наказу  князя  гасили  рано:
князь опасался пожаров. В прошлый раз полгорода  выгорело.  Томас  влез  в
седло, удивился, что конь переступил совсем бесшумно.
     --  Копыта  перевязали  тряпками!  --  поразился  он.   --   Ну   все
предусмотрено!
     Олег вскочил на коня молча. Яра уже  сидела  в  седле,  ждала.  Томас
указал направление, и они послали  коней  под  самыми  домами:  там  земля
мягче, а по бревенчатой мостовой копыта простучат даже под тряпками.  Хоть
и не так звучно.
     Выехали на площадку, ведущую к воротам.  Томас  похлопал  по  рукояти
меча.
     -- Будем прорываться?
     -- Опять за рыбу гроши...
     -- А как иначе?
     Олег пробормотал сквозь зубы:
     -- Боюсь, что посланец и это предусмотрел.
     Томас не успел спросить, чего же бояться, если все идет хорошо, с  их
пути убирают препятствия одно за другим, как кони повернули за угол, и они
оказались в десятке шагов от ворот.
     Полыхал костер, стражи  азартно  резались  в  кости.  Второй  костер,
побольше, был разведен перед  воротами.  Ночь  обещала  быть  холодной,  а
стражей, даже по меркам неподозрительного Томаса, было слишком  много  для
обычной охраны. Похоже, теперь здесь их тоже ждали.
     Он покосился на калику.
     -- Все-таки будем прорываться?
     -- Кто из нас попугай? -- спросил калика.
     Он тронул коня и неспешно выехал  на  свет.  Стражи  подхватились,  в
руках сразу блеснуло оружие. Томас уже собирался с боевым кличем  ринуться
в бой, когда из тьмы выступил высокий человек в богатой  шубе.  Голос  его
был властным, привыкшим повелевать:
     -- По приказу князя!
     Он взял коня Олега под уздцы и повел к воротам. По  его  знаку  сняли
засов, поспешно распахнули створки.  Человек  вывел  Олега,  посторонился,
пропуская коней Томаса и Яры.
     -- Желаю успешного пути!
     -- Благодарствуем, сэр, -- поклонился Томас. Он  наконец  узнал  того
согнутого застенчивого незнакомца, который привел коней. Теперь тот не был
ни согнутым, ни застенчивым. -- Мы в долгу перед вами.
     --  На  том  свете  угольками   сочтемся,   --   ответил   незнакомец
неопределенно, отступил в тень и растворился в ней.
     Томас пустил коня в галоп, спеша уйти от опасного града.  Когда  Олег
догнал, рыцарь предположил:
     -- Княжна, не иначе... Или сама княгиня.
     -- Откуда взял?
     -- Знатный человек в услужении.
     Яра бросила на скаку через плечо:
     -- Размечтался!.. У князя жены нет, а сыны далеко.
     -- Жаль, -- сказал Томас искренне. -- А так было все красиво! Княгиня
старается спровадить нас поскорее, иначе кто бы  не  вышел  победителем  в
поединке с князем, ей проливать слезы... У вас все еще жен сжигают  живьем
на похоронах мужа?
     -- Сжигают, -- ответила за калику Яра. --  Так  что  тебе,  чтобы  ее
спасти, пришлось бы погибнуть самому.
     -- Размечталась, -- огрызнулся Томас.

     Глава 9

     Дорога полого шла с горки, кони бежали резво. Небо было безоблачно, в
синеве блистало  по-осеннему  ласковое  солнце.  Все  выглядело  настолько
безмятежно, что даже беззаботный  Томас  снял  с  седельного  крюка  шлем,
нахлобучил на голову. Забрало пока не опускал,  но,  судя  по  всему,  был
готов к любой неожиданности.
     Яра сказала ядовито:
     -- Добрый нос за версту кулак чует?
     -- Думаю, -- ответил Томас хмуро, а Яра  иронически  вскинула  брови:
ах, он еще и думает, надо же! -- Думаю, что пакость встретим раньше чем за
версту.
     -- Почему?
     -- Спроси у сэра калики.
     Яра обратила ясные очи на калику. Олег буркнул:
     -- Давно неприятностей не было. А здесь все слишком  хорошо...  чтобы
не напортить.
     -- Давно не было неприятностей? -- удивилась она. -- А в городе?
     -- Ах да, -- согласился Томас, --  в  городе...  В  самом  деле,  сэр
калика, с той поры как встретили эту женщину, у нас дня  не  проходит  без
неприятностей. Знаю одного кормчего, который женщин  не  пускает  даже  на
причал. А уж женщина на корабле -- точно к беде! Я думаю, женщина в квесте
еще хуже.
     Впереди приближалась стена густого кустарника. Дорога  рассекала  их,
как мечом, ветви сближались, явно будут цепляться  за  стремена.  Томас  и
калика, не  сговариваясь,  свернули  по  широкой  дуге  к  пустоши.  Пусть
каменистая, зато внезапно никто не выпрыгнет.
     Яра приподнималась в стременах, зорко  всматривалась.  На  лице  было
недоумение, смешанное с легким презрением к  пугливым  мужчинам.  Она  уже
раскрыла рот, явно собираясь сказать что-то ехидное, но вдруг осеклась.
     Кусты  раздвинулись  сразу  в  пяти  местах.  Мужчины   выскочили   с
обнаженными мечами  и  кривыми  саблями.  Трое  были  в  полных  доспехах,
остальные с непокрытыми головами, но в кольчугах.  Томас  успел  подумать,
что Русь -- странная страна: ходят порой в лыковых лаптях,  но  кольчужные
рубашки из булатных колец  у  каждого  третьего  воина!  А  кольчугу,  как
известно, сделать труднее,  чем  полный  рыцарский  доспех,  и  стоит  она
намного дороже.
     Их было двенадцать. Видя, что засаду пытаются  обойти,  они  бегом  с
двух сторон понеслись к дороге. Загородили в два ряда.
     Томас со стуком опустил забрало. Рука в железной  перчатке  упала  на
рукоять меча.  Синие,  как  небо,  глаза  смотрели  через  узкую  щель  на
противников без страха.
     -- Кто такие?
     -- Сборщики налогов, -- ответил один,  самый  рослый,  одетый  богаче
других.
     -- Мы уплатили все налоги в городе, -- ответил Томас холодно.
     Калика и Яра держались позади, но коней поставили так,  чтобы  рыцарь
не мешал им метать стрелы без помех.  Калика  вроде  бы  дремал  в  седле,
унылый и  сгорбленный.  Он  как  всегда  старался  не  привлекать  к  себе
внимания.
     Воин расхохотался:
     -- Там вы могли не  платить,  нам  без  разницы.  Но  здесь  уплатить
придется.
     -- Почему?
     -- Потому что нашего хозяина очень интересует... кое-что из того, что
вы везете.
     Томас ощутил,  как  его  обдало  холодом.  Cборщики  налогов  стояли,
загораживая дорогу. Томас оглянулся. Сзади на дорогу вышли  еще  несколько
человек. Над кустами поднялись шапки, видны были дуги луков.
     -- Многовато, -- донесся голос калики. -- А у  них  кроме  луков  еще
четыре арбалета.
     -- Шесть, -- поправил старший.
     -- Четыре, -- сказал калика. Подумал,  сказал  равнодушно:  --  Хотя,
может быть, и шесть.
     Теперь на него обратили внимание.  Старший  раскрыл  рот,  закрыл,  а
когда  заговорил,  на  калику   смотрел   уважительно,   на   женщину   --
подозрительно и обращался уже ко всем троим:
     -- Там еще в овраге с арбалетами... Мы знаем, кто вы.
     Томас вытащил меч. Голос рыцаря стал мощным, в нем зазвучала ярость:
     -- Мы прошли через многие страны. Мы пройдем и здесь.
     Сзади щелкнуло, но Томас уже знал этот звук. Конь  под  ним  послушно
двинулся на ограждение из копий,  мечей  и  щитов.  Старший  требовательно
оглянулся  на  кусты,  дважды  махнул  мечом,  указывал  на  рыцаря.   Тот
надвигался, как блистающая скала  из  железа  и  ярости.  Наконец  старший
отпрыгнул с дороги.
     Томас остановился, помахал мечом.
     -- Сэр калика, пусть свободен!
     Олег сожалеюще смотрел на кусты, лук еще был в руках.
     -- Да, но стрел почти не осталось...
     -- Куда ты их дел? -- удивился Томас.
     -- Ты ж слышал, четыре, а  то  и  шесть  арбалетчиков  было...  Да  и
лучники нам ни к чему. Это ты -- железный чурбан, а мы с Ярой просто люди.
     -- Ты их всех побил? -- спросил Томас. Он  не  переставал  удивляться
калике.
     -- Какое всех... Ты ж слышал, еще в овраге... А  нам  той  дороги  не
миновать. Справа гора, слева овраг.
     -- Не проскочим?
     -- Здесь эти вороны думали,  что  их  не  заметим.  А  там  такое  не
пройдет.
     Томас мрачно смотрел на сужающиеся стены. В щелях да за камнями можно
схорониться так, что будь калика  даже  богом  лучников,  он  не  достанет
засевших. А их будут бить прицельно. Дорога же крутая, каменистая,  вскачь
не пронесешься.
     Люди, назвавшиеся  сборщиками  налогов,  отбежали  и  схоронились  за
камнями. По тому, как быстро и слаженно все сделали, Томас заподозрил, что
либо они были опытными воинами, либо это было просто пробой сил, а  отошли
на заранее заготовленные места. Или то и другое, что вернее всего.
     -- Магия? -- спросил он.
     -- Не чую, -- ответил Олег.
     -- Не Тайные?
     -- Тайным нужно просто собраться... А  здесь  пока  действуют  по  их
указке местные.
     Они ехали медленно, приближались к  засевшим.  Когда  сзади  раздался
грохот, кони затряслись, присели. Земля подпрыгнула, всадников  нагнала  и
ударила в спины волна пыли и тугого воздуха.
     Путь назад был отрезан завалом из огромных глыб. Мелкие  камешки  еще
катились со стуком, а на вершине подпрыгивали и размахивали топорами люди.
     -- В западне! -- сказал Томас  гневно.  --  Значит,  путь  наш  лежит
только вперед!
     Он красиво и  величественно  указал  вперед  мечом.  Закатное  солнце
играло на кончике, казалось, что с острого, как бритва, лезвия уже  капает
кровь. Томас поймал взгляд Яры, выпрямился  в  седле.  Она  должна  видеть
настоящего рыцаря!
     Вдали показались скачущие всадники. За ними поднималось облако  пыли.
Томас насторожился, что-то в переднем показалось знакомым. Олег  досадливо
крякнул, положил перед собой на камень стрелы. Яра пробурчала что-то,  без
нужды  потрогала  туго  натянутую  тетиву.  Жила  грозно   загудела,   как
рассерженный шмель.
     Всадники остановились  в  двух  десятках  шагов.  Передний,  это  был
Шахрай, приветственно помахал рукой.
     -- Вы именно такие, как о вас говорят!
     -- Ты еще не все о нас знаешь, -- сообщил Томас грозным голосом.
     Шахрай улыбнулся.
     -- Но кое-что уже знаю. Шестерых  вы  уложили,  а  на  вас  ни  одной
царапины!
     -- Ты потеряешь больше, -- пообещал Томас.
     Шахрай отмахнулся.
     -- Это люди моего соседа. Я им пообещал  ба-а-а-альшие  деньги,  если
вас приведут в цепях. Дурни позарились... А своих я укрыл надежнее.  Да  и
ловчих ям велел нарыть, капканы и самострелы поставил. Вам не пройти.  Это
точно.
     -- Что ты хочешь?
     Шахрай засмеялся.
     -- Что нам играть в прятки? Ты сам знаешь.
     Томас оглянулся на калику и Яру. У них были хмурые лица, руки на мече
и сабле.
     -- Приди и возьми, -- пригласил Томас.
     Шахрай вздохнул.
     -- Красивая речь... Что значит с башни Давида падать! Это не с  печи,
как у нас...
     Он махнул  рукой.  Из  укрытия  выскочили  воины.  Их  движения  были
неожиданны, стремительны. Но загудела тетива, воины мгновенно  нырнули  за
камни, двое запнулись и упали недвижимо.
     Шахрай покачал головой, в глазах было беспокойство.
     -- Я ж их предупредил... Но твой слуга чересчур быстр! О  таком  даже
не слыхивали.
     Из щели впереди выдвинулись огромные щиты из толстых жердей, их несли
по двое-трое, скрываясь сзади. Олег ударил  кулаком  по  земле.  Такое  не
пробить стрелами. А когда подберутся чересчур близко, их будет двадцать на
одного. Окружат, а от удара в спину не убережется и самый умелый.
     Томас в бессилии смотрел,  как  надвигаются  щиты.  Когда  преодолели
половину расстояния, Шахрай крикнул миролюбиво:
     -- Не передумали?
     -- Пошел ты...
     -- А еще в Святой Земле воевал, -- уязвил Шахрай. -- Это  нам  можно,
мы простые, доморощенные... Убейте их!
     Щиты поползли, царапая землю, быстрее. Томас взял меч обеими  руками,
поднялся на одно колено. Калика перебирал стрелы, щупал,  наконец  наложил
на тетиву, посмотрел на один из щитов, на верхушки  травы,  что  чуть-чуть
шевелились под ветром. На его лице было сомнение. Затем  быстро  выстрелил
почти отвесно вверх, наложил мгновенно другую, выпустил ее вслед  в  голое
небо, затем еще и еще...
     Томас непонимающе смотрел, как драгоценные  стрелы  уходят  веером  в
небо, испугался за калику: не рехнулся ли снова, Тайные могли подгадать  и
такой момент, -- но в это время  оперенные  стрелы  с  тяжелыми  железными
наконечниками повернули клювы вниз и с нарастающей скоростью  понеслись  к
земле.
     Из-за щита раздался сильнейший крик боли и  страха.  Затем  еще.  Щит
остановился, потом повалился. За ним корчились, пробитые упавшими  с  неба
стрелами люди Шахрая.
     Томас вскрикнул в восторге. Олег оскалил зубы.
     -- Преимущество простого лука перед арбалетом!...Так я лет пять  тому
выиграл состязание с лучшим арбалетчиком германцев.
     Он стрелял и стрелял в небо, а за щитами вскрикивали, щиты падали. За
уцелевшими остановились, попятились, хотя Шахрай орал и понукал  двигаться
вперед.
     Томас тоже орал, в восторге  бил  кулаком  по  железному  боку.  Даже
забрало поднял, открыв смеющийся рот. Оглянулся, встретил счастливые глаза
Яры. Отвернулся с неудовольствием: с этой злобной женщиной не  хотел  даже
разделять радость.
     -- Ну как? -- крикнул он Шахраю. -- Давай не губить людей! Сойдемся в
рыцарском бою, решим сразу!
     Шахрай метался  среди  своих,  пинал  ногами,  отдавал  приказы  злым
сорванным голосом. На призыв Томаса потряс кулаком.
     -- Думаешь, победил? Напрасно надеешься. Тебе  меня  не  побить  и  в
единоборстве. Но я был бы плохим военачальником, если бы все брался решать
сам! Надо сперва проверить на что годны мои люди.
     Томас увидел, как калика кивнул понимающе. Шахрай прав, говорили  его
глаза. А с умным воевать труднее, чем с просто рыцарски  отважным.  Шахрай
может оказаться очень трудным орешком.

     Солнце уже село, длинные черные тени  слились,  на  землю  опустились
сумерки. В расположении противника, как наблюдал Томас, наступило затишье.
Что-то готовилось: Шахрай не из тех, кто  отступится  так  просто.  И  его
хозяева не дадут отступить. Тайные могут бросить  в  топку  целые  народы,
если им это понадобится.
     Калика разжег огонь в яме. Хвороста мало,  на  всю  ночь  не  хватит.
Томас беспокоился за коней, с ними осталась Яра, но еще дальше на  камнях,
перегородивших  дорогу,  уже  появились  люди  Шахрая.  Громоздили  камни,
строили укрепления. Собираются воевать здесь до зимы?
     Томас сказал с беспокойством:
     -- Похоже, они обожглись серьезно... Это его люди, а своих он  терять
не любит.
     -- А что ему? Сиди и жди.
     -- Мы может пойти сами!
     -- Нас встретят арбалеты. Против них твои доспехи  что  лист  лопуха.
Наступает время новых технологий!
     Голос Олега был бодрым, словно он  радовался  такому  времени.  Томас
недовольно всхрапнул, бессильно похлопал ладонью по рукояти меча.

     Утро застало их,  усталых,  невыспавшихся  и  едва  не  околевших  от
ночного холода, все в той же каменной щели. В слабом рассвете видно  было,
как на кострах готовили еду, варили в котлах похлебку. Подошли  еще  люди.
Спереди и сзади расположились целые укрепленные лагери.
     Томас, стуча зубами, просипел со злым торжеством:
     -- Похоже, эти ценят нас всерьез.
     -- Шахрай не любит проигрывать.
     -- О меньших подвигах менестрели слагали песни!
     Олег пробурчал:
     -- Лучше быть живым псом, чем дохлым львом...
     -- Сэр калика!
     -- А чо? Я ж не рыцарь.
     -- Я не знаю, кто ты, может, ты -- сам черный ангел, одно  не  пойму,
зачем прячешь свое благородное происхождение?
     -- Считай это обетом.
     Лицо рыцаря стало торжественным  и  понимающим.  Больше  вопросов  не
задавал. Обеты давали самые разные, причудливые, порой совсем дикие, и  по
самым разным поводам. Давать обеты было делом благородным, к давшим  обеты
относились с почтением, рассказывали о них, а менестрели слагали песни.
     Яра подала голос:
     -- Если будете есть, осталось немного мяса. Воды нет.
     Томас покосился на ее  побледневшее  за  ночь  лицо.  Глаза  ее  были
серьезными, но страха в них не было.  Ему  показалось,  что  она  украдкой
взглянула на него, словно бы даже с надеждой,  но  Томас  в  этом  не  был
уверен. Все же плечи сами расправились, а сердце за