Томас  поворачивался  во  все  стороны,  лицо  глупо   счастливое   и
растерянное,  не  все  речи  понимал,  но  чуял  кровное   родство,   даже
высматривал Англа или хотя бы Тевта. Олег шепнул напряженно:
     -- Засада. Не подавай виду, что знаешь, постарайся как можно  быстрее
к выходу.
     Томас не сразу понял, растерянно переспросил:
     -- Какая засада? Тут хоть и язычники, но это...
     -- Родня,-- терпеливо подсказал  Олег,  ибо  рыцарю  легче  орудовать
двуручным мечом, чем складывать слова,-- а родня дороже чужой веры. Пойдем
отсюда, да побыстрее.
     -- Ты уверен...
     -- Тебе мало досталось?
     Томас растерянно огляделся, принял из  чьей-то  услужливой  руки  еще
турий рог, наполненный вином до краев, лихо  запрокинул.  Олег  напряженно
смотрел, как дергается кадык, ни капли  не  прольет,  в  отличие  от  этих
гуляк, что половину выплескивают себе на грудь, а потом  ходят  с  мокрыми
портками. Что значит, никудышная молодежь пошла. Пить по удалому не умеют,
чересчур бережливые...
     Уже знакомый тяжелый взгляд выхватил его из толпы. Олег успел ощутить
свирепую радость чужака, перед внутренним взором промелькнуло  узкое,  как
топор, смуглое лицо с  близко  посаженными  глазами,  плотно  сжатый  рот,
глубокие складки у губ. Его рука дернула Томаса с  такой  силой,  что  тот
выронил рог и поперхнулся, отчего одни викинги  пьяно  захохотали,  другие
раздраженно загудели.
     -- Томас,-- сказал Олег, и на этот раз  Томас  все  понял  по  голосу
калики.
     К ним уже протискивалась группа  викингов,  вел  их  могучий  воин  с
широкой рыжей бородой. Он был без шлема,  рыжие  волосы  торчали  космами.
Томасу почудилось, что там торчат красные рога. Воин на ходу вытащил  меч,
короткий и с широким лезвием, глаза его,  дотоле  пьяные,  внезапно  стали
холодными и злыми. Томас ощутил нервную дрожь во всем теле,  ибо  знал  от
ученого дяди, что в  вальхаллу  крылатые  валькирии  уносят  только  самых
свирепых, самых лучших бойцов, где те  дожидаются  судного  дня,  чтобы  в
дружине главного бога Одина пойти на последнюю битву...
     Олег схватил Томаса за локоть, швырнул в узкий проход между  лавками.
Викинги сидели к нему спинами, хватали со  стола  ломти  вареной  веприны,
жадно ели, жир капал  с  пальцев,  вытирали  о  волосы  и  друг  о  друга,
ссорились, хохотали, и Томасу удалось пробраться между столами,  оставался
только один, выход уже близко, когда сзади зазвенел металл.
     Он развернулся, одновременно выхватывая меч, а  щитом  укрывая  левую
половину груди. В глубине зала викинги  насели  на  Олега,  тот  отбивался
посохом, сверкающая стена мерцала синими искорками, сам Олег тоже  мерцал,
он казался окутанным туманом,  с  такой  скоростью  двигался.  Викинги  за
ближайшими столами с воплями вскакивали, спасая кубки с хмельным  молоком.
Лавки падали с таким грохотом, что  вздрагивали  стены.  В  образовавшемся
свободном пространстве группа окружила Олега, рыжебородый орал и  указывал
мечом откуда нападать,  уже  трое...  нет,  четверо  рухнули  с  разбитыми
головами, и тогда рыжебородый выхватил из-за пояса швыряльный нож.
     -- Берегись! -- заорал Томас.-- У него нож...
     Дворец вздрогнул от его крика, огненные мечи на миг потускнели, потом
засверкали еще ярче. Томас метнулся, сшибая неосторожных, что попались под
ноги, а нападавшие опомниться не успели, как стальной  ураган  налетел  со
спины, разметал как щепки, и Томас замер в красивой  позе  с  поднятыми  к
потолку руками, где победно блистали длинный меч и треугольный щит.
     Викинги заорали по всему залу, кулаки мощно били по столам, к  Томасу
метнулось сразу несколько дюжих воинов с кубками, турьими рогами,  чашами,
его опять били по железным плечам, хохотали, восторгались  ударами,  в  то
время как  побитые  отползали  --  кто  мог  двигаться,--  сцепив  зубы  и
сдерживая стоны.
     Один викинг, высокий и массивный, весь в седой  бороде,  что-то  орал
Томасу прямо в ухо, Томас беспомощно оглянулся:
     -- Что хочет это чудище?
     -- Твое имя,-- крикнул Олег.
     Он вспрыгнул на стол, осматривался. Там викинги пили и ели, и пока он
не опрокидывал их кубки с вином, на него лишь косились, но  руки  тянулись
не к мечам на поясах, а к ломтям вепрятины и бочонках с хмельным.
     -- Томас из рода Мальтонов! -- выкрикнул Томас, он совсем  ошалел  от
радостных и нерадостных воплей.
     Викинг с трудом оглянулся, мешала непомерная толщина, помахал кому-то
дланью. Рука выглядела как весло. Томас пытался увидеть,  кому  он  машет,
как вдруг резкий крик Олега прорезал  плотный  чадный  воздух  как  лезвие
ножа:
     -- Томас, падай!
     Томас  ударился  лицом  о  каменные  плиты,  залитые  пивом,   пальцы
скользили по мокрому, и лишь тогда понял, что приученное к войне тело само
откликнулось на крик об опасности. Он откатился, привстал на колени, держа
меч обеими руками. Рядом стоял дикий крик, дыхание  забил  запах  горелого
мяса. Краем глаза видел как мечутся и падают объятые огнем  люди,  но  сам
холодно искал глазами, откуда в него ударили огненной стрелой.
     Олег уже стоял на другом столе, в какой-то миг напрягся,  прыгнул,  в
середину стола ударила  молния,  а  он  еще  в  полете  взмахнул  посохом,
вспыхнул яркий свет,  в  зале  раздались  крики  ослепленных  викингов,  а
отраженная ударом посоха молния  ударила  куда-то  ввысь.  Там  послышался
крик, Томас видел  как  из  черноты  вывалились  фигура  с  растопыренными
руками, одежда горит, понеслась вниз.
     Он услышал глухой удар о пол, дико огляделся. Викинги поднимались,  в
руках заблистали мечи. От прежнего добродушия и  беспечности  не  осталось
следа. Один дико вскрикнул, другие подхватили,  Томас  видел  перекошенные
лица, трясущиеся губы, пена в уголках рта, страх ударил сильнее молнии, он
покрепче сжал меч, крикнул:
     -- Олег, уходи! Я их задержу!
     Никогда он не дрался с такой яростью и так  умело.  Меч  его  блистал
сразу спереди и сзади, отсекал руки и головы. Он чувствовал сильные удары,
доспехи трещали, в голове начало мутиться, он  помнил,  что  сюда  собраны
самые лучшие воины со всего света... со всего света викингов. Вокруг стоял
многоголосый  рев,  в  ушах  ломило,  он  поскальзывался  в  лужах  крови,
переступал через трупы.
     Когда занемело все тело, крики стали громче,  а  пространство  вокруг
него расширилось. Сплошная стена распалась  на  группки  сражающихся...  К
Томасу пробились двое бородатых гигантов, угрюмых и тяжелых, как быки, оба
обнаженные до пояса, с широкими кожаными  поясами.  У  каждого  грудь  так
широка и вздута, что Томас принял сперва за  выкованные  из  светлой  меди
доспехи, лишь когда их тела  покрылись  кровью,  он  закусил  губу,  начав
догадываться.
     Еще трое рубились впереди. Их  широкие  топоры  разрезали  воздух  со
свистом, разбрасывая веером красные  капли.  Чем-то  выглядели  похоже,  и
когда один оглянулся, Томас вздрогнул, увидев знакомое лицо и синие глаза.
     Ближайший к нему гигант, пошатнулся от  удара  в  спину,  повернул  к
Томасу залитое кровью лицо:
     -- Ты... в самом деле... Мальтон?
     -- Да,-- вскрикнул  Томас,  он  развернулся  и  молниеносно  разрубил
обидчика  от  рыжеволосой  головы  до  самого  пояса,--  Да,  я  из   рода
Мальтонов...
     -- Узнаю... удар... -- прохрипел гигант.
     Он опустился на колени, ухватил длинной  рукой  еще  одного,  подмял,
Томас услышал хруст, а  два  топора  размозжили  гиганту  затылок.  Другой
викинг, тоже забрызганный кровью и усеянный ранами, крикнул почти весело:
     -- Славный бой!.. Тебя когда принесла валькирия?
     Томас не ответил, отчаянно работая мечом и  отражая  щитом  удары,  а
когда гигант зашатался от полученных ран  и  потери  крови,  бросил  почти
виновато:
     -- Какая валькирия?.. Я явился сам... Берегись сзади!
     Глаза бородача расширились в великом удивлении. Кто-то ударил  его  в
бок мечом с такой силой, что  острие  вышло,  пропоров  кожу,  из  живота.
Бородач взревел  от  смертельной  боли,  ударом  кулака  расплющил  голову
противника, пошатнулся и,  прежде  чем  упасть,  что-то  мощно  и  страшно
крикнул на языке викингов, который Томас понимал лишь отчасти.
     Схватка  кипела  по  всему  залу.  Томас  видел,  как  из-за   столов
выпрыгнули еще несколько дюжих воинов, бросились в сечу, пробились  вперед
и встали перед ним живым щитом. Их топоры быстро  и  хищно  врубывались  в
чужие тела, кровь брызгала теплыми  струями,  под  ногами  хлюпало  как  в
половодье.
     Один оглянулся, Томас видел только безумные глаза и распахнутый рот с
остатками зубов:
     -- Он правду сказал?
     -- Что? -- не понял Томас.
     -- Что ты... из мира живых?
     -- Да,-- крикнул Томас,-- а кто вы, пришедшие на помощь?
     -- Я... со стороны дяди Гаральда... А вот он... племянник...
     Метко брошенный топор врубился  дяде  в  переносицу,  кровь  брызнула
горячими струями. Викинг  захрипел  и  осел  на  пол.  В  брешь  пробовали
сунуться другие, но Томас прыгнул вперед, в остервенении бил и крушил, меч
постоянно врубался, распахивал,  крушил,  отрубленные  руки  и  головы  не
успевали рухнуть на пол, как его меч сносил головы и разрубывал от макушки
и до пояса других. Как сквозь туман услышал потрясенное:
     -- Не прервался род Мальтонов!.. Эта наша кровь...
     Его старались закрыть своими телами, в их обнаженные груди  вонзались
ножи, мечи, топоры. Томас разрывался от  ярости  и  сочувствия,  но  сзади
властно ухватила мощная рука. Лицо Олега было злым и сосредоточенным:
     -- Быстро прочь!
     -- Но...
     -- Я сказал! Иначе уже не уйти.
     Томас едва не упал,  с  такой  силой  Олег  потащил  к  выходу.  Трое
могучего сложения викингов, отступая, защищали  их  топорами,  деревянными
щитами и своими телами. Двое рухнули, изрубленные до неузнаваемости, когда
миновали последний стол, а третий отступал за их спинами до самого  выхода
и, падая от потери крови, ухватился обеими руками,  длинными  и  могучими,
как ветки дуба, за края косяка. В его широкую спину  вонзались  швыряльные
ножи, дротики, но он стоял, улыбаясь мертвыми  глазами.  Из  полуоткрытого
рта бежала кровь.
     Кто-то яростным ударом обрубил ему руку, но и  тогда  мертвый  викинг
все еще стоял, пока не сбили на бегу... но  Олег  уже  вытащил  Томаса  за
пределы дворца. Томас вскрикнул с яростью и болью:
     -- Как меня защищали... как защищали!
     -- Родня,-- бросил Олег бессердечно.
     -- А я... даже не успел... что меня... королем!
     -- Узнают,-- утешил Олег.-- Неужто никого больше не зарубим?

     Глава 5

     Они вломились в россыпь скал, бежали, падая и оскальзываясь на мокрых
от морских брызг камнях. Томас скрипел зубами, ругался, перед глазами  все
длился странный бой, как его отчаянно защищали, и как бросились в бой даже
дальние родственники, когда узнали, что он из мира живых!
     -- Я не успел,-- прошептал он.
     Олег бросил раздраженно:
     -- Да не рви сердце! В полдень  раны  закроются.  А  кто  погиб,  тот
встанет как после сна... и сразу к столу, ты ж видел. О  себе  подумай.  У
тебя отрубленная голова обратно к шее не прирастет! И никуда не прирастет.
     Долго он  слышал  только  хриплое  дыхание  Томаса.  В  груди  рыцаря
свистело, словно воздух выходил из пробитого меха, Олег слышал  сдавленные
стоны. Рыцарь молчал о своих ранах, но Олег видел погнутые  и  порубленные
доспехи. Рыцарю повезло, если отделался только ушибами и ссадинами. И  все
же Олег чувствовал,  что  Томас  чуть  ожил.  Железные  сапоги  звякали  и
скрежетали по камням, так же скрипели могучие рыцарские мозги, наконец  он
обронил глухо:
     -- Это та дрань науськивает?
     -- Ты же не прибил,-- обвинил Олег.
     -- Ты помешал.
     -- Неважному танцору доспехи  мешают.  Хотя  не  понимаю,  как  можно
танцевать в доспехах? Или я что-то перепутал... Томас, мы влезли на дерево
с осами. А гнездо, верь не верь, в христианском рае.
     Томас всхрапнул, но к удивлению Олега смолчал.

     Дорогу закрыла огромная толпа  праведников,  от  белых  одежд  глазам
больно, будто в разгар зимнего солнечного дня выбрался из винного подвала.
Там же с десяток ангелов,  величаво  помавают  дланями,  объясняют  что-то
божественное или же учат новичков петь.  На  тропку  позади  тоже  забрела
кучка ангелов, расселись как  сытые  голуби  среди  лужайки,  дремлют  или
пребывают в раздумчивости, справа бродят  какие-то  животные,  золотистые,
многоногие, с глазами по всему телу, лишь слева появился лишь один  ангел,
но зато, мерзавец, прет в благородной задумчивости прямо в их сторону!
     Олег покосился на Томаса, вытащил нож. Томас зашептал яростно:
     -- Не смей поднимать кощунственную длань на ипостась Божью!
     Олег вздохнул, спрятал нож. Ангел брел как  баран,  щиплющий  молодую
траву, вздрогнул, наткнувшись на двух  здоровяков,  но  прежде  чем  успел
раскрыть рот, Олег сказал радостно:
     -- Как замечательно, что мы вас  встретили!..  А  то  здесь  впервые,
малость заблудились. Как пройти ближе к хехалоту?
     Ангел спросил озадаченно:
     -- К хехалоту?.. Но это же на седьмом небе!
     -- Ах, черт возьми,-- сказал Олег  раздосадовано,--  это  же  сколько
еще... Туда нет короткой дороги?
     Ангел  отшатнулся,  как  и   от   страшного   ругательства,   так   и
святотатственной  мысли,  что  кто-то  из  праведников  или  даже  ангелов
способен подняться на седьмое  небо,  где  в  благостном  сиянии  славы  и
могущества блистает небесный дворец Всевышнего,  ибо  выше  седьмого  неба
ничего нет, и даже его комната чуть ли не на крыше!
     -- Да как вы... да кто вы... да что смеете...
     -- Нам не сам хехалот нужен,--  объяснил  Олег,  рыцарь  хватал  ртом
воздух как рыба на берегу или ангел перед язычником на небе.-- У нас девку
увели! А куда ж еще, как не в хехалот? Если бы исламисты,  то  понятно,  в
джанну к гуриям, но явился ваш, хоть и  осмаленный  как  кабан  к  осенней
свадьбе...
     Ангел менялся в лице, становясь из благостного бледнорозового  сперва
багровым, потом синюшным, потом стал фиолетовым, наконец почернел так, что
испугался бы сам Сатана. Голос его прогремел как раскаты грома:
     -- Ничтожество, как вас только взяли на небеса!.. Прочь!  Или  сейчас
пронесешься сквозь небесную  твердь...  и  не  остановишься  на  земле,  а
окажешься в преисподней!
     Томас умоляюще смотрел то на калику,  то  на  ангела,  рука  привычно
щупала рукоять меча, тут  же  отпрыгивала  как  испуганный  воробей.  Олег
изучающе осмотрел ангела:
     -- Пожалуй, пусть мне это скажет  тот,  кто  имеет  право.  Не  такой
гусенок.
     Удар ангела был молниеносным, Томас успел  увидеть  только  смазанное
движение, затем был хруст, вскрик, снова  хруст,  и  Олег  уже  стоял  над
крылатым, заломив ему руку, а тот искаженным  от  боли  лицом  упирался  в
зеленую траву. Разбитые  в  кровь  губы  зашевелились,  словно  ел  сочные
стебли:
     -- Ты... я убью тебя.
     -- В этой жизни меня били всем,--  сообщил  Олег,--  кроме  весла  от
драккара. Так что, знаю что делать, когда на меня замахиваются.
     -- Ты еще не знаешь...
     -- Узнаю,-- хладнокровно сказал Олег.
     Томас услышал треск, хрипы, вскрик. Ангел побелел,  закусил  губу,  а
калика с застывшим лицом ломал ему кости  сперва  в  руке,  потом  перебил
ключицу, косточки  высунулись  из  окровавленной  плоти,  он  пощелкал  по
обломкам ногтем.
     Ангел захрипел, пена пошла изо рта:
     -- Ты... ты не можешь быть праведником...
     -- Это начало,-- ответил Олег,-- ты сам поймешь, откуда я пришел.
     -- Прекра...ти... Я ничего... не знаю!
     -- Я вижу, что ты мелочь,-- согласился  Олег,--  хоть  и  распускаешь
павлиний хвост... Томас, только не спрашивай, что такое павлин! Но кое-что
ты знаешь. Я заметил, что чересчур  усердно  порхаете  здесь.  И  шляетесь
везде, как гуси, хотя должны бы сидеть вокруг престола  и  петь  осанну...
Кто послал?
     Ангел прохрипел:
     -- Нас послал сам Престол!
     Олег перестал бить по обломкам костей, переспросил:
     -- Ты уверен?
     -- Да...-- прошептал ангел. По бледному лицу катились  крупные  капли
пота.-- Он был в таком сиянии, что невыносимо для глаз простого ангела. Он
был гневен, рычал как лев, лик был ужасен и грозен... Он велел  уничтожить
двух пробравшихся на небеса  язычников...  даже  если  один  прикидывается
христианином... Я только теперь понял, что это и есть вы!
     Томас гневно вскрикнул:
     -- Это я прикидываюсь? Олег, ломай ему к чертовой матери  все  кости!
Видал я таких ангелов...
     Олег тряхнул ангела, тот молчал, сцепив зубы. Олег наклонился, что-то
шепнул ему на ухо. Тот дернулся, побледнел, глаза  полезли  на  лоб.  Олег
нехорошо улыбнулся, снова что-то шепнул в  розовое  ухо.  Ангел  застонал,
щеки залила смертельная бледность:
     -- Богохульник...
     -- Еще? -- предложил Олег.  Он  покосился  на  непонимающего  Томаса,
хотел снова наклониться к ангелу, тот прохрипел, глотая крупные прозрачные
слезы:
     -- Я скажу... Что ты хочешь?
     Олег приподнял его чуть над кустами:
     -- Ну-ка, кто вон тот, в доспехах?
     -- Архангел...
     -- Это знаю,-- бросил Олег, он сдавил нежное горло, поиграл пальцами,
как на дудке, хотя Томас сомневался, чтобы калика на чем-то играл хоть раз
в его долгой жизни,-- как зовут, чем занимается? Быстро, пернатое!
     Ангел, чье горло выдавало под пальцами калики дикую мелодию,  похожую
на хрип задавленной собаки, выдавил:
     -- Михаил... Он архистратиг...
     -- Ого!
     -- Он поведет войска супротив Антихриста...
     -- Это против Джилана, что ли?
     -- Ты даже знаешь его имя? -- прошептал ангел в ужасе.
     -- А у вас все еще не знают? -- удивился Олег.--  Ну  даете...  Хорош
будет этот красавец с копьем и мечом! Кто второй?
     -- Гавриил... Он с  цветком  лилии.  А  справа  от  него  Рафаил,  он
целитель...
     -- Это мне знакомо,-- буркнул Олег с одобрением.-- Целитель,  это  не
какой-нибудь душитель. Это полезный человек! Сколько их здесь?
     -- Се...меро... Всех архангелов семеро.
     Томас, что беспокойно присматривался к ним, сказал с беспокойством:
     -- Сэр калика, ты не удушишь его совсем? Он уже хрипит.
     --  Хрипит,--  согласился  Олег  с   удовлетворением.--   Ты   хочешь
освободить Ярославу, или как?
     -- "Или как" не хочу,-- ответил Томас через силу.
     Олег  хладнокровно  сделал  движение,   словно   откручивал   головку
чертополоха. Легко хрустнуло, он  небрежно  зашвырнул  обмякшее  тельце  в
кусты. Томас задохнулся от святотатства язычника, Олег же отмахнулся:
     -- Он же не человек. Так,  пар,  мысль...  Если  их  на  острие  игры
помещается больше, чем муравьев на дереве, то чего ты так?..
     -- Не  знаю,--  прошептал  Томас,--  для  меня  это  все  равно,  что
наступить на горло собственной песне.
     -- Песни бывают разные,-- ответил Олег.-- Если я запою, ты  меня  сам
удавишь.
     Пригибаясь, они пробежали вдоль кустов, дальше пошел  роскошный  сад,
ухоженный и царственный, только яблони показались Томасу дикими,  а  плоды
мелковатыми. Олег знаками показал, что Бог иначе  не  умеет,  это  и  есть
райские яблоки, в народе именуемые "райки", а крупные да сладкие  вытворил
уже сам человек.
     Олег  на  ходу  попробовал  утешить  Томаса,   но   тот   раздраженно
отмахнулся:
     -- Если на острие иглы их помещается по десять тысяч, то в самом деле
чего жалеть?
     -- Сколько-сколько? -- переспросил Олег изумленно.
     -- Десять  тысяч,--  повторил  Томас.  Перехватив  изумленный  взгляд
калики, пояснил:-- Нам прелат рассказывал, а он  знает!..  Ну,  а  сколько
поместится на острие моего меча... узнаем!
     -- Хорошо сказано,-- одобрил Олег.-- Ты в самом деле  прямой  потомок
тех парней, что пируют в Вальхалле.
     Томас тут же спохватился, язычник зря не похвалит, поправился:
     -- Если, конечно, како