е  не
веря, что  конь  настолько  замедлил  бег,  потом  ясно  ощутил  неистовый
галоп... Когда почудилось, что ветер стал не таким свирепым, начал  дышать
свободнее, все еще страшась заглотнуть воздуха больше,  разорвет  изнутри,
но свист в ушах в самом деле начал стихать.
     Он рискнуть чуть-чуть приоткрыть глаза, успел увидеть между торчащими
как у волка ушами коня зеленое. Давление воздуха в грудь  быстро  слабело,
конь еще скакал, но Томас различал мгновенно  возникающие  вдали  деревья,
что  проносились  мимо  как  призраки,  исчезали,  а  на  самом  горизонте
радостный оранжевый свет. Томас различил контуры сказочного дворца...
     Сверху блистало оранжевым. Ни звезд, ни Солнца, по сторонам  мелькали
зеленые полосы, под ногами  струилось  такое  же  зеленое,  но  еще  через
мгновение он начал различать бешено скачущие ноги, а затем конь перешел на
рысь, на грунь, остановился. На морде висела пена, бока взмокли,  в  мыле,
он дышал тяжело, глаза дикие, неверящие.
     Томас слез,  почти  свалился,  дрожащими  руками  содрал  шлем.  Лицо
горело, словно натертое камнем для  заточки  меча.  Когда  облизнул  губы,
ощутил солоноватое.
     Калика  соскочил  с  коня  неподалеку,  присел,   охнул,   болезненно
поморщившись. Красные волосы слиплись, растрепались как у  черта,  он  был
как ругательство в этом сверкающем благостном мире, чистом и зеленом. Лицо
тоже  красное,  будто  натертое  кирпичом.  Веки  набрякли,  Томас  смутно
удивился, что не вывернуло и не сорвало ветром, вот  уж  дубленая  кожа  у
отшельника. Да что там дубленая, та бы не выдержала...
     -- Ну как?  --  спросил  он  грубым  голосом  язычника,  которого  не
коснулась благодать истинной  веры.--  Мы,  кажись,  на  месте.  Выше  уже
некуда. Гляди, всего миг, а уже здесь...
     -- Миг,-- прошипел Томас. Доспехи еще жгли, он кусал  губы  от  боли,
кривился, но когда поднял забрало, сделал достойное лицо.-- Сэр калика, мы
скакали не меньше суток! У меня живот подвело.
     -- Миг,-- возразил Олег. Он почесал в затылке, брови умно сошлись  на
переносице.-- Это как с ящерицей, что бегает по воде... Только  здесь  чем
быстрее мчишься, тем по-разному  идет  время...  Так  уже  было,  когда  я
однажды за часок слетал к одному колдуну, а пока с ней  общался,  Таргитай
чуть не помер с голоду. Правда, он всегда голодный...
     Томас проговорил медленно, сквозь зубы и с напором рыцаря-короля:
     -- Сэр калика, мне в задницу твою ящерицу, что бегает по воде, колеса
мироздания и даже колдуна в юбке, с которым ты... с которой! Я  пришел  за
Ярославой, самой достойной и добродетельной в мире женщиной!
     Он похлопал по рукояти меча. Олег сделал вид,  что  не  заметил,  как
рыцаря перекосило от неосторожного движения, от доспехов все еще идет  пар
и пахнет горелым мясом, словно в бане смалили крупного кабана.
     Они были в саду, роскошном и ухоженном. Куда там Эдему, тот  был  для
человека, а это для существ более высокого ранга. Томас слышал,  как  Олег
пробормотал:
     --  Конечно  же,  сад...  Что  еще?  Сад  вирия,  джанны,   Гесперид,
Авалона... Везде деревья, везде золотые яблоки...
     -- Где ты видишь золотые яблоки? -- сказал Томас напряженно.
     -- Обязательно будут,-- сказал Олег убежденно.-- Везде одно и то  же.
Что и радует, и печалит...
     Томас не понял, что может печалить в саду  с  золотыми  яблоками,  но
Олег уже хлопнул коня по боку. Сказал что-то, погладил  другого  по  умной
морде. Кони переглянулись, один обнюхал волосы калики, фыркнул, попятился.
     Он  подвязал  недоуздки,  чтобы  конь  случайно  не  попал   копытом,
разобьется на бегу, свистнул, гикнул,  кони  заржали,  взвились  на  дыбы.
Томас не успел увидеть их бега, ими словно выстрелили из баллисты.  Только
что  две  черные  глыбы  были  рядом,  в  следующий  миг  он  увидел   две
стремительно уменьшающиеся точки, что тут же пропали, только дробный  стук
копыт медленно гас в напоенном ароматами диковинных цветов воздухе.
     Оранжевый купол загибался краями, словно перевернутым золотым  кубком
накрывая этот сад. За этим куполом, понял  Томас  с  содроганием  во  всем
теле, бурлит страшное Ничто. Даже не пустота, а хуже, как раз то, из  чего
и сотворен мир, начиная отсюда, из этого отвоеванного у Хаоса клочка.
     -- Ты только недолго отдыхай,-- сказал Олег напряженно.-- Тут уже  не
спрячешься. А мы, почитай, в самое осиное гнездо попали!
     -- Сэр калика,-- выдавил Томас с мукой.-- Я попрошу... Мы в  раю!  На
седьмом небе. В самом сердце, так  сказать,  благолепия  и  святости!  Эх,
нашего бы прелата сюда...
     -- Я ж и  говорю,--  согласился  Олег.--  Чуть  не  так  ступи,  враз
пришибут. Отступаем вон к тем кустам. Не густые, но вроде бы тянутся в  ту
сторону.
     -- Какую?
     -- Хехалотью.
     Ухоженные кусты шли ровными рядами, а  дорожки  между  ними  посыпаны
золотым песком. Томас  вертел  головой,  искал  праведников  или  хотя  бы
ангелов, потом вспоминал, что и те, и другие на первом небе, здесь  только
высшие силы, сжимался от страха и горделивого  восторга.  Здесь  и  должно
быть пустынно, ибо высшие чины не  терпят  многолюдности.  Им  принадлежат
огромные угодья, где могут тешить себя...  пусть  не  охотой,  но  все  же
иногда изволят пролететь здесь, окинуть царственным  взором  владения,  не
омраченные видом простых ангелов.
     -- Дворец Верховного сюзерена,-- прошептал он благоговейно.-- Что  за
существа здесь... Язычник, ты неспроста все об этом мире знаешь?
     Олег буркнул:
     -- Их девять ангельских чинов. Разбиты по  тройке.  Самая  близкая  к
человеку -- ангелы, архангелы и начала. Затем  господства,  силы,  власти.
Этих мы пропустили, они снуют как муравьи где-то между вторым  и  пятым...
Как мне кажется. Ну, а  здесь  уже  серафимы,  херувимы  и  престолы.  Они
никогда не покидают этого неба. Так что, если кто скажет, что видывал  или
слышал глас херувима или, скажем, серафима,  плюнь  в  глаза.  Брешет  как
попова собака. Не понял? Ну, как ксендзов пес. Ксендз -- это такой прелат,
что не пошел с вами в крестовый поход, а остался утешать ваших жен...
     Томас зловеще процедил:
     --  Ты  слишком  много  знаешь...  Убивать   пора.   Давно,   видать,
подкопничаешь! Столько сведений собрал! Повесить  бы  тех,  кто  разболтал
врагу веры нашей... Тихо, голоса!
     В глубине сада колыхнулись ветви, донесся скрип песка  под  сапогами.
Ветви подрагивали, будто тот, кто двигался в  их  сторону,  задевал  краем
плаща. А потом донеслись голоса, сильные и  властные,  привыкшие  отдавать
приказы, надменные в силу своего благородного рождения.  Сперва  слышалось
два голоса, потом Томас различил и третий, такой же уверенный, привыкший к
повиновению.
     Томас шепнул все еще зло:
     -- Отступим.
     -- Их же всего трое,-- бросил Олег.
     -- Да, но я не видел их оружия,-- прошептал Томас.-- Да  и  поглядеть
надо...
     Судя по глазам калики, тот  догадался,  рыцарь  жаждет  увидеть  щиты
небесных существ, дабы не ляпнуться в грязь лицом, хотя какая  тут  грязь,
называя противников не по их  рангу  и  титулам.  Томас  сердито  засопел,
простолюдину не понять значение гербов и девизов. Само  небо  ввело  их  в
рыцарское употребление, и не зря один знаток геральдики ценится  выше  ста
священников!
     Олег   втянул   воздух   сквозь   зубы.   По   саду   шли,   негромко
переговариваясь, могучего сложения гиганты. Выше Олега и Томаса едва ли на
голову, но в каждом движении сквозит та мощь, которая заставляет  и  более
высокого смотреть снизу вверх. И было их даже не трое. Пятеро!
     -- Уползаем,-- шепнул он.
     -- Тихо,-- прошептал Томас.
     Олег потянул носом, облизнулся:
     -- Что-то молчишь про колбасу с чесноком? Сейчас бы в самый раз...  В
аду не успел, здесь бы не промахнуться...
     Если калика увидел только рост и ширину плеч, да еще по шесть крыльев
за спиной каждого, целых ворох, наметанный  глаз  Томаса  сразу  распознал
дорогие доспехи, что просвечивают  из-под  полупрозрачных  белых  хитонов,
оценил длину мечей, что по  старой  моде  заброшены  за  спину,  иначе  не
поместились бы из-за длины, заметил боевые перчатки  изумительной  работы,
где каждая чешуйка подогнана одна к одной плотно, как ногти  мертвецов  на
корпусе Нагфалькара.
     У каждого из-за плеч торчат рукояти  двух  мечей.  Даже  от  рукоятей
струился чистый оранжевый свет, казались застывшими молниями, что  дремлют
в ножнах. Гиганты двигались легко, доспехи  вовсе  не  стесняли  движений.
Томас  сразу  ощутил  тяжесть  своего   стального   панциря,   грубого   и
неуклюжего...
     Он до боли в  глазах  рассматривал  их  одежду  и  вооружение.  Шлемы
отважных  рыцарей,  но  рожденных  от  неосвященных  союзов,  делаются  из
полированного металла, на гербах шлем  ставится  лицом  влево,  а  если  и
впрямь,  то  со  спущенным  забралом.   У   лиц   жалованных   благородным
достоинством, шлемы из полированного металла, на гербах  обращены  вправо,
но с забралом почти спущенным.  Шлемы  рожденных  в  благородном  сословии
изображаются  из  полированного  металла,  обращены  вправо   с   четырьмя
решетинами. У баронов шлем изготовлен из серебра, обращен в три четверти и
с семью решетинами. У графов шлем из серебра, обращен в три четверти  и  с
девятью решетинами. У маркизов тоже серебряный, но со спущенной решетиной.
У принцев крови и герцогов шлем  серебряный,  открытый.  Шлем  королей,  а
также императоров, золотой, открыт лицевой  стороной  и  без  забрала.  И,
конечно же, их шлемы наиболее богаты украшениями  и  насечками.  Шлемы  же
этих существ, они изображены в углах их  щитов,  золотые,  с  бурелетом  и
наметом, а еще и нашлемники в виде льва с поднятой грозно лапой.
     -- В дупу их Прадуба,-- прошептал Олег непонятно.-- Архангелы! Они  ж
должны быть на втором небе, а выше рылом не вышли!
     -- Много бы понимаешь в нашей жизни,--  отозвался  Томас  напряженно.
Его глаза неотрывно следили  за  величавыми  фигурами,  сравнивали  ширину
плеч, рост, размер доспехов.-- Там живут, понимаешь?.. А для службы  ходят
сюда. Когда вызывают. Или у ваших князей челядь живет в княжьем дворце?

     Глава 10

     С другой стороны сада слышались шаги, но  гораздо  более  торопливые.
Над ровно подстриженным кустарником проплыли, покачиваясь,  два  блестящих
шлема.
     -- Как они могли... Явно же кого-то ищут...
     -- Кого-то? -- переспросил Томас шепотом.-- Догадайся с трех раз.
     -- Не пойму!.. Мы только что с первого неба. Даже архангелы не  могут
так быстро!.. Тем более, что им не дано прямо сюда, должны по цепочке...
     -- Но ищут нас,-- сказал Томас утвердительно.
     -- Не пойму,-- повторил Олег убито.--  Хоть  убей,  не  пойму.  Здесь
какая-то загадка... что-то простое, понятное...  но  разгадка  ускользает,
ускользает!
     Он пятился, не обращая внимания на злое шипение  Томаса.  Пригибаясь,
едва не падая на четвереньки, пробежали по  дорожке,  успев  проскочить  в
последний миг, прежде чем  туда  вышли  из-за  поворота  архангелы.  Томас
чувствовал, как болезненно отзываются икры, наприседался на всю  жизнь,  а
калика все тянул, торопил, подгонял, Томас снова взмок и разогрелся, когда
совсем неожиданно потянуло прохладой, воздух стал свежее.
     Перед ними была живописная скала, старая  и  изъеденная  временем,  в
пустотах и кавернах. Из самой большой пещеры выбегал  хрустальный  ручеек,
игриво прыгал по камням. Томас сунулся было туда, Олег ухватил за плечо:
     -- А где бы ты сам искал нас в первую очередь?
     -- Дьявол тебя побери...
     Скрипя зубами, он покарабкался вслед  за  каликой  на  скалу.  Вся  в
выступах и впадинках, карабкаться легко, взбежал бы как белка  по  дереву,
если бы не доспех, которого белка в глаза не видела.  Скала  закруглялась,
дальше тянулась пару сот шагов на одном уровне, старые  камни  торчат  как
шипы на спине Змея Горыныча, затем шла вниз, истончаясь как его же хвост.
     Олег и по скале почти  полз,  припадал  к  камню,  затаивался.  Томас
видел, с какой настороженностью он ловит голоса снизу.  Уши  шевельнулись,
даже шерсть встала  дыбом  на  загривке,  словно  понял,  о  чем  беседуют
серафимы или кто там еще шел, помогая архангелам.
     -- Ну что? -- шепнул Томас.
     -- Престолы,-- прошептал Олег свистящим шепотом.-- Как Род свят,  это
престолы!.. А я думал, их еще в наших лесах на мясо...
     Внизу в левой части сада Томас рассмотрел крохотные фигурки  странных
зверей, похожих на туров, но лишь с одним единственным  рогом,  да  и  тот
Творец присобачил не на лбу, а на морде, можно сказать, над верхней губой.
Звери бежали в их сторону грузным галопом. Томас дивился, что из-под копыт
как черные галки взлетает черная земля, тут же рассыпается, а черные  ямки
под копытами быстро затягиваются.  Звери  диковинные,  настоящее  чудо,  и
только высшие чины седьмого неба смеют охотиться...
     Вблизи раздался торжествующий вскрик. Шагах в пяти  на  скалу  быстро
взобрались двое  четвероруких.  Томас  успел  увидеть  руки  третьего,  он
цеплялся за камень, Олег с хриплым воплем  бросился  им  навстречу.  Томас
молниеносно выдернул меч. Олег уже  налетел  на  одного,  тот  пошатнулся,
замахал руками,  пытаясь  удержатся,  но  второй  гигант  успел  выхватить
огненные мечи.
     Первый все же с криком сорвался вниз, даже о крыльях не вспомнил,  но
третий успел взобраться. Меч был пока в одной руке, но когда выпрямился, в
левой руке блеснула короткая слепящая молния. Томаса ослепило,  он  быстро
ударил наугад крест-накрест, отступил, снова ударил. Темные пятна в глазах
быстро таяли, успел  увидеть  падающее  ему  на  голову  огненное  лезвие,
панически подставил свой меч, руки тряхнуло, едва не вывернув из суставов.
Он сжал губы, не вскрикнуть бы, поспешно ткнул мечом как копьем, увернулся
от второго меча...
     ...и тут его нога соскользнула с гладкого, как черепашья спина камня.
Он в отчаянии взмахнул руками,  ухватился  за  воздух...  и  с  проклятием
сорвался вниз. Олег успел увидеть, как через мгновение на том  месте,  где
упал мужественный потомок викингов и гуннов, пронеслось  стадо  престолов.
Земля грохотала, воздух вздрагивал, сбивался в плотные комья.
     Четверорукий проводил взглядом падающего рыцаря, молния  ударила  ему
самому в затылок, он вскинул руки, вспыхнул свет,  запахло  свежестью  как
после грозы. Со скалы вниз полетела, покачиваясь на ветру, белая хламида с
растопыренными как у привидения широкими рукавами. А  Олег,  рассадив  ему
сзади голову, парировал удары огненных мечей, пока тяжелый наконечник  его
посоха не достал противника по колену. Тот на миг застыл, превозмогая боль
или же пытаясь понять, как это его смели ударить, если раньше  бил  только
он...
     Острие вонзилось ему в переносицу. Олег ожидал услышать хруст  тонких
костей,  но  щелкнуло,  словно  лопнул  туго   натянутый   бычий   пузырь,
ослепительно вспыхнуло. Он успел прикрыть глаза, и на камень медленно осел
нелепый балахон.
     -- Эх, Томас,-- прохрипел Олег,-- Томас...
     Грудь  его  часто  вздымалась,  в  горле   сипело.   Шатаясь,   начал
спускаться, а когда дыхание почти  выровнялось,  побежал  вниз,  прыгая  с
камня на камень, с уступа  на  уступ  как  горный  козел,  только  что  не
бросался на рога, как делают самые лихие.
     Внизу живописный грот  приглашающе  звенел  серебристыми  струями.  В
небольшом водопаде прыгали форели, крупные такие лобанчики.
     Он был уже внизу, когда из-за скалы выбежали трое с огненными мечами.
Олег оглянулся, чувствуя, что попал в западню, сзади неслись еще двое.  Он
затравленно огляделся по сторонам. Передние  выставили  пылающие  мечи  на
вытянутых к нему руках. Их  свет  был  ослепляющ,  Олег  ощутил  резь  под
веками. Перед ним поплыли темные пятна.  Оглянулся,  серафимы  перешли  на
шаг, их мечи на локоть длиннее мечей архангелов, а пылали еще ярче.
     -- Стой,-- крикнул первый гневно.-- Кто ты, посмевший?
     -- Я, посмевший,-- ответил Олег сдавленным  голосом.  Он  лихорадочно
искал  выход,  но  не  находил.  С  такими  противниками  встречаться   не
приходилось, и все его воинские трюки сейчас только псу на подстилку.--  А
кто вы?
     -- Здесь спрашиваем мы,-- отрубил первый архангел.
     -- И караем,-- добавил второй.
     Лицо его было суровое, аскетичное, изрезанное  глубокими  морщинками.
Глубоко посаженные глаза смотрели ненавидяще.
     -- А что вы хотите? -- спросил Олег.
     Он чувствовал,  что  вопрос  звучит  глупо,  но  мысли  метались  как
вспугнутые воробьи в  запертом  сарае.  Холодок  ужаса  сковал  грудь,  он
силился раздвинуть губы у приветливой усмешке, но не мог. Впервые пожалел,
что все еще в звериной шкуре, пора бы сменить к чертовой  бабушке,  волосы
отросли как у дикого человека, рыжий, а рыжих, как всем  известно,  в  раю
нет...
     Архангел сказал звенящим голосом:
     -- Ты мог бы ответить... и прожить чуть дольше. Рафаил, убей его.
     -- Рафаил? -- вырвалось у Олега.-- Он же целитель!
     -- Он и от жизни исцелит,-- сказал архангел. Он искривил губы в  злой
гримасе.-- Он, кстати, не один такой целитель.
     Рафаил шагнул вперед,  Олег  затравленно  оглянулся.  Дорогу  обратно
загородили три серафима.  Они  не  двигались,  предоставив  слово  и  дело
архангелам, но три огненных меча были направлены в его сторону.
     -- Погодите...-- вскрикнул Олег,-- но вы  не  должны  подниматься  на
седьмое небо! Это же... это...
     Михаил бросил надменно:
     -- Сегодня день особый.
     -- Из-за нас? Из-за двоих людей? -- вскрикнул  Олег.--  Почему  такая
суматоха? Почему нас пытались заманить сюда еще на земле?
     Михаил презрительно скривил губы. Если Олег и надеялся перед  гибелью
получить ответ, он ошибся. Рафаил вскинул карающий меч. Олег  инстинктивно
поднял над головой посох, в то же время понимая, что не устоит перед двумя
архангелами, привыкшими общаться  с  людьми,  самыми  умелыми  воинами  на
свете, успел увидеть  возникшее  за  спинами  архангелов  что-то  нелепое,
железное, раздался могучий  рык,  и  Олег,  мгновенно  поняв  не  умом,  а
чувствами, с поднятым посохом развернулся к  серафимам,  прыгнул,  взревев
еще страшнее.
     Грохот, крики, удары, на белоснежный песок медленно осели,  колыхаясь
в  воздухе,  белоснежные  хитоны.   Огненные   мечи,   коснувшись   земли,
превращались в тени,  проседали  вглубь,  и  снова  песок  был  безмятежно
чистым.
     Он обернулся,  все  еще  озверелый,  с  колотящимся  бешено  сердцем.
Железная фигура в могучем  взмахе  взметнула  над  головой  тело  Михаила,
ударила оземь с такой силой, что в стороны брызнули длинные струи огня,  а
белая хламида разлетелась на лохмотья. Тело Рафаила уже расплывалось, Олег
успел увидеть только разрубленную  голову  и  грудь.  Зу-л-Факар  разрубил
архангела так же, как Томас  рубил  простым  англским  мечом  сарацин:  от
макушки и до пояса.
     Томас хрипел, пошатывался, хватался за грудь. Из разбитого рта  текла
кровь, на правой щеке пламенела широкая ссадина.
     -- Ого,-- выдохнул Олег,-- Томас....  уф...  а  ты  выглядишь  просто
замечательно.  Как  будто  по  тебе  проскакала  ваша  знаменитая  тяжелая
конница. Рыцарская конница! У каждого коня задница в сто пудов весом.
     -- Иди ты,-- ответил Томас, он дышал тяжело, сплевывал кровь,  железо
доспехов погнулось, в трещины набилась грязь, на щеке из ссадины выступили
крупные капли крови.
     -- Куда?
     -- Я не сказал куда,-- огрызнулся Томас,-- и не  дождешься,  чтобы  я
сказал такое в святом месте. Но ты знаешь, куда бы я послал, так что иди!
     -- А как ты уцелел?  Голова,  понятно,  чугунная,  лоб  медный...  но
остальное...
     Томас отмахнулся с небрежностью, но в глазах блеснули гордые огоньки:
     -- Я ж катился, цеплялся за камни... А внизу  вцепился  в  шерсть  на
пузе первой же зверюки. Престол хоть и завопил как Полифем, но вынес, даже
не отстал.