насколько  вы неопытны. Нет,
по  части магии  вы,  бесспорно, самый главный,  но в  моем  ведомстве,  где
господствует  грубая сила,  вы,  простите, похожи  на заблудившегося в  лесу
младенца.
     Решив, что  даже столь позднее  время можно  использовать  для обучения
босса, я продолжил:
     -- Понимаете, босс, некоторые  люди утверждают, что парни вроде меня  и
Нунцио  не  очень отличаются  от  копов. Мы играем в одни и те  же игры,  но
только  на разных полях. Не знаю, может  быть, оно и  так... Но я знаю одно:
как мы,  так  и наши аналоги согласны в том,  что опаснее всего совать нос в
ситуацию...  в ситуацию,  которая  приведет  к  вашей гибели  скорее...  чем
перестрелка или полномасштабная гангстерская война. И копы, и мы именуем эту
ситуацию просто -- "С. С.".
     -- "С. С."? -- переспросил  он. -- Несколько  я помню, ты говорил  мне,
что это какая-то разновидность игры в кости... или карты. Точно не помню.
     -- Нет, --  ответил я,  снова демонстрируя родительское терпение.  -- Я
говорю о Семейных Ссорах. О тех сварах, одна  из которых происходила здесь в
момент  моего  появления.  Семейные  ссоры смертельно опасны,  босс.  Особую
опасность таит в себе брань между мужем и женой.
     --  Ты,  наверное, шутишь, Гвидо,  -- сказал он.  --  Чего  же  в  этом
опасного?
     -- Вы и представить не  можете, насколько это опасно. В обычной схватке
вы  вполне  можете  проследить  за  тем,  что происходит,  и  соответственно
предугадать, что случится позже. Что же касается спора  между мужем и женой,
то ход его развития предугадать  невозможно.  Вы не можете сказать, кто кому
врежет и  каким  предметом, потому что  враждующие  стороны этого и сами  не
знают.
     -- Но почему  подобное происходит, Гвидо?  Почему ссоры между  мужем  и
женой настолько взрывоопасны?
     -- Вообще-то я об этом по-настоящему не задумывался,  --  ответил я, --
но если мне будет позволено высказаться,  то я скажу, что  все здесь зависит
от их мотивности.
     -- Мотивов?
     -- И  от  этого  тоже, -- сказал  я, не  понимая,  почему  он  повторил
сказанное мною. --  Понимаете, босс, с диспутами делового характера, которые
приводят к насилию  и с которыми мне чаще всего приходится  иметь  дело, все
ясно. В их основе лежат либо страх,  либо алчность.  Скажем, босс "А" желает
отхватить у босса "Б"  нечто  такое, с  чем последний не хочет расставаться.
Как правило, если быть точным, это доходный кусок бизнеса. С другой стороны,
босс  "Б" не без основания опасается, что босс "А" намерен его прикончить, и
в  силу этого обстоятельства решает нанести удар первым. В обеих  отмеченных
мною гипотезных ситуациях  присутствуют ясно очерченные цели, что позволяет,
в свою  очередь, не  только достаточно точно предсказать  возможные действия
оппонента, но и разработать необходимые контрмеры. Вы понимаете, о чем я?
     --  Кажется, понимаю, --  ответил  он.  -- А  что  происходит во  время
семейных ссор?
     --  Развитие  семейных ссор может получить отвратительный характер,  --
недовольно  скривившись, ответил я.  --  Ссора начинается с того,  что  люди
вступают  дискуссию,  не  зная,  почему  они  это  делают.   На  кону  здесь
оскорбленные чувства, а вовсе не  деньги.  Проблема в том, что при  домашней
сваре  отсутствуют  точно обозначенные цели, и никто не в силах предсказать,
когда  и чем завершится  схватка. Конфликт  продолжает  разрастаться,  и обе
стороны все  сильнее расходятся, причиняя  друг  другу все больший и больший
ущерб. В конечном итоге  им  не  остается ничего иного,  кроме  как  нанести
оппоненту решающий удар.
     Я выдержал паузу, покачал головой и продолжил:
     -- Когда происходит взрыв, от его эпицентра следует держаться как можно
дальше. Один из  бойцов наверняка кинется  на другого, или они оба накинутся
друг  на  друга,  вооружившись  тем,  что  подвернется  под  руку.  Если  вы
попытаетесь вмешаться,  обе  враждующие стороны скорее всего  объединят свои
силы,  чтобы  наброситься  на  вас,  в  чем,  собственно,  и  состоит  самая
отрицательная  черта  подобного  рода  конфликтов.  Именно  в   силу   этого
обстоятельства  как копы,  так и  мы избегаем  каких-либо активных действий,
когда  возникает  ситуация  "С.  С.".  Понимаете, как  бы  супруги  ни  были
ослеплены гневом, они инстинктивно  защищают друг друга от воздействия любой
внешней силы. И под эту категорию подпадает всякий, кто осмелится вмешаться.
В силу этого  обстоятельства  лучшей политикой с вашей стороны -- если у вас
имеется выбор,  конечно -- будет оставление поля  боя. Прежде чем осмелиться
на возвращение, следует дождаться, когда осядет пыль.
     -- Кажется,  теперь я все понял, Гвидо,  --  кивнул он.  -- Спасибо.  А
теперь расскажи мне, что случилось  с  твоей  рукой. И почему ты вернулся во
дворец?
     Неожиданная смена темы застала меня врасплох.
     -- Прошу  прощения, что  не доложил сразу по возвращении, -- ответил я,
пытаясь  выиграть время.  -- Было  поздно,  и я  решил, что вы уже спите. Но
затем я услышал спор, ну и так далее... Утром я вам все расскажу.
     --  Угу... Никаких  проблем. Но поскольку мы уже беседуем,  скажи,  что
случилось.
     -- Мы всего-навсего столкнулись с небольшой неприятностью, -- как можно
небрежнее проронил я.
     -- Но достаточно серьезной, чтобы твоя  рука оказалась  на перевязи, --
сказал он. -- Итак, что же случилось?
     -- Если не возражаете, босс, я предпочел бы не вдаваться в подробности.
То, что произошло, по правде говоря, вгоняет меня в краску.
     -- Ну ладно, -- согласился он. -- Оставим пока эту тему. Но работать-то
рукой ты по крайней мере можешь?
     -- Ущипнуть что-нибудь в состоянии. Но  до полной мощности  еще далеко.
Только я хотел поговорить с  вами вовсе не об этом. Не могли бы вы направить
Нунцио в помощь Пуки, а я бы тогда вернулся к своим обязанностям здесь.
     --  Не знаю, Гвидо.  Нунцио  занят  с Глипом.  Пытается  выяснить,  что
случилось со зверьком, и  мне очень не хочется отрывать  его от дела до  тех
пор,  пока он  не  найдет ответа.  А почему  бы  нам не послать вместо  него
Корреша? Что скажешь?
     -- Корреша? -- переспросил я. --  Не знаю,  босс. А вам не кажется, что
тролль до смерти может напугать обитателей здешних мест?
     -- Но разве Пуки не  владеет Заклинанием личины или чем-то иным  в этом
роде,  что  способно изменить  внешность Корреша? -- спросил  он. -- Ведь не
ходит же она по Пенту, смущая народ зеленой чешуей изверга?
     -- Точно! Отличная мысль, босс. Вопрос снят. Корреш вполне сойдет.
     -- Хорошо. Утром я с ним поговорю.
     -- Вообще-то  Корреш  будет  даже  лучше,  чем  Нунцио.  Пуки  все  еще
расстроена тем, что меня подстрелила, и Нунцио будет...
     -- Что?! Постой-постой! Я не ослышался?  Ты действительно сказал, что в
тебя стреляла Пуки?
     Ну и  глупец  же я! Сумев  ценой  огромных усилий перевести  беседу  на
другую колею, сам же снова поднял  неприятную тему. Оставалось одно: закрыть
этот вопрос раз и навсегда, проявив несвойственную мне наглость.
     --  Спокойной ночи,  босс, --  сказал  я,  поднимаясь  на  ноги. -- Мне
показалось,  что мы решили потолковать об этом утром.  Во всяком случае,  не
сейчас.
     С этими словами я удалился, стараясь  держаться с максимально возможным
в подобной ситуации достоинством.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     --  Никаких сложностей, старик. Всегда рад прийти  на  помощь.  Мне уже
давно хотелось несколько сменить обстановку.
     Это сказал  Корреш, к которому я заскочил, едва  скатившись с  постели.
Как вы понимаете,  речь шла  о  том, чтобы  помочь  Пуки  и Оссе. Корреш  --
тролль, и, по-видимому, самый сильный и крутой  из всей нашей команды. После
меня и Нунцио, разумеется. Он таким остается, несмотря даже на свою странную
манеру  речи. Однако интеллигентно Корреш изъясняется лишь в то время, когда
не работает по найму.
     --  Босс сказал,  что Пуки  сможет  позаботиться о  твоей  внешности  с
помощью Заклинания личины, -- сообщил я.
     -- А с  этим  никаких проблем не  будет,  -- сказал  он.  --  Сестренка
снабдила  меня  одной вещицей,  которая  позволяет избежать  подобного  рода
трудности. Интересно, куда я ее положил?
     Порывшись  в ящике стола, он  извлек  на свет  прибор, который  я сразу
узнал.  Я  видел эту  штуковину  у его сестры  Тананды, когда  мы  во  время
последнего задания некоторое время действовали вместе.
     Прибор этот очень похож на компактные пудреницы с зеркалом, которые так
любят  таскать с  собой девицы  и  дамы.  Однако  зеркало  и  пудру  в  этой
безделушке  заменяла пара вращающихся  дисков,  настроив которые  можно было
поменять внешность не хуже, чем с помощью Заклинания личины.
     --  Выходит, ты  уже готов? -- обрадовался я. -- И  когда же ты сможешь
отправиться?
     -- Прежде чем я буду окончательно готов, мне надо завершить пару-тройку
дел,  --  ответил он.  -- Кроме  того,  как мне  кажется,  было бы правильно
дождаться формального разрешения босса. Как по-твоему?
     Мне даже пришлось слегка закусить губу.
     Корреш, несомненно,  был  прав. Все назначения  в команде раздает  босс
Беда  в  том,  что  я  отправился  расследовать  так  называемый "мятеж", не
поставив в известность босса, и  кроме  того,  осуществлял  командование  во
время нашей экспедиции. В результате у меня выработалась  нехорошая привычка
действовать  самостоятельно.  А как я уже успел  отметить ранее, в Синдикате
подобные   привычки   отнюдь   не   способствуют   сохранению  здоровья   на
сколько-нибудь продолжительный срок.
     -- Само собой, -- бросил я как можно более небрежно, надеясь, что он не
догадается  о  моей  непростительной  промашке.  --  Боюсь,  что  я  слишком
беспокоюсь о Пуки, которой приходится в одиночку осуществлять операцию.
     -- Насколько  я понял, Пуки  вполне способна  сама за себя постоять, --
заметил Корреш. -- За себя и еще за пяток других.
     Я был  доволен, что Корреш  не стал  требовать  от меня подробностей  о
происхождении  раны.  Хоть  Пуки меня об  этом и просила, я ощущал некоторую
неловкость, перекладывая на нее вину Оссы.
     -- Ладно, -- кивнул я, -- а я пока отправляюсь к Маше.
     -- Передай ей  от меня привет. Может статься, что до ухода я не успею к
ней   заскочить.  Но,   если  быть   до  конца   честным,  ее  подготовка  к
бракосочетанию начинает слегка действовать мне на нервы.
     -- Знаешь,  -- я покачал  головой, -- меня потрясает то, что ни Ааз, ни
босс  не  сказали мне о предстоящей свадьбе. Вчера поздно вечером я видел их
обоих, а они и словом не обмолвились.
     --  Как  мне кажется, их  мысли в последние  дни заняты  совсем другими
проблемами, -- ответил Корреш. -- Кроме того, Маша взяла все заботы на себя,
так что они напрямую в этом деле не участвуют... во всяком случае, пока.
     Шагая  к комнате Маши, я  размышлял  о том, насколько радикально  стиль
босса отличается от обычаев, принятых в Синдикате. В нашем гангстерском мире
бракосочетание  -- важнейшее событие,  уступающее по своему значению  только
похоронам.

     -- Сиди спокойно и не дергайся, Гвидо, детка. У Маши есть чем подлечить
твою лапку... если мне, конечно, удастся это отыскать.
     -- Будет очень больно? -- слегка нервически поинтересовался я: мне ведь
еще не приходилось для исцеления прибегать к магии.
     --  Разве только  чуть-чуть  побольнее, чем при ампутации, -- успокоила
она. -- Но у тебя в любом случае останется одна рука.
     -- Надеюсь, ты шутишь?
     -- Конечно, шучу, дорогуша,  --  рассмеялась Маша. -- Не будь ребенком.
Ах уж эти  мне мужчины! Когда доходит до драки  -- они герои. Но как  только
после этого им приходится залечивать раны -- сразу превращаются в младенцев.
На самом деле ты даже ничего не почувствуешь. Ага! Вот оно!
     Она  извлекла на  свет тюбик и  выдавила  на рану  какую-то маслянистую
мазь. Мазилка некоторое время  светилась и искрилась,  а затем сама по  себе
всосалась в  кожу, не оставив при этом ни  малейшего следа. Должен признать,
что  Маша меня  не обманула.  Я ощутил не  боль, а  приятную,  успокаивающую
прохладу.
     -- Вот  и все, -- сказала Маша. -- Мышца,  пожалуй, еще некоторое время
поноет,  поэтому  оставь пока  руку  на  перевязи.  К следующему  утру  твоя
конечность будет как новая.
     -- Спасибо, Маша, -- сказал я, осторожно двигая рукой.
     Честно говоря, я  был изумлен.  Но изумило меня  не  лечение, каким  бы
впечатляющем оно ни было.  Меня потрясло то, что Маша сумела найти мазь. Вот
это было настоящее чудо!
     Корреш сказал, что Маша сменила жилье,  но  тролль всегда обладал даром
не договаривать до конца. Ее новая палата по размерам смахивала на небольшой
пакгауз, будучи раза в три больше тех комнат, которые занимали Нунцио и я. И
все эти акры площади были забиты от стены до стены и чуть ли не до потолка.
     Повсюду  валялись  горы  одежды  и  выкроек.  Там  и  сям  виднелись  в
беспорядке  разбросанные  туфли,  образцы  ткани и различные  безделушки. Но
самое большое  впечатление произвели  на  меня портновские манекены. Их было
целых четыре, и они стояли бок о бок в центре комнаты. Поскольку Маша носила
экстраэкстраэкстрабольшие  размеры, мне казалось, что это вовсе не манекены,
а четверка ребят из контактного вида  спорта (в некоторых измерениях его еще
называют американским футболом), готовая взять меня в оборот. По сравнению с
ними я начинал чувствовать себя пигмеем.
     Да,  действительно.  То, что ей  в  этом хаосе удалось  найти крошечный
тюбик, было истинным чудом.
     Кроме  того,  я  начал  подвергать  ревизии  свою  первоначальную точку
зрения, что предстоящее  бракосочетание  не считается во дворце значительным
мероприятием.  Судя по  тому, как к нему готовилась Маша, это событие должно
было  встать по масштабам в один ряд с самыми пышными похоронами, когда-либо
устроенными Синдикатом.
     -- Да,  кстати, Маша, -- сказал я, --  прими  поздравления и  наилучшие
пожелания. Или  наоборот --  лучшие пожелания и поздравления, поскольку я не
знаю, в каком порядке это следует произносить. Генералу привалило счастье.
     Я произнес это совершенно искренне.  Пережив первичный шок и хорошенько
все продумав, я решил, что Маша -- достойный приз... О трофеях  Большой игры
прошу  вас на сей раз  забыть. Хоть  размеры  Маши и  могут нагнать  страху,
особенно  учитывая  кричащую  манеру  ярко  краситься,  пестро  одеваться  и
обвешиваться  украшениями, самым главным в ней  остается ее огромное сердце.
Маша -- самая  добрая и  нежная душа  среди всех живых  существ, которых мне
довелось  когда-либо  встретить. Одним словом,  при  выборе партнера  на всю
жизнь генералу Плохсекиру могло повезти гораздо меньше.
     -- Спасибо, Гвидо, -- сказала она, слегка прослезившись. -- Я все еще с
трудом верю в происходящее. Никогда не думала... С моей-то внешностью...
     Она  разревелась, а разревевшись, громогласно высморкалась. От описания
этой картины я, как  человек  милосердный  и сам часто испытывающий тошноту,
вас избавлю.
     -- Ну и  как реализуются планы подготовки? -- весело поинтересовался я,
пытаясь  разрядить атмосферу. --  Как  обстоят дела  с  помпезностью в свете
текущих обстоятельств?
     -- Полное безумие, -- поборов нахлынувшие чувства, ответила Маша. -- Но
кое-какое продвижение имеется. Королева очень мне помогает.
     -- Королева? Неужели ты говоришь о королеве Цикуте?!
     Так-так.  Передо  мной  наконец  начала  развертываться полная  картина
текущих  событий.  Ведь  Маша -- не  только  член  Корпорации М.  И.  Ф., но
одновременно и  ученица  босса...  А  королева  Цикута имеет на  босса  свои
виды... Естественно,  она не  постоит перед затратами, чтобы помочь устроить
это бракосочетание.
     -- О ней. Королева  -- настоящая душка. Но  если честно, то,  по-моему,
она  видит  в   нашей   скромной  церемонии  генеральную   репетицию  своего
бракосочетания.
     -- Мне тоже  это  пришло  в  голову,  --  сказал я. --  Как  ты  на это
смотришь, Маша?
     -- У меня в связи с этим возникают большие сомнения. Что касается Хью и
меня, то здесь все в порядке. Когда обе стороны желают воссоединиться, чтобы
создать  семью,  это  обязательно происходит, несмотря  на  все  преграды  и
препоны. Однако мне кажется, что единственной причиной, в силу  которой Скив
подумывает о женитьбе на королеве, является его чувство долга. Для счастья в
браке -- фундамент довольно вшивый. Во всяком случае, я так считаю.
     У некоторых дам, когда они говорят  о браке, едет крыша. Подобное,  как
правило,  случается   в  то  время,   когда  они  сами  готовятся  совершить
матримониальную акцию и в силу этого  обстоятельства  полагают, что  все то,
что хорошо для них, столь же хорошо и для других. Меня радовало, что Маша не
разделяет заблуждение счастливых невест.
     -- По-моему, ты мыслишь правильно, --  сказал я. -- Однако мне  пора. У
тебя куча дел, а я еще не виделся с Нунцио. Еще раз спасибо за исцеление.

     Возвращение домой и общение с остальными членами команды доставили  мне
большое удовольствие, но  должен признать, что настоящую  радость я  испытал
лишь,  когда мне  наконец  удалось  поболтать с Нунцио.  Поскольку  мы с ним
кузены,  мы были знакомы еще до  того, как Дон Брюс приставил нас к боссу. А
если быть  совсем точным, то и задолго до того, как мы, поступив в Синдикат,
познакомились  с  самим Доном  Брюсом. Если  я и могу  с кем-то говорить, не
взвешивая предварительно каждое  слово,  так  это с  Нунцио. Но и это еще не
все.  Мы друг  друга так хорошо  знаем, что чувствуем, когда можно  задавать
нескромные вопросы, а когда лучше воздержаться.
     Я эскизносно  поведал ему об  итогах нашей  миссии, а он в свою очередь
столь  же кратко поделился со мной  как новостями, так  и  циркулирующими во
дворце слухами.
     -- Ну и как держится босс? -- спросил я.
     Вместо того чтобы  сразу  ответить, Нунцио  потер  подбородок  (так  он
поступает всегда, когда погружается в раздумье), покачал головой и сказал:
     -- Не знаю, Гвидо. Если честно, то он в последнее время вообще какой-то
чудной.
     Мы знали, что босс находится в  напряжении, пытаясь привести в  порядок
финансы и размышляя о том, как следует отреагировать на предложение королевы
взять ее в  жены.  Нам  и прежде доводилось  видеть его в состоянии крайнего
напряга. Однако,  как  бы  трудно боссу ни было, Нунцио или  мне, если на то
пошло, никогда не приходило в голову назвать своего начальника "чудным".
     -- Не мог бы ты, братец, привести какой-нибудь пример? -- спросил я.
     -- Ты  знаешь, что я сейчас работаю с  Глипом, чтобы  выяснить, с какой
стати он стал нападать на людей?
     -- Знаю. Ну и что?
     -- Так вот. Босс вбил себе в голову, что его дракон способен думать.
     --  Тоже мне новость!  --  фыркнул я.  -- Босс всегда  питал слабость к
этому малышу и всегда утверждал, что тот гораздо сообразительнее, чем думают
окружающие.
     -- Речь идет не о сообразительности. Речь  идет о настоящем интеллекте.
Дело вовсе не  в том, способен  ли он обучаться  разным трюкам или  узнавать
людей. Босс считает, что зверек способен по-настоящему мыслить. Что он может
разрабатывать  планы и  оценивать возможные  последствия  своих шагов.  Босс
считает, что  Глип  атакует  людей  с какой-то  целью,  каждый  раз  пытаясь
представить это простой случайностью или несчастным случаем.
     Я  был  вынужден  признать,  что  мысль  и  в  самом  деле  безумная  и
одновременно, если хорошенько подумать, пугающая. Но Нунцио, оказывается, не
все сказал.
     --  Есть  еще  кое-что,  --  продолжил  он.  --  Как-то   недавно  босс
поинтересовался  моим  мнением.  И,  обрати  внимание,  вовсе  не  по  нашим
заморочкам. Он хотел знать, какого я мнения о его личных привычках.
     -- Он хотел -- что? -- переспросил я, недоуменно помаргивая.
     Да,  вот  это поистине  дело  неслыханное!  Ни  один из  телохранителей
Синдиката  никог