нительно  новое  явление, -- сказал я.  -- В свое время люди
оставляли  небольшие   сельские   общины   ради   культурных   ценностей   и
экономических возможностей,  которые предоставляли им большие города. Однако
это породило новую проблему. По мере того как города становились все более и
более  перенаселенными, в  них  появилась и  начала  быстро расти  прослойка
людей, которых  стали  вежливо именовать "грубым элементом".  Этот "элемент"
добывал средства к  существованию путем насильственного  отделения указанных
граждан от плодов упомянутых экономических возможностей.
     Решение проблемы, каким бы  странным  это ни казалось,  состояло в том,
что  наиболее  преуспевающие граждане решили найти себе  место  где-то между
городом  и  деревней. Инвестиционные  фирмы,  скупив  заброшенные земли  или
владения  фермеров, едва сводивших концы  с  концами, начали  строить  дома,
которые  покупали люди, работающие в  городе, но не желающие там жить. Итак,
люди, о которых мы говорим, проводят  дни на работе в городе и  возвращаются
вечерами в эти самые подрайоны, чтобы провести время с семьей и выспаться.
     Самые старые  и,  соответственно,  наиболее  развитые  подрайоны  вроде
"Герба  Шервуда" настолько  разрослись,  что в  них  возник  мелкий  бизнес,
обеспечивающий  население пищевыми продуктами, услугами и даже развлечениями
-- последнее, естественно, в ограниченных  масштабах. Таким образом, жителям
подрайона не приходится таскать предметы первой необходимости из города.
     -- Итак, судя  по  твоим  словам,  обитатели  этих  мест  считают  себя
безжалостными,   изощренными  горожанами,  но   недостаточно   круты,  чтобы
выдержать уличный стресс. Я не ошиблась?
     -- Довольно точное обобщение, -- сказал я.
     -- В таком случае не мог бы  ты позволить мне возглавить нашу маленькую
экспедицию?
     -- Без проблем, -- ответил я. -- У тебя имеется какой-то план?
     -- Ничего особенного. Я подумала, что это  откроет для меня возможность
продемонстрировать Оссе  эффективность прикладной женственности.  Ты поняла,
что я имею в виду, дорогая?
     -- Ты намерена крепко кому-то врезать, -- с надеждой сказала Осса.
     Мне  лишь с  огромным  трудом удалось удержаться от  грубой  шутки. Мне
давно было ясно, что ввести Оссу в лоно цивилизации -- задача не  из легких.
Даже для такого утонченного и цепкого существа, как Пуки.
     -- Нет,  дорогая, -- являя собой  воплощение терпения, произнесла Пуки.
--  Подумай как  следует.  Припомни,  что  мы  говорили  с тобой о  тонкости
обращения.
     Осса,  предавшись  непривычному процессу  мышления,  вначале  наморщила
лобик, а затем, просветлев лицом, выпалила:
     -- Ты скажешь кому-нибудь, что хорошенько ему врежешь!
     На сей раз все мои попытки скрыть реакцию оказались не столь успешными,
за что Пуки наградила меня суровым взглядом.
     -- Нет, дорогая, -- сказала она. -- То, о чем  ты говоришь, проходит по
департаменту Гвидо. Мы же с тобой -- леди.  Знаешь, ты пока последи за мной,
а потолкуем мы об этом позже.

     Развлекаться  возникшей ситуацией мне,  к сожалению, удалось не  долго.
Все веселье закончилось, как только Пуки приступила к приготовлениям.
     Подготовка  в  основном заключалась в том,  чтобы с помощью  Заклинания
личины изменить облик Оссы и мое  обличье. Пуки  сказала, что хочет  придать
нам менее пугающий  вид, чтобы люди при нашей  попытке с ними заговорить  не
шарахались в сторону. Но, по-моему, Пуки просто воспользовалась возможностью
отыграться на нас, ибо она сама не меняла личины  с момента встречи в кабаке
со служивыми. Должен признаться, образ, который она себе придала, не вызывал
протеста.   Совсем  напротив,   Пуки  в  своем   обличье   выглядела  весьма
многообещающей девицей.
     Для Оссы  она сохранила  облик  "горячей  крошки",  лишь изменив наряд,
который  после  этого  вообще   перестал  напоминать  военную  форму.  Новый
гражданский прикид, надо сказать, вызывал не меньше эмоций, чем предыдущий с
военным уклоном.
     Зато на мне Пуки оттянулась по полной программе.
     Я ничего  не мог возразить  против ее действий, ведь  мой обычный облик
внушает   почтительный  ужас,  что   в   немалой   степени   определило  мою
профессиональную  ориентацию.  Трудящиеся в  Синдикате  силовики  делятся  в
основном на  два типа:  высоких  и широких бугаев,  вроде  меня и  Нунцио, и
худых, жилистых, злобных, быстрых, отлично  владеющих  ножом  парней,  вроде
Змея. Каждая из этих разновидностей имеет свои преимущества в деле убеждения
простых  людей   пойти   на  сотрудничество.  Обыватель,  как   правило,  не
сомневается,  кто  возьмет  верх  в   споре,  если   ему  вдруг   вздумается
заартачиться. Поэтому  я понимал  Пуки, которая  надумала  несколько снизить
визуальный эффект, обычно производимый мною на непосвященных.
     Во-первых,  она срубила  с меня  примерно  треть, как сверху,  так  и с
боков. Затем ликвидировала мой стильный прикид, превратив его в убогого вида
рабочий халат, который висел на моем усохшем теле,  словно пальто на  спинке
маленького  стула. Что  касается  гнилых зубов, то  награждать меня ими было
вовсе не  обязательно, ибо  при виде моей  новой личины мне почему-то совсем
расхотелось улыбаться.
     Затем Пуки  отступила на несколько шагов и,  оценив, как художник, дело
рук своих, произнесла с широкой ухмылкой:
     -- Вот,  пожалуй, и  все.  Только держи свой арсенал не  на виду до тех
пор, пока на нас действительно не нападут.
     Последние   слова,  как  я   догадывался,   были   всего   лишь   мерой
предосторожности  с  ее  стороны,  так  как, взглянув  на себя в своем новом
обличье, я  не сомневался, кто станет моей первой жертвой, если я вдруг решу
отказаться от миролюбивых привычек.
     -- Все готовы? --  спросила  она, порадовавшись своей работе. --  Осса?
Гвидо?
     -- Это -- твое шоу, -- пожал я плечами.
     Она  двинулась  в  сторону   стоящих  на  границе  поселения   лавок  и
мастерских, а мы потащились следом.
     На  улице  было  немноголюдно,  да  и  среди  тех,  кто  там  оказался,
преобладали  домохозяйки. Однако  очень  скоро Пуки  вычислила  свою  первую
жертву.  Выбор  пал  на  огненно-рыжего,  тощего,   как  жердь,  и   страшно
долговязого типа.  Для  натренированного  глаза было ясно, что  его наряд по
цене  значительно  превосходит  одежку  всех, кто находился  в  поле  нашего
зрения.
     --  Простите меня...  Сэр? --  остановила его  Пуки. Рыжий огляделся и,
убедившись, что дама не только обращается, но и направляется к нему, сказал:
     -- Да, сударыня. Могу ли вам чем-нибудь помочь?
     Образованный, вне всякого сомнения, тип.
     -- Во всяком  случае, я на  это  очень  надеюсь,  --  проговорила Пуки,
пуская в ход одну из своих наиболее чарующих улыбок. -- Вы проживаете здесь?
     -- Боюсь, что так, -- сказал Рыжий, отвечая на улыбку улыбкой.
     --  В таком  случае  вы,  возможно, действительно способны нам  помочь.
Понимаете,  я  и мои  спутники  только  что  пришли  в  ваше  очаровательное
поселение и пребываем в некоторой растерянности. Дело в том, что мы проводим
своего рода обследование, но совершенно не представляем, с чего начать.
     -- Обследование? Потрясающе!
     Обмениваясь  этими  репликами, они  оглядели  друг друга.  А  если быть
честным, то они оглядели друг друга не  один, а два или три раза. И, судя по
всему, увиденное не повергло их в разочарование.
     -- Я  как раз только что сказала  своим помощникам... Ах  да, простите!
Меня зовут Пуки. А вас?
     -- Уилл.
     -- Рада познакомиться с вами, Уилл. Понимаете, я подумала, что если нам
поможет  один из тех, кто по-настоящему знает округу, мы справимся с работой
очень быстро. И это  даст нам возможность развлечься и лучше познакомиться с
местной ночной  жизнью. И вы можете составить мне... то есть нам компанию...
если согласитесь помочь.
     На  мой взгляд,  Пуки слегка пережимала,  но болван, проглотив  наживку
вместе с ложкой, продолжал пускать слюни.
     -- Получилось так, что всю вторую половину дня  я свободен... и вечером
тоже, -- сказал  он, улыбаясь от уха до уха. -- Какое именно обследование вы
проводите?
     -- Мы пытаемся выяснить отношение местных жителей к тем борцам за права
человека, которые базируются в Королевском охотничьем заказнике.
     Улыбку с лица Уилла словно смыло.
     -- Борцов за права человека? -- переспросил он.
     -- Тех  ребят,  -- подмигнула  ему Пуки, --  которые в последнее  время
совершали налеты на сборщиков налогов.
     Услышав эти слова, абориген в буквальном смысле попятился.
     -- Никогда  о  них не слышал,  -- сказал он.  --  Нет, мэм! Не  имею ни
малейшего понятия. И боюсь, что помощь  вам я оказать не смогу. Теперь, если
позволите...
     -- Может быть, вы присоединитесь к нам позже? -- не сдавалась Пуки.
     --  Боюсь,  что с  моей  стороны  это может оказаться  не очень хорошей
затеей, -- сказал он. -- У людей, которые увидят нас вдвоем, могут создаться
ложные представления... Дело в том, что я женат.
     -- А меня это  не колышет, --  заявила Пуки, меняя тон. --  Кроме того,
все проблемы,  связанные с браком, может без труда разрулить хороший адвокат
-- если ему заплатить, конечно.
     -- К вашему сведению, сударыня, я -- адвокат, -- сообщил Рыжий, -- но я
никогда  не разруливал, как вы выражаетесь, проблем,  связанных с браком. До
свидания...
     С этими словами  он  развернулся на  каблуках и, желая как можно скорее
увеличить расстояние между собой и нами, чуть ли не припустился бегом.  Мы в
молчаливом изумлении глядели ему вслед.
     -- Ну и чего же в этом поучительного? -- полюбопытствовала Осса.
     -- Притормози, Осса, -- поспешил я, пока Пуки  не врезала ей по полной,
и, обращаясь к последней, спросил:  --  Скажи, парень действительно вел себя
как-то странно или мне почудилось?
     --  Здесь  явно что-то  не  то,  --  мрачно ответила  Пуки.  --  Готова
поклясться,  я  крепко посадила  его  на крючок.  Ну да  ладно,  позволь мне
сделать еще один заход.
     Следующий   парень,   которого   она  попыталась   подцепить,   обладал
атлетическим телосложением, и звали его Джон. Он занимался тем, что грузил в
фургон  один  из  упомянутых выше портативных  сортиров.  Дальше события,  к
сожалению, развивались точно так же, как и в случае с Уиллом, разве что язык
общения оказался не столь рафинированным. Джон пылал энтузиазмом до тех пор,
пока  Пуки не  упомянула лесных парней.  Услышав вопрос, он бросился  прочь,
едва  не растоптав нас на бегу. Нам удалось  выяснить лишь то, что Джон тоже
был женат.
     -- Либо женатые  мужчины в  этом  измерении  значительно отличаются от,
простите, семейных мужиков  иных  миров, либо  мы угодили в  весьма странную
общину, -- глубокомысленно заметила Пуки.
     -- Я тоже ничего не понимаю, -- сказал я. -- Вот  что, Пуки, коль скоро
Красавица оказалась бессильной, настала пора пустить в ход Чудовище.
     -- Прости, не поняла.
     Я одарил ее своей лучшей улыбкой и сказал:
     -- Верни мне мою прежнюю внешность и позволь разок пальнуть.
     --  Почему  бы  и нет?  --  ответила  она. -- Я пока выбила ноль очков.
Заодно  верну Оссе и мне  наш обычный вид. Если потребуется, мы  потом снова
можем принять обличье команды, страшно интересующейся общественным мнением.
     Она сделала несколько магических пассов, и я  снова стал  самим  собой.
Дело в  том, что Заклинание личины не изменяет вашего физического состояния,
просто  со стороны все  начинают видеть вас в  ином облике. Мне было приятно
осознавать, что люди снова видят меня в самом  что ни  на  есть всамделишном
виде.
     -- Хорошо,  Гвидо,  --  сказала Пуки, --  теперь  твоя очередь. Выбирай
цель.
     -- Вон то заведение  на противоположной стороне ничуть не хуже, чем все
другие, -- сказал я, кивнув на какую-то лавочку.
     -- "Скобяные и спортивные товары Робба", -- прочитала Пуки  на вывеске.
-- Валяй, действуй. Что нам следует делать, чтобы тебе подыграть?
     -- Ничего особенного.  Слоняйтесь по лавке и лениво глазейте на товары.
И улыбайтесь как можно больше.
     Дав эти указания, я пересек улицу и вошел в дверь магазина.
     Парень за прилавком сразу усек  наше появление, и не только потому, что
в его заведении никого,  кроме нас, не было, но главным образом  в силу того
--  и я об этом  уже говорил, -- что мой  обычный  облик привлекает всеобщее
внимание.
     -- Чем... чем могу помочь? -- неуверенно поинтересовался он.
     Пуки  и  Осса начали  дрейфовать  между полками, даже  не удостоив  его
взглядом.  Они брали  в  руки  товар,  внимательно  рассматривали и небрежно
бросали на  место. Я же  облокотился на прилавок  и, глядя не на  парня, а в
зал, процедил:
     -- Мне хотелось бы потолковать с хозяином, если у  него сыщется  на это
время.
     -- Я... Это я, -- сказал парень. -- Меня зовут Робб.
     -- И это заведение принадлежит вам?
     -- Да... конечно.
     Я обернулся и оглядел помещение, уделив особое внимание потолку.
     -- Миленькое заведеньице,  --  произнес я  якобы  задумчиво. -- Удобное
местонахождение.  Приличный  набор товаров. Да,  сэр,  очень хорошая  лавка.
Жаль, если с ней что-то случится.
     -- Случится? Что, например? -- спросил Робб, нервно облизывая губы.
     --  Трудно сказать, --  протянул  я.  --  Пожар... Разбитые  витрины...
Главная  беда  малого бизнеса  --  в его маргиналистическам характере.  Даже
крошечные потери могут обернуться для него полным крахом.
     Вконец  разнервничавшийся  парень покосился  на Пуки  и  Оссу,  которые
лениво рассматривали товар... и при этом чему-то улыбались.
     -- Так... так чем же я все-таки могу вам помочь? -- спросил он. --  Что
вы желаете купить?
     --  Вообще-то я желаю  получить информацию, -- сказал  я.  -- По округе
ходят кое-какие слухи, и мне хотелось бы их проверить.
     --  Дальше по улице есть бар, --  радостно заверещал Робб. --  Тамошний
бармен знает обо всем, что творится в наших краях.
     --  Неужели? Дальше по улице,  говорите? -- Я опустил глаза и, уставясь
прямо в его зрачки, произнес: -- Беда в том, что бар -- дальше по улице. А я
--  здесь. И  говорю  я  с  вами. Вы  и впредь  намерены создавать  для меня
проблемы?
     --  Н-н-н-нет. Конечно, нет,  --  ответил он. -- Так что же  вы  хотите
узнать?
     -- Дело в том, что я представляю м-м-м... некую ассоциацию бизнесменов,
-- сказал я. -- До членов ассоциации дошли слухи, что в этих краях действует
группа  лиц,  вмешивающихся в  деятельность  королевских сборщиков  налогов,
когда  последние  совершают  обход своих территорий. Мои работодатели  горят
желанием  побеседовать с этими людьми, чтобы выяснить возможность совместной
деятельности с пользой для  обеих договаривающихся  сторон. Мне  надо  найти
способ  вступить с этими  парнями  в  контакт,  чтобы  организовать  встречу
заинтересованных сторон.
     -- Я... я не понимаю, о чем вы говорите, -- сказал Робб.
     -- Хотите, чтобы  я  повторил? -- спросил  я, слегка повышая  голос. --
Неужели я так сильно заикался, что вы ничего не просекли?
     -- Нет-нет... Я просто хочу сказать, что ничего не слышал об упомянутой
вами группе. Я вообще  ни о каких группах ничего  не знаю.  Все свое время я
провожу  либо  в магазине,  либо  дома  с  супругой.  Никто  мне  ничего  не
рассказывает.
     -- Что же,  поразмыслите о том, что вы от меня услышали, -- произнес я,
демонстрируя ослепительную улыбку. -- Потолкуйте с супругой. Может быть, она
поможет вам что-то вспомнить. Не исключено, что я  к вам  еще  загляну. Если
мне вдруг  станет  известно,  что вы  что-то  знали,  но не поделились  этим
знанием со мной, вам, возможно, никогда не  удастся увидеть моего появления.
Вы понимаете, о чем я?
     -- Да-да... Я подумаю. Но я правда ничего не знаю.
     Я некоторое время молча  смотрел на него, затем отвернулся и направился
к двери, взглядом дав понять Пуки и Оссе, что мы уходим.
     Никто ничего не сказал,  пока мы не вышли из поселения,  чтобы избежать
любопытствующих  взглядов. Однако когда мы удалились от  домов на порядочное
расстояние, Осса не выдержала и разразилась:
     -- Вот это да, Гвидо! Ты был великолепен! Просто здорово!
     --  Ничего  подобного,   --   сказал  я,  несколько  замедляя  шаг,  но
по-прежнему избегая встречаться с девицами взглядом.
     -- Что ты хочешь сказать?!
     -- Подумай  сама,  дорогуша,  --  сказала  Пуки.  -- Шоу было  и впрямь
великолепным, но информацию Гвидо, так же, как и я, раздобыть не смог.
     -- Нет,  во всем этом действительно есть что-то странное,  -- сказал я,
обращаясь в основном к самому себе.
     --  Не знаю, -- протянула Осса.  -- А вдруг они на самом деле ничего не
знают?
     -- Ну уж  нет!  --  ответил  я.  -- Если  они  и не располагают точными
сведениями, хоть что-то они должны были слышать. Пусть в форме слухов. Этого
было бы достаточно, чтобы произвести  впечатление на Пуки или  отвязаться от
меня. Нет, здесь я вижу какой-то сговор.
     -- Да, похоже на то, -- кивнула Пуки.
     -- А у меня есть идея! -- выпалила Осса. -- Может, стоит попробовать?
     -- Попробовать -- что? -- спросил я.
     --  Здешний народ любит деньги. Правда? За информацию мы  можем обещать
им  вознаграждение. Если  они  не реагируют на угрозы  или похоть, то вполне
могут пасть жертвой алчности.
     Мы с Пуки обменялись взглядами и одновременно покачали головами.
     --  Не  думаю, что от этого будет толк, сестренка, -- сказала Пуки.  --
Идея хорошая, но когда на кону  появляются деньги, возникает  огромное число
ложных  версий  и  необоснованных предположений.  Мы  свихнемся,  общаясь  с
информаторами, а о  том, чтобы проверить всю чепуху, которую на нас вывалят,
и речи быть не может.
     --  Кроме  того,  -- вмешался я,  -- если мы правы  и здесь имеет место
сговор, каждый, кто согласится с нами сотрудничать, восстановит  против себя
всех  остальных. Деньги, бесспорно, удачный  стимул, но их потребуется очень
много, чтобы преодолеть страх наказания.
     -- Постой, Гвидо, -- сказала  Пуки. -- Может быть, мы смотрим на все не
с той стороны? Что, если от общения с нами их удерживает не страх наказания,
а деньги?
     -- Повтори.
     -- Что, если банда делится своей добычей с общиной, -- пояснила она. --
Грабит, так сказать, богатых, чтобы одарить бедных. Если обитатели подрайона
получают  кусок  пирога,  не  приходится удивляться тому, что они не  желают
делиться сведениями с чужаками.
     --  Не  знаю,  не знаю, -- протянул  я. -- Для меня это  звучит  как-то
диковато.  Я хочу  сказать, что не понимаю той части,  в которой речь идет о
грабеже богатых. Ведь бедных вообще не имеет смысла грабить, поскольку у них
нет денег. И с  какой стати они вдруг решат делиться своей добычей? Особенно
учитывая то, что в этой округе я еще не встречал ни одного бедняка.
     -- Это  было фигуральное выражение,  --  сказала  Пуки. -- Надеюсь,  ты
помнишь мои слова о том, что партизаны для ведения боевых действий нуждаются
в  поддержке  населения?  Поэтому  схема раздела  прибылей  может  оказаться
отличной находкой для банды. Я, во всяком случае, не вижу более действенного
способа обеспечить  себе народную поддержку. Это очень умный и тонкий способ
привлечь на свою сторону народ в борьбе с властью.
     --  Надо  подумать,  -- ответил  я. -- Пока  ясно  одно:  в этой  части
расследования мы зашли в тупик. Похоже,  настало  время заняться  клоуном  в
черном наряде.

     Однако  наша  команда следователей  не  знала о  последствиях,  которые
принес их визит в "Герб Шервуда".
     В тот же день, вечером, состоялось  экстренное  и чрезвычайное собрание
всех членов "Клуба любителей лучной охоты Шервуда".
     -- Брось, Робб, -- сказал Такк, -- это была целиком твоя затея. А когда
какая-то личность начала задавать тебе вопросы, ты сразу сдрейфил.
     --  Я  вовсе  не  сдрейфил, -- ответил  Робб. -- Я испугался  до потери