жизни.  Если  ты  тоскуешь  о
девушке,  которая  могла  бы спасти тебе  жизнь,  принимаешь
экстракт  сантерианского  корня, и  жизнь  снова  становитс
светлой, словно солнце, пробившееся сквозь тучи в конце дня.
      Он  улыбнулся, и презрительное отношение Лейи  к  нему
сменилось  жалостью, ибо она впервые поняла все то,  что  он
делал  с  собой ради этих легких иллюзий. Он был симпатичным
парнем, загорелым и светловолосым, словно прекрасный  принц,
но  почти  бесполым, какими быстро становились наркоманы,  и
ему нехватало смелости отстаивать собственное мнение.
      -  Но  иногда не может помочь ничто, кроме сладоцвета.
Хорошо,  что сладоцвет не вызывает привыкания, -  с  улыбкой
добавил он. - Он мог бы уничтожить галактическую цивилизацию
в течение недели.
     - Он настолько смертоносен? - спросила Лейя.
     Греглик рассмеялся.
       -  Милая  девочка,  мало  наркотиков,  которые  столь
смертоносны.  Он заставляет проделывать над  собой  то,  что
тебя  уничтожает. Сладоцвет в точности как  сон.  Достаточно
совсем  немного - может быть, двух капель, - и тебе кажется,
что  ты  только что проснулся, и твой разум не  в  состоянии
заняться  чем-либо  полезным. Ты просто сидишь  в  пижаме  и
говоришь   себе:  "Я  займусь  делом,  когда   будет   более
подходящее  время".  Но ты, конечно,  никогда  и  ничего  не
сделаешь.  Пять  капель  -  и ты можешь  бесконечно  сидеть,
свернувшись клубком, ни о чем не думая, глядя на  паутину  в
углу  или пыль на стене. Твой разум абсолютно ясен,  ты  все
понимаешь, но стартер не срабатывает. Семь-восемь капель - и
ты  парализован.  Ты  бодрствуешь, но не  двигаешься,  не  в
состоянии  двигаться,  как  по утрам,  когда  ты  открываешь
глаза,  но все твое тело еще погружено в сон. Хороший способ
прожить  дни,  когда с тобой происходит нечто,  чего  ты  не
хотел бы ощущать.
     Лейя тогда подумала: "Например, видеть, как гибнет твой
мир и умирают все, кого ты знал?". Ей приходилось переживать
подобное,  когда она помогала Люку и Хэну бежать  с  планами
Звезды  Смерти;  когда  она приводила  в  движение  события,
которые уничтожили Гранд Моффа Таркина и любимое супероружие
Императора, превратив его в звездную пыль.
      Она  сменила  тогда  тему, а несколько  недель  спуст
Cреглик погиб. Многие годы она не вспоминала ни о нем, ни  о
том разговоре.
      Но его слова вновь пришли ей на ум, когда она услышала
мягкий  щелчок  отпираемого замка  и  шелест  одежды  где-то
совсем  рядом. В панике она попыталась повернуть голову,  но
не смогла.
     Она вообще не могла пошевелиться.
     Сладоцвет, подумала она.
     Ее охватила паника.
     Кто-то определенно приближался к дивану, на котором она
лежала.  Бархатное  платье, которое было  на  ней  во  врем
встречи  с  Ашгадом, все еще окутывало ее, словно невыносимо
тяжелый  саван.  В  стене напротив ее  ног  была  дверь  или
длинная  прозрачная панель, и падавшие сквозь нее  солнечные
лучи  касались колен, согревая их под бархатными  складками.
Стена вокруг двери была из литого пермакрета, некрашенная  и
неоштукатуренная;   дальше  виднелась   выложенная   камнями
терраса, низкая пермакретовая стена и открытое пространство,
залитое приторно-ярким светом.
     Снова зашуршала одежда. Она ощутила вибрацию, когда кто-
то взялся за резную спинку дивана.
      Ножки мягко заскрежетали по пермакретовому полу, когда
диван  поволокли  назад, прочь от прямоугольника  солнечного
света, в глубокую тень комнаты.
      Каждый  атом  тела Лейи вопил, бился и  сопротивлялся,
веля  ей хотя бы повернуть голову. И каждый атом сладоцвета,
разлитого  в организме, смеялся над волей и обращал  тело  в
тяжелую, неподвижную, бесформенную массу.
     Диван остановился.
     "Вставай, вставай, вставай!"
      Из-за спинки дивана появился Дзим. Он стоял, глядя  на
Лейю  большими, совершенно бесцветными глазами ("На  корабле
они были карими. Я знаю, что на корабле они были карими"), -
и  Лейя  увидела,  что  кожа на  его  горле,  там,  где  она
виднелась  из-под  расстегнутого воротника  свободной  серой
мантии,  была пурпурно-коричневой, блестящей и  даже  слегка
членистой. Хитин, ничего общего с человеческой кожей.  Когда
он  сел  на  диван рядом с ней и взял ее руки  в  свои,  она
увидела между манжетами перчаток и обшлагами мантии запясть
- точно такие же.
      Он  увидел,  что  она смотрит на  него,  и  улыбнулся,
проведя  очень  длинным,  очень  острым  языком  по   острым
коричневым  зубам.  Продолжая  смотреть  ей  в   глаза,   он
повернулся  к ней боком, так, чтобы она не могла видеть  его
рук,  и снял перчатки. Она почувствовала, как он положил  их
ей на плечо. Потом взял ее левую ладонь в свои.
      Она  ощутила, что куда-то проваливается, почувствовала
нарастающую боль в груди, так же как и тогда, в ее каюте  на
"Бореалисе".     Нарастающий,     всеохватывающий     холод,
перехватывающий дыхание.
     Я умираю, подумала Лейя. Она видела, как тонкие, темные
губы  секретаря  раздвигаются в непостижимом подобии  улыбки
или пресыщенного вздоха. Он пребывал в экстазе, так же как и
на корабле.
      Он  встал  и  обошел ее сзади. Откинув  в  сторону  ее
волосы,  он  положил обе руки ей на шею. Ее пронзило  нечто,
что  не  было  ни  болью, ни холодом,  нечто  намного  более
ужасное, чем прежде.
     Пожалуйста, не надо, подумала она.
     Хэн, подумала она.
     Лучше прикончи меня, грязный паразит, ибо если ты этого
не  сделаешь  -  клянусь собственным отцом,  я  сломаю  твою
вонючую шею, подумала она.
     И погрузилась в бесконечную черноту.

                             ***

     Голоса пробивались сквозь паутину Силы.
      Голосов были сотни - Люк ощущал в них ужас и отчаяние.
Умирающие, подумал он... И еще он подумал, в первом приступе
паники,  что среди них была Лейя, испуганная и одинокая.  Но
во всеобщей суматохе он не мог быть в этом уверен.
      Рука  его  метнулась к пульту связи,  вызывая  далекие
изображения  "Бореалиса" и его эскорта. Судя  по  полученной
информации,  они направлялись к точке прыжка  к  Корусканту;
судя по увиденной им картине - тоже. Несколько мгновений Люк
боролся  с  искушением связаться с ними - на  "бритве"  была
аппаратура шифрования, - но сдержался, подумав о возможности
быть  подслушанным агентами Гетеллеса и о других, безымянных
опасностях. Вместо этого он подключился к передающему каналу
и  услышал  голос  Лейи, спокойно докладывавшей  Риеканну  и
Акбару:  "...наша миссия успешно завершена. Мы  возвращаемс
домой".
     Что случилось?
      И  где? Может быть, на Педдуцис Хориосе? Или на какой-
нибудь другой планете неподалеку? Иногда с помощью Силы  это
трудно  было определить. Она отбирала и усиливала  некоторые
искажения жизненных волн Вселенной, искажала другие.  Вот  и
сейчас  тяжкое  горе, холодная паника,  которые  он  ощутил,
сошли  на  нет;  он  даже не мог бы с уверенностью  сказать,
откуда они исходили.
      Он  перевел  взгляд на растущую в размерах  фиолетовую
звезду,   Хориос   II,   солнце   Нам   Хориоса.   Крошечна
ослепительно-белая  точка  рядом  с  ней,  видимо,  и   была
планетой.
     На него нахлынула звенящая волна Силы, заполняя его без
остатка, пронизывая маленький кораблик, словно гамма-лучами.
Как  в тот далекий день, когда он впервые прилетел на Дагоба
и  смятенно  глядел на бурлящую жизнь этого странного  мира,
теперь  он тоже ощущал присутствие чего-то безмерного,  чего
не в состоянии был понять.
     Неудивительно, что Каллисту привлекла эта планета.
      ...Дагоба. Они отправились с ней туда, где  Иода  учил
его  невозможному,  как тогда казалось упрямому  ученику,  -
использовать  Силу. Она хотела повторить  его  путь  и  тоже
обрести  невозможное. Там, на ночных болотах, в котле  Силы,
на  них  обрушилась  стая летунов. Люк  вспомнил  их  бой...
желтый  светящийся  луч  лазерного меча  Каллисты  -  и,  на
a%*c-$c, ее опасную открытость темной стороне Силы...
     Люк дотронулся до рычагов, выходя на высокую орбиту.
     Теперь планета была отчетливо видна. Сланцевые пустыни,
гладкие  и твердые, словно площадки для роллербола, тянулись
километр  за  километром. Их окружали группы разбитых  скал,
стены  иззубренных  гор,  не тронутых  дождями  или  корнями
растений. В других местах дно высохшего моря на тысячи  миль
покрывал  граненый,  похожий на  стеклянную  крошку  гравий,
который  сверкал  так, словно планета была  одним  громадным
драгоценным  камнем.  Прозрачные кристаллы  гор  отбрасывали
блеклые,  изломанные  отражения в тусклом  свете  маленького
белого  солнца, их цепи превращались в линии одиноких дорог,
мощенных  хрусталем, словно соединявших стоявших на  большом
расстоянии  друг  от  друга часовых в сверкающей  сумеречной
пустыне.
       Свет   и   стеклянистый   блеск,   головокружительные
безоблачные  высоты,  и  посреди  всего  этого  -  крошечные
островки зелени.
      Пальцы  Люка быстро пробежали по приборам орбитального
контроля,  потом вернулись к передатчику, подавая сигнал  на
"Несокрушимый" и "Бореалис".
      Ответа не последовало. К этому времени они уже ушли  в
гиперпространство, возвращаясь на
     Корускант.
      Смерть,  шепнула  его  память. Он  почувствовал  тогда
смерть,  массовую  смерть. Воспоминания о том  событии  были
туманны  и неясны, и он не был уверен, где, когда  и  откуда
пришло к нему это ощущение.
     Но Лейя была жива. Где бы она ни была, она была жива.
     Он переключил сканеры на самый большой охват, но увидел
лишь  желтую  точку,  которая, видимо,  была  кораблем  Сети
Ашгада, который мерцал в солнечном свете, направляясь домой.
      Его  одинокая  "бритва" слишком мала для  того,  чтобы
сканеры могли обнаружить ее на таком расстоянии, подумал он.
Но лучше было исчезнуть в магнитном поле планеты, прежде чем
Ашгад окажется хоть немного ближе.
     Не встречайся с Ашгадом.
     Почему?
     Не лети в сектор Меридиан.
      Люк  снова  взглянул  на  экран  сканера.  В  подобной
близости  от Антемеридиана стоило быть осторожнее, хотя,  по
всем  расчетам, Мофф Гетеллес не обладал достаточной огневой
мощью, чтобы рисковать столкновением с флотом у Дуррена, так
же  как  и достаточной для этого смелостью. И действительно,
никакие признаки крупных кораблей не нарушали провинциальное
спокойствие  этой части Меридиана. Лишь отдельные  оранжевые
пятнышки    межпланетников,   мелких    торговцев,    легких
грузовиков, занимавшихся своими делами среди звезд.
     Что знала Каллиста о Сети Ашгаде?
      Он  вывел "бритву" на более низкую временную орбиту  и
вызвал на экран координаты города Хвег Шуль.
     Он должен найти ее. Он должен снова ее увидеть.
       Дальнобойное  лазерное  орудие  сорвало  его   задний
защитный экран и зацепило стабилизатор, прежде чем он  успел
gb.-либо сообразить.
      Ему  повезло,  что  выстрел не уничтожил  его  корабль
полностью,  лишь  благодаря удаче и тому, что  нелегко  было
прицелиться в корабль, масса которого была на нижнем пределе
чувствительности  автоматических устройств.  Люк  устремилс
вниз,  к  сверкающим просторам, сквозь пылающую вокруг  него
атмосферу.   Второй   выстрел  срезал  плоскость   "бритвы";
отчаянно пытаясь остановить сумасшедшее вращение, Люк увидел
белые  лучи света, вырывавшиеся из-за ломаной линии угольно-
серых холмов.
      "Вот  и  все,  чего  стоит информация  Сети  Ашгада  о
минимальной  массе,  необходимой для приведения  в  действие
орудийных башен, - мрачно подумал Люк. - Не это ли  имела  в
виду Каллиста, когда писала, что ему нельзя доверять?"
      Но Ашгад даже не знал, что Люк будет на корабле вместе
с Лейей, не говоря уже о том, что он собирается в Хвег Шуль.
Этого не знал никто, кроме Хэна и Чуй. Он вцепился в рычаги,
пытаясь   избежать   прямого   столкновения   с   одним   из
смертоносных   лучей.  Земля  устремилась   ему   навстречу,
светящаяся от отраженного тусклого солнечного света.
      "Проклятие, - подумал Люк, чувствуя, как  дергается  в
руках рукоять, - не сейчас".
      Оставшегося стабилизатора хватало, чтобы  сесть  и  не
разбиться  при  этом  - на самом пределе. Антигравитационные
подвески были все еще в порядке. Но, выровнявшись,  он  стал
бы  лучшей  мишенью. Он рванулся вправо, влево, инстинктивно
нырнул  вниз,  когда луч скользнул у него над  головой.  Там
были живые стрелки, должны были быть. Никакая автоматика  не
могла  реагировать  столь  быстро и  гибко.  Живые  стрелки,
которые знали, что делают.
      Громадные утесы, горы, нависающие, повергающие в  ужас
голые  монументы  из  базальта и хрусталя  в  разверзавшейс
перед  ним  бездонной пропасти... Он направил корабль  между
ними, пронесся вдоль сужающихся расселин, когда лазерный луч
угодил в черную каменную колонну тысячефутовой высоты  слева
от него, осыпав корабль обломками. Ровный завывающий ветер в
верхних  слоях  атмосферы сменился ураганами, вышвыривавшими
его  из  любого  каньона  или ущелья.  Без  одной  плоскости
"бритва" была практически неуправляема. Люк уклонился влево,
едва  избежав  очередного выстрела и иззубренного  утеса  из
чего-то  наподобие серого бороздчатого кварца,  ослепительно
сверкавшего тысячами солнечных отражений.
      Он был уже недосягаем для орудийных башен, спрятавшись
среди  гор,  скользя  вдоль длинного сверкающего  каньона  к
пустыне  внизу.  Стабилизатор не  выдержал,  и  Люк,  бросив
приборы, мысленно коснулся Силы, уводя беспорядочно падающий
корабль  от  каменных  стен,  мимо  возвышающихся  башен   и
усеянных  острыми  зубьями  каменных  хребтов,  стремясь   к
голубой точке - устью каньона.
      Слишком  низко.  Не  хватает  высоты.  Он  никогда  не
сумеет...
      Он  напряг всю свою волю, всю мощь Силы, чтобы поднять
"бритву"  над  последней грядой из розово-золотого  сияющего
стекла и направить его вниз, вниз...
      Ветер  подхватил его, словно чудовищная рука. "Бритва"
дико  завертелась, затем послышался треск рвущегося металла.
Под ним проносилась усеянная камнями пустыня. Камни, пыль  и
обломки  кристаллов окутали его горячим  вихрем.  Уже  почти
ничего   не  соображая,  Люк  вцепился  в  рычаги,  отчаянно
надеясь,  что  впереди нет ничего, кроме  ровной,  усыпанной
гравием поверхности.
      Он ошибся. Прозрачный валун размером с флаер принял на
себя то, что осталось от корабля. Корабль развернуло, и он с
треском  ломающихся  конструкций  покатился  по  земле.   На
мгновение  Люку  показалось, что ремни, удерживавшие  его  в
кресле,  не  выдержат,  и  он сломает  шею  о  пульт.  Ремни
выдержали; "бритва" перевернулась еще дважды, словно  бочка,
и остановилась, подняв целое облако обломков и пыли.
     А потом была лишь тишина, нарушаемая завыванием ветра и
затихающим  шелестом мелких камней, сыплющихся на расколотую
кабину.

                             ***

     - Держите, ваше превосходительство.
      Сильные  руки помогли Лейе сесть, подали  ей  чашку  и
осторожно  поддерживали ее, пока Лейя пила. Она  чувствовала
тепло,  исходящее  от  них. Захотелось  положить  голову  на
теплое надежное плечо и уснуть.
     - Как вы себя чувствуете?
      Лейя моргнула. Диван переместился на террасу. Тусклый,
странного  оттенка солнечный свет падал на пепельного  цвета
пермакретовые  стены,  сверкая  на  громоздящихся   каменных
утесах, колоннах, остроконечных вершинах, возвышавшихся  над
домом  с трех сторон, ограничивая простиравшуюся с четвертой
стороны  равнину  мерцающего гравия,  словно  море,  ушедшее
отсюда много столетий назад, оставило после себя пену, а она
засохла, превратившись в соль и стекло.
      "Видимо, кристаллы вбирают в себя и отражают солнечный
свет", - подумала Лейя, глядя на россыпи, проступавшие всюду
на  скалах. Маленькое солнце давало лишь слабый свет посреди
пронзительно синего океана неба. Тусклые звезды  были  видны
даже   в  его  сиянии.  Из-за  света,  отражаемого  камнями,
казалось,  что  нигде  нет  теней,  или  же,  напротив,  они
сливались в сплошной муар. Сухой воздух стягивал кожу на  ее
лице,  но  во  влажном  микроклимате внутри  дома  этого  не
чувствовалось.
       Она   повернулась,   отворачиваясь   от   причудливых
просторов,  и  встретилась  взглядом  с  тревожными  темными
глазами человека, сидевшего на диване рядом с ней.
     Это был пилот Сети Ашгада.
      Приятный  человек, тут же подумала она.  Почему-то  он
немного напомнил ей Греглика, хотя внешне был совершенно  на
него  не  похож. Среднего роста, стройный, человек этот  был
угрюм и мрачен, в противоположность открытому и беззаботному
повстанцу.  Возможно, сходство было в изящном горбатом  носе
или  глубоких  морщинах  вокруг глаз, свидетельствовавших  о
весьма тяжелой жизни.
      "Скорее  всего, - подумала она, - все дело в выражении
его   глаз".  Как  ни  странно,  ей  снова  пришел   на   ум
безрассудный Греглик. У пилота были глаза человека,  который
не  мог  бы  обидеть и мухи и вряд ли стал бы  противостоять
тому, кто имел над ним явное преимущество - из-за страха или
неприятных   ощущений.   "Беглец  от  действительности",   -
подумала  она. Не с помощью наркотиков - лицо  у  него  было
бледное,  нездоровое, но совсем не такое, как у Греглика,  -
пилот  просто оказывался в другом месте, если  у  него  была
такая возможность. И все-таки он приятный человек.
      -  Хорошо. Думаю, я чувствую себя хорошо. Не приснилс
ли  ей  Дзим? Жгучая боль в шее, руки, вытягивавшие  из  нее
жизнь,  точно так же, как тогда, на корабле. Жуткое ощущение
какого-то   другого  существа  под  его  одеждой,   зловещие
движения под складками мантии...
     - Где я? Что случилось?
      Мысли  ее путались и разбегались, и она была настолько
измучена, что не в силах была их собрать.
      -  Боюсь,  я не могу сказать, где вы находитесь,  ваше
превосходительство,  -  в  его голосе  звучало  неподдельное
сожаление.  - Поймите, вам лучше этого не знать. Меня  зовут
Лигеус Сарпетиус Ворн.
      -  Ворн...  -  с  величайшим трудом, словно  складыва
рассыпающийся карточный домик, Лейя собралась с  мыслями.  -
Лигеус  Ворн... Вы пилот Сети Ашгада, верно? И Дзим...  Дзим
был здесь. Это Нам Хориос?
     - Дзим был здесь? - он взял чашку из ее протянутых рук,
нахмурив  темные  брови.  -  Думаю,  вам  достаточно,   ваше
превосходительство. Я принесу вам воды.
      Он опорожнил чашку, в которой, как думала Лейя, и была
вода,  у низкой стены возле края террасы. Она сидела, глядя,
как  сверкающая  струйка течет вдоль стены дома,  по  камням
утеса, на котором он стоял, пытаясь услышать, как она падает
на сланец, щебень и кварц в двухстах метрах внизу.
      -  Посидите на солнце, - мягко предложил пилот.  Голос
его  был очень тихим, но глубоким и по звуку одним из  самых
прекрасных  голосов,  которые ей приходилось  слышать.  -  Я
сейчас вернусь.
      Лейя  осталась сидеть - не потому, что ей так сказали,
но  потому,  что солнечные лучи приятно согревали  ее  лицо;
казалось,  к  ней медленно возвращается тепло после  жуткого
холода.
       "Бореалис",   вспомнила   она.   Что   случилось   на
"Бореалисе"?
      Она,  видимо,  была больна. Вернулось  воспоминание  о
холоде,  медленно проникавшем во все ее члены. Или это  было
позже, когда к ней пришел Дзим?
      Ашгад,  судя  по всему, забрал ее с корабля  и  привез
сюда.  Она  ничего об этом не помнила. Неужели  капитан  Иоа
решил, что она мертва? Но в этом случае ее тело доставили бы
на Корускант, а не сюда.
      "Хэн,  -  ее  засосала тревога. -  Хэн  будет  страшно
волноваться. Дети..."
      К  ней  начали возвращаться воспоминания  и  о  других
/.$`.!-.aboe.
     Мерцающая лампочка на молчащем коммуникаторе...
     Старшина Маркопиус, бегущий по коридору...
      Слова адмирала Акбара: "Похоже, на уровне Совета  есть
утечка  информации".  И  представитель  Кью-Варкс,  которая,
постукивая  по  зеленой крышке стола в ее  личном  зале  дл
совещани