фейфель и забился в руках двух адъютантов, которым
трех слов начальника было достаточно.
  - Когда это начнется? - прорычал Фурган из уборной. - Погодите, ослы! Не
уводите! Он еще должен отчитаться!
  Адъютанты развернули дрожащего Пфейфеля лицом к командирскому туалету.
  - Я же старался, как мог, - захныкал медик. - Это была наводка Джедаев.
  - Когда начнется, спрашиваю? - В голосе Фургана, доносившемся из-за двери,
чувствовалась слабость, хотя звучал он от этого не менее грозно.
  - Согласно нашим подсчетам, это должно было наступить после отлета, и
задал реактиву время "Ч". За этот промежуток времени, после того как наш
корабль будет готов стартовать в гиперпространство, на кожных покровах
реципиента должен появиться растительный покров. Но, учитывая перемену
условий - при внутреннем употреблении раствора симбионта, - это может
случиться... боюсь сказать... с минуты на минуту. - Оттараторив, точно на
докладе, Пфейфель истерично икнул и обвис на руках дюжих телохранителей.
  - Последствия? - прохрипело из туалета.
  - Самые непредсказуемые, - ответил через некоторое время один из
адъютантов, после того как потряс и выслушал бормотание впавшего в
прострацию медика.
  - Чума побери... вашу науку, - донеслось из туалета, - воды...
  Дройд-терминатор, все это время колесивший вокруг каюты, внезапно замер.
На его голове-турели вспыхнули опознавательные детекторы, в сочетании
которых адъютанты распознали сигнал "неопознанная растительная форма".
  Один из адъютантов-телохранителей двинулся к двери уборной, за которой
исчез Фурган, осторожно постучал, подергал ручку двери и, наконец, рывком
распахнул ее.
  Зрелище, представшее их глазам, могло восхитить любого ботаника:
уцепившись мясистыми корнями за гладкую поверхность, из унитаза торчало
кустистое растение. Листья его, толстые и продолговатые, напоминавшие
человеческие пальцы, тряслись и изгибались. Лепестки огромного бутона
орхидеи размером с капустный кочан или человеческую голову зашевелились, и
в воздухе раздалось еле слышное:
  - Поливайте меня почаще...


                                  ГЛАВА 21


  Хэну Соло казалось, что он, как муха, тонет в вязком сиропе кошмаров. Он
не мог избежать этого навязчивого болезненно-наркотического транса, когда
застывал под изящным фарфоровым личиком адмирала Даалы, задававшей все
новые вопросы.
  - Положите его здесь, - послышался в стороне дрожащий женский голос. Не
Даалы.
  Его отсутствующее тело проволокли, будто мешок, по полу.
  - Нам приказано оставить охрану, - пробубнил голос под шлемом.
  - Так оставляйте своего охранника и потрудитесь немедленно покинуть мою
лабораторию. - Снова этот женский голос.
  - Для вашей же безопасности... - стал объяснять штурмовик. Хэн
почувствовал, как его тело рухнуло на пол. Конечности проявляли полное
незнакомство с навыком сгибания.
  - Безопасности - да от кого? Посмотрите, что вы с ним сделали, - у него
даже чихнуть не хватит силы. Если у него еще осталась память, я хочу
получить к ней доступ без постороннего вмешательства.
  Хэн почувствовал, как его вновь встряхнули, причем руки бессильно, точно
веревки, замотались по сторонам. Холодная гладкая поверхность - видимо,
камень - уперлась в его спину.
  - Да, конечно, - произнес тот же женский голос, - прикуйте его к колонне.
Этого вполне хватит. Обещаю держаться подальше от его когтей.
  Он услышал марширующие шаги гвардейцев, затихшие в отдалении. Дверь
закрылась. Его ум ожил задолго до реанимации тела. Он помнил допрос -
частично, правда, но помнил. А что успел он рассказать адмиралу Даале?
Сердце Хэна учащенно забилось. Неужели он разболтал какую-нибудь
государственную тайну? Хотя, с другой стороны, знал ли он хоть одну такую
тайну - тоже вопрос.
  В чем он был уверен совершенно, так это в том, что выболтал всю новую
историю галактики - со времени падения Империи до образования Новой
Республики; но тут все рассказанное скорее могло сыграть ему только на
руку. И если бы Даала поняла, что шансов не осталось, она, возможно,
уступила бы. И если бы бантха имели крылья."
Глаза его наконец неохотно зашевелились и открылись, впуская свет в
сознание. Он заморгал, ощутив, что зрение возвращается к нему, и
обнаружил, что находится в просторной комнате - нечто вроде лаборатории
или аналитического центра, вовсе не похожей на камеру, в которую он был
заключен на борту "Горгоны". До него донеслось пение и звуки флейт.
  Хэн повернул голову и остановился взглядом на стройной, как тростинка,
женщине инопланетной расы, которая стояла перед устройством, напоминавшим
гибрид музыкальной клавиатуры и клавишного блокнота. Очевидно, это ее
голос спорил со штурмовиком. Бегая проворными пальчиками по певучей
клавиатуре, она выбивала затейливую вереницу сложных цифр и данных на
трехмерном экране треугольной формы, напоминавшем осколок стекла,
увенчанный кристаллом тетраэдра, из нижней точки которого бил небольшой
источник энергии. С каждой нотой к головоломной диаграмме добавлялась
очередная затейливая строка.
  Пошевелив языком, Хэн попробовал завязать беседу. Он собирался спросить:
"Вы кто?" Но губы и голосовые связки работали несогласованно, отчего эта
фраза больше походила на брачный зов ящера Пруха с планеты Потам.
Иноземный экземпляр женской породы вздрогнул, в то время как тонкие руки
продолжали порхать над клавиатурой. Затем она надменно повернула голову в
сторону Хэна, точнее, его тела на полу. На халатике женщины красовалась
эмблема, на которой была запечатлена ее внешность вместе с набором
посверкивающих голограмм вроде тех, что используются для шифрозамков.
  Она была в общем-то привлекательным гуманоидом, высоким и стройным, с
кожей чуть голубоватого оттенка. Ее шевелюра легким облачком газа
окутывала головку. Когда она говорила, голос ее напоминал свирель. Глаза,
широкие и голубые, были глубоки беспредельно, с затаившимся на самом дне
вечным удивлением.
  - Я ждала, пока вы не очнетесь! - известила она Хэна. - У меня к вам так
много вопросов. - (Хэн закатил глаза.) - Неужели вы в самом деле побывали
на борту первой Звезды Смерти, да еще к тому же на верфях второй?
Расскажите мне, пожалуйста, как это выглядело. Все, что помните. Кажда
деталь может стать для меня драгоценной находкой.
  Вопросы посыпались на него слишком быстро, чтобы успеть ответить хотя бы
на один из них. Да и вообще, далась им эта Звезда Смерти, сгоревшая десять
лет назад!
  Вместо ответа Хэн сфокусировал зрение на том, что находилось за ее спиной.
Сиреневые сполохи сияли по другую сторону широкого иллюминатора,
скручиваясь в кольца вокруг ненасытных черных жерл. Он насчитал все четыре
разрушителя, облетавших орбиту. Это означало, что он находится на одном из
малых планетоидов в центре гравитационного острова.
  И он оставался один. Ни Кипа, ни Чубакки рядом не было. Приходилось лишь
надеяться, что им все-таки удалось уцелеть после допроса Даалы. Он опять
допытался выдавить вопрос "Кто ты?".
  Инопланетянка тронула значок на груди своими длинными тонкими пальцами:
  - Меня зовут Кви Ксукс. А вы, насколько мне известно, Хэн Соло. Я
ознакомилась с записью вашего отчета у адмирала.
  Отчета? Неужели она говорит про допрос, во время которого он испытал все
мыслимые болевые ощущения, вплоть до родовых схваток бантхи, рожающей
тройню?
  Поведение Кви Ксукс казалось слегка неестественным, она уделяла мало
внимания деталям: ум ее был явно занят чем-то другим.
  - Итак, расскажите мне, пожалуйста, о Звезде. В вашем лице я впервые
встречаю человека, побывавшего...
  Хэн еще не мог дать себе отчета, то ли это наркотик продолжал порождать в
сознании навязчивые галлюцинации, то ли с ним и в самом деле хотели
серьезно поговорить о проблемах Звезды Смерти. О ее рождении и гибели,
каковая явилась истинным торжеством повстанческого движения, участником
которого он был и потому попал в конце концов сюда, влекомый течениями
причинной связи, чтобы подвергнуться допросу - или опросу - о той же
Звезде Смерти, будь она трижды проклята, - просто какой-то замкнутый круг
получается. Далась же им эта Звезда!
  И кстати, где Даала? Может, он все-таки выболтал что-то важное? А вдруг
она уже пошла со своими разрушителями атаковать Корускант?
  - Меня уже допрашивали, - пробормотал Хэн, искренне радуясь, что в этот
раз слова его можно разобрать.
  В одной из своих голубых рук Кви держала короткую распечатку.
  - Мне нужны ваши, как бы сказать, реальные впечатления, - продолжала она.
- Как она звучала? На что это было похоже, когда вы проходили по ее
коридорам? Расскажите мне все, что помните. - Она заломила руки в едва
сдерживаемом приступе волнения.
  - Нет.
  Ответ его шокировал Кви так, что она невольно попятилась, испустив
музыкальный стон.
  - Но вы должны! Ведь я - один из ведущих ученых Комплекса! - Она стала
взволнованно расхаживать вокруг колонны, к которой он был прикован, отчего
Хэн невольно поворачивал голову ей вслед. Что окончательно истощило его
силы.
  - Что проку вам в информации, которой вы ни с кем не хотите делиться? -
взволнованно продолжала Кви. - Информация не может быть собственностью.
Только объединяя наши знания, мы создаем условия для дальнейшего прогресса!
  Хэн взял на заметку, что ученая Ксукс донельзя наивная особа. Интересно,
сколько времени она томится в гравитационном застенке Прорвы?
  - А вы, - решил он забросить удочку опытной рукой провокатора, - вы тоже
делитесь своей информацией со всяким, кому интересно?
  Голова Кви Ксукс закачалась, будто поплавок.
  - Естественно. Это же принцип работы нашей организации: "Поделись
проблемою своей, и она к тебе сто раз еще вернется".
  Хэн едва сдержал улыбку триумфатора.
  - Прекрасно, тогда скажите, где сейчас находятся мои друзья? Я прилетел
сюда с одним молодым человеком и вуки. Вы поделитесь со мной этой
информацией о них, а я попытаюсь освежить воспоминания о Звезде Смерти.
  Замедленная реакция Кви подсказала ему, что раньше ей приходилось
сталкиваться только с четко поставленными проблемами.
  - Не знаю, могу ли я... - замялась она. - Да и вообще, у вас нет
необходимости в такой информации.
  Хэн слабо повел плечом, изображая равнодушие.
  - Вот как много значит для вас собственный этический кодекс.
  Кви стрельнула глазами на дверь, словно подумывая, не пора ли в самом деле
вызвать штурмовиков.
  - В числе моих привилегий - неограниченный доступ к любой информации,
потому что я ведущий конструктор-теоретик. Ну что вам стоит ответить на
несколько пустячных вопросов?
  - А что стоит вам? К тому же я не в курсе, что у вас за привилегии. И
ничем вам не обязан, чтобы оказывать какие-то услуги.
  Хэн выжидал, наблюдая, как она мнется под его взглядом. В конце концов Кви
включила свой хитроумный монитор и стала перебирать клавиши.
  Она посмотрела на него своими расширенными бездонно-голубыми глазами,
растерянно моргая. Ее волосы напоминали сверкающую дымку над водопадом в
знойный полдень на Арето. Наконец монитор выдал данные.
  - Ваш товарищ-вуки прикреплен к отделу двигателей. Там большая нужда в
рабочих-вуки. Наш ведущий физик-инструменталист на них просто помешан. У
него трудилось около сотни вуки, взятых с Кашуука для работы на Комплексе.
Их немного осталось - работа, сами понимаете, тяжелая и опасная.
  Хэн попытался сменить позу, чтобы не чувствовать себя так скованно. До
него доходили слухи, что рабы-вуки набирались на верфи первой Звезды
Смерти. Однако эта Кви, как он мог убедиться, говорила с ним искренне и
простодушно. С ней стоило поработать.
  - А что со вторым моим другом? - спросил Хэн.
  - Некто по имени Кип Даррон - вы его имеете в виду? Он по-прежнему на
борту "Горгоны", под строжайшим надзором. Мне не много удалось почерпнуть
из протокола его отчета, - очевидно, он был не особенно словоохотлив с
ними.
  Хэн нахмурился, переваривая полученную информацию, но Кви уже теребила его:
  - Ну так что же, я с вами поделилась. Расскажите теперь мне про Звезду! -
Она подскочила к нему, осмотрительно оставаясь за пределами досягаемости.
  Хэн закатил глаза, но так и не придумал оправдательной причины. Звезда
Смерти была разрушена давным-давно, и к тому же планы ее были надежно
похоронены в сверхсекретном Инфоблоке Императорского Центра.
  Хэн рассказал Кви о коридорах, о том, какие шумы там можно было
расслышать. Особенно тесно знаком он оказался с районом ангарного отсека,
изолятора корабельной гауптвахты и мусороуплотнителя, однако Кви Ксукс
такими деталями не заинтересовалась.
  - Ну а сердечник вы видели? Ступени ускорителя?
  - К сожалению, с ним мое знакомство было вынужденно беглым - каждую минуту
в дверь могли постучать лучевые аттракторы. - Хэн огорченно оттопырил
губу. - А зачем вам все это?
  Она закрыла глаза и выпалила:
  - Потому что я принимала участие в проектировании Звезды Смерти!
  Не успев заметить шоковой реакции Хэна, Кви подскочила к ближайшей стене
и, повернув несколько рукояток и переключателей на ней, передвинула одну
из секций прозрачной металлической панели. Внезапно перед Хэном
распахнулась головокружительная панорама, и теперь вместо узкой полосы
светящихся газов он увидел каменную гроздь астероидов и планетоидов,
составлявших Исследовательский Комплекс.
  - Скажу больше: здесь, на Комплексе, мы трудимся над разработкой новой
модели Звезды Смерти.
  Пока она говорила, колоссальная сфера-каркас размером со средней руки
астероид вставала над сузившимся горизонтом ближайшего планетоида
смертоносным рассветом. Модель походила на гигантскую армиллярную сферу,
скованную обручами, сходящимися по полюсам, с кольцами опорных структур, -
в самой сердцевине этого монументального сооружения покоился ядерный
реактор и суперлазер планеторазрушителя.
  - Это только функциональная часть, - пояснила Кви, вглядываясь в
иллюминатор; глаза ее горели восторгом. - Сердечник, суперлазер и реактор,
без системы сверхускорителя. Правда, еще не разработаны окончательно
техобеспечение и палубы для войск и обслуживающего персонала.
  Хэн наконец обрел голос:
  - И эта штуковина работает? Кви снисходительно усмехнулась, точно отвеча
на вопрос ребенка:
  - Ну конечно, и еще как!
  Кип Даррон чувствовал себя загнанным в клетку зверем. Он вглядывался в
глухие стены камеры-отстойника. Свет доходил сюда сквозь проделанные в
потолке щели. Он был слишком ярок и имел тот раздражающе-красный оттенок,
который способен свести заключенного в одиночке до состояния полной
невменяемости. И теперь Кип сидел на лавке, пялился в стенку и пытался не
думать ни о чем.
  Однако боль по-прежнему не унималась: точно далекое эхо, она то и дело
пронзала тело насквозь. Дройд-допросчик славно постарался, отыскивая в его
теле наиболее болезненные точки, не забывая регулярно вводить эндорфины,
отчего даже легкое раздражение превращалось в агонию. Иглы дл
впрыскиваний входили под кожу, точно копья, сокрушающие волю препараты
изливались подобно лаве по его венам.
  Он молил свою память разыскать воспоминания, которых добивался дройд,
чтобы только прекратить допрос; но Кип Даррон был никто, злополучный
заключенный, который большую часть своей жизни провел в застенках Кессела.
Он не знал, что рассказывать имперским монстрам. В конце концов они
убедились в его бесполезности.
  Кип уставился на самоприготовляющуюся баланду, предложенную дверным
распределителем. Срывая крышечку пакета, он включал одноразовую батарею,
которая подогревала суррогат протеина и одновременно охлаждала
синтетический фруктовый десерт; через некоторое время сама посуда начинала
разламываться и годилась в употребление на закуску. Однако Кип не мог
обнаружить в себе даже искорки голода.
  Мысли его снова вернулись к злополучному Хэну Соло. Тот, в отличие от
Кипа, знал много больше и о Новой Республике, и о прочих секретах,
достойных разглашения. Допрос Хэна затянулся намного дольше. Между тем
опека адмирала Даалы была почище того, что доводилось встречать Кипу с его
богатым опытом отсидки в Имперской Исправительной. В шахтах, по крайней
мере, он знал, как избежать пристального к себе внимания.
  С восьми лет Кип жил на Кесселе по жестоким каторжным законам, в жутких
бытовых условиях, под пятой старого имперского начальства или
узурпаторов-рабовладельцев вроде Моруса Дула. Его родители погибли, его
брат Зес был приписан к Академии штурмовиков, но Кип научился, как
спрятаться, как выжить, как уцелеть.
  Мысль о бегстве зрела в его мозгу еще до появления Хэна Соло. Хэн же на
деле показал, как небольшая группа, действуя сплоченно и ударно, может
проломиться сквозь все преграды и скинуть с себя позорные кандалы
заключенных. То, что их при этом угораздило вляпаться еще глубже, прямого
отношения к делу не имело.
  Пилотируя краденый шаттл. Кип использовал свои еще не оперившиеся силы
Джедая, чтобы провести корабль в безопасное место сквозь кластер черных
дыр. С тех пор как он получил начатки мастерства от Вимы Да Бода, ему
редко удавалось применить свои способности.
  Он помнил лицо Вимы Да Бода - морщинистое и обесцвеченное; ее привычку
прятаться по углам, шарахаться от всякой тени, словно она скрывалась от
громадных глаз-соглядатаев. Падшего Джедая угнетало сознание вины, которое
не давало ей жить спокойно, однако она нашла время кое-чему обучить Кипа,
прежде чем имперцы убрали ее.
  - У тебя удивительный потенциал, - говаривала она Кипу во время одного из
последних коротких занятий.
  Однако Кип до сих пор мало уделял внимания своим талантам.
  Он уставился, точно примагниченный, на тарелку с нетронутой синтетической
баландой. Возможно, если как следует сконцентрироваться, сфокусировать
способности на манипулировании чем-либо, вот хотя бы двигая небольшой
объектец, он сможет употребить свои способности для бегства.
  Бегство! Это слово звенело в его сердце, вызывая призраки надежды. Он еще
не знал, что сделает. Нащупывать путь в темноте спайсовых туннелей было
проще всего, однако не оплошал он и в космосе. Проводя шаттл сквозь
огненные облака раскаленного газа, он слышал, как беззвучный магический
голос шепчет ему на ухо бессловесные указания. Кип лавировал и менял курс
корабля по своему усмотрению.
  Но теперь он просто не знал, с какого конца употребить свою сноровку
Джедая.
  Он остановился глазами на тонкой фольге, покрывавшей концентрат баланды,
пытаясь сорвать ее. Поворочав извилинами. Кип нарисовал в воображении
тонкий металлический лист, разорванный и скатанный в комок, - и черта с
два. Ничего не случилось. Да, видно, все это не более чем суеверия и
шизофрения, свойственные даже таким незаурядным личностям, как Вима Да
Бода.
  Его родители не имели никаких способностей в области Силы. В колонии Дейер
системы Аноат оба являлись бойкими на язык местными политиками.
Прислушиваясь к растущему недовольству против жесткой политики Империи,
родители Кипа решили примкнуть к vox populi - гласу народному, выступая с
речами против Палпатина скорее с тем, чтобы умерить его аппетиты, чем
добиваясь полного низвержения всемогущего Императора. Они подняли большой
шум вокруг разрушения Альтераана, но все их старания и вся политическа
ретивость увенчались лишь арестом всей их семьи.
  Кип помнил, как наяву, кошмар этой ночи, когда штурмовики вломились в их
дом. Вооруженные солдаты беспощадно промаршировали по комнатам, сокруша
хрупкую мебель, взращенную из фиброволокна. Капитан гвардейцев зачитал
ордер на арест сквозь фильтр шлема, обвинив родителей Кипа в
государственной измене, после чего штурмовики достали свои бластеры и
стажировали обоих взрослых. Старший брат Кипа встал на защиту родителей,
за что был так же станирован.
  Кип, обливаясь слезами, мог только стоять и смотреть, не веря глазам
своим, как на запястьях всех троих - обездвиженных и беспомощных - стража
защелкивает наручники. Он до сих пор не мог понять, как его родители могли
оказаться изменниками.
  Кипа вместе с родителями отправили на Кессел, в то время как
четырнадцатилетнему Зесу стерли память и рекрутировали в