е  угрозы  и  упреки  исключали
возможность спокойного обсуждения, а религиозный фанатизм и недовольство
рабочих грозили вот-вот перерасти в священную войну.
 Война казалась неизбежной.  Лейя вдруг поняла,  что в жизни ей еще не
встречался субъект  отвратительнее Ном  Анора.  Или  хотя  бы  такой  же
отвратительный.  Он  отказывался понимать,  что ему и  народу,  интересы
которого он якобы защищает, ни за что не победить в этой войне, и скорее
всего им всем суждено погибнуть. После той провальной встречи Лейя много
раз связывалась с ним с борта "Посредника", и каждый раз слышала в ответ
одно и то же: "У меня нет времени с вами разговаривать".
 С такими тяжелыми мыслями в голове Лейя незаметно уснула.
 - Ого!!!  -  выдохнула Джайна,  и  Лейя  открыла  глаза,  думая,  что
стряслась беда.
 - Что такое? - встревоженно спросила она.
 - "Звездный крейсер" Мон  Каламари,  -  ответила Джайна,  указывая на
верхний  левый  угол  монитора.  Щелкнув переключателем,  она  настроила
обзорный экран так, чтобы поближе рассмотреть красавец-корабль.
 Вид у него был потрясающий.  Как и все звездолеты, построенные на Мон
Каламари,  он был уникальным образцом,  произведением искусства. Это был
самый большой крейсер из  всех,  которые когда-либо были созданы на этой
почти  полностью покрытой водой  планете,  -  первый из  серии "звездный
защитник",  построенный для флота Новой Республики.  Он был почти в  два
раза больше того крейсера, что остался между Осарианом и Рхоммамулем.
 - "Виконт",  -  сказала Лейя.  -  Вступил в  строй только две  недели
назад. Должно быть, сейчас проходит испытания, чтобы Совет смог одобрить
поступление его на вооружение.
 - Ого!!! - снова выдохнула Джайна, и в карих глазах блеснули искорки.
 Лейя в уме посмеялась над собой.  Когда она услышала вздох Джайны, то
сразу же  решила,  что у  той возникли проблемы и  она не  может с  ними
справиться.  Лейя подумала о том, что пора больше доверять своей дочери,
затем пришла к  выводу,  что она плохая мать,  раз так нехорошо думает о
такой способной девочке.
 Нет, не девочке, напомнила Лейя себе, о вполне взрослом человеке.
 Когда  она,  завершив доклад  о  назревающей трагедии на  Рхоммамуле,
вошла на мостик и увидела Джайну одну,  у нее екнуло сердце. Хотя к чему
волноваться,  если  Мара,  уж  на  что  опытный  пилот  и  ответственный
воспитатель, сочла возможным доверить управление кораблем Джайне.
 Так почему же Лейя не была так же уверена в собственной дочери?
 Она  внимательно наблюдала за  Джайной,  отмечая уверенные движения и
спокойное выражение лица.
 - Далеко еще? - спросила она.
 Джайна пожала плечами.
 - Ты спала примерно полчаса,  -  ответила она.  - Лететь еще примерно
столько же,  а  точнее не  скажу:  еще  не  знаю,  каким курсом придетс
заходить на посадку.
 - Пойду позову Мару,  -  предложила Лейя, вставая с кресла и прогон
остатки сна.
 - Пусть она отдохнет, - ответила Джайна. - Я смогу сама посадить "Меч
Джейд".
 Лейя  задумалась  над  этим.  Да,  Джайна  безусловно может  посадить
челнок,  и  Лейя,  сама опытный пилот,  смогла бы присмотреть за ней,  а
Маре, конечно, же нужен был отдых. И Лейя почти согласилась.
 Почти.   И  снова  ее  посетило  сомнение  относительно  материнского
отношения к Джайне.
 - Это корабль Мары, - сказала Лейя. - И посадить его без ее четких на
то указаний - это не совсем тактично.
 Улыбнувшись  собственным  дипломатическим  уловкам,   Лейя  похлопала
Джайну по плечу.
 - Но  я  знаю,  что ты  посадишь корабль так мягко,  что Мара даже не
проснется.
 Услышав это, Джайна расплылась в улыбке, а Лейя еще раз хлопнула дочь
по плечу и, подмигнув, покинула мостик.
 Лейя направилась к  Маре.  Перед дверью ее  каюты она  остановилась и
подняла руку,  намереваясь постучать, но остановилась в нерешительности,
услышав доносившиеся из  каюты  звуки.  Лейя  прильнула ухом  к  двери и
прислушалась.
 По тихим всхлипываниям она поняла, что Мара плачет.
 - Мара?  -  тихо позвала она и постучалась.  Ответа не последовало, и
Лейя сама открыла дверь. Мара сидела на кровати спиной ко входу, и плечи
ее слегка вздрагивали, словно она только что взяла себя в руки.
 - Ты в порядке? - спросила Лейя. Мара кивнула. Лейя подошла к кровати
и села рядом с Марой, обняв ее за плечи.
 - Что случилось?
 Мара села повыше, глубоко вздохнула и протерла мокрые глаза.
 - Ничего, - ответила она.
 Лейя посмотрела на нее с большим сомнением.
 - Сон приснился,  -  объяснила Мара.  -  А когда проснулась,  сама не
знаю, что на меня нашло...
 - Может, поговорим об этом?
 Мара пожала плечами..
 Лейя  подождала ответа еще  немного,  но  затем  поняла,  что  та  не
собирается ничего добавлять.
 - Мы подлетаем к  Корусканту,  -  сказала Лейя.  -  Хочешь,  я помогу
Джайне с посадкой?
 - Я сама справлюсь, - заверила ее Мара.
 Она поднялась с  кровати и  хотела пойти к  выходу,  но лицо исказила
гримаса боли.
 Лейя моментально пришла на помощь подруге, подхватив под локоть.
 - Просто спала в неудобной позе, - попыталась объяснить Мара, но Лей
уже не верила ей. Она деликатно заставила ее присесть на край кровати.
 - Дело не  в  том,  что  ты  отлежала ногу.  Это ведь из-за  болезни,
правда?
 Мара посмотрела исподлобья, стараясь скрыть наворачивающиеся на глаза
слезы.
 - С некоторых пор вновь начались приступы, - призналась она.
 Лейя вздохнула и  покачала головой,  сожалея о том,  что она никак не
могла помочь своей дорогой подруге и родственнице.
 - Ты  же сказала,  что ничего страшного,  -  попыталась она успокоить
Мару. - Что особенного было на этот раз?
 Мара отвела взгляд в сторону.
 - Давай же,  говори, - сказала Лейя немного строже, чем собиралась, и
Мара посмотрела на  нее,  но  не  со злостью или обидой,  а,  скорее,  с
недоверием.
 И  с  чего это  Лейя решила,  что Мара обязана делиться с  ней своими
проблемами?  Она ничем не  могла помочь больной женщине.  Все остальные,
кто заразился такой же болезнью,  все рассказывали своим врачам, за ними
наблюдали лучшие доктора Новой  Республики.  Они  жаловались по  каждому
поводу,  ныли по поводу каждого симптома и  умоляли хоть о  какой-нибудь
помощи. И все они были мертвы, или скоро будут.
 - Извини, - сказала Лейя, почувствовав угрызения совести. - Ты ничего
не должна говорить мне.
 Она наклонилась и поцеловала Мару в щеку,  затем поднялась, собираясь
уходить, и протянула Маре руку.
 Мара взялась за руку, но вместо того, чтобы встать, она потянула Лейю
к себе и заставила ее сесть обратно. Затем пристально посмотрела в глаза
Лейе.
 - На этот раз... мое лоно...
 Лейя нахмурилась, не понимая, о чем идет речь.
 - Эта болезнь, - объяснила Мара. - Она атаковала меня во сне, на этот
раз пыталась поразить лоно.
 Глаза испуганно расширила глаза.
 - Ты отразила приступ.
 Мара кивнула и выдавила слабую улыбку.
 - Еще поживу, - ответила она, грустно усмехнувшись.
 Лейя поразилась стоицизму и мужеству Мары:  Каждый раз, когда болезнь
обострялась,   она  фокусировала  Силу  и  направляла  ее  на  отражение
приступа.
 - Но  все  было  намного  серьезнее?  -  предположила Лейя,  объясн
причину слез Мары - необычно острую для нее реакцию.
 Та покачала головой.
 - Да ничего особенного, не больнее, чем обычно.
 - Тогда в чем дело? - спросила Лейя.
 Мара глубоко вздохнула и горестно прошептала:
 - Мое лоно...
 И только сейчас Лейя все поняла.
 - Боишься, что ты не сможешь иметь детей, - подсказала она.
 - Не такая я уже молодая, - ответила та с горькой усмешкой.
 Это было правдой.  Маре,  как и Люку с Лейей,  было уже за сорок,  но
если  бы  не  болезнь,  она  была  бы  совершенно здоровой  женщиной  и,
насколько знала Лейя,  еще могла стать матерью. Лейя отлично понимала ее
тревогу,  учитывая,  что  болезнь ударила по  самому  важному для  любой
женщины.
 - Когда я вышла замуж за твоего брата,  мы планировали завести детей,
- рассказывала Мара.  -  Он  с  такой любовью смотрел на твоих детей,  и
больше всего на свете мы мечтали о своих, пусть не трех, как у вас.
 - Ты еще сможешь родить, - заверила ее Лейя.
 - Возможно -  ответила Мара. - Но кто знает наверняка, Лейя? Я устала
от постоянной борьбы, а болезнь и не думает отступать.
 - Но и не наступает, - напомнила ей Лейя.
 - Я не собираюсь сдаваться,  -  сказала Мара.  -  Но детей мне уже не
завести.  Я не знаю,  заразятся ли они от меня этим недугом, или болезнь
убьет их в моей утробе.  Никто не может сказать, когда это пройдет, и не
будут ли последствия болезни настолько серьезными, что я больше не смогу
иметь детей.
 Лейя хотела сказать что-то  успокаивающее и  обнадеживающее,  но  как
поспорить с железной логикой Мары? Она просто положила ей руку на плечо.
 - Ты не должна отчаиваться.
 - Не буду,  -  ответила Мара с улыбкой.  - Кроме того, мне еще Джайну
нужно многому научить. Ее рано отпускать из-под моего крылышка.
 Недовольное выражение липа Лейи невольно выдало ее.
 - Что такое? - с беспокойством спросила Мара.
 - Иногда я страшно ревную Джайну к тебе,  -  призналась Лейя,  широко
улыбнувшись. - Между вами возникла крепкая духовная связь, и я так рада,
что Джайна нашла в  твоем лице друга и  наставника.  И в то же время это
раздражает.   Когда  я   вижу  вас  вместе,   мне  хочется  обнять  теб
крепко-крепко... и тут же задушить!
 Мара испуганно посмотрела на Лейю,  когда та подошла к  ней и  слегка
сжала шею, словно и впрямь хотела задушить, ее.
 - Ты поправишься, - сказала Лейя. - Обязательно поправишься. И у теб
будет куча ребятишек,  а  скоро и Джайна заведет своих,  -  она толкнула
Мару локтем в бок.  - Вот весело будет, а? Будем сидеть втроем и болтать
о проблемах воспитания, а Люк будет нянчиться с детишками.
 Лучшие слова в данный момент Лейя вряд ли смогла бы найти. Уголки рта
Мары приподнялись в  легкой улыбке,  а  в  зеленых глазах блеснул огонек
надежды.
 Однако,  пока они  обе шли на  мостик,  Лейя поняла,  что эта надежда
мимолетна и  более  вероятная картина -  она  рассказывает детям Джайны,
какая замечательная была сестра у  их  бабушки,  -  заставила ее  сердце
сжаться от боли.
 Но дать волю слезам она не имела права.  Она, да и все вокруг, должны
были обнадеживать Мару.

x x x

 Когда  Джесин  подошел к  главному отсеку "Тысячелетнего сокола",  он
услышал  доносящиеся  оттуда  характерный свист  разрезаемого воздуха  и
треск  электрических разрядов.  Это  Анакин  оттачивал владение лазерным
мечом.
 Он все время упражнялся.
 Как правило, Джесин оставлял своего брата в покое. Он прекрасно знал,
что их  философские взгляды на  жизнь разнятся слишком сильно,  и  ему с
братом пока не удавалось найти общий язык.  Но сегодня,  после посещени
Совета,  он был в  прекрасном настроении и  готов поспорить,  поэтому он
открыл входную дверь и зашел в отсек.
 Взмокший  от  пота  Анакин  отбивался лазерным  мечом  от  парящего в
воздухе  маленького  шарика,  который  стрелял  электрическими зарядами,
нащупав брешь в обороне.
 Джесин вынужден был  признать,  что  его  младший брат хорошо владеет
мечом.  Анакин с  бешеной скоростью повторял одно и  то  же  упражнение:
резко опускал меч слева направо,  затем поднимал его и снова опускал, но
справа налево,  и  каждым взмахом меча он  отмахивался от  электрических
выстрелов шарика.
 Анакин закончил тренировку,  дезактивировал меч  и  остался стоять на
месте, шумно дыша.
 Джесин медленно, явно издевательски, захлопал.
 -Ты сможешь так же? - спросил Анакин, не поворачиваясь к брату.
 - Какая разница? - ответил Джесин, и Анакин презрительно наморщился.
 - Ты половину своей жизни тратишь на танцульки вокруг этого шарика, -
прокомментировал Джесин.
 - Мы ведь рыцари-джедаи, или скоро будем ими, -ответил Анакин.
 - А   все   джедаи  должны  проводить  все  свое  свободное  время  в
тренировках с летающим шариком? - язвительно заметил Джесин.
 - Ты тоже тренируешься, - возразил Анакин.
 - И  я  провожу в  уединении больше времени,  чем  ты,  -  согласилс
Джесин. Анакин скептически посмотрел на него, словно собирался спросить:
Ну а что из этого?
 - Есть причины и для уединения, и для практики, - попытался объяснить
Джесин.
 - Чтобы оттачивать наше мастерство, - ответил Анакин.
 Джесин покачал головой еще до того, как его брат так ответил.
 - Чтобы углублять наше понимание, - поправил он.
 - Снова за свое?
 - Как всегда,  за свое, - твердо сказал Джесин. - О чем ты думаешь во
время тренировок?
 Ответом было удивленное выражение лица Анакина.
 - Наверное,      представляешь     себе,      что     гонишься     за
бандитами-гаммореанцами?  -  продолжал Джесин. - Спасаешь Галактику, как
спас ее когда-то отец?
 - Когда  я  занят упражнениями,  мое  сознание не  помутнено суетными
мыслями,  -  ответил Анакин, но Джесин лишь покачал головой. Такой ответ
его не удовлетворил.
 - Хорошо.  Перед тем,  как  ты  полностью отдаешься на  волю Силы,  -
уточнил он, - или сразу же после?
 Взгляд Анакина стал рассерженным.
 - О  чем ты думаешь в такие минуты?  -  напирал Джесин,  не собираясь
отставать от брата. - Какие войны тебе чудятся?
 - Неужели это так важно? - возразил Анакин.
 - Потому что это не есть истина о Силе,  - резко ответил Джесин. - Ты
рассматриваешь ее  как инструмент,  оружие для борьбы со всем,  что тебе
кажется плохим. Но это и есть ограниченная философия.
 - Но Сила и есть оружие,  - ответил Анакин. - Мощное оружие и больша
ответственность.
 Джесин покачал головой.
 - Это лишь часть всей правды о Силе,  -  сказал он.  -  Та часть,  на
которой многие подобные тебе  фокусируют все  внимание,  чтобы оправдать
свое тщеславие.
 Анакин, казалось, вот-вот взорвется.
 - Сила -  это объективный метод поиска правды,  а  не слепое орудие в
руках  любого,   кто   вообразил,   что  познал  абсолютную  истину,   -
поучительным тоном произнес Джесин.
 - Значит, ты считаешь, что Новая Республика - это зло?
 - Это не  зло и  не добро,  -  ни капли не обидевшись,  объяснил свою
позицию Джесин.  -  Но  я  согласен не со всеми шагами ее правительства.
Безусловно, некоторые сообщества пострадали под ее правлением, точно так
же, как и во времена Империи.
 - Но на этот раз страдания причиняются ради общего блага!  -  бушевал
Анакин. Ему явно не понравилось сравнение Новой Республики с Империей.
 Джесин на это только ухмыльнулся.  Анакин сам признал,  что в  словах
Джесина была доля правды.
 - Меня уже тошнит от твоих наставлений, - добавил Анакин.
 - Ты  будешь слушать их  до  тех  пор,  пока  не  внемлешь правде,  -
мгновенно возразил Джесин. - И это - моя цель.
 - Это дядя Люк тебе так сказал?
 -Дело не в нем, - ответил Джесин, - речь идет только о нас с тобой.
 - Он  собирается возродить Совет  Ордена  джедаев,  -  сказал Анакин,
словно эти слова подтверждали его правоту.
 - Он вынужден пойти на это,  -  ответил Джесин, и по тону, которым он
произнес эту  фразу,  стало понятно,  что он  не  в  восторге от  такого
решения.  -  Чтобы предотвратить угрозу того,  что  молодые джедаи вроде
тебя  разбегутся  по  Галактике  и  бросятся  восстанавливать  попранную
справедливость.
 Он махнул рукой в сторону брата и повернулся,  собираясь уйти,  но не
успел сделать и двух шагов, как его догнал и схватил за плечо Анакин.
 Анакин выхватил рукоять лазерного меча.
 - Вот, - выкрикнул он с пафосом, - орудие закона.
 - Нет, - возразил Джесин. - Это инструмент, при помощи которого любой
джедаи может взглянуть себе в  душу и найти внутреннюю гармонию,  мерило
восприимчивости к Силе.
 По  выражению лица Анакина можно было без  труда догадаться,  что  он
категорически не согласен с такой точкой зрения.
 - Если ты не полностью откроешься Силе во время тренировок,  то ты не
сможешь правильно защищаться и  в конце концов ты пропустишь удар,  и не
один раз,  -  ответил Джесин. - Не надо искать повода для войны, Анакин.
Найди гармонию с собой и всей Галактикой вокруг тебя.
 - Красивые слова,  но они ничего не значат,  когда начинается бой,  -
возразил Анакин.
 - Мирный джедаи лучше любого воина, - ответил Джесин.
 - Докажи это, - и Анакин активировал свой меч так, что сверкающий луч
возник прямо перед лицом Джесина.
 - Что  ж,   придется,   если  иначе  сквозь  твой  толстый  череп  не
достучаться, - спокойно ответил Джесин и включил свой лазерный меч.
 Анакин закрыл входную дверь -  дядя Люк не  погладит их  по  головке,
если узнает,  что они дерутся на лазерных мечах,  да и  отец не придет в
восторг от  этого -  и  повернулся к  своему брату,  который уже встал в
стойку и медленно надвигался на него с мечом в руках.
 - Потерпев поражение в этом поединке, ты будешь вынужден признать мою
правоту,  -  сказал Анакин,  но Джесин уже не слушал его: он максимально
сконцентрировался,   отключаясь  от  внешних  раздражителей.   Это  было
преддверие наступления полного отключения сознания и слияния с Силой.
 Оба брата долго стояли не  двигаясь,  и  вдруг Анакин ринулся вперед,
яростно  размахивая перед  собой  лазерным  мечом,  и  хотел  с  размаха
рубануть Джесина по  правому плечу,  но тот с  легкостью парировал удар,
когда светящийся луч почти коснулся его.  Анакин провел повторную атаку,
на этот раз -  слева снизу,  но Джесин отбил и этот удар,  и зацепил меч
Анакина своим,  и прижал оружие брата так, что тот не мог пошевелить им.
Он  пытался  оттолкнуть его  влево,  но  Анакин  все  напирал,  стараясь
вывернуться и нанести удар.
 Когда яркие лучи застыли как раз между братьями,  Джесин,  мгновенным
выпадом стремясь выбить меч из  рук Анакина,  крутанул точным и  сильным
движением кончика меча вокруг лезвия противника,  но  тот  был начеку и,
сохраняя  дистанцию,  отступил,  поднимая оружие  и  гася  атаку  брата,
нацеленную прямо в горло.
 Затем Анакин широко замахнулся и  резко опустил свой меч на  Джесина,
вернее, на его меч, глупо подставившись, совсем как новичок. Он атаковал
снова  и  снова,  как  будто хотел пробить искусную оборону брата грубой
силой и яростным напором.
 - Ярость  ослепила тебя,  -  сказал Джесин,  и  у  Анакина похолодело
внутри,  так  эти  слова были  абсолютной правдой и  намекали на  темную
сторону Силы - то место, куда возбранялось заходить джедаю.
 Вскоре Анакин сменил тактику.  Он замедлил темп и сделал больший упор
на  технику,  делая обманные движения и  неожиданные выпады,  но  вокруг
Джесина, казалось, выросла непробиваемая стена.
 Так продолжалось несколько долгих минут.  Братья быстро передвигались
туда-сюда по комнате,  и  минутное превосходство одного тут же сводилось
на нет моментальной контратакой другого.
 Но  в  пылу  спора  надо  было  все  время заботиться о  безопасности
оппонента  и   контролировать  свои  эмоции.   Лазерный  меч  невозможно
переключить  в  учебный  режим,   поэтому  необходимо  было  действовать
аккуратно,  так  как  любой промах или  слишком сильный удар мог  стоить
жизни одному из них.
 Однако бой продолжался,  несмотря ни на что.  Различия в  философских
взглядах довели их  до  открытого столкновения,  до  драки на  мечах,  и
вскоре,  как  и  опасался Джесин,  это  переросло в  нечто большее,  чем
тренировочный спарринг.  Удары становились все сильнее, яростнее, а сами
они  все  больше  входили в  раж.  Джесин  первым сменил стиль  борьбы и
перешел  к  обороне.  Его  движения  стали  плавными и  эффективными,  и
количество наступательных выпадов свелось к минимуму.
 Эта  неожиданная пассивность Джесина лишь больше подстегнула Анакина,
и  он  увеличил темп атаки.  Своим лазерным мечом он нанес удары слева -
один,  второй,  третий,  -  а  затем,  повернувшись на триста шестьдесят
градусов, - три удара справа - один, второй, третий.
 Джесин парировал первых три удара, затем парировал два удара справа и
вдруг... нырнул вниз.
 И  Анакин,  который уже приготовился встретить меч брата,  по инерции
крутанулся  на  месте,  когда  преграда  неожиданно исчезла,  и  потерял
равновесие.
 Не  упустил  своего  и  Джесин,  нанеся  неожиданный удар  снизу,  от
которого меч  Анакина улетел