ю, а иногда и поддержку властей. Без
содействия Рема Гитлеру вряд ли удалось бы развернуть  широкую  кампанию  по
подстрекательству населения к  свержению  республиканского  режима.  Гитлер,
безусловно, не смог бы столь безнаказанно прибегать к террору и запугиванию,
если бы не терпимость баварского правительства и полиции.
     Дитриха Экарта, который на двадцать один год был старше Гитлера,  часто
называли   духовным   отцом   национал-социализма.   Остроумный   журналист,
посредственный поэт и драматург, он перевел "Пер Гюнта" Ибсена  на  немецкий
язык и написал несколько пьес, которым не суждено было увидеть света  рампы.
Экарт в Берлине,  подобно  Гитлеру  в  Вене,  вел  богемный  образ  жизни  и
пристрастился к спиртному и морфию. Как  пишет  Хайден,  какое-то  время  он
находился в психиатрической лечебнице, где  ему  удалось  наконец  поставить
свои драмы, используя в качестве актеров содержавшихся там больных.
     В конце  войны  Экарт  вернулся  в  Баварию.  Там,  в  винном  погребке
"Бреннесель", расположенном в Швабинге - артистическом квартале Мюнхена,  он
во всеуслышание разглагольствовал  о  превосходстве  арийцев  и  призывал  к
уничтожению евреев и свержению "свиней", правящих в Берлине.
     Хайден,  работавший  в  ту  пору  журналистом   в   Мюнхене,   приводит
высказывание Экарта, с пафосом обратившегося к завсегдатаям винного погребка
"Бреннесель" в 1919 году:
     "Возглавить нашу организацию должен человек, который  бы  не  испугался
пулеметной очереди. Надо нагнать страха на всю эту  чернь.  Нам  не  следует
использовать военных, поскольку народ их  больше  не  уважает.  Лучше  всего
подошел бы какой-нибудь рабочий,  умеющий  говорить...  Он  не  должен  быть
слишком умным... Лучше, если это будет холостяк, тогда нам  легче  подыскать
ему женщин".
     Вполне естественно, что  поэт  и  большой  любитель  спиртного  в  лице
Адольфа Гитлера нашел именно  того  человека,  которого  искал.  Экарт  стал
близким другом и советчиком молодого человека, быстро идущего в гору в рядах
рабочей партии Германии, снабжал его книгами,  помогал  улучшить  как  стиль
письма, так и разговорный немецкий. Он ввел его в  круг  своих  знакомых,  в
число которых входили не только состоятельные люди, с готовностью  вносившие
деньги в фонды партии и материально  поддерживавшие  самого  Гитлера,  но  и
такие будущие помощники фюрера, как Рудольф Гесс и Альфред Розенберг. Гитлер
сохранил уважение к Экарту {Экарт умер от белой горячки в декабре 1923 года.
- Прим. авт.} и в последних  словах  "Майн  кампф"  выразил  признательность
своему эксцентричному наставнику, назвав  "одним  из  лучших,  кто  посвятил
жизнь пробуждению нашего народа своим  творчеством,  помыслами  и,  наконец,
своими делами".
     Так  выглядело  странное  сборище  неудачников,  стоявших   у   истоков
национал-социализма, создавших, не отдавая  себе  в  том  отчета,  движение,
которое за тринадцать лет охватит самую мощную страну в Европе и приведет  к
установлению в Германии третьего рейха.
     Недалекий слесарь Дрекслер заложил основы движения, пьяный  поэт  Экарт
развил  определенные  "духовные"  ценности,  чудаковатый   экономист   Федер
сформировал то,  что  считалось  идеологией,  гомосексуалист  Рем  обеспечил
движению поддержку военных и ветеранов войны.
     Однако задачу по превращению скромного дискуссионного клуба в  то,  что
вскоре станет мощной политической партией, взял на себя на данном  этапе  не
кто иной, как бывший  бродяга  Адольф  Гитлер,  которому  в  то  время  было
тридцать лет и которого еще никто не знал.
     Все идеи, которые Гитлер вынашивал со времени голодного  одиночества  в
Вене, теперь можно было  осуществить  на  практике,  и  внутренняя  энергия,
скрытая от посторонних глаз, прорвалась наружу. Он подтолкнул свой  скромный
комитет к организации многочисленных митингов. Гитлер сам печатал на машинке
и распространял приглашения. Впоследствии он вспоминал, как однажды,  раздав
восемьдесят таких приглашений, они "сидели и ждали приглашенных". Через  час
"председатель" должен был открыть "митинг". Нас снова  было  семеро,  семеро
старых друзей".
     Но Гитлер не терял надежды. Он увеличил количество приглашений, печатая
их на ротаторе, чтобы собрать средства, дал  объявление  в  местной  газете.
Успех, по его словам, был  просто  поразительный  -  на  митинг  пришло  сто
одиннадцать человек. Гитлер впервые  должен  был  выступить  публично  после
приветствия "мюнхенского профессора". Харрер, который в то  время  формально
возглавлял партию, возражал.
     "Этот  господин,  в  честности  которого  в  принципе   нет   оснований
сомневаться, - писал позднее Гитлер, - был твердо уверен, что я в  состоянии
выполнять отдельные поручения, но никоим образом не выступать  с  речами.  Я
говорил в течение получаса, и то, что я  раньше  лишь  интуитивно  ощущал  в
себе, сейчас воплотилось в реальность: я действительно мог выступать".
     По утверждению Гитлера, аудитория была  буквально  наэлектризована  его
пламенной  речью,  энтузиазм  присутствовавших  вылился  в  пожертвования  в
размере трехсот марок, которые на какое-то время помогли  решить  финансовые
проблемы партии.
     В начале 1920 года Гитлер занялся  пропагандистской  работой,  то  есть
деятельностью, о которой подумывал еще в Вене, осознав всю ее  важность  для
социалистической и христианско-социальной партий. Гитлер сразу же  приступил
к организации крупнейшего митинга,  о  котором  столь  малочисленная  партия
раньше и не мечтала.
     Он должен был состояться  24  февраля  1920  года  в  известном  пивном
заведении "Хофбройхаус", имевшем две тысячи посадочных мест. Коллеги Гитлера
по партии сочли его сумасшедшим.  Харрер  в  знак  протеста  сложил  с  себя
полномочия  председателя  и  был  заменен   Дрекслером,   который   довольно
скептически отнесся к планам Гитлера {Харрер  возражал  также  против  ярого
антисемитизма Гитлера, полагая, что тем самым он оттолкнет от партии рабочие
массы. Эти причины вынудили его уйти отставку. - Прим, авт.}.
     Впоследствии Гитлер  подчеркивал,  что  руководил  подготовкой  митинга
лично. И действительно, это событие так много значило для него,  что  первый
том "Майн кампф" он закончил подробным описанием митинга,  поскольку  именно
тогда "партия, выйдя за рамки небольшого клуба, впервые оказала определяющее
влияние на  наиболее  существенный  фактор  нашего  времени  -  общественное
мнение".
     Гитлер  не  был  даже  запланирован  в  программе  митинга  в  качестве
основного докладчика. Эта роль  была  уготована  некоему  доктору  Иоганнесу
Дингфельдеру,  врачу-гомеопату,  известному  пустозвону.  Дингфельдер  писал
статьи по вопросам экономики под псевдонимом Германус Агрикола, о котором  в
скором  времени  вообще   забудут.   Аудитория   на   его   выступление   не
отреагировала. Затем слово взял Гитлер. Вот как он сам пишет об этом:
     "В зале стоял шум, то тут, то там вспыхивали потасовки. Группа наиболее
верных   боевых   товарищей   и   наших   сторонников   пыталась   урезонить
хулиганствующие  элементы...  коммунистов  и  социалистов...   Потребовалось
время, пока в зале навели порядок. Тогда  только  я  начал  говорить.  Через
полчаса аплодисменты заглушили отдельные вопли и крики... Когда четыре  часа
спустя зал опустел, я осознал, что теперь основные цели нашего движения  уже
не останутся без внимания, поскольку они завладели умами немецкого народа".
     В  ходе  выступления  Гитлер  впервые  огласил  двадцать  пять  пунктов
программы рабочей  партии  Германии.  Программа  эта  была  на  скорую  руку
составлена Дрекслером, Федером и Гитлером. Большинство  каверзных  вопросов,
которые  задавали  Гитлеру,  в  действительности  были   направлены   против
отдельных  положений  программы,  но  сам  Гитлер  считал,  что  ее  приняли
полностью, С 1 апреля 1920 года она стала официальной программой теперь  уже
национал-социалистской  рабочей   партии   Германии.   Правда,   исходя   из
тактических соображений, Гитлер в  1926  году  объявил  положения  программы
"незыблемыми".
     Это, безусловно, сборная солянка, приготовленная  для  рабочих,  мелкой
буржуазии и крестьян. Большинство  положений  к  моменту  прихода  партии  к
власти были забыты. Многие авторы, пишущие о Германии, насмехались над  этим
и нацистский вождь впоследствии приходил в смущение, когда ему напоминали  о
некоторых  положениях  программы.  И  все  же,  как  в  случае  с  основными
принципами, изложенными в "Майн  кампф",  наиболее  важные  ее  положения  в
третьем рейхе были выполнены, что имело страшные последствия  для  миллионов
людей как в самой Германии, так и за ее пределами.
     В первом же пункте программы содержится требование об объединении  всех
немцев в единую великую Германию. Разве не на  этом  настаивал  рейхсканцлер
Гитлер, когда присоединил Австрию с  шестью  миллионами  немцев  и  захватил
Судеты, где проживало три миллиона немцев?  И  разве  не  требование  фюрера
вернуть Германии Данциг и другие области Польши,  в  которых  большую  часть
населения составляли немцы, привело к нападению на нее и развязыванию второй
мировой войны? И разве не кроется одна из причин мировой трагедии в том, что
в период между войнами многие либо игнорировали, либо высмеивали  нацистские
цели, которые пытался изложить в программе Гитлер?
     Безусловно,  антисемитские  положения  программы,   обнародованной   24
февраля 1920 года в мюнхенской пивной, явились довольно тревожным  сигналом.
Евреев нельзя принимать на службу, допускать в прессу, надо отказывать им  в
получении гражданства в Германии. Приехавшие в рейх  после  2  августа  1914
года должны были покинуть страну.
     Многие пункты партийной программы своей демагогической направленностью,
несомненно, отвечали настроениям низших классов, в тяжелые для них времена с
симпатией относившихся  к  радикальным  и  даже  социалистическим  лозунгам.
Одиннадцатый пункт,  например,  предусматривал  отмену  нетрудовых  доходов;
двенадцатый пункт - национализацию  трестов;  тринадцатый  -  дележ  прибыли
крупных промышленных предприятий с государством; четырнадцатый -  ликвидацию
земельной ренты и спекуляции  землей.  В  восемнадцатом  пункте  содержалось
требование   карать   смертью   изменников,   ростовщиков   и   спекулянтов.
Шестнадцатый пункт, призывая к сохранению "здоровой буржуазии", настаивал на
передаче  универмагов  в  общественную  собственность  и  в  аренду   мелким
торговцам по низкой цене.
     Данные требования были включены в программу по  настоянию  Дрекслера  и
Федера,   которые,   очевидно,   по-настоящему    верили    в    "социализм"
национал-социалистской  партии.  Именно  эти  идеи   приводили   Гитлера   в
замешательство, когда крупные промышленники и землевладельцы начали довольно
основательно пополнять партийную кассу, в результате чего ни  одно  из  этих
требований, естественно, не было осуществлено.
     Наконец, следует  отметить  два  положения  программы,  которые  Гитлер
выполнил, как  только  стал  канцлером.  Второй  пункт  содержал  требование
отменить Версальский и Сен-Жерменский мирные договора, а последний, двадцать
пятый    пункт    предусматривал    "создание    сильнoй    централизованной
государственной  власти".  Эти  положения  так  же,  как  пункты,  требующие
объединения всех немцев  в  рейхе,  были  включены  в  программу  партии  по
настоянию Гитлера и свидетельствуют о том, что даже тогда, когда партия была
едва известна а пределами Мюнхена, Гитлер смотрел далеко вперед.
     В тот период сепаратистские настроения в Баварии были очень  сильны,  и
баварцы, постоянно конфликтовавшие с центральным правительством  в  Берлине,
выступали за меньшую, а не за большую централизацию,  требуя  предоставления
Баварии самостоятельности.
     На практике все так и выглядело:  указания  из  Берлина  не  имели;  на
местах почти никакой силы. В перспективе Гитлер хотел  прийти  к  власти  не
только в Баварии, но  и  во  всем  рейхе  и  придать  этой  власти  характер
диктатуры, необходимой,  судя  по  его  предыдущим  высказываниям,  сильному
централизованному органу управления, способному покончить  с  полуавтономией
земель, которые во времена Веймарской республики  и  империи  Гогенцоллернов
имели собственные парламенты и правительства.
     Одним из первых демаршей Гитлера после прихода к власти 30 января  1933
года явилась незамедлительная реализация вышеупомянутого положения программы
партии, замеченного и всерьез воспринятого в свое время немногими.  И  никто
уже не смог обвинить Гитлера в том, что он заранее не  поставил  об  этом  в
известность общественность.
     Зажигательных речей, а также радикальной программы при всей их важности
для партии, делавшей свои первые шаги, было бы недостаточно, чтобы  привлечь
внимание и обеспечить поддержку широких масс. Поэтому Гитлер направил усилия
на достижение большего, гораздо большего. Именно  тогда  начали  проявляться
его незаурядные способности. Он считал, что массам нужны не  только  идеи  -
несколько простых идей, которые можно внушать им постоянно, - но и  символы,
которые всколыхнули  бы  их  веру.  Нарядность  и  красочность  должны  были
привлечь массы, как и акты насилия и  террора,  которые  в  случае  успешной
реализации способствовали бы  пополнению  партийных  рядов  (разве  не  сила
всегда  импонировала  немцам?)  и  вселяли  в  них   уверенность   в   своем
превосходстве над слабыми.
     В Вене Гитлера привлекал, по  его  собственному  выражению,  "постыдный
внутренний  и  физический  страх",  который  использовали,  по  его  мнению,
социал-демократы в борьбе со своими политическими противниками. Теперь  этим
страхом  он  решил  воспользоваться  для  укрепления   позиций   собственной
антисоциалистической партии. Поначалу на митинги приглашали бывших  военных,
чтобы они следили за порядком и в случае необходимости  выставляли  крикунов
за дверь.
     Летом 1920 года, вскоре после того,  как  к  названию  "рабочая  партия
Германии"  добавили  "национал-социалистская"  и   она   стала   именоваться
национал-социалистской рабочей партией Германии (сокращенно  НСДАП),  Гитлер
сколотил  из  числа  отъявленных  головорезов  и  ветеранов  войны   "группы
порядка", которые возглавил часовщик Эмиль Морис, в прошлом  судимый.  Чтобы
избежать репрессий со стороны  берлинского  правительства,  группы  какое-то
время скрывали свою деятельность под вывеской "гимнастической  и  спортивной
секции" партии.
     5 октября 1921 года  они  официально  были  переименованы  в  штурмовые
отряды. Штурмовиков, одетых в коричневую униформу, набирали  в  основном  из
числа преступных элементов добровольческого корпуса. Командование штурмовыми
отрядами вверили Иоганну Ульриху Клинциху, подручному пресловутого  капитана
Эрхардта, который привлекался по делу об убийстве Эрцбергера и лишь  недавно
был освобожден из тюрьмы.
     Эти отъявленные  негодяи  в  униформе,  не  довольствуясь  поддержанием
порядка  на  митингах   нацистской   партии,   начали   разгонять   митинги,
организуемые другими партиями. Однажды в 1921 году штурмовики, возглавляемые
Гитлером, пришли на митинг, где должен был выступать баварский федералист по
фамилии Баллерштедт, и избили его. По приговору суда Гитлер провел  месяц  в
заключении. Выйдя  из  тюрьмы,  он  предстал  перед  согражданами  в  ореоле
мученика,  пострадавшего  якобы  за  общее  дело,  приобретя   еще   большую
популярность.
     "Прекрасно, - хвастался Гитлер перед полицейскими. - Мы добились  того,
чего хотели: Баллерштедт так и не получил слова".
     За несколько месяцев  до  случившегося  Гитлер,  выступая  в  одной  из
аудиторий,  сказал:  "Национал-социалистское   движение   будет   и   впредь
безжалостно пресекать - в случае  необходимости  силой  -  попытки  провести
митинги или выступления, которые могут неблагоприятно повлиять  на  сознание
наших соотечественников".
     Летом 1920 года  Гитлер,  в  прошлом  неудавшийся  художник,  а  теперь
набирающий  силу  пропагандист,  выдвинул  идею,   которую   можно   назвать
гениальной. По его мнению, партии не хватало  эмблемы,  флага,  символа,  то
есть того,  что  четко  отражало  бы  цели  новой  организации  и  завладело
воображением масс. Массам, считал Гитлер, нужно некое  развевающееся  знамя,
чтобы, устремляясь  за  ним,  сражаться  под  его  сенью.  После  длительных
раздумий и бесчисленных прикидок он остановил свой выбор на  флаге  красного
цвета с белым кругом посередине, на  фоне  которого  была  вытеснена  черная
свастика.  Кресту  с  загнутыми   под   прямым   углом   концами,   хотя   и
заимствованному  из  древности,  суждено  было  стать  устрашающим  символом
нацистской партии и в конечном счете нацистской Германии.  Каким  образом  у
него возникла идея использовать данный символ для флага и для эмблемы партии
- Гитлер обходит в "Майн кампф" молчанием.
     Крест с загнутыми концами - явление не новое, он встречается с  момента
появления человека на земле. Его изображение находили во время  раскопок  на
развалинах Трои, Египта, Китая. Я лично видел его в  древних  индуистских  и
буддистских  храмах.  В  период  новой  истории  символ  служил  официальной
эмблемой таких  прибалтийских  государств,  как  Эстония  и  Финляндия,  где
встречался немцам, воевавшим в добровольческом корпусе  в  1918-1919  годах.
Крест изображался и на железных касках бойцов бригады Эрхардта,  вошедших  в
Берлин во время Капповского путча в 1920 году.  Не  подлежит  сомнению,  что
Гитлер встречал его в Австрии на эмблемах некоторых антисемитских  партий  и
на касках солдат бригады Эрхардта, вступивших в Мюнхен.
     Гитлер отмечал, что среди  многочисленных  проектов,  предложенных  ему
членами партии, практически везде присутствовала  свастика  а  некий  зубной
врач из Штернберга представил эскиз флага, который  "был  весьма  недурен  и
довольно близок к моему собственному".
     Что касается цвета флага,  то  Гитлер,  естественно,  отверг  черный  с
красным и золотым, символизирующие  независимую  Веймарскую  республику.  Он
отклонил также предложение об использовании старого  имперского  флага,  где
сочетались красный, белый и черный цвета. Но само цветовое сочетание Гитлеру
нравилось - не только потому, что "это была  самая  лучшая  из  существующих
гармоний", но и потому, что это были цвета Германии, за которую  он  воевал.
Однако необходимы были какие-то изменения, поэтому и появилась свастика.
     Гитлер  упивался  своим  "уникальным  творением".  В  "Майн  кампф"  он
провозглашал:
     "Это был настоящий символ! Красный  цвет  олицетворял  социальную  идею
движения, белый - националистическую,  свастика  -  цель  борьбы  за  победу
арийской расы".
     Вскоре штурмовики и члены партии  стали  носить  на  рукаве  повязку  с
изображением свастики. Через два года  появилось  знамя  нацистской  партии,
которое несли во время публичных шествий и которое украшало трибуны во время
массовых митингов. Эмблема, заимствованная у  древних  римлян,  состояла  из
черной металлической свастики, обрамленной серебряным  венком,  над  которым
возвышался орел, а внизу фигурировало сокращенное название партии - НСДАП на
металлической прямоугольной основе, украшенной бахромой и кистями, и флаг со
свастикой, на котором красовался лозунг: "Германия, пробудись!"
     Эти  символы,  разумеется,  не  принадлежали   к   атрибутам   высокого
искусства, однако отменно служили целям  пропаганды.  Нацисты  имели  теперь
символ, которого не было ни у одной партии. Крест с загнутыми прямоугольными
концами, похоже, сам по себе обладал некой  мистической  силой,  он  как  бы
побуждал  действовать  мелкую   буржуазию,   еще   недавно   пребывавшую   в
неуверенности и неопределенности. Мелкая буржуазия начала  сплачиваться  под
знаменем этой партии.

       Восхождение "фюрера"

     Л