ше  их  сил  {По  свидетельству  капитана  Гарри  К.
Бутчера, морского адъютанта Эйзенхауэра, начальники штабов как американской,
так и английской армий - генерал Джордж К. Маршалл и фельдмаршал сэр Джон Г.
Дилл жаловались, что  Эйзенхауэр  не  проявлял  достаточной  инициативы  для
повышения темпов наступления в  Италии.  Защищая  своего  начальника  штаба,
Бутчер  подчеркивал,  что  осуществление  планов  Эйзенхауэра   сдерживалось
недостатком десантных судов и  что  проведение  морской  десантной  операции
намного  севернее,  близ  Рима,  вывело  бы  операцию  за  пределы  действия
истребителей союзников, которые  базировались  на  Сицилии.  Сам  Эйзенхауэр
подчеркивает, что после захвата Сицилии он  получил  приказ  откомандировать
семь дивизий  -  четыре  американские  и  три  английские  -  в  Англию  для
подготовки вторжения через Ла-Манш, что привело  к  острой  нехватке  войск.
Бутчер утверждает также, что первоначально  Эйзенхауэр  планировал  сбросить
воздушные десанты на римские аэродромы с целью  помочь  итальянцам  защитить
столицу от немцев, но в последнюю минуту Бадольо попросил временно  отложить
операцию. Генерал Максвэлл Д. Тейлор, который с  большим  риском  для  себя,
тайно отправился в Рим на переговоры  с  Бадольо,  сообщил,  что  вследствие
пораженческих настроений  у  итальянцев  и  наличия  крупных  сил  у  немцев
выброска там  американской  воздушно-десантной  дивизии  представляется  ему
самоубийством (см. Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу, с. 189; Бутчер Г.
Три года с Эйзенхауэром, с. 407- 425). - Прим. авт.}.
     Когда американская 5-я армия высадилась не близ Рима, а южнее  Неаполя,
в  Салерно,  и  когда  парашютисты  союзников  не  появились  над   римскими
аэродромами, оба генерала вздохнули с облегчением.  Еще  большее  облегчение
испытали они, когда итальянские дивизии сдались  немцам  почти  без  единого
выстрела и были разоружены. Это означало, что  немцы  легко  удержат  Рим  и
какое-то время даже Неаполь. Это позволило им сохранить за собой  две  трети
территории  Италии,  включая  промышленный  Север,  заводы   которого   были
реконструированы и изготовляли оружие для немцев. Почти чудом  Гитлер  вновь
получил отсрочку и избежал гибели {Итальянский король, маршал Бадольо и  его
правительство, к  большому  огорчению  Гитлера,  бежали  из  Рима  и  вскоре
обосновались  на  юге  Италии,  освобожденном  союзниками.   Большая   часть
итальянского флота передислоцировалась на Мальту, несмотря на коварные планы
Деница захватить или потопить его. - Прим. авт.}.
     Выход Италии из войны страшно озлобил фюрера. "Это подлое свинство",  -
заявил он Геббельсу, вновь  срочно  вызванному  в  Растенбург.  Более  того,
свержение Муссолини встревожило его и  заставило  задуматься  о  собственном
положении. "Фюрер, - отметил  Геббельс  в  своем  дневнике  11  сентября,  -
призывал предпринять все  необходимые  меры,  чтобы  предотвратить  подобный
поворот событий у нас раз и навсегда".
     Вечером 10 сентября Гитлер обратился по радио к нации.  Решился  он  на
это лишь после долгих увещеваний Геббельса. "В этот критический момент народ
вправе услышать от своего фюрера слова воодушевления и утешения",  -  сказал
ему министр пропаганды. Но тон  выступления  Гитлера  по  этому  поводу  был
скорее вызывающим:
     "Надежды найти предателей среди нас строятся  на  полном  невежестве  в
отношении характера национал-социалистского  государства:  вера  в  то,  что
события 25 июля способны распространиться на Германию, исходит из  полнейшей
иллюзии как относительно моего положения, так и  относительно  позиции  моих
политических соратников, моих фельдмаршалов, адмиралов и генералов".
     На самом деле, как мы увидим  далее,  несколько  немецких  генералов  и
горстка бывших политических соратников фюрера, по мере  того  как  нарастали
военные неудачи, снова начали вынашивать изменнические  замыслы,  которые  к
июлю следующего года вылились в насильственную акцию, но менее успешную, чем
та, что была проведена против Муссолини.
     Одной из  мер,  предпринятых  Гитлером,  чтобы  подавить  зарождающуюся
измену, был приказ уволить из вермахта всех немецких  принцев.  Так,  бывший
курьер фюрера для  контактов  с  Муссолини  принц  Филип  Гессенский,  вечно
болтавшийся при гитлеровском штабе, был арестован  и  передан  гестапо.  Его
жена, принцесса Мафальда, дочь короля Италии, также была арестована и вместе
с супругом отправлена в концлагерь. Король Италии, подобно королям  Норвегии
и Греции, избежал цепкой хватки  Гитлера,  который  отомстил  ему  как  мог,
арестовав его дочь {Гитлеру она никогда не нравилась. "Мне  пришлось  как-то
сидеть рядом с Мафальдой, - говорил он генералам во время военного совещания
в ставке в мае того года. -  Что  мне  до  Мафальды?..  Ее  интеллектуальные
способности не таковы, чтобы она  смогла  вас  очаровать,  не  говоря  о  ее
внешности" (из секретных протоколов ежедневных  военных  совещаний  Гитлера,
приведенных в книге Феликса Гилберта "Гитлер  руководит  своей  войной").  -
Прим. авт.}.
     В течение нескольких недель на совещании у  фюрера  значительное  время
отводилось проблеме, бередившей его сознание, - спасению Муссолини.  Следует
напомнить, что в протоколах совещаний в  ставке  Гитлера  операция  получила
кодовое наименование "Эйхе", а Муссолини иносказательно  именовался  "ценным
объектом". Большинство генералов и даже  Геббельс  сомневались,  следует  ли
считать бывшего дуче "ценным  объектом",  но  Гитлер  считал  именно  так  и
настаивал на его освобождении.
     Он не только хотел оказать услугу доброму другу, к которому по-прежнему
питал привязанность, но и лелеял  надежду  поставить  его  во  главе  нового
фашистского правительства Северной Италии, что избавило бы немцев  от  забот
по управлению этой  территорией  и  помогло  бы  охранять  протяженные  пути
снабжения и коммуникации от  недружественно  настроенного  населения,  среди
которого все чаще стали  появляться  партизаны,  доставлявшие  немцам  массу
неприятностей.
     К  1  августа  адмирал  Дениц  докладывал  Гитлеру,  что  ему   удалось
обнаружить  Муссолини  на  острове  Вентотене.  К  середине  августа  ищейки
Гиммлера были уверены, что дуче находится на  другом  острове  -  Маддалена,
близ северной оконечности Сардинии.  Были  тщательно  разработаны  планы  по
выброске на остров парашютистов под прикрытием эсминцев, но к тому  времени,
когда планы надо было приводить в исполнение, Муссолини  перевели  в  другое
место. В  соответствии  с  секретным  пунктом  соглашения  о  перемирии  его
надлежало передать союзникам, однако по какой-то причине  Бадольо  медлил  с
его передачей и в начале сентября "ценный объект" тайно перевезли  в  отель,
расположенный на вершине Гран Сассо,  высочайшего  пика  Абруццких  Апеннин,
куда можно было добраться только с помощью фуникулера.
     Немцы вскоре узнали о его местонахождении, проведя разведку с  воздуха,
и решили, что там, пожалуй, мог бы высадиться десант на планерах.  Преодолев
сопротивление охранников-карабинеров, десантники прихватили бы дуче, а затем
взлетели на  небольшом  самолете  "Физелер-Шторх".  Этот  дерзкий  план  был
осуществлен 13 сентября под руководством еще одного находчивого и  неглупого
головореза СС, австрийца по имени Отто  Скорцени,  который  еще  появится  в
конце нашего повествования  в  связи  с  новым  отчаянным  предприятием  {На
следующий день после падения Муссолини Скорцени был впервые вызван в  ставку
фюрера и получил от него личное задание осуществить похищение дуче. -  Прим.
авт.}.
     Предварительно, буквально выкрав одного итальянского генерала, которого
он впихнул в свой планер, Скорцени высадил десант в сотне метров  от  отеля,
стоявшего  на  вершине,  откуда  он  высмотрел  дуче,  который  с   надеждой
поглядывал из окна второго этажа. Большинство карабинеров при виде  немецких
солдат поспешно ретировались в горы, а тех немногих, кто остался, Скорцени и
Муссолини сумели убедить не применять оружия.  При  этом  эсэсовский  офицер
прикрикнул на них, требуя не стрелять в итальянского генерала,  которого  он
протолкнул вперед, а дуче, как припоминает один  из  свидетелей,  кричал  из
окна: "Никому не стрелять! Не проливать кровь!" И ни  капли  крови  не  было
пролито.
     Через  несколько  минут  потерявшего  от  радости  голову   фашистского
главаря, который поклялся, что скорее покончит с собой, чем попадет  в  руки
союзников и будет выставлен, как он писал позднее, на Мэдисон-сквер-гарден в
Нью-Йорке {Как  раз  перед  освобождением  Муссолини  капитан  Гарри  Бутчер
сообщил о полученной в штабе Эйзенхауэра телеграмме от театрального треста в
Кейптауне,   предлагавшего   пожертвовать    десять    тысяч    фунтов    на
"благотворительные цели", если будет организован показ "живого Муссолини" на
подмостках театров в Кейптауне. Предлагался трехнедельный  контракт  (Бутчер
Г. Три года с Эйзенхауэром, с. 423). - Прим.  авт.},  втиснули  в  крошечный
самолет "Физелер-Шторх". После  опасного  взлета  с  небольшого,  усыпанного
камнями луга, расположенного несколько  ниже  отеля,  самолет  взмыл  вверх,
направляясь в Рим. В  тот  же  вечер  Скорцени  вылетел  оттуда  в  Вену  на
транспортном самолете люфтваффе.
     Когда  Муссолини  два  дня  спустя,  испытывая  благодарность  за  свое
спасение, тепло обнял Гитлера на встрече в Растенбурге, это был уже конченый
человек, чей душевный пламень давно погас. К большому огорчению Гитлера,  он
не  испытывал  особого   желания   восстанавливать   фашистский   режим   на
оккупированной немцами территории Италии. Фюрер не скрывал своего  глубокого
разочарования старым итальянским другом во время  продолжительной  беседы  с
Геббельсом в конце сентября.
     "Дуче не сделал из катастрофы, постигшей Италию, тех моральных выводов,
которых  ожидал  от  него  фюрер...  -  доверил  Геббельс  своему   дневнику
содержание беседы. - Фюрер ожидал, что в первую очередь дуче сполна отомстит
предавшим его изменникам. Но тот не проявил  каких-либо  признаков  подобных
намерений  и  тем  самым  показал  свою  явную  ограниченность.  Он   -   не
революционер, как фюрер или Сталин. Он  настолько  привязан  к  итальянскому
народу, что ему явно не хватает революционной широты в мировом масштабе".
     Гитлер и Геббельс пришли в ярость  от  того,  что  Муссолини,  судя  по
всему, находясь под каблуком у своей дочери Эдды, которая была женой  Чиано,
примирился с зятем. Оба они нашли убежище  в  Мюнхене  {В  действительности,
судя по письму, которое Чиано направил  позднее  королю  Виктору  Эммануилу,
немцы заманили его в Германию в августе. Ему сообщили, что его детям  грозит
опасность и что немецкое правительство будет  радо  переправить  его  и  его
семью в Испанию через Германию (см. Чиано Г. Дневники). - Прим. авт.}. Фюрер
и министр пропаганды считали, что Муссолини должен  немедленно  организовать
ликвидацию Чиано, а Эдду, как выразился Геббельс,  высечь  {Эдда  Муссолини,
как писал Геббельс в своем дневнике, ведет  себя  на  вилле  в  Баварии  как
необузданная тигрица, по любому поводу бьет  фарфор  и  ломает  мебель  (см.
Геббельс И. Дневники, с. 479). - Прим. авт.}. Они возражали против намерения
Муссолини ввести Чиано, "эту поганку", как выразился Геббельс, в руководство
новой фашистско-республиканской партии.
     Гитлер настаивал, чтобы дуче  немедленно  создал  такую  партию,  и  15
февраля, подталкиваемый фюрером, Муссолини  провозгласил  новую  Итальянскую
социальную республику.
     Но из этого так ничего и не вышло. У Муссолини не лежало сердце к  этой
идее. Очевидно, он не утратил до конца чувства  реальности  и  понимал,  что
всего   лишь   марионетка   в   руках   Гитлера,   что   ни   он,   ни   его
"фашистско-республиканское  правительство"  не   будут   обладать   реальной
властью, кроме той, какую сочтет необходимым  предоставить  им  в  интересах
Германии фюрер, и что итальянский народ никогда  больше  не  примет  ни  его
самого, ни фашизм.
     Больше Муссолини в Рим не возвращался. Он поселился на крайнем  севере,
в уединенном местечке Рокка делле Каминате, близ Гарньяно, на  берегу  озера
Гарда, где его надежно охранял специальный отряд СС. Именно  сюда,  на  этот
живописный курорт на берегу  озера,  была  доставлена  скандально  известная
любовница Муссолини Клара Петаччи. Эскортировал ее Зепп Дитрих,  еще  бодрый
ветеран СС, откомандированный специально с этой целью с русского  фронта  из
состава отступающего 1-го танкового корпуса.  Очутившись  снова  в  объятиях
преданной   возлюбленной,   свергнутый    диктатор,    казалось,    перестал
интересоваться окружающим. Геббельс,  имевший,  как  известно,  не  одну,  а
несколько любовниц, сделал вид, что шокирован.
     "Личные отношения дуче с его подружкой, - отметил он в своем дневнике 9
ноября, - которую Зепп Дитрих должен был  ему  доставить,  порождают  дурные
предчувствия".
     За несколько дней до этого Геббельс записал, что Гитлер уже "сбрасывает
дуче со счетов как политика". Но прежде он вынудил дуче "уступить"  Германии
Триест, Истрию и Южный Тироль при условии, что Венеция будет присоединена  к
ним позднее. Некогда гордому тирану пришлось до дна  испить  чашу  унижения.
Под давлением Гитлера дуче  согласился  на  арест  своего  зятя  Чиано,  что
произошло в ноябре, и на его расстрел в тюрьме Вероны 11  января  1944  года
{Последнюю запись, сделанную Чиано  в  дневнике,  сопровождает  пометка  "23
декабря 1943 года, камера 27, тюрьма Вероны". Это  волнующая  запись.  Я  не
представляю, как он сумел тайно переправить из камеры смертников  запись,  а
также письмо королю Италии. От отмечает, что остальную  часть  дневника  ему
удалось спрятать до того, как его схватили немцы.  Записи  мужа  вывезла  из
оккупированной немцами Италии Эдда Чиано, которая, переодевшись  крестьянкой
и спрятав их под юбкой, сумела перебраться через границу в Швейцарию.
     Остальные фашистские главари, голосовавшие против дуче в Большом совете
и схваченные им, были преданы суду специального трибунала за государственную
измену. Все, кроме одного, были приговорены к смерти и расстреляны вместе  с
Чиано. Среди них был и один из наиболее  стойких  в  прошлом  последователей
Муссолини маршал Эмилио де  Боно,  член  квадрумвирата  (четверки),  некогда
возглавивший марш на Рим, который привел Муссолини к власти. - Прим. авт.}.
     К началу осени 1943 года Адольф  Гитлер  мог  констатировать,  что  ему
удалось справиться с наиболее  серьезными  опасностями,  угрожавшими  рейху.
Падение Муссолини  и  безоговорочная  капитуляция  правительства  Бадольо  в
Италии могли привести, как того опасались в течение нескольких недель Гитлер
и его генералы, к тому, что южная граница  Германии  подверглась  бы  угрозе
прямого нападения союзников, и к тому, что  открылся  бы  путь  из  Северной
Италии на Балканы, непосредственно в тыл немецких армий, сражавшихся на  юге
России. Безропотная отставка дуче в  Риме,  а  также  последовавший  за  ней
развал блока держав оси явились тяжелым ударом  по  престижу  фюрера  как  в
самой Германии, так и за ее пределами. Тем не менее в течение  двух  месяцев
Гитлер сумел реабилитировать Муссолини. Оккупированным  Италией  территориям
на Балканах - Греции, Югославии  и  Албании  теперь  не  угрожало  нападение
союзников, которого в конце лета верховное немецкое командование  ожидало  в
любой день; стоявшие там итальянские  войска  силой  до  нескольких  дивизий
безропотно сдались немцам. Отпала необходимость сбрасывать  со  счетов  силы
фельдмаршала Кессельринга, как он  сделал  вначале,  и  отступать  на  север
Италии  -  теперь  фюрер  испытывал  удовлетворение  от  того,   что   армии
фельдмаршала  окапывались  южнее  Рима,  где  они  легко  преграждали   путь
продвижению на север англо-франко-американских сил. Без сомнения,  положение
гитлеровских войск  на  юге  значительно  улучшилось  благодаря  смелости  и
находчивости Гитлера и отваге его войск.
     На других фронтах, однако, неудачи следовали одна  за  другой.  5  июля
1943 года Гитлер начал наступление, которое  по  его  замыслам  должно  было
стать решающим в войне против  России.  Цвет  немецкой  армии  -  500  тысяч
человек, не менее 17 танковых дивизий, оснащенных новейшими тяжелыми танками
"тигр", были брошены против скопления русских войск, занимавших  оборону  на
большом выступе к западу от Курска. Началась операция "Цитадель",  и  Гитлер
верил, что в результате ее проведения лучшие русские армии  численностью  до
миллиона человек - те самые, что гнали немцев от Сталинграда и Дона  прошлой
зимой, - попадут в ловушку, что позволит ему  снова  прорваться  к  Дону  и,
возможно, к Волге, а главное - с юго-востока захватить Москву.
     Но   она   привела   к   окончательному   поражению.   Русские   хорошо
подготовились, чтобы нанести  его.  К  22  июля  немецкие  танковые  дивизии
потеряли половину танков, немцы были  сначала  остановлены,  а  затем  стали
откатываться назад. Русские были настолько  уверены  в  своей  силе,  что  в
середине июля, не дожидаясь  наступления  немцев,  начали  свое  собственное
наступление против них на выступе под Орлом, к северу от  Курска,  и  быстро
прорвали фронт. Это было первое летнее наступление русских за всю войну, и с
этого момента Красная Армия уже не уступала инициативу. 4 августа она выбила
немцев из Орла, ставшего южным исходным  рубежом  немецкого  наступления  на
Москву, имевшего целью ее захват в декабре 1941 года.
     Теперь наступление советских войск развернулось  по  всему  фронту.  23
августа пал  Харьков.  Через  месяц,  25  сентября,  немцы  были  выбиты  из
Смоленска, откуда они, подобно великой армии Наполеона,  столь  самоуверенно
двинулись на Москву в первые  месяцы  русской  кампании.  К  концу  сентября
упорно теснимые на юге армии Гитлера отошли к  Днепру  и  к  оборонительному
рубежу, протянувшемуся  от  изгиба  реки  у  Запорожья  до  Азовского  моря.
Индустриальный Донецкий бассейн оказался потерян для немцев, а над  немецкой
17-й армией в Крыму нависла угроза быть отрезанной.
     Гитлер был уверен, что его армии  смогут  удержаться  на  Днепре  и  на
укрепленных позициях к югу от Запорожья - на так называемом "зимнем рубеже".
Но русские не стали делать  передышки  даже  для  перегруппировки  войск.  В
течение первой недели октября они форсировали Днепр севернее и юго-восточнее
Киева, который пал 6 ноября. К концу  рокового  1943  года  советские  армии
вышли к польской и румынской границам, пройдя по полям сражений, на  которых
летом 1941 года гитлеровские солдаты одерживали свои первые победы  по  мере
продвижения в глубь России.
     Но и это не все.
     В этом году Гитлера поджидали еще два крупных поражения, которые  также
свидетельствовали о коренном переломе в ходе войны:  поражение  в  битве  за
Атлантику и усиление  интенсивности  воздушных  ударов  союзников  по  самой
Германии.
     Как уже говорилось, в 1942 году немецкие подводные лодки потопили  суда
союзников общим водоизмещением 6 миллионов 250  тысяч  тонн,  в  большинстве
своем направлявшиеся в Англию или в Средиземное море. Такой  тоннаж  намного
превосходил возможности кораблестроительных верфей Запада. Но к началу  1943
года западные союзники взяли верх над немецкими подводными лодками благодаря
совершенствованию  методов  использования  самолетов  с   большим   радиусом
действия и авианосцев, а главное - в результате  оснащения  подводных  лодок
радиолокаторами, которые засекали вражеские подводные лодки раньше,  чем  те
могли их  обнаружить.  Новый  командующий  немецким  флотом  Дениц,  опытный
подводник,  поначалу  заподозрил  измену,  когда  такое  большое  число  его
подводных,  лодок  было  обнаружено  и  уничтожено  еще  до  того,  как  они
приблизились к караванам союзников, однако  быстро  сообразил,  что  причина
катастрофических поте