ое мнение в пользу Гитлера. Этим летом в США
проходили партийные съезды, и Томсен всеми силами стремился оказать  влияние
на внешнеполитические программы партий, особенно республиканской.
     Например, 12 июня под грифом "совершенно секретно, срочно" он сообщил в
Берлин,   что   "хорошо    известный    конгрессмен-республиканец",    тесно
сотрудничающий с германским посольством,  предложил  за  3  тысячи  долларов
пригласить пятьдесят конгрессменов-республиканцев, поддерживающих  программу
изоляционистов,  на  съезд  республиканцев,   "с   тем   чтобы   они   могли
воздействовать на остальных делегатов в поддержку  изоляционистской  внешней
политики". Тот же "тесно сотрудничающий" конгрессмен,  докладывал  в  Берлин
Томсен, просит 30 тысяч долларов,  чтобы  оплатить  рекламу  в  американских
газетах на всю полосу под заголовком "Держать  Америку  вне  войны!"  {Такая
реклама появилась в "Нью-Йорк таймc" 25 июня 1940 года.  -  Прим.  авт.}  На
следующий день Томсен писал в Берлин о новом проекте, который он обсуждает с
неким американским литератором; в данном  случае  вопрос  сводился  к  тому,
чтобы пять  хорошо  известных  американских  писателей  написали  книги,  от
которых он ждет "больших результатов". На осуществление  этого  проекта  ему
потребуется 20 тысяч долларов -  сумма,  которую  одобрил  Риббентроп  через
несколько дней {5 июля  1940  года  Томсен  настолько  испугался  возможного
разоблачения, что шифром запросил у Берлина разрешения на  уничтожение  всех
расписок  и  отчетов  по  расходам  за  вышеупомянутые  операции:   "Выплаты
получателям... производятся через надежных посредников, однако при  нынешних
обстоятельствах очевидно, что никаких расписок получать  нельзя...  Подобные
расписки или памятные записки могут попасть в  руки  американских  секретных
служб, если посольство вдруг  будет  захвачено  американскими  властями,  и,
несмотря  на  все  усилия  по  маскировке,  сам  факт  существования   таких
документов вызовет серьезный политический  скандал  и  другие  нежелательные
последствия для наших друзей, которые, возможно,  известны  нашим  врагам...
Поэтому я прошу разрешить посольству уничтожить  эти  расписки  и  отчеты  и
впредь обходиться без них". Это телеграфное  донесение  было  уничтожено.  -
Прим. авт.}.
     Одним из первых публичных высказываний Гитлера о его надеждах на мир  с
Англией  явилось  его  интервью  с  Карлом  фон  Ви-гандом,  корреспондентом
газетного магната Херста, которое было опубликовано в нью-йоркском  "Джорнэл
Американ"  14  июня.  Спустя  две  недели  Томсен  информировал   германское
министерство иностранных дел о том, что отпечатал  дополнительно  100  тысяч
экземпляров этого интервью и что ему удалось, кроме  того,  через  надежного
агента  убедить  изоляциониста,  члена  палаты   представителей   Торкелсона
(республиканец от штата Монтана),  включить  интервью  фюрера  в  "Конгрешнл
рекорд" ("Протоколы Конгресса") от 22 июня.  Это  еще  раз  гарантирует  его
самое широкое распространение.
     Нацистское  посольство  в  Вашингтоне  хваталось  за  любую  соломинку.
Однажды летом пресс-атташе посольства пытался протолкнуть идею, которая,  по
его словам,  была  предложена  неким  Фултоном  Люисом,  радиокомментатором,
которого атташе характеризовал как искреннего поклонника Германии и фюрера и
исключительно уважаемого американского журналиста.
     "Фюреру  нужно  будет   обратиться   к   Рузвельту   с   телеграммой...
приблизительно следующего содержания: "Вы, господин  Рузвельт,  неоднократно
взывали ко мне, и я всегда выражал желание избежать кровопролитных  войн.  Я
не объявлял войну Англии; наоборот,  я  всегда  подчеркивал,  что  не  желаю
уничтожения  Британской  империи.  Мои  неоднократные  просьбы  к   Черчиллю
проявить здравомыслие и согласиться на заключение почетного мира  упорно  им
отвергались. Я вполне осознаю, что Англия жестоко пострадает, когда я  отдам
приказ начать тотальную войну против Британских островов.  Поэтому  я  прошу
Вас обратиться от своего имени  к  Черчиллю  и  убедить  его  отказаться  от
бессмысленного упрямства". Люис добавил, что Рузвельт, конечно, даст  грубый
и язвительный ответ, но это не играет роли.  Такое  обращение  произвело  бы
глубокое впечатление как на Северную Америку, так и на Южную Америку..."
     Адольф  Гитлер  не  принял  рекомендации  Люиса,  однако   министерство
иностранных дел в Берлине телеграфом запросило  свое  посольство,  насколько
авторитетен упомянутый радиокомментатор в Америке. Томсен ответил, что  Люис
"пользовался успехом  в  последнее  время...  но  по  сравнению  с  ведущими
американскими комментаторами никакого политического веса не имеет" {Описание
действий германского посольства в Вашингтоне в этот период, как это видно из
донесений и других документов, опубликованных в томах "Документы по  внешней
политике Германии", могло бы стать темой для большой,  захватывающей  книги.
Поражаешься тенденции немецких  дипломатов  говорить  нацистскому  диктатору
именно то, что он желал  услышать,  -  практика,  распространенная  во  всех
тоталитарных странах. Два офицера из ОКВ в  Берлине  рассказывали  мне,  что
высшее  командование,  по  крайней  мере  генеральный  штаб,  относилось   с
недоверием к донесениям, поступавшим из посольства в Вашингтоне,  и  создало
свою военную разведывательную службу в Соединенных Штатах. ОКВ и генеральный
штаб не получали нужной информации от немецкого военного атташе в Вашингтоне
генерала Фридриха фон Беттихера, если судить по его донесениям, включенным в
тома  "Документов".  Он  все  время  предупреждал  ОКВ,   генеральный   штаб
сухопутных войск и главный штаб ВВС, куда были адресованы  его  депеши,  что
Америка  находится  под  контролем  евреев   и   франкмасонов,   что   точно
соответствовало мыслям Гитлера. Беттихер переоценивал влияние изоляционистов
в американской  политике,  особенно  влияние  полковника  Чарлза  Линдберга,
который в его донесениях фигурировал как  величайший  герой.  Одна  или  две
выдержки из этих донесений дадут полное представление об их тоне:
     "20 июля 1940 года. ...Как выразитель интересов евреев,  которые  через
франкмасонов  осуществляют  контроль  над  широкими  массами   американского
народа, Рузвельт  хочет,  чтобы  Англия  продолжала  сражаться...  В  кругах
Линдберга стали осознавать развитие событий и  теперь  пытаются  по  крайней
мере помешать распространению фатального контроля над американской политикой
со стороны евреев... Я неоднократно докладывал о подлой и  злобной  кампании
против  Линдберга,   которого   евреи   считают   своим   наиболее   сильным
противником...
     6 августа  1940  года.  Теперь  еврейские  элементы  занимают  ключевые
позиции  в  американских  вооруженных  силах...  в  последние  недели  посты
военного министра, помощника военного министра, министра военно-морских  сил
оказались заняты раболепствующими  личностями,  а  в  качестве  секретаря  к
военному министру приставили  очень  влиятельного  еврея  полковника  Юлиуса
Охс-Адлера.
     В своих донесениях я уже упоминал  о  силах,  противостоящих  еврейским
элементам и нынешней политике Соединенных Штатов,  учитывая  также  важность
генерального штаба. Исключительно одаренный Линдберг,  у  которого  довольно
обширные связи, является самой важной фигурой. Еврейские элементы и Рузвельт
боятся духовного и особенно морального превосходства этого человека.
     В воскресенье (4 августа) Линдберг  нанес  удар,  который  скажется  на
евреях. Он...  подчеркнул,  что  Америке  следует  стремиться  к  искреннему
сотрудничеству с Германией, имея в виду сохранение мира и западной культуры.
Несколькими часами позднее престарелый генерал Першинг, который долгое время
оставался игрушкой в руках Рузвельта, то есть в руках  евреев,  прочитал  по
радио декларацию, подсунутую ему мастерами закулисных махинаций, о том,  что
поражение Англии вызовет реальную угрозу для Америки...
     Шайка еврейских элементов, бросающих посредством прессы тень подозрения
на Линдберга, обвинения в его адрес со стороны сенатора... Лукаса, который в
своем выступлении по радио  вечером  в  понедельник  по  указанию  Рузвельта
назвал Линдберга представителем "пятой колонны", то есть предателем,  -  все
это подчеркивает страх перед духовной мощью этого  человека,  об  успехах  и
значимости которого для развития будущих  германо-американских  отношений  я
докладывал в начале войны". 18 сентября в очередном донесении Томсен изложил
конфиденциальный  разговор,  который,  по  его   словам,   состоялся   между
Линдбергом  и  несколькими  офицерами  американского   генерального   штаба.
Линдберг высказал мнение, что Англия скоро развалится под  ударами  немецкой
авиации. Однако офицеры генерального штаба  считали,  что  авиационная  мощь
Германии недостаточна, чтобы добиться нужных для нее  результатов.  -  Прим.
авт.}.
     Черчилль был несколько  обеспокоен,  судя  по  его  мемуарам,  усилиями
определенных кругов через Швецию, Соединенные Штаты и Ватикан прозондировать
возможность заключения мира с Англией и,  убедившись,  что  Гитлер  пытается
максимально использовать такие  настроения,  принял  решительные  контрмеры.
Узнав о попытках немецкого поверенного в делах в Вашингтоне  Томсена  начать
переговоры с английским послом, Черчилль  по  телеграфу  предупредил,  чтобы
"лорд Лотиан ни под каким видом не отвечал на послание немецкого поверенного
в делах".
     Королю Швеции, который настойчиво требовал, чтобы Великобритания  пошла
на мирное урегулирование, непреклонный  премьер-министр  подготовил  твердый
ответ:
     "...Прежде  чем  любое  подобное  требование  или   предложение   будет
рассмотрено, необходимо, чтобы  Германия  не  на  словах,  а  на  деле  дала
надежные  гарантии  восстановления  свободной  и  независимой  Чехословакии,
Польши, Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и прежде  всего  Франции..."  {В
"Документах по внешней политике Германии"  имеются  донесения,  адресованные
германскому министерству иностранных дел, о якобы имевших место контактах  с
различными английскими дипломатами и деятелями, иногда прямых, иногда  через
нейтралов,  таких,  например,  как  франкистские  испанцы.  Принц  Макс  фон
Гогенлоэ, англофил из судетских немцев, докладывал в Берлин о своих  беседах
с английским послом в Швейцарии Давидом Келле и Ага-ханом. Он утверждал, что
последний просил  его  отправить  фюреру  сообщение  следующего  содержания:
"Хедив Египетский, также находящийся здесь,  согласился,  что  в  тот  день,
когда фюрер остановится на ночь в  Виндзоре,  они  вместе  разопьют  бутылку
шампанского... Если Германия или Италия планируют отобрать у англичан Индию,
он в их  распоряжении...  Борьба  против  Англии  -  это  борьба  не  против
английского народа, а против  евреев.  Черчилль  многие  годы  находился  на
содержании у евреев, а король слишком слаб и ограничен в правах...  Если  бы
он направился  с  этими  мыслями  в  Англию,  Черчилль  бы  заключил  его  в
тюрьму..."
     Необходимо принять во внимание, что эти  донесения  могут  быть  совсем
неправдивыми, но они содержат то, что хотелось услышать Гитлеру.  Нацистский
план перетянуть на свою сторону герцога Виндзорского состоял  в  том,  чтобы
похитить его, а  затем  попытаться  использовать  в  своих  целях,  как  это
явствует из секретных документов германского министерства иностранных дел. -
Прим. авт.}
     В этом заключалась позиция Черчилля, и, вероятно, никто  в  Лондоне  не
собирался  ставить  такую  позицию  под  угрозу   путем   заключения   мира,
гарантирующего сохранение Англии, но оставляющего народы стран, порабощенных
Гитлером, на положении рабов. Но этого не понимали в Берлине, где, помнится,
в те  летние  дни,  особенно  на  Вильгельмштрассе  и  Бендлерштрассе,  были
уверены, что с войной, в сущности, покончено.
     Вторую половину июня и первые дни июля Гитлер все еще надеялся получить
из  Лондона  известие  о  готовности  английского  правительства  сдаться  и
заключить мир. 1 июля он говорил новому  итальянскому  послу  Дино  Альфиери
{Аттолико был заменен Альфиери по наущению Риббентропа в мае  1940  года.  -
Прим. авт.}, что "не может даже представить, чтобы кто-либо в Англии всерьез
верил в победу".  И  верховное  командование  ничего  не  предпринимало  для
продолжения войны против Англии.
     Но на следующий день после разговора с итальянским послом  ОКБ  наконец
издало первую директиву по  этому  вопросу.  Это  был  скорее  нерешительный
приказ.
     Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил:
     1. При наличии определенных предпосылок, важнейшей из которых  является
завоевание превосходства в воздухе, может встать вопрос о высадке в  Англии.
Ввиду этого дата пока не назначается. Приготовления  к  проведению  операции
начать как можно ранее...
     Прохладное отношение Гитлера к идее вторжения на Британские  острова  и
его уверенность, что такая операция в конце концов окажется ненужной,  нашли
отражение в заключительной фразе директивы:
     ...Во всех приготовлениях учитывать, что план высадки в  Англии  отнюдь
еще не является  твердым  и  что  речь  идет  лишь  о  подготовке  возможной
операции.
     Когда Чиано встретился с фюрером 7 июля в  Берлине,  у  него  сложилось
впечатление, судя по записям  в  его  дневнике,  что  нацистский  главарь  в
растерянности и не может пока что принять решение.
     "Он, по-видимому, склонен продолжать борьбу и  обрушить  бурю  гнева  и
стали на головы англичан. Однако к окончательному решению он еще не пришел и
по этой причине откладывает свою речь, в которой, как он  выразился,  должно
быть взвешенным каждое слово".
     11 июля Гитлер собрал  своих  военачальников  в  Оберзальцберге,  чтобы
узнать их мнение по этому вопросу. Адмирал Редер, флоту которого пришлось бы
перебрасывать  армию   вторжения   через   Ла-Манш,   имел   в   этот   день
продолжительный разговор с фюрером. Ни тот, ни другой  не  проявили  особого
желания тщательно рассмотреть  возникшую  проблему,  по  существу,  основную
часть времени они посвятили обсуждению вопросов, связанных с  развертыванием
военно-морских баз в Тронхейме и Нарвике (Норвегия).
     Верховный главнокомандующий, судя по конфиденциальному докладу адмирала
о прошедшей встрече, находился в подавленном настроении. Он  поинтересовался
у адмирала, произведет ли эффект намеченное выступление в рейхстаге. Адмирал
ответил,  что  речь  произведет  эффект,  если   ей   будет   предшествовать
"концентрированный" налет на Англию. Напомнив своему  шефу,  что  английские
военно-воздушные силы наносят ощутимый урон немецким военно-морским базам  в
Вильгельмсхафене, Гамбурге и Киле, адмирал высказал  мнение,  что  люфтваффе
следовало бы немедленно активизировать свои действия  против  англичан.  Что
касается вторжения на Британские  острова,  то  к  этим  планам  командующий
военно-морскими  силами  отнесся   довольно   сдержанно.   Он   настоятельно
советовал,  чтобы  оно  было  предпринято  "только  как  последнее  средство
вынудить Англию пойти на заключение мира".
     "Он  (Редер)  убежден,  что  Англию  можно  принудить  запросить  мира,
перерезав ее артерии  снабжения  посредством  беспощадной  войны  подводного
флота, воздушных налетов на конвои и сильных воздушных налетов на ее главные
центры...
     Поэтому командующий военно-морскими силами (Редер) не может выступать в
поддержку идеи вторжения в Англию, как в случае с Норвегией".
     Далее адмирал принялся подробно и долго объяснять трудности,  связанные
с таким вторжением, которые, вероятно, несколько охладили Гитлера. Охладили,
но и убедили. Ибо Редер отметил, что "фюрер  также  рассматривает  вторжение
как последнее средство".
     Спустя два дня после разговора с  адмиралом,  13  июля,  в  Бергхоф  на
совещание с верховным главнокомандующим прибыли генералы. Они  нашли  фюрера
все еще озадаченным поведением англичан. "Фюрера, - записал в  тот  вечер  в
своем дневнике Гальдер, - больше всего занимает вопрос, почему Англия до сих
пор не ищет мира". Но теперь для него стала ясна одна из причин. Гальдер это
отметил:
     "Он, как и мы, видит причину  этого  вопроса  в  том,  что  Англия  еще
надеется на Россию. Поэтому он считает, что придется силой принудить  Англию
к миру. Однако он несколько неохотно идет на это. Причина: если мы разгромим
Англию, вся Британская империя распадется. Но Германия ничего  от  этого  не
выиграет. Разгром Англии будет достигнут ценой немецкой  крови,  а  пожинать
плоды будут Япония, Америка и др."
     В тот же день Гитлер  в  письме  Муссолини  с  благодарностью  отклонял
предложение дуче использовать итальянские войска и самолеты для вторжения  в
Англию. Из этого письма очевидно, что  фюрер  наконец  начинал  приходить  к
определенным выводам. Странные англичане просто не желали  прислушиваться  к
голосу разума.
     "Я столько раз обращался к Англии с предложением заключить  соглашение,
даже сотрудничество, и в ответ на это со мной обращались  так  бесчестно,  -
писал он, - что теперь я убежден, что любой новый призыв к разуму будет  так
же отвергнут, ибо в этой стране в настоящее время правит не разум..."
     Тремя днями позднее,  16  июля,  нацистский  правитель  наконец  принял
решение. Он издал "Директиву э 16 о подготовке операции по высадке  войск  в
Англии".

                                                             Ставка фюрера,
                                                          16 июля 1940 года
                                                        Совершенно секретно

     Поскольку Англия, несмотря на свое бесперспективное военное  положение,
все еще не проявляет никаких признаков готовности к взаимопониманию, я решил
подготовить и, если нужно, осуществить  десантную  операцию  против  Англии.
Цель  этой  операции  -  устранить  английскую  метрополию  как   базу   для
продолжения  войны  против  Германии  и,  если  это  потребуется,  полностью
захватить ее.
     Операция  получила  кодовое  название  "Морской   лев".   Приготовления
планировалось закончить к середине августа.
     "...Если нужно, осуществить десантную операцию..." Несмотря на  то  что
интуиция подсказывала, что такая необходимость возникнет, он,  как  явствует
из директивы, не был в этом уверен. Это "если" все  еще  оставалось  большим
знаком вопроса, когда Адольф Гитлер вечером 19 июля поднимался на трибуну  в
рейхстаге, чтобы сделать свое последнее предложение  Англии  заключить  мир.
Это  было  последнее  продолжительное  выступление  фюрера  в  рейхстаге   и
последнее выступление, услышанное автором этих  строк.  В  тот  же  вечер  я
записал свои впечатления об этом выступлении:
     "Гитлер, которого мы  видели  сегодня  вечером  в  рейхстаге,  предстал
завоевателем  и,  сознавая  это,  тем  не  менее  настолько  искусно  играл,
настолько владел умами немцев,  что  непоколебимая  уверенность  завоевателя
великолепно  сочеталась  с  почтительным  смирением  -  это  всегда   хорошо
воспринимается широкими массами, когда  они  знают,  что  наверху  настоящий
человек. Его голос звучал сегодня  гораздо  тише;  вопреки  обыкновению,  он
редко повышал голос на трибуне и ни разу не перешел  на  истерический  крик,
какой мне не раз приходилось слышать с этой трибуны".
     Разумеется, его длинная  речь  изобиловала  фальсификациями  истории  и
щедрыми вкраплениями оскорблений в адрес  Черчилля.  Но  по  тону  она  была
умеренной, учитывая исключительно благоприятные для Германии обстоятельства,
умело выстроенной, что позволяло ему рассчитывать  на  поддержку  не  только
своего народа, но и нейтралов и подбросить широким слоям англичан  пищу  для
раздумий.
     "Из Британии, - сказал он, - я слышу сегодня  только  один  крик  -  не
народа, а политиканов - о том, что война должна  продолжаться.  Я  не  знаю,
правильно ли представляют себе эти