-  место
поселения евреев. Обычно в районе проживало 160 тысяч человек, теперь же там
образовалось огромное скопище людей. Но это было  не  самой  большой  бедой.
Генерал-гебернатор Франк отказался выделить продовольствие, необходимое  для
того, чтобы не дать умереть с голоду хотя бы половине из 400 тысяч  человек,
находившихся на грани жизни и смерти. Выходить за пределы ограды запрещалось
под страхом смерти. Работать евреям было негде,  за  исключением  нескольких
предприятий по производству оружия, принадлежавших вермахту  или  ненасытным
немецким  предпринимателям,  которые  умели  извлекать  крупные  барыши   из
эксплуатации подневольного труда. По меньшей мере 100 тысяч евреев  пытались
выжить, имея миску супа в день, зачастую приготовленного из соломы. Это была
безнадежная борьба за жизнь.
     Но население гетто не вымирало настолько быстро от голода  и  болезней,
как хотелось Гиммлеру. Летом, 1942 года он приказал переселять  всех  евреев
из варшавского гетто "по соображениям безопасности" в другое место. 22  июля
началось великое "переселение". За период  до  3  октября,  согласно  данным
Штропа, были "переселены" 310 322  еврея.  Точнее,  они  были  перевезены  в
лагеря истребления, главным образом в Треблинку, где их направляли в газовые
камеры.
     И все же Гиммлер не был доволен. Когда он неожиданно приехал в  Варшаву
в январе 1943 года и обнаружил, что 60 тысяч евреев все еще живут  в  гетто,
он приказал завершить "переселение" к 15 февраля. Но это  оказалось  трудной
задачей.  Суровая  зима  и  потребности  армии,  которая  потерпела  крупное
поражение под Сталинградом и последующее отступление которой на  юге  России
требовало обеспечения транспортными средствами в первую очередь, помешали СС
получить необходимый  транспорт  для  выполнения  "окончательного  решения".
Кроме того, как докладывал Штроп, евреи сопротивлялись  полному  истреблению
"любыми возможными средствами". До весны нечего  было  и  рассчитывать,  что
приказ Гиммлера будет выполнен. Было принято решение расчистить гетто в ходе
специальной акции в течение трех  дней.  На  деле  для  этого  потребовалось
четыре недели.
     Депортация свыше 300 тысяч евреев позволила немцам уменьшить территорию
огороженного стеной гетто. И после того, как 19 апреля 1943 года генерал  СС
Штроп бросил на  них  танки,  артиллерию,  огнеметы  и  взводы  подрывников,
размеры гетто составили уже 1000 на  300  ярдов  (900  X  270  метров).  Все
постройки были изрешечены пулями,  однако  отчаянно  сопротивлявшиеся  евреи
превратили в укрепленные пункты сточные колодцы, подвалы и  погреба.  У  них
было совсем мало оружия  -  несколько  пистолетов  и  винтовок,  дюжины  две
пулеметов, украденных у немцев, да самодельные гранаты. Но в  то  апрельское
утро они были полны решимости применить  их  в  первый  и  последний  раз  в
истории третьего рейха против нацистских поработителей.
     В распоряжении Штропа было 2090 человек, половину из которых составляли
части регулярной армии и эсэсовские  войска,  остальные  представляли  собой
отряды полиции СС, усиленной литовской милицией численностью 335 человек,  а
также немногочисленными польскими полицейскими и пожарными.  С  первого  дня
они натолкнулись на упорное сопротивление.
     "Едва  началась  операция,  -  докладывал  Штроп  в  первом  из   своих
ежедневных донесений, - как мы столкнулись с сильным  сосредоточенным  огнем
евреев и бандитов.  На  танк  и  два  броневика  обрушился  град  бутылок  с
зажигательной смесью... В результате  этой  контратаки  противника  мы  были
вынуждены отойти".
     Немецкая атака возобновилась, но  продвижения  почти  не  было.  "Около
17.30 мы встретили очень сильное сопротивление и пулеметный огонь со стороны
группы зданий. Специально  выделенная  штурмовая  группа  нанесла  поражение
противнику, но не смогла захватить кого-либо из  оказывавших  сопротивление.
Евреи и преступники вели огонь то из одного, то  из  другого  подвала,  а  в
последний момент скрывались... В первой атаке мы потеряли 12 человек".
     И  так  продолжалось  в  течение  нескольких  дней.  Плохо  вооруженные
защитники  отступали  только  под  огнем  танков,  артиллерии  и  огнеметов,
продолжая оказывать сопротивление. Генерал Штроп не мог понять, почему  "это
отребье и человеческие  отбросы",  как  он  называл  осажденных  евреев,  не
сдавались.
     "Через несколько дней, - докладывал он, -  стало  ясно,  что  евреи  не
имеют ни малейшего намерения переселяться  добровольно,  а  полны  решимости
сопротивляться эвакуации и  далее...  Если  в  первые  дни  еще  можно  было
захватить значительное число евреев, которые трусливы по натуре, то  в  ходе
второй половины операции захватывать живьем бандитов  и  евреев  становилось
все труднее. Снова и снова создавали они боевые группы, насчитывавшие  20-30
еврейских мужчин, сопровождаемых таким же числом женщин,  и  упорная  борьба
вспыхивала вновь".
     Некоторые  женщины,  отмечал  Штроп,  имели   привычку   "стрелять   из
пистолета, держа его обеими  руками",  а  также  прятать  ручные  гранаты  в
шароварах.
     На пятый день сражения рассвирепевший от  нетерпения  Гиммлер  приказал
Штропу  прочесать   гетто   "с   максимальной   жестокостью   и   неумолимой
настойчивостью".
     "Поэтому,  -  отмечает  Штроп  в  своем  итоговом  отчете,  -  я  решил
уничтожить район еврейского гетто, сжигая каждый  дом".  И  далее  описывает
последующие события:
     "Евреи оставались в горящих домах до последней минуты,  пока,  опасаясь
сгореть заживо, не выпрыгивали из окон верхних этажей. Даже  переломав  себе
кости, они переползали через  улицы  в  дома,  еще  не  охваченные  огнем...
Несмотря на опасность сгореть заживо, евреи  и  бандиты  часто  предпочитали
войти в огонь, чем быть схваченными".
     Человеку, подобному Штропу, было  просто  невдомек,  почему  мужчины  и
женщины готовы скорее погибнуть в  огне,  чем  спокойно  умереть  в  газовых
камерах. Ведь всех захваченных, которых он  не  прикончил  на  месте,  Штроп
направлял в Треблинку. 25 апреля он сообщил по  телетайпу  в  штаб  СС,  что
всего захвачено 27 464 еврея.
     "Я рассчитываю завтра получить эшелон на Т-2 (Треблинка).  В  противном
случае ликвидация будет осуществлена на месте".
     Ликвидация на месте практиковалась довольно часто.
     На следующий день Штроп  информировал  начальство:  "1330  евреев  были
выведены из подвалов и немедленно уничтожены; 362 еврея убиты в ходе  боев".
Лишь 30 захваченных в плен были "эвакуированы".
     К концу восстания защитники  гетто  заняли  оборону  в  канализационных
сооружениях. Штроп пытался  выгнать  их  оттуда,  затопив  основные  сточные
трубы, но евреям удалось перекрыть доступ воде.
     Однажды немцы сбросили туда через 183 люка дымовые шашки, однако Штропу
пришлось уныло докладывать, что они не "произвели желаемого эффекта".
     В  исходе  сражения  сомневаться  не  приходилось.  В  течение   месяца
загнанные в ловушку евреи сражались с отчаянной  храбростью,  хотя  Штроп  в
одном из своих донесений жаловался на "коварные методы ведения боя и уловки,
широко практиковавшиеся евреями и бандитами". К 26 апреля  он  доложил,  что
многие из осажденных "сходят с ума вследствие жары, дыма и взрывов".
     "В течение дня еще несколько зданий были сожжены дотла. Это единственно
эффективный метод, чтобы выгнать наружу это отребье".
     Наступил последний день - 16 мая. К  вечеру  Штроп  отправил  последнее
боевое донесение:
     "Уничтожено 180 евреев, бандитов и ублюдков. Бывший еврейский квартал в
Варшаве более не существует. Эта крупная операция завершилась в 20 часов  15
минут подрывом еврейской синагоги... Общее число евреев, подвергшихся акции,
составило 56 065, включая как пойманных евреев, так  и  евреев,  уничтожение
которых может быть доказано".
     Неделю спустя его попросили пояснить эту цифру. Вот что он ответил:
     "Из общего числа 56 065 задержанных около 7  тысяч  было  уничтожено  в
бывшем гетто в ходе этой крупной операции. 6929  евреев  было  уничтожено  в
результате транспортировки в Треблинку. Таким образом, всего было истреблено
13 929 евреев. Помимо этого около шести тысяч евреев погибло при взрывах или
в огне".
     Арифметика  генерала  Штропа  недостаточно  надежна,  поскольку  в  его
подсчетах не  отражена  судьба  еще  36  тысяч  евреев.  Но  едва  ли  стоит
сомневаться в том, что он не грешил против правды,  когда  писал  в  красиво
переплетенном итоговом докладе, что  захватил  "в  общей  сложности  56  065
евреев, уничтожение которых можно доказать".  Бесспорно,  36  тысяч  человек
прошли через газовые камеры.
     Потери немцев, по отчетам Штропа, составили 16  убитых  и  90  раненых.
Возможно, истинные потери были значительно больше, если принять во  внимание
ожесточенный характер уличных боев,  когда  приходилось  штурмом  овладевать
каждым домом, что сам  генерал  описал  с  такими  страшными  подробностями.
Потери  же  были  приуменьшены,  дабы  не  задеть  тонкую   чувствительность
Гиммлера. Германские войска и полиция, заключал Штроп, "исполняли свой  долг
достойно, в духе полного единства и проявили себя  как  примерные  солдаты".
"Окончательное решение" продолжалось до конца войны. Сколько евреев  погибло
в ходе его? Число погибших часто вызывало споры.  Согласно  показаниям  двух
эсэсовцев в Нюрнберге, которые  ссылались  на  данные  ведущего  нацистского
эксперта в этом вопросе - шефа отдела гестапо по делам евреев Карла Эйхмана,
приводившего в исполнение  "окончательное  решение"  под  указующим  перстом
Гейдриха {Эйхман, по свидетельству одного из приспешников, заявил  незадолго
до падения третьего рейха, что с восторгом прыгнет в  могилу,  если  на  его
совести действительно пять миллионов уничтоженных  евреев.  "Сознание  этого
будет служить для меня источником огромного  удовлетворения",  -  бахвалился
палач. В действительности же ему удалось скрыться  из  американского  лагеря
для интернированных лиц в 1945 году. Только  после  выхода  в  свет  первого
издания этой книги он был арестован в  Южной  Америке,  вывезен  в  Израиль,
предан там суду за военные преступления и казнен в 1963 году. - Прим. авт.},
инициатора  идеи,  общее  число  жертв  составляет  примерно  5-6  миллионов
человек.  Цифра,  приведенная  в  обвинительном  заключении   в   Нюрнберге,
составляет  5  миллионов  700  тысяч  человек.  Она   также   подтверждается
подсчетами,  произведенными  Всемирным   еврейским   конгрессом.   В   своем
обстоятельном анализе акции  "окончательное  решение"  Рейтлингер  пришел  к
выводу, что действительная цифра несколько меньше и  составляет  примерно  4
194 200-4 581 200 человек.
     В 1939 году на территории,  впоследствии  оккупированной  гитлеровскими
войсками,  проживало  10  миллионов  евреев.  По  любым  оценкам  совершенно
очевидно, что почти половина из них была уничтожена немцами. Такова страшная
расплата за то затмение, которое овладело сознанием нацистского диктатора  в
дни его беспризорной юности в Вене и которое он передал столь  многим  своим
последователям в Германии.

       Медицинские эксперименты

     В период недолго просуществовавшего в  Европе  "нового  порядка"  немцы
совершили деяния, порожденные скорее обыкновенным  садизмом,  нежели  жаждой
массовых убийств. Только для психиатра существует,  пожалуй,  разница  между
этими двумя пагубными страстями, хотя конечный  результат  в  первом  случае
отличался от второго лишь масштабами уничтожения людей.
     Медицинские эксперименты нацистов как раз и  являются  примером  такого
садизма, поскольку использование заключенных концлагерей и  военнопленных  в
качестве подопытных животных едва ли обогатило науку.  Эти  ужасные  деяния,
которыми  не  может  гордиться   немецкая   медицина.   И   хотя   проводили
"эксперименты" что-то около 200 шарлатанствующих живодеров, часть из которых
занимали весьма ответственное положение в медицинских кругах, их  преступная
деятельность была известна тысячам ведущих медиков рейха, но ни один, как об
этом  свидетельствуют  документы,  не  выразил  открыто  хотя  бы  малейшего
протеста {В том числе и самый известный  в  Германии  хирург  д-р  Фердинанд
Зауэрбрух,  хотя  позднее  он  стал  антифашистом  и  сотрудничал  с  силами
Сопротивления.  В  мае  1943  года  Зауэрбрух  присутствовал  в   берлинской
военно-медицинской  академии  на  лекции,  прочитанной  двумя   отъявленными
врачами-убийцами - Карлом Гебхардтом и Фрицем Фишером  об  экспериментах  по
провоцированию  газовой  гангрены  у   пленных.   Единственным   возражением
Зауэрбруха  на   этой   лекции   было   замечание,   что   "хирургия   лучше
сульфаниламида". Профессор Гебхардт был приговорен  к  смерти  на  известном
"Процессе врачей" и повешен 2 июня 1948 года. Д-р  Фишер  был  приговорен  к
пожизненному заключению. - Прим. авт.}.
     Евреи были не единственными жертвами убийств подобного рода. Нацистские
врачи проводили опыты над русскими военнопленными, над узниками концлагерей,
над мужчинами и женщинами, даже  над  немцами.  "Эксперименты"  были  весьма
разнообразными. Испытуемых помещали в барокамеры и проверяли на них высотные
режимы до тех пор пока у них  не  останавливалось  дыхание.  Им  впрыскивали
смертельные дозы микробов тифа и гепатита.  Над  ними  проводили  опыты  "по
замораживанию" в ледяной воде или выводили обнаженными на мороз, пока они не
замерзали. На них испытывалось действие отравленных пуль, а также иприта.  В
концлагере для женщин  Равенсбрюк  сотням  польских  девушек  -  "подопытных
крольчих", как  их  называли,  -  умышленно  наносили  раны  и  доводили  до
гангрены, на других же проводили "эксперименты" по пересадке костей. В Дахау
и Бухенвальде отбирали цыган и проверяли на них,  сколько  и  каким  образом
может прожить человек, питаясь  соленой  водой.  Во  многих  лагерях  широко
проводились опыты по стерилизации мужчин  и  женщин,  поскольку,  как  писал
Гиммлеру эсэсовский терапевт д-р Адольф Покорны, "врага необходимо не только
победить, но и искоренить". В тех случаях, когда его не нужно убивать,  -  а
потребность в рабочей силе, как уже мы имели возможность убедиться, к  концу
войны ставила под вопрос целесообразность уничтожения людей  -  его  следует
"лишить возможности воспроизводить себя". В сущности, как  сообщал  Гиммлеру
д-р Покорны, ему удалось найти подходящие средства для этой цели -  растение
Caladium  seguinum,  которое,  по  его   словам,   обеспечивало   длительную
стерильность.
     "Сама по себе мысль о том, - писал добрый доктор фюреру СС, -  что  три
миллиона большевиков,  находящихся  сейчас  в  немецком  плену,  могут  быть
стерилизованы и в то же время будут пригодны для  работы,  открывает  далеко
идущие перспективы".
     Еще одним немецким доктором, открывшим "далеко идущие перспективы", был
профессор Август Хирт, руководитель  Института  анатомии  при  Страсбургском
университете.  Область  его  интересов  несколько  отличалась  от  предметов
исследования   его   коллег,   о   чем   он   поведал   адъютанту   Гиммлера
генерал-лейтенанту войск СС Рудольфу Брандту в письме,  написанном  в  канун
рождества 1941 года:
     "В нашем распоряжении находится большая коллекция  черепов  почти  всех
рас и народов. Однако мы располагаем лишь  очень  небольшим  числом  черепов
еврейской  расы...  Война  на   Востоке   представляет   нам   благоприятную
возможность    восполнить    этот    пробел.    С     получением     черепов
еврейско-большевистских  комиссаров,  которые  представляют  собой  прототип
наиболее отталкивающих, но характерных человекоподобных существ, мы  получим
возможность обрести необходимый научный материал".
     Профессор  Хирт  не  имел  в   виду   черепа   "еврейско-большевистских
комиссаров", так сказать, уже препарированные. Он предлагал вначале измерить
черепа у живых. Затем, после умерщвления еврея - при этом голова  не  должна
быть повреждена - врач отделит ее от  туловища  и  поместит  в  герметически
закрытом контейнере. После этого д-р Хирт  приступит  к  дальнейшим  научным
исследованиям.  Гиммлер  был  очень  доволен.  Он  дал  указание  обеспечить
профессора Хирта  всем  необходимым  для  исследовательской  работы.  И  его
обеспечили. Ответственным поставщиком "научного материала" являлся  довольно
примечательный  нацист  по  имени  Вольфрам  Сивере,  который   неоднократно
выступал в качестве свидетеля на основном процессе в Нюрнберге,  а  затем  в
качестве обвиняемого {Он был приговорен к смертной казни и повешен. -  Прим.
авт.} на "Процессе врачей". Бывший книготорговец Сивере дослужился  до  чина
полковника  войск  СС  и  секретаря-исполнителя  в  Институте   исследований
наследственности,  одном  из  нелепых  "культурных"  учреждений,   созданных
Гиммлером для исследований в сфере  его  многочисленных  безумных  идей.  По
показаниям Сиверса, там имелось  50  научных  учреждений,  одно  из  которых
именовалось Институтом военно-научных изысканий, и возглавлял его все тот же
Сивере. Это был человек чем-то похожий на  Мефистофеля,  с  хитрым  прищуром
глаз и густой иссиня-черной бородой. В Нюрнберге  его  окрестили  нацистской
Синей Бородой по сходству с  известным  персонажем.  Подобно  многим  другим
участникам этой истории, он вел обстоятельный дневник, который,  как  и  его
переписка, сохранился и помог ему покончить жизнь на виселице.
     К июню 1943 года Сиверсу удалось отобрать в Освенциме мужчин и  женщин,
скелеты которых должны были послужить впоследствии  "для  научных  обмеров",
проводимых д-ром Хиртом, профессором Страсбургского университета. "Всего,  -
докладывал Сивере, - подверглись обработке 115 человек, включая  79  евреев,
30 евреек, 4 азиатов и 2 поляков". Одновременно  он  дал  заявку  в  главное
управление СС в Берлине на транспортировку  отобранных  "для  обработки"  из
Освенцима в концлагерь Натцвейлер, близ  Страсбурга.  В  ходе  перекрестного
допроса  в  Нюрнберге  английский  прокурор  спросил,  что  означает   слово
"обработка".
     - Антропологические измерения, - ответил Сивере.
     - То есть, прежде чем их убивали, проводился антропологический обмер? И
это все, для чего они требовались, не так ли?
     - Затем делались слепки, - добавил Сивере.
     О том, что следовало далее, рассказал капитан войск  СС  Йозеф  Крамер,
убийца с большим опытом, приобретенным в  Освенциме,  Маутхаузене,  Дахау  и
других концлагерях. Заслужив недолговечную славу Бельзенского Зверя, он  был
впоследствии приговорен английским судом в Люнебурге к смертной казни.
     "Профессор Хирт из Страсбургского института анатомии известил  меня  об
эшелоне заключенных,  следующем  из  Аушвица.  Он  сообщил,  что  они  будут
умерщвлены в газовых камерах концлагеря Натцвейлер. После этого  тела  будут
доставлены  в  институт  анатомии  в  его  распоряжение.  Он   передал   мне
пол-литровую бутылку, заполненную примерно наполовину какими-то  кристаллами
(думаю, это были соли цианида),  и  объяснил  примерную  дозировку,  которую
надлежит применять для отравления прибывающих из Аушвица.
     В начале августа 1943 года я принял 80 заключенных,  которые  подлежали
умерщвлению с помощью кристаллов, переданных мне Хиртом.  Однажны  ночью  на
небольшой автомашине я повез к газовой камере примерно 15 человек  -  первую
партию. Я сообщил женщинам, что для прохождения дезинфекции им нужно войти в
камеру. Конечно, я не сказал, что там их отравят газом".
     К этому времени нацисты  уже  усовершенствовали  технологию  отравления
газом.
     "При помощи нескольких солдат СС, -  продолжал  Крамер,  -  я  заставил
женщин раздеться донага и в таком виде затолкал их в газовую камеру.
     Когда дверь захлопнулась, они начали кричать. Через небольшую  трубу...
я высыпал в камеру нужное количество кристаллов и стал наблюдать в смотровое
отверстие за происходящим в камере. Женщины дышали п