необходимо для захвата крупного города.
     Поэтому нет ничего странного  в  том,  что  планы  генерала  и  майора,
командовавшего батальоном, были претворены в жизнь практически без  сучка  и
задоринки. Транспорт с  войсками  подошел  к  Копенгагену  перед  рассветом,
проследовал мимо береговых  батарей  форта,  охранявших  гавань,  и  датских
патрульных кораблей и спокойно пришвартовался у  пирса  Лангелини  в  центре
города, всего в 50 метрах от Цитадели, где размещался штаб датской армии, на
некотором расстоянии от дворца Амалиенборг,  постоянной  резиденции  короля.
Оба объекта были быстро захвачены единственным  батальоном  без  какого-либо
заслуживающего упоминания сопротивления.
     В верхнем  этаже  дворца  под  трескотню  автоматных  выстрелов  король
совещался  со  своими  министрами,  которые  ратовали  за  капитуляцию   без
сопротивления.  Только  генерал   Приор   умолял   разрешить   ему   оказать
сопротивление. В самом крайнем случае, по  его  мнению,  король  должен  был
укрыться в расположенном поблизости военном лагере у Хевелте, чтобы избежать
пленения. Но король  согласился  с  министрами.  Как  утверждает  свидетель,
присутствовавший при этом, монарх спросил, "сражались ли солдаты  достаточно
долго", на что Приор ответил отрицательно {Общие потери Дании  составили  13
убитых и 23 раненых. Немцы потеряли примерно 20 человек. - Прим. авт.}.
     Генерала   Химера   задержка   обеспокоила.   Он   позвонил   в    штаб
комбинированных  операций,  созданный  в  Гамбурге,  -  датские  власти   не
удосужились  прервать  телефонную  связь  с  Германией  -  и,  как  он   сам
рассказывает, попросил несколько бомбардировщиков  с  ревом  пронестись  над
Копенгагеном,  "чтобы  вынудить   датчан   принять"   условия   ультиматума.
Переговоры велись шифром, и в люфтваффе решили, что он действительно  просил
бомбардировать столицу, и обещали сделать это незамедлительно -  в  конечном
счете ошибка была исправлена. Генерал Химер говорит, что "бомбардировщики  с
ревом  пронеслись  над  датской   столицей   и   произвели   соответствующее
впечатление: правительство приняло германские требования".
     Определенные   затруднения   возникли   при    поисках    радиосредств,
потребовавшихся, чтобы передать обращение к датским  войскам  о  капитуляции
правительства, поскольку местные радиостанции в  столь  ранний  час  еще  не
работали. Обращение было передано на датской волне  с  помощью  передатчика,
который привез с собой немецкий батальон, а генерал Химер  предусмотрительно
раздобыл грузовик, чтобы доставить радиостанцию в Цитадель.
     В 2 часа дня генерал Химер в сопровождении немецкого посла  Сесиля  фон
Ренте-Финка нанес визит королю Дании, который уже не был сувереном,  но  еще
не осознавал этого. В немецких военных  архивах  сохранилась  запись  беседы
Химера с королем:
     "Во время аудиенции семидесятилетний король выглядел потрясенным,  хотя
внешне держался превосходно,  сохраняя  королевское  достоинство.  ...Король
заявил, что он и его правительство сделают все  возможное,  чтобы  сохранить
мир и порядок в стране и устранить любые трения между датчанами и  немецкими
войсками. Он хотел избавить свою страну от дальнейших несчастий и бед.
     Генерал Химер ответил:  лично  он  очень  сожалеет,  что  был  вынужден
явиться к королю с такой миссией, но он только выполняет долг солдата...  Мы
пришли сюда как друзья и т. д. ...Когда король спросил, может ли он  держать
при себе  телохранителей,  генерал  Химер  ответил...  что  фюрер  наверняка
позволит ему сохранить их возле себя. Он в этом не сомневался.
     Король заметно  приободрился,  услышав  это.  В  ходе  аудиенции...  он
становился все более раскованным и в заключение обратился к генералу  Химеру
со следующими словами: "Генерал, могу я,  как  старый  солдат,  сказать  вам
кое-что? Как солдат солдату? Вы, немцы, опять совершили невероятное. Следует
признать, это было проделано великолепно!"
     Около четырех лет, пока фортуна не  отвернулась  от  нацистов,  датский
король и его народ, добродушный, цивилизованный  и  беззаботный,  доставляли
очень мало беспокойства немцам. Дания приобрела известность как  "образцовый
протекторат". Монарху, правительству,  судам  и  даже  парламенту  и  прессе
завоеватели на первых порах предоставили на удивление большую свободу.
     Их даже не беспокоили семь тысяч евреев, проживавших в Дании.  Пока  не
беспокоили. Однако датчане, позднее других  народов  оказавшиеся  под  пятой
немецких  оккупантов,  в  конце  концов  поняли,  что  дальнейшее  "лояльное
сотрудничество",  как  это  у  них  называлось,  с   тевтонскими   тиранами,
жестокость  которых  с  каждым  годом  и  с  каждой  неудачей   на   фронтах
усиливалась, невозможно, если они хотят сохранить хоть малую толику  чувства
собственного достоинства  и  чести.  Они  стали  понимать,  что  Германия  в
конечном счете может проиграть войну и что  маленькая  Дания  не  безнадежно
обречена, как считалось вначале,  находиться  в  вассальной  зависимости  от
гитлеровского государства, построенного на принципах отвратительного "нового
порядка". И началось сопротивление.

       Норвежское сопротивление

     В Норвегии сопротивление началось сразу, хотя, разумеется, не  повсюду.
В Нарвике, незамерзающем порту и конечном пункте железной дороги, по которой
сюда доставлялась шведская руда для Германии, начальник  местного  гарнизона
полковник Конрад Сундло,  который,  как  мы  убедились,  являлся  фанатичным
последователем  Квислинга,  сдался  немцам  без  единого  выстрела.  Местный
начальник военно-морских сил  был  человеком  иного  склада.  При  появлении
десяти  немецких  эсминцев  у  входа  в  длинный  фьорд  норвежский   старый
броненосец  "Эйдсволд",  один   из   двух   находившихся   в   гавани,   дал
предупредительный выстрел и просигнализировал эсминцам, чтобы  те  сообщили,
кто они и куда следуют.  В  ответ  контрадмирал  Фриц  Бонте,  командовавший
немецкой флотилией,  послал  к  норвежскому  кораблю  офицера  на  катере  с
требованием сдаться. Тогда же немцы прибегли к своему обычному  вероломству,
хотя немецкий морской офицер позднее приводил в свое оправдание  довод,  что
на войне приказ превыше законов.  Когда  офицер  на  катере  передал  сигнал
немецкому адмиралу,  что  норвежцы  намерены  оказать  сопротивление,  Бонте
выждал,  пока  катер  отойдет  в  сторону,   и   стремительно   торпедировал
"Эйдсволд". Тогда открыл огонь второй норвежский линкор - "Норге",  но  и  с
ним немцы разделались очень быстро. Триста норвежских моряков - экипажи двух
кораблей - погибли. К 8 часам утра Нарвик уже был захвачен десятью немецкими
эсминцами, проскочившими через грозный британский флот, и оккупирован  двумя
батальонами нацистских войск под командованием бригадного  генерала  Эдуарда
Дитля, старого баварца, закадычного друга Гитлера со времен "пивного путча",
которому еще предстояло проявить командирскую изобретательность и  смелость,
когда дела в Нарвике пошли туго.
     Тронхейм, расположенный в  центре  западного  побережья  Норвегии,  был
захвачен немцами с такой же легкостью, как и  Нарвик.  Береговые  батареи  у
входа в гавань огня по немецким  военным  кораблям,  во  главе  которых  шел
тяжелый крейсер "Хиппер", не открывали на всем протяжении длинного фьорда, и
войска, находившиеся  на  борту  крейсера  и  четырех  эсминцев,  без  помех
высадились на пирсе городской гавани. Некоторые форты не сдавались в течение
нескольких часов, а ближайший аэродром у  Ваернеса  сопротивлялся  два  дня,
однако это не повлияло на  захват  прекрасной  гавани,  способной  принимать
самые крупные боевые корабли, а также подводные лодки.  Здесь  же  находился
важный пункт железной дороги,  которая  проходила  через  центральную  часть
Норвегии до Швеции и по которой немцы рассчитывали - и не  без  оснований  -
получать подкрепления, если Англия перекроет им морские пути снабжения.
     Берген,  второй  по  величине  порт  и  город  Норвегии,  расположенный
примерно в 300 милях от Тронхейма и связанный железной дорогой со  столицей,
оказал некоторое сопротивление. Огнем батарей у входа в гавань  были  сильно
повреждены крейсер "Кенигсберг" и вспомогательное  судно,  однако  с  других
кораблей войска благополучно высадились и к полудню овладели городом. Именно
у Бергена потрясенные норвежцы впервые ощутили реальную помощь  англичан.  В
полдень 15 пикирующих  бомбардировщиков  морской  авиации  потопили  крейсер
"Кенигсберг", самый крупный корабль из  когда-либо  отправленных  на  дно  в
результате атаки с воздуха. За пределами гавани у англичан находилась мощная
группировка в составе четырех  крейсеров  и  семи  эсминцев,  которые  могли
разгромить более  слабую  немецкую  группировку  внутри  гавани.  Английские
корабли уже собрались было войти в гавань,  но  получили  из  адмиралтейства
приказ об отмене атаки из-за  риска  напороться  на  мины  или  попасть  под
бомбовые удары с воздуха. К этому решению был  причастен  Черчилль,  который
позднее очень сожалел о нем. В этом решении проявилась склонность англичан к
осторожности и полумерам, что дорого обошлось им в последующем.
     Аэродром Сола  возле  Ставангера  на  юго-западном  побережье  не  имел
противовоздушной обороны и оказался захвачен немецкими  парашютистами  после
того, как были подавлены норвежские пулеметные позиции. Это был крупнейший в
Норвегии аэродром,  в  стратегическом  отношении  исключительно  важный  для
люфтваффе, поскольку отсюда  бомбардировщики  могли  действовать  не  только
против  английских  кораблей  возле  норвежского  побережья,  но  и   против
расположенных на севере Англии военно-морских баз.  Захват  этого  аэродрома
позволял немцам обеспечить превосходство непосредственно в небе  Норвегии  и
означал провал любой попытки англичан высадить там более или  менее  крупные
силы. Кристиансанн, расположенный на южном берегу, оказал  немцам  серьезное
сопротивление; его береговые батареи дважды заставили отходить немецкий флот
во главе с легким крейсером "Карлсруэ". Однако форты были быстро выведены из
строя ударами немецкой авиации с воздуха и во второй половине дня  порт  был
занят. Легкий крейсер "Карлсруэ"  покинул  гавань  и  в  тот  же  вечер  был
торпедирован английской подводной лодкой и так  сильно  поврежден,  что  его
пришлось затопить.
     Таким образом, к полудню или чуть позднее  пять  крупнейших  норвежских
городов и портов и один крупный аэродром, расположенные на западном и  южном
побережье общей протяженностью около 1500 миль  от  Скагеррака  до  Арктики,
оказались в руках  немцев.  Они  были  захвачены  очень  небольшими  силами,
доставленными туда военно-морским флотом, значительно уступавшим британскому
флоту. Считалось, в результате обмана и внезапности нападения  Гитлер  сумел
одержать блестящую победу малой ценой.
     Однако у Осло, который немцы расценивали как главный приз,  их  военная
группировка  и  дипломатия  столкнулись  с  неожиданными  трудностями.   Всю
промозглую ночь на 9 апреля группа сотрудников немецкого посольства во главе
с  капитаном  1  ранга  Шрайбером,   военно-морским   атташе,   и   случайно
присоединившийся  к  ним  посол  доктор  Брейер,  пребывая   в   приподнятом
настроении, провели в гавани столицы  в  ожидании  подхода  немецких  боевых
кораблей и транспорта с войсками. Помощник военно-морского атташе носился на
моторной лодке по заливу, чтобы взять на себя роль лоцмана подошедшей армады
во главе с карманным линкором "Лютцов" (ранее он  назывался  "Дойчланд",  но
был переименован, так  как  Гитлер  не  хотел  рисковать  кораблем  с  таким
названием) и совершенно новым тяжелым крейсером "Блюхер", флагманом эскадры.
     Но прождали они напрасно. Крупные корабли так и не пришли.
     У  входа  в  50-мильный  Осло-фьорд  их  встретил   норвежский   минный
заградитель  "Олав  Трюгверсон".  Он  потопил  немецкий  торпедный  катер  и
повредил легкий крейсер "Эмден". Высадив  небольшую  группу  для  подавления
береговых батарей, немецкая эскадра продолжила свой путь по фьорду. Примерно
в 15 милях к югу от Осло, где фьорд сужается до 15 миль, у  немцев  возникли
новые осложнения. Здесь  стояла  старинная  крепость  Оскарсборг,  защитники
которой вопреки ожиданиям немцев не были застигнуты  врасплох.  Перед  самым
рассветом 280-миллиметровые крупповские орудия  крепости  открыли  огонь  по
"Лютцову" и "Блюхеру", а с берега по  ним  были  выпущены  торпеды.  Тяжелый
крейсер  "Блюхер"  водоизмещением  10  тысяч  тонн  объяло   пламя,   начали
взрываться имевшиеся на его борту боеприпасы, и он пошел  на  дно,  унеся  с
собой 1600 человек, в том числе нескольких гестаповских  и  административных
чиновников (со всеми документами), которые должны были арестовать  короля  и
правительство и взять  на  себя  управление  столицей.  "Лютцов"  также  был
поврежден, но не полностью  выведен  из  строя.  Находившиеся  на  "Блюхере"
контр-адмирал Оскар Куммец, командир эскадры, и генерал  Эрвин  Энгельбрехт,
командир 163-й пехотной дивизии, сумели вплавь добраться до берега,  где  их
взяли в плен норвежцы. После этого эскадра на некоторое время отошла  назад,
чтобы зализать полученные раны. Она не сумела выполнить свою главную  задачу
- захватить столицу Норвегии. Туда она попала только на следующий день.
     По  существу,  Осло  был  захвачен  чуть  ли  не  иллюзорными   силами,
сброшенными  с  самолетов  на   необороняемый   аэропорт.   Катастрофические
известия, поступившие из других морских портов Норвегии,  и  доносившийся  с
Осло-фьорда  грохот   орудий   заставили   норвежскую   королевскую   семью,
правительство и членов парламента в 9.30 утра бежать на  специальном  поезде
из столицы в Хамар, расположенный в 80 милях к северу. Двадцать  грузовиков,
нагруженных золотом из подвалов  банка  Норвегии,  и  еще  три  грузовика  с
секретными документами министерства иностранных дел покинули Осло в  это  же
время. Таким образом, мужественные действия  небольшого  гарнизона  крепости
Оскарсборг   сорвали   замыслы   Гитлера   захватить   норвежского   короля,
правительство и золото.
     Население Осло пребывало в полном замешательстве. В столице  находились
кое-какие войска, но они не были приведены в состояние боевой готовности. Не
было ничего предпринято и для организации обороны, хотя, чтобы заблокировать
ближайший аэропорт Форнебу, достаточно было установить на взлетно-посадочной
полосе и около нее несколько старых  автомашин.  Накануне,  поздно  вечером,
капитан Шпиллер, немецкий военно-воздушный  атташе  в  Осло,  сам  встал  на
аэродроме, чтобы встретить воздушно-десантные войска,  которые  должны  были
прибыть после того, как корабли флота войдут в порт. Когда корабли потерпели
неудачу, из немецкого посольства в Берлин  полетела  отчаянная  радиограмма,
извещавшая  о  неожиданных  неприятностях.  Ответ  последовал  немедленно  -
парашютисты и авиадесантники уже вскоре  спешно  высаживались  на  аэродроме
Форнебу. К полудню там собралось около пяти рот.  Поскольку  они  имели  при
себе только легкое оружие, то находившиеся в столице норвежские войска могли
легко их уничтожить. Однако по не выясненным до сих  пор  причинам  -  такая
неразбериха царила тогда в Осло - наличные силы не были собраны воедино, и в
результате  чисто  символический  отряд  немецкой  пехоты  промаршировал  по
столице вслед за военным духовым  (возможно,  импровизированным)  оркестром.
Так пал последний из норвежских городов. Но не пала еще Норвегия.
     Днем 9 апреля стортинг, норвежский парламент, собрался в Хамаре, причем
из двухсот депутатов отсутствовали только пятеро. Но в 7.30 вечера заседание
было прервано в связи с приближением немецких войск, и стортинг  переехал  в
Эльверум, расположенный в нескольких  милях  к  востоку,  ближе  к  шведской
границе.  Доктор  Брейер  под  давлением  Риббентропа  требовал  немедленной
аудиенции у короля, и норвежский премьер-министр дал на нее согласие, но при
условии, что немецкие войска отойдут на юг и будут находиться на  безопасном
удалении. На это немецкий посол не согласился.
     В это же время нацисты готовили очередную  подлость.  Капитан  Шпиллер,
военно-воздушный атташе, во главе двух рот немецких парашютистов  отправился
из аэропорта Форнебу в Хамар, чтобы захватить там неподатливого короля и его
правительство. Задуманная операция  казалась  им  скорее  веселой  шалостью.
Поскольку  норвежские  войска  не  произвели  ни  одного   выстрела,   чтобы
предотвратить  вступление  немцев  в  Осло,  Шпиллер  не  ожидал   встретить
сопротивление и у Хамара. Две роты, по сути,  устроили  себе  увеселительную
поездку по красивым местам на реквизированных автобусах. Но они не учли того
обстоятельства, что их встретит норвежский офицер, который будет действовать
совершенно иначе в отличие от многих  других.  Полковник  Руге,  генеральный
инспектор пехоты, сопровождавший короля на  север,  настоял  на  том,  чтобы
обеспечить какое-то прикрытие правительству,  бежавшему  из  оккупированного
врагом района, и устроил на дороге засаду в составе двух батальонов  пехоты,
которые наскоро собрал перед отъездом  из  Осло.  Автобусы  с  немцами  были
остановлены, и в последовавшей стычке  Шпиллера  смертельно  ранило.  Понеся
потери, немецкие парашютисты отошли назад к Осло. На следующий  день  доктор
Брейер в одиночку отправился из Осло по той же самой дороге, чтобы увидеться
с королем. Профессиональный дипломат старой школы, немецкий посол не находил
в этом особого удовольствия, но Риббентроп  непрерывно  требовал,  чтобы  он
уговорил короля и правительство согласиться на капитуляцию.  Трудная  задача
Брейера еще больше усложнилась в результате  политических  событий,  которые
только что произошли в Осло. Накануне вечером Квислинг наконец  приступил  к
энергичным действиям. Когда столица, казалось, находилась в руках немцев, он
ворвался на радиостанцию и в обращении к норвежцам провозгласил себя  главой
нового правительства и приказал немедленно  прекратить  сопротивление.  Хотя
Брейер еще не понял этого, а Берлин так никогда и не сумел понять,  но  этот
акт предательства обрек на провал все  усилия  немцев  склонить  Норвегию  к
капитуляции. Парадоксально, что, хотя это был  момент  национального  позора
для норвежцев, измена  Квислинга  подвигла  их  на  сопротивление,  которому
предстояло стать грозной и героической силой.
     Доктор Брейер  встретился  с  Хоконом  VII,  единственным  в  двадцатом
столетии королем, который был избран на трон путем всенародного  голосования
{Норвегия на протяжении четырех веков являлась составной частью Дании, затем
в течение столетия - составной частью Швеции. Только в 1905 году она  обрела
полную независимость, разорвав унию со Швецией, и народ выбрал принца  Карла
Датского королем Норвегии. Он принял имя Хокона VII (Хокон VI  умер  в  1380
году). Хокон VII являлся братом датского  короля  Кристиана  X,  так  быстро
сдавшегося немцам утром 9 апреля 1940 года. - Прим. авт.}, в помещении школы
в небольшом городке Эльверум в 3 часа дня 10  апреля.  Из  личной  беседы  с
монархом и после внимательного изучения как норвежских архивных  материалов,
так и секретного  доклада  доктора  Брейера,  который  был  обнаружен  среди
захваченных документов германского министерства  иностранных  дел,  я  сумел
составить   довольно   полную   картину   того,   что    произошло.    После
продолжительного сопротивления король согласился принять немецкого  посла  в
присутствии своего министра иностранных дел  доктора  Хальдана  Кота.  Когда
Брейер стал настаивать, чтобы сначала состоялась встреча с глазу на  глаз  с
королем, то тот с одобрения Кота в конце концов уступил.
     Немецкий посол, действуя в соответствии с полученными инструкциями,  то
льстил королю, то пытался его запугать. Германия хотела сохранить  династию.
Она просто просит Хокона сделать то, что с