ую допустил в  1914  году  Вильгельм
II. Хотя в своей речи Гитлер анализировал ошибки мировой  войны,  уроков  из
них он, очевидно, не извлек. Теперь мысли его обратились к Англии:
     "Фюрер сомневается в возможности мирного соглашения  с  Англией.  Нужно
быть готовыми к пробе сил. Англия усматривает в  нашем  развитии  стремление
установить гегемонию, которая ее ослабит, Следовательно, Англия - наш враг и
борьба с ней является вопросом жизни и смерти.
     В чем же будет заключаться этот конфликт?
     Англия не может покончить с Германией несколькими мощными  ударами,  не
может сокрушить нас силой. Для Англии необычайно важно вести боевые действия
как можно ближе к Руру. Французской крови жалеть не будут.  (Западный  вал!)
Наше существование зависит от того, будем ли мы владеть Руром".
     Решив повторить одну ошибку кайзера - напасть на  Францию  и  Англию  в
случае, если они вступят в союз с Россией, Гитлер объявил, что последует  по
стопам  императора  и  в  другом  деле,  потом  обернувшемся  для   Германии
катастрофой.
     "Голландские и бельгийские авиационные базы должны быть  заняты  нашими
войсками.  Заявления  о  нейтралитете  можно  проигнорировать.  Если  Англия
захочет вмешаться  в  польскую  войну,  мы  должны  молниеносно  напасть  на
Голландию.  Наша  задача  -  создание  новой  линии  обороны  на  территории
Голландии. Война с Англией и Францией станет вопросом жизни и смерти.
     Мысль о том, что мы можем дешево отделаться, вызывает  опасение...  Нам
остается только сжечь корабли, и тогда вопрос будет ставиться не  "правильно
это или нет", а "быть или не быть восьмидесяти миллионам людей".
     Хотя Гитлер заявил, что Германия нападет на Польшу "при первом  удобном
случае", и все присутствовавшие знали, что на это будет нацелена вся военная
мощь Германии, по словам фюрера, он не мог не думать об Англии.  "Англия,  -
отмечал он, -  ведущая  антигерманская  сила".  После  этого  он  перешел  к
обсуждению ее сильных и слабых сторон:
     "Англичанин горд, смел, тверд, решителен, хороший организатор. Он умеет
использовать любую ситуацию. У него в крови страсть к приключениям и  отвага
нордической расы...
     Англия сама по себе - держава мирового масштаба. Она остается нерушимой
на протяжении трех столетий. У нее есть союзники. Но держава - это не только
нечто конкретное,  нужно  учитывать  и  ее  психологическое  воздействие  на
окружающий мир.
     К  этому  нужно  добавить  несметные  богатства  и  вытекающую   отсюда
платежеспособность.
     Геополитическая безопасность, гарантированная Сильным флотом и храбрыми
летчиками".
     Затем Гитлер напомнил своим  слушателям  о  слабых  сторонах  Британии,
перечислив их:
     "Если бы в минувшей войне у  нас  было  на  два  броненосца  и  на  два
крейсера больше и Ютландское сражение началось утром, то английский флот был
бы разбит, а Англия была бы  поставлена  на  колени  {В  Ютландском  морском
сражении (1916 год), крупнейшем в первой мировой войне, ни одна из сторон не
достигла цели, однако английский флот, располагавший превосходящими  силами,
сохранил господствующее положение на море. - Прим. тит. ред.}. Это  означало
бы конец мировой войны.  В  давние  времена...  для  того,  чтобы  завоевать
Англию, необходимо было вторгнуться в ее пределы.  Англия  могла  прокормить
себя. Сегодня она уже не способна на это.
     Как только Англия окажется  отрезанной  от  источников  снабжения,  она
вынуждена будет капитулировать. Ввоз продовольствия  и  топлива  зависит  от
защищающего ее флота.
     Налеты люфтваффе на Англию не заставят ее капитулировать. Но если будет
уничтожен флот, тогда капитуляция последует немедленно. Нет сомнений в  том,
что внезапное нападение может привести к быстрому решению вопроса".
     Внезапное нападение? Какими силами? Безусловно,  адмирал  Редер  должен
был воспринимать слова Гитлера как вздор. В соответствии  с  так  называемым
планом Z мощность немецких ВМС только  приблизится  к  мощности  английского
флота к 1945 году. А в данный момент, весной 1939 года, у Германии  не  было
тяжелых  кораблей,  чтобы  потопить  британский  флот,  даже  внезапно   его
атаковав.
     Вероятно, Англию можно было  победить  другим  способом.  Здесь  Гитлер
спустился на землю и изложил стратегический  план,  который  через  год  был
осуществлен с необычайным успехом.
     "Задачей должно быть нанесение противнику сокрушительного или решающего
удара с самого начала. Вопросов о правоте и неправоте, о договорах  касаться
в данном случае не следует. Это будет возможно только в случае, если  мы  не
"скатимся" к войне с Англией из-за Польши.
     Следует готовиться к длительной войне, но нужно  готовить  и  внезапное
нападение.  Любые  английские  силы,  вторгшиеся  на  континент,  необходимо
уничтожить.
     Армия должна занять позиции, важные для  флота  и  люфтваффе.  Если  мы
успешно оккупируем  и  удержим  Голландию  с  Бельгией  и  одолеем  Францию,
плацдарм для успешной войны против Англии будет создан.
     Тогда люфтваффе смогут плотно блокировать Англию с западного  побережья
Франции, а флот будет осуществлять более широкую  блокаду  силами  подводных
лодок".
     Все  это  было  выполнено  примерно  через  год.  И  еще  один   важный
стратегический  план,  изложенный  Гитлером  23  мая,   был   в   дальнейшем
реализован.  Если  бы  в  начале  первой  мировой   войны   немецкая   армия
продвигалась в направлении Ла-Манша, а не  в  направлении  Парижа,  то  итог
войны оказался бы другим. Может быть. Во всяком случае, он попробует сделать
это в 1940 году.
     "Наша задача, - сказал в заключение Гитлер, вероятно, забыв на время  о
Польше, - поставить Англию на колени".
     Под конец было сделано еще одно замечание:
     "Секретность - основное условие успеха. Наши планы необходимо держать в
тайне как от Италии, так и от Японии".
     Гитлер не доверял даже своему генеральному штабу,  начальник  которого,
генерал Гальдер, находился в числе прочих слушателей.  "Наши  разработки,  -
продолжал фюрер, - не должны вестись силами  генерального  штаба.  Иначе  не
стоит говорить о полной секретности".  По  его  приказу  разработка  военных
операций была поручена небольшой группе офицеров ОКВ.
     23 мая 1939 года Гитлер, по его собственному выражению,  сжег  корабли.
Война казалась неминуемой. Германии требовалось  жизненное  пространство  на
Востоке. Для завоевания его нападение на Польшу необходимо  осуществить  при
первой возможности. Данциг в данном случае ни при чем, он - просто  предлог.
На пути стоит Англия - она действительно  является  основной  антигерманской
силой - отлично! Достанется и ей, и Франции. Это будет борьба не на жизнь, а
на смерть.
     Когда 5 ноября 1937 года фюрер впервые изложил свои агрессивные  планы,
фельдмаршал фон Бломберг и генерал фон Фрич протестовали, что  Германия  для
участия в европейской войне  слишком  слаба.  Летом  следующего  года  из-за
несогласия  с  Гитлером  ушел  в  отставку  начальник   генерального   штаба
сухопутных  войск  генерал  Бек.  Однако  23  мая  1939  года  ни  один   из
присутствовавших генералов и адмиралов не усомнился  в  мудрости  выбранного
Гитлером курса - по крайней мере, в записях о ходе встречи об этом ничего не
говорится.
     Их удел, как они понимали, беспрекословно подчиняться,  а  не  задавать
вопросы. Они применяли свои незаурядные способности  для  разработки  планов
агрессии. 7 мая сотрудником генерального штаба сухопутных войск  полковником
Гюнтером Блюментритом, который вместе с генералами Рундштедтом и  Манштейном
вошел  в  состав  небольшой  рабочей  группы,  были  представлены  примерные
разработки операции "Вайс". Фактически это  был  план  завоевания  Польши  -
талантливый  и  смелый.  Перед  реализацией  в  него   были   внесены   лишь
незначительные поправки.
     Адмирал Редер в директиве с грифом  "совершенно  секретно"  от  16  мая
изложил план  действий  ВМС  в  рамках  операции  "Вайс".  Поскольку  Польше
принадлежало всего несколько миль побережья Балтийского  моря  к  западу  от
Данцига и располагала  она  слабым  флотом,  проблем  тут  не  предвиделось.
Адмирала  волновали  больше  Англия  и  Франция.  Вход  в  Балтийское   море
предполагалось блокировать подводными лодками и двумя карманными  линкорами,
тогда как остальным подводным лодкам и линкорам предписывалось готовиться  к
войне в Атлантике. По приказу фюрера ВМС  надлежало  быть  готовыми  принять
участие в операции "Вайс" к 1 сентября, но Редер торопил командиров,  потому
что "в свете последних политических событий" боевые действия могли  начаться
раньше.

     В мае 1939 года в Германии полным ходом велись приготовления  к  войне,
которая должна была начаться в конце  лета.  Глухо  гудели  большие  военные
заводы, выпуская пушки, танки, самолеты и военные корабли. Штабы армии,  ВВС
и ВМС вносили последние коррективы в свои планы. Численность вооруженных сил
была увеличена за счет призванных на летние сборы. Гитлер мог быть доволен.
     На следующий после его выступления день, 24 мая, генерал  Георг  Томас,
начальник отдела  экономики  и  вооружений  ОКВ,  подытожил  достигнутое  на
закрытом  совещании  в  министерстве  иностранных  дел.   Генерал   напомнил
собравшимся,  что  императорской  армии  для  того,  чтобы  увеличить   свою
численность с 43 до 50 дивизий, понадобилось шестнадцать лет - с 1898-го  по
1914-й, тогда как армия третьего рейха увеличилась  с  семи  дивизий  до  41
всего за четыре года. В их число входили пять  тяжелых  танковых  дивизий  и
четыре легких ("современная кавалерия"), каких не  было  ни  в  одной  армии
мира. На флоте практически из ничего построили два линкора водоизмещением 26
тысяч тонн {Указывая тоннаж немецких линкоров, генерал Томас обманывал  даже
министра  иностранных  дел.  Имеется  интересный  документ   ВМС   Германии,
датированный 18 февраля 1938 года, из которого явствует, что фальшивые цифры
тоннажа  немецких  линкоров  публиковались   специально,   чтобы   не   было
несоответствий англо-германскому морскому соглашению. В документе говорится,
что в действительности водоизмещение линкоров составляло 31 300  тонн  и  41
700 тонн. Любопытный образчик хитрости нацистов. - Прим. авт.}, два  тяжелых
крейсера, 17 эсминцев и 47 подводных лодок. На верфях строились два  линкора
водоизмещением 35 тысяч  тонн,  авианосец,  четыре  тяжелых  крейсера,  пять
эсминцев, семь подводных лодок; планировалась постройка еще  большего  числа
кораблей. Люфтваффе смогли создать 21 эскадрилью и имеют в своем составе 260
тысяч человек. Военная промышленность, говорил генерал Томас, производит  на
настоящий момент продукции больше, чем в период  своего  расцвета  во  время
минувшей войны. Во многих ее отраслях показатели были более высокими, чем  в
любой другой стране мира. Перевооружение  Германии,  по  заявлению  генерала
Томаса, стало беспрецедентным явлением.
     Хотя военная мощь Германии к лету 1939 года неизмеримо возросла,  успех
в войне, которую Гитлер планировал начать осенью,  зависел  от  того,  какой
характер примет эта война. Германия все еще не была и, вероятно, никогда  бы
не стала настолько сильна, чтобы воевать одновременно с Англией, Францией  и
Россией, не считая Польшу. В начале этого  рокового  лета  все  зависело  от
того, сможет ли Гитлер ограничить масштабы войны. Прежде всего  нельзя  было
допустить, чтобы Россия заключила военный союз с Западом  -  а  именно  этим
занимался Литвинов до своего падения,  -  союз,  который  Чемберлен  сначала
отверг, но к мысли о котором вернулся в конце мая.

       Вмешательство России: II

     Во время дебатов, проходивших в палате общин 19 мая, британский премьер
в очередной раз холодно, даже презрительно отнесся к предложениям  России  -
так,  во  всяком  случае,  показалось  Черчиллю.  Чемберлен  долго  и  нудно
объяснял, что "между двумя правительствами существует  некая  завеса,  некая
стена, преодолеть которую  очень  трудно".  Черчилль,  поддерживаемый  Ллойд
Джорджем, в свою очередь доказывал, что Москва сделала "предложение... более
простое, более откровенное и  более  эффективное",  чем  предложения  самого
Чемберлена. Черчилль умолял правительство его величества "взглянуть  горькой
правде в глаза: без надежного фронта на Востоке невозможна  надежная  защита
на Западе, а без России невозможно создать надежный Восточный фронт".
     Учитывая бурю протестов, раздававшихся с обеих сторон, Чемберлен 27 мая
отослал наконец инструкцию послу в  Москве,  предписывавшую  согласиться  на
обсуждение пакта о взаимопомощи, военной конвенции и гарантий  государствам,
которым угрожает Гитлер {27 мая британский посол и французский поверенный  в
делах передали Молотову англо-франиузский проект предполагаемого соглашения.
К удивлению западных послов, Молотов воспринял его довольно холодно. - Прим.
авт.}. Посол фон Дирксен извещал министерство иностранных дел Германии,  что
английское правительство пошло на  этот  шаг  "крайне  неохотно".  Далее  он
отметил причины, побудившие Чемберлена пойти на такой шаг. Он срочно доложил
в Берлин, что в британском министерстве иностранных дел  циркулируют  слухи,
будто Германия прощупывает пути сближения с Москвой, что там "опасаются, что
Германии удастся нейтрализовать Советскую Россию и даже убедить  ее  сделать
заявление о  своем  благожелательном  нейтралитете.  Это  будет  равнозначно
полному краху политики окружения".
     В последний день мая  Молотов  впервые  выступил  с  речью  в  качестве
Народного комиссара по иностранным  делам.  Обращаясь  к  Верховному  Совету
СССР, он сурово заклеймил западные демократии за их колебания и предупредил,
что если они всерьез намерены заключить соглашение с Советским Союзом, чтобы
остановить агрессора, то должны перейти к решительным  действиям  и  достичь
договоренности по трем основным пунктам:
     1.  Заключить  трехсторонний  договор  о  взаимопомощи,  носящий  чисто
оборонительный характер.
     2. Дать гарантии всем  государствам  Центральной  и  Восточной  Европы,
включая все европейские государства, граничащие с Советским Союзом.
     3. Заключить соглашения, определяющие форму  и  размеры  немедленной  и
эффективной помощи сторон друг другу  и  малым  государствам,  над  которыми
нависла угроза агрессии.
     Молотов заявил также, что переговоры с Западом не означают отказ России
от "деловых отношений на практической основе"  с  Германией  и  Италией,  не
исключено, что торговые отношения  с  Германией  будут  возобновлены.  Посол
Шуленбург,  докладывая  об  этом  выступлении  в  Берлин,  подчеркнул  слова
Молотова о готовности России подписать соглашение с Англией и Францией  "при
условии, если все ее требования будут приняты", и отметил, что из сказанного
в докладе следует: до реального соглашения пока  далеко.  Шуленбург  обратил
внимание на то, что Молотов в своем выступлении "избегал нападок на Германию
и проявлял готовность продолжить переговоры, начатые в Берлине и в  Москве".
Такую же готовность совершенно неожиданно выразил в Берлине Гитлер.

     Всю последнюю декаду мая фюрер и его советники ломали голову  над  тем,
как подступиться к России и  сорвать  англо-русские  переговоры.  В  Берлине
казалось, что Молотов во  время  беседы  с  Шуленбургом  20  мая  достаточно
холодно воспринял предложения Германии. Поэтому на следующий день  Вайцзекер
сообщил послу, что в свете всего сказанного Народным комиссаром  "мы  должны
сидеть тихо и ждать, пока русские не выскажутся более откровенно".
     Однако Гитлер, уже назначивший точную дату  нападения  на  Польшу  -  1
сентября, не мог сидеть тихо. Примерно 25  мая  Вайцзекер  и  Фридрих  Гаус,
заведующий юридическим отделом министерства иностранных дел  Германии,  были
вызваны в загородную резиденцию Риббентропа  в  Зонненбурге.  Там,  согласно
письменным показаниям Гауса на Нюрнбергском процессе  {Письменные  показания
не были приняты в качестве свидетельских, но это не лишает их достоверности.
Все    документы,    касающиеся     советско-германского     сотрудничества,
рассматривались трибуналом очень осторожно, поскольку один из четырех  судей
был русский. - Прим. авт.}, им сообщили, что фюрер желает "установить  более
приемлемые  отношения  между  Германией  и  Советским  Союзом".   Риббентроп
составил проект инструкции Шуленбургу, в котором была  детально  разработана
новая линия  поведения  и  указывалось,  что  встречи  с  Молотовым  следует
добиваться "как можно скорее". Этот  документ  был  обнаружен  среди  прочих
трофейных документов министерства иностранных дел.
     Судя по визе, документ был представлен Гитлеру 26 мая,  что  говорит  о
многом. Становится очевидно, что немецкое министерство иностранных дел  было
убеждено, что англо-русские переговоры успешно завершатся, если Германия  не
предпримет самые решительные меры. Риббентроп предложил  Шуленбургу  сказать
Молотову следующее:
     "Столкновений между внешнеполитическими интересами Германии и Советской
России  не  существует...   Настало   время   наладить   нормальные   мирные
советско-германские отношения... Итало-германский союз направлен  не  против
Советского Союза, а против англофранцузского союза...
     Если вопреки нашим желаниям дело дойдет до столкновения с  Польшей,  то
это никоим образом не затронет интересов Советского Союза.  Более  того,  мы
твердо заверяем, что при  решении  польско-германского  вопроса  -  неважно,
каким способом,  -  мы  будем  учитывать  русские  интересы,  насколько  это
возможно".
     Далее нужно было обратить внимание на  опасность  для  России  союза  с
Англией.
     "Мы не можем  понять,  что  заставляет  Россию  играть  важную  роль  в
политике окружения, проводимой Англией...  Для  России  это  будет  означать
одностороннее обязательство без равноценной замены с  британской  стороны...
Британия не в состоянии предложить России равноценной замены, как бы ни были
сформулированы договоры. Существование Западного вала делает оказание помощи
Европе невозможным... Мы убеждены,  что  Англия  в  очередной  раз  сохранит
приверженность своей традиционной политике, при которой  другие  государства
таскают для нее каштаны из огня".
     Шуленбург должен был также подчеркнуть, что у Германии "нет агрессивных
намерений по отношению к России". И  наконец,  ему  предписывалось  сообщить
Молотову,  что  Германия  готова  не  только  обсудить  с  Советским  Союзом
экономические  вопросы,  но   и   "вернуться   к   нормальным   политическим
отношениям".
     Гитлер полагал, что проект может завести слишком  далеко  и  велел  его
придержать. На фюрера,  как  уверял  Гаус,  произвело  впечатление  недавнее
оптимистичное заявление Чемберлена - 24 мая премьер-министр сказал в  палате
общин, что в результате новых английских предложений договор с Россией может
быть подписан "в ближайшем будущем". Гитлер опасался,  что  его  предложения
будут отвергнуты. Он не  оставил  идеи  сближения  с  Советским  Союзом,  но
полагал, что искать подходы для этого следует более осторожно.
     Все,  что  волновало  фюрера  в  последнюю  неделю  мая,  документально
отражено в трофейных бумагах министерства иностранных дел. Примерно 25 мая -
точную  дату  установить  трудно  -  он  неожиданно  пришел  к  выводу,  что
необходимо  форсировать  переговоры  с  Советским  Союзом,   чтобы   сорвать
англо-советские   переговоры.   Шуленбургу   было   предписано    немедленно
встретиться с Молотовым. Но инструкция Риббентропа, проект которой  показали
Гитлеру 26 мая, так и не была отослана Шуленбургу. Фюрер отменил ее.  В  тот
вечер  Вайцзекер  отправил  Шуленбургу  телеграмму,  в   которой   советовал
проявлять сдержанность и  не  предпринимать  никаких  шагов  без  дальнейших
инструкций.
     Эта телеграмма, а также письмо, составленное статс-секретарем  27  мая,
но отправленное в Москву только 30 мая с  очень  важны