м, он займет в правительстве руководящее положение.
     Но этот легкомысленный, слабохарактерный политик не знал  Гитлера  (его
вообще никто не знал) и не представлял, какие силы его породили.  Ни  Папен,
ни кто-либо  другой,  кроме  Гитлера,  не  отдавал  себе  полного  отчета  в
необъяснимой податливости тогдашних институтов - армии, церкви,  профсоюзов,
политических партий, а также широких средних слоев, настроенных не в  пользу
нацистов,  и  высокоорганизованного  пролетариата,   которые,   как   мрачно
констатировал много позднее Папен, "сдались без боя".
     Ни один класс, ни одна группа лиц, ни одна партия не может снять с себя
вину за отречение от демократической республики и за приход Адольфа  Гитлера
к  власти.  Кардинальная  ошибка   немцев,   настроенных   против   нацизма,
заключалась в том, что они не объединились для борьбы с  ним.  Даже  в  июле
1932 года, находясь  на  гребне  популярности,  национал-социалисты  собрали
только 37 процентов голосов. Остальные 63 процента немцев,  придерживавшихся
антигитлеровской   ориентации,    были    слишком    разрозненны,    слишком
недальновидны, чтобы сообща действовать против общей  опасности,  которая  в
противном случае - а они  не  могли  этого  не  предвидеть  -  сокрушит  их.
Коммунисты до конца следовали своей сомнительной идее: сначала  покончить  с
социал-демократами, социалистическими профсоюзами и остатками демократически
настроенных средних слоев населения (они  руководствовались  весьма  спорной
теорией: даже если подобная тактика приведет к временной победе нацизма,  за
этим последует неизбежное крушение капитализма), а потом взять власть в свои
руки  и  установить  диктатуру  пролетариата.   Фашизм,   с   точки   зрения
большевиков-марксистов, есть последняя стадия умирающего капитализма,  после
него - торжество коммунизма во всем мире!
     Социал-демократы за четырнадцать лет пребывания у  власти,  которую  им
приходилось делить с другими партиями, и попыток сохранить с помощью всякого
рода компромиссов коалиционные правительства истощили  свои  силы,  ослабили
энтузиазм до такой степени, что низвели свою партию едва  ли  не  до  уровня
соглашательско-оппозиционной организации.  Вся  ее  деятельность  свелась  к
выторговыванию уступок в пользу профсоюзов, на  которые  социал-демократы  в
значительной мере опирались. То, что говорили  некоторые  социалисты,  могло
быть правдой: что им не улыбнулось счастье; что коммунисты раскололи рабочий
класс;    что    экономический    кризис    усугубил    трудное    положение
социал-демократов, ослабил профсоюзы, отторгнул от них миллион  безработных,
которые, впав в отчаяние, стали возлагать надежды либо на коммунистов,  либо
на  нацистов.  Но  трагедию  социал-демократов  не  объяснить   одним   лишь
невезением. В ноябре 1918 года они имели  возможность  создать  государство,
основанное на их же  идеалах  -  идеалах  социал-демократии.  Однако  им  не
хватило решимости. И вот на заре третьего  десятилетия  они  превратились  в
усталую, поверженную партию возглавляемую благонамеренными, но в большинстве
своем посредственными  старыми  людьми,  которые  до  конца  остались  верны
республике, однако были слишком растерянны, слишком  робки,  чтобы  идти  на
большой риск. Без риска же невозможно было думать о  сохранении  республики.
Поэтому,  когда   Папен   снарядил   отряд   солдат,   чтобы   ликвидировать
конституционное  правительство   Пруссии,   они   ничего   не   смогли   ему
противопоставить.
     Германии недоставало политически сильного  среднего  сословия,  которое
стояло бы между левыми и правыми. В других странах  -  во  Франции,  Англии,
Соединенных Штатах оно составляло основу демократии. В первый год республики
демократы, народная  партия  и  "Центр"  собрали  все  вместе  12  миллионов
голосов, лишь на два миллиона меньше, чем две  социалистические  группы.  Но
впоследствии их влияние ослабело, их приверженцы начали тяготеть к Гитлеру и
к националистам. В 1919 году демократы получили 74 места в рейхстаге; к 1932
году они сохранили за собой всего два места. Число мест  у  народной  партии
сократилось с 62 в 1920 году до 11 в 1932-м. Лишь  католический  "Центр"  не
терял своих избирателей. После выборов 1919 года он имел 71 место,  а  после
выборов 1932 года - 70. Но еще со времен Бисмарка эта партия  придерживалась
оппортунистической политики (даже в большей степени, чем социал-демократы) и
вставала на сторону любого правительства, лишь бы  оно  шло  на  уступки  ее
корыстным  интересам.  Сохраняя  на  словах   верность   республике   и   ее
демократическим основам, руководители этой партии, как  мы  убедились,  вели
переговоры с нацистами .о передаче власти Гитлеру.  Перещеголяли  их  только
Папен и партия националистов.
     Будучи лишена политической силы в лице  среднего  сословия,  Германская
республика не имела и того  запаса  прочности,  которым  располагали  многие
другие государства благодаря наличию в них подлинно  консервативных  партий.
Немецкие националисты, находясь на вершине популярности, собрали в 1924 году
шесть миллионов голосов и получили в рейхстаге 103  места,  став  второй  по
величине  партией.  Тем  не  менее,  как  это  происходило  почти  на   всех
последующих этапах существования Веймарской республики,  они  уклонялись  от
ведущей роли в правительстве или в оппозиции. Лишь в двух случаях - это было
в 20-е годы - они на короткое время вошли в  состав  правительства.  Правые,
чьи сторонники по большей части голосовали за партию  националистов,  хотели
одного - гибели республики  и  восстановления  империалистической  Германии,
которая вернула бы им прежние привилегии. А между тем республика  относилась
к правым - как к отдельным лицам, так и к классу  в  целом  -  исключительно
терпимо.  Как  известно,  она   позволяла   армии   быть   "государством   в
государстве", промышленникам и банкирам извлекать высокие прибыли, юнкерам -
удерживать за собой убыточные поместья посредством государственных кредитов,
которые они никогда не погашали и которые редко использовали  для  повышения
плодородия земли. Но этим  своим  великодушием  республика  не  добилась  от
правых ни выражения благодарности, ни лояльного  отношения.  С  присущей  им
узостью  взглядов,  предубеждением,  слепотой,  которые  автору  этих  строк
кажутся теперь, в ретроспекции, непостижимыми, они наносили республике  удар
за ударом, пока в союзе с Гитлером не добили ее окончательно. В этом  бывшем
австрийском босяке консервативные силы видели человека,  который,  оставаясь
их невольником, поможет достичь желанной цели. Уничтожение республики -  это
лишь первый шаг.  За  ним  должно  было  последовать  создание  авторитарной
Германии, внутренняя политика которой заключалась бы в том, чтобы  покончить
с "демократической ерундой" и с влиянием профсоюзов,  а  внешняя  -  в  том,
чтобы отменить условия перемирия 1918 года,  порвать  то,  что  осталось  от
Версальского договора, воссоздать великую армию и вернуть стране при  помощи
военной силы "ее место под солнцем". Эти же цели  преследовал  и  Гитлер.  И
хотя он располагал тем, чего не хватало консерваторам,  -  поддержкой  масс,
правые не сомневались, что он в их руках. Разве не на их  стороне  численное
превосходство (восемь к трем) в кабинете рейха? Консерваторы  полагали,  что
господствующее положение в правительстве позволит им осуществить свою задачу
и  без  помощи  варварского,  оголтелого  нацизма.  Всеми   ведь   признано,
рассуждали правые, что они порядочные, богобоязненные люди.
     Империя  Гогенцоллернов  зиждилась   на   военных   захватах   Пруссии,
Веймарская республика - на потерях  после  поражения  в  великой  войне.  Но
третий рейх не обязан своим появлением ни  ратным  победам,  ни  воздействию
извне. Он создан в мирное время мирными средствами,  то  есть  руками  самих
немцев, сильными и слабыми одновременно. Никто, кроме них самих,  нацистскую
тиранию им не навязывал. Многие из них, вероятно даже большинство, не совсем
понимали, что произошло в тот полуденный час  30  января  1933  года,  когда
президент Гинденбург, действуя в рамках конституции,  вверил  пост  канцлера
Адольфу Гитлеру. Но пройдет немного времени, и они поймут.

     - 7 -

ФАШИЗАЦИЯ ГЕРМАНИИ: 1933-1934 ГОДЫ

     Урок, который Гитлер усвоил в период бродяжничества в  Вене  и  который
никогда  не  забывал  (что  путь  к  победе  движения  лежит  через  союз  с
влиятельными силами в государстве), нашел  теперь,  как  он  и  рассчитывал,
достаточно полное практическое воплощение. Президент, опираясь  на  армию  и
консерваторов, назначил Гитлера канцлером. Однако, как ни  велика  была  его
политическая власть, она оставалась неполной. Ее приходилось делить  с  теми
тремя силами, которые  поставили  его  во  главе  правительства  и  которые,
находясь вне нацистского движения, относились к нему с долей недоверия.
     Следовательно, первейшая задача Гитлера состояла в том, чтобы как можно
быстрее  отстранить  эти  силы  от  кормила  власти,  сделать  свою   партию
единственным хозяином в государстве, после чего,  используя  политическую  и
военную мощь авторитарного правления осуществить нацистский переворот.  Едва
минули сутки после назначения Гитлера главой кабинета, как он уже предпринял
первый решающий  шаг:  захлопнул  ловушку,  в  которую  угодили  легковерные
консерваторы, возомнившие себя хозяевами, а его - невольником, и дал  толчок
целой  цепи  событий,  которые  либо  спровоцировал,  либо  подчинил  своему
контролю, что и привело на исходе шести месяцев к полной фашизации  Германии
и к превращению его самого в  диктатора  объединенного,  дефедерализованного
третьего рейха, какого еще не знала история Германии.
     Вечером 30 января 1933  года,  через  пять  часов  после  вступления  в
должность, Гитлер созвал первое заседание кабинета. Протокол заседания  {Это
заседание было, конечно, закрытым. Его протокол и принятые на нем резолюции,
как и документы большинства других  совещаний,  проводимых  Гитлером  и  его
политическими и военными помощниками в обстановке  строгой  секретности,  не
были известны общественности, пока их не огласили на Нюрнбергском  процессе.
Таких совершенно секретных документов найдено великое множество, и  все  они
считались государственной  тайной.  Они  будут  упоминаться  в  этой  книге,
поскольку вся она от начала до конца основана на  документах  того  времени.
Ссылки на эти документы будут делаться даже с риском перегрузить  ими  текст
книги. Но не  ссылаться  на  источники  было  невозможно.  Поэтому  ни  одна
летопись жизни народа не документирована так полно,  как  летопись  третьего
рейха; отсутствие ссылок на документы значительно обеднило бы книгу, которая
утратила бы историческую достоверность. - Прим. авт.}, обнаруженный во время
Нюрнбергского процесса среди сотен тонн  захваченных  секретных  документов,
показывает, как быстро и ловко Гитлер при  помощи  изобретательного  Геринга
начал водить консерваторов за нос. Гинденбург  назначил  Гитлера  главой  не
президентского  кабинета,  а   кабинета,   опирающегося   на   парламентское
большинство.   Однако   нацисты   и   националисты,   единственные   партии,
представленные в правительстве, имели в рейхстаге всего 247 мест из  583,  а
потому не располагали большинством. Чтобы обеспечить такое большинство,  они
должны были заручиться поддержкой партии "Центр", имевшей 70 мест. В  первые
же часы существования нового правительства Гитлер поручил Герингу вступить в
переговоры с лидерами  "Центра".  Тот  доложил  кабинету,  что  они  требуют
"определенных уступок", и предложил распустить рейхстаг  и  назначить  новые
выборы. Гитлер согласился. Гугенберг, человек не  очень  далекий,  сколь  бы
велики ни были его успехи в  коммерческих  делах,  выступил  против  участия
"Центра" в правительстве, но в то же время возражал против проведения  новых
выборов, хорошо понимая, что нацисты,  использовав  государственные  рычаги,
могут обеспечить себе абсолютное большинство, после чего попробуют  обойтись
без его услуг и без услуг его  друзей-консерваторов.  Он  предложил  простой
выход - запретить коммунистическую партию; ликвидировав  таким  образом  100
депутатских мест, нацисты и националисты окажутся в большинстве.  Но  Гитлер
счел эту акцию несвоевременной, поэтому было условлено, что утром следующего
дня он сам переговорит с лидерами партии "Центр"; если переговоры ни к  чему
не приведут, то правительство обратится с просьбой назначить новые выборы.
     Сорвать переговоры Гитлеру не составило труда. По его просьбе монсеньор
Каас,  руководитель  партии  "Центр",  представил  в  качестве  основы   для
переговоров список  пунктов,  дополнивших  требование  к  Гитлеру  управлять
конституционными  методами.  Но  Гитлер  и  не  думал   обсуждать   вопросы,
поставленные Каасом; он пошел на обман, заявив членам своего  кабинета,  что
партия "Центр" выдвинула невыполнимые требования  и  что  соглашение  с  ней
невозможно.  Поэтому  он  предложил  обратиться  к  президенту  с   просьбой
распустить рейхстаг и назначить новые выборы. Гугенберг и Папен оказались  в
западне. Они согласились с предложением нацистского лидера, тем более что он
торжественно заверил  их:  независимо  от  исхода  выборов  состав  кабинета
останется прежним. Новые выборы были назначены на 5 марта.
     Впервые - для Германии это были последние свободные выборы - нацистская
партия  получила  доступ  ко  всем  материальным   ресурсам   правительства,
обеспечивающим голоса избирателей. Геббельс  ликовал.  "Теперь  будет  легко
вести  борьбу,  -  записал  он  в  дневнике  3  февраля,  -  ибо  мы  сможем
мобилизовать все государственные средства. В нашем распоряжении и  радио,  и
печать. Мы развернем  отличную  пропаганду.  И  денег  у  нас  теперь  будет
предостаточно".
     Крупных  предпринимателей,  довольных  тем,  что  новое   правительство
собирается поставить организованных рабочих на место, а им дать  возможность
хозяйствовать по собственному усмотрению, попросили  раскошелиться.  Они  не
возражали. 20 февраля во дворце Геринга, председателя  рейхстага,  собрались
по инициативе Шахта десятка два крупнейших магнатов, в том числе  Крупп  фон
Болен, неожиданно сделавшийся горячим сторонником нацистов, Бош и Шницлер из
"И. Г. Фарбениндустри" и Феглер, глава Объединенного стального концерна. Там
Геринг и Гитлер и раскрыли свои планы. Записи этого совещания сохранились.
     Свою длинную речь Гитлер начал с льстивых слов в адрес  промышленников.
"Частное предприятие, - сказал он, - нельзя вести в условиях демократии; оно
мыслимо, только если народ привержен авторитету личности... Всеми жизненными
благами, которыми пользуемся, мы обязаны усилиям избранных... Мы  не  должны
забывать, что преимущества культуры надо внедрять  в  известной  мере  силой
железного  кулака".  Он  обещал  предпринимателям  устранить  марксистов   и
восстановить вермахт (последний являлся предметом особого интереса для таких
промышленных гигантов, как Крупп,  Объединенный  стальной  концерн,  "И.  Г.
Фарбениндустри", которые  рассчитывали  умножить  свои  капиталы  с  помощью
производства оружия.
     "Сегодня мы стоим в преддверии последних выборов", - продолжал  Гитлер,
пообещав своим слушателям "не  отступать,  чем  бы  они  ни  кончились".  Он
заверил их, что в случае поражения все равно удержит в своих  руках  власть,
только  "иными  средствами...  с  помощью  иного  оружия".  Геринг,  касаясь
практической стороны дела, подчеркнул важность "финансовых  жертв",  которые
деловым людям "гораздо легче будет нести, если они учтут, что выборы 5 марта
могут стать последними, - других выборов,  конечно,  не  будет  в  ближайшие
десять, а может, и сто лет".
     Все эти разъяснения промышленники сочли достаточно  убедительными  и  с
энтузиазмом  восприняли  обещание  покончить  с   надоевшими   выборами,   с
демократией  и  с  разговорами  о   разоружении.   Крупп,   король   военной
промышленности, совсем недавно, точнее, 20 января уговаривавший  Гинденбурга
не назначать Гитлера канцлером, встал и  выразил  от  имени  деловых  кругов
благодарность за "ясное изложение позиции". Затем д-р Шахт пустил  по  кругу
шляпу. "Я собрал три миллиона марок", - показал он на Нюрнбергском процессе.

     31 января 1933 года, на следующий после  назначения  Гитлера  канцлером
день,  Геббельс  записал  в  своем  дневнике:  "На  совещании  у  фюрера  мы
разработали план борьбы с красным террором. В данный момент  мы  воздержимся
от прямых контрмер.  Из  попытки  большевистской  революции  сначала  должно
возгореться пламя. В нужный момент мы нанесем удар".
     Несмотря на все усиливавшиеся в ходе избирательной кампании  провокации
нацистских властей, ни малейшего намека на "революцию" (коммунистическую или
социалистическую), да еще на "возгорание пламени", не было. Тем не  менее  в
начале  февраля  правительство  Гитлера  запретило   коммунистам   проводить
собрания   и   закрыло   коммунистические   газеты   и   журналы.   Собрания
социал-демократов  тоже  либо  запрещались  официально,   либо   разгонялись
головорезами   из   СА,   выпуск   социалистических   газет   то   и    дело
приостанавливался.  Не  могла  избежать  нацистского  террора  даже   партия
католического  "Центра".   Лидера   католических   профсоюзов   Штегервальде
молодчики в коричневых рубашках избили,  когда  он  попытался  выступить  на
митинге, а на другом собрании Брюнинг был вынужден искать защиты у  полиции,
когда отряды СА нанесли  ранения  некоторым  его  сторонникам.  Общее  число
противников нацизма, убитых во время избирательной  кампании,  составило  51
человек, а число нацистов - 18, согласно нацистским источникам.
     Ведущая роль Геринга как министра внутренних  дел  Пруссии  становилась
все  заметнее.  Не  считаясь  с  умеренной  позицией  Папена,  которому  как
министру-президенту Пруссии Геринг должен был подчиняться, он  уволил  сотни
республиканских чиновников, заменив их нацистами, по большей части офицерами
СА и СС. По его приказу полиция должна была, с одной стороны, "любой  ценой"
избегать враждебных акций в отношении СА, СС и "Стального шлема", а с Другой
- не щадить "врагов государства". Он потребовал, чтобы  полиция  "пускала  в
ход  огнестрельное  оружие",  предупредив,  что  полицейские,   отказавшиеся
подчиниться, будут наказаны. Это был  откровенный  призыв  к  полиции  земли
Пруссия, распространявшей свое влияние на  две  трети  территории  Германии,
расстреливать  каждого,  кто  выступит  против  Гитлера.  Чтобы   обеспечить
неукоснительное выполнение поставленной задачи, Геринг объявил 22 февраля  о
сформировании  дополнительных  полицейских  частей  численностью  50   тысяч
человек; из них 40 тысяч человек были мобилизованы  из  рядов  СА  и  СС,  а
остальные - из рядов "Стального  шлема".  Отсюда  следует,  что  полицейские
функции в Пруссии осуществлялись в большой мере  руками  нацистских  громил.
Крайне несерьезно было бы поэтому ожидать, что такая полиция защитит  немцев
от нацистских террористов.
     Несмотря на террор, "большевистская революция", которую ждали Геббельс,
Гитлер  и  Геринг,  не  привела  к  "возгоранию  пламени".  Но  если   такую
"революцию" не удалось спровоцировать, нельзя ли ее выдумать?
     24 февраля полиция  Геринга  устроила  налет  на  "Карл-Либкнехт-хаус",
штаб-квартиру коммунистов в Берлине. Руководство  коммунистов  покинуло  это
помещение еще за несколько недель до налета. Часть его ушла  в  подполье,  а
часть  нелегально  перебралась  в  Россию.  Но  в  подвале  осталось   много
пропагандистских брошюр. Этого оказалось достаточно, чтобы Геринг  заявил  в
официальном  коммюнике,  будто  захваченные  документы   свидетельствуют   о
намерении коммунистов совершить переворот. Общественность и  даже  некоторые
консерваторы - члены правительства отнеслись к эт