ука.  Только
остатки танковых и моторизованных частей  могли  оторваться  от  противника.
Пехотинцы, в  основном  итальянцы,  остались,  чтобы  сдаться  в  плен,  что
фактически  основная  масса  пехоты  уже  и  сделала   {Потери   Роммеля   у
Эль-Аламейна составили 59 тысяч убитых, раненых или попавших в плен, из  них
34 тысячи были немцы. - Прим. авт.}. 5 ноября поступило  короткое  сообщение
от фюрера: "Согласен на отвод вашей армии на позиции Фука".  Однако  позиция
эта оказалась  занята  танками  Монтгомери.  За  15  дней  Роммелю  пришлось
отступить на 700 миль за Бенгази с остатками своей африканской армии  (около
25 тысяч итальянцев, 10 тысяч немцев и  60  танков),  и  даже  там  не  было
возможности прекратить отступление.
     Для Адольфа Гитлера это явилось началом конца, а  для  его  противников
решающим сражением, пока что выигранным ими в  войне,  хотя  более  решающее
сражение должно было вот-вот начаться в  заснеженных  степях  Южной  России.
Однако еще до его начала фюреру предстояло получить новые скверные  известия
из Северной Африки, которые предопределили крах держав оси в той части мира.
     Уже 3 ноября, когда поступили первые вести о разгроме армии Роммеля,  в
ставке фюрера было  получено  сообщение  о  том,  что  в  районе  Гибралтара
наблюдается концентрация кораблей союзников. Никто в ОКБ не смог  разгадать,
что бы это  значило.  Гитлер  был  склонен  считать,  что  очередной  конвой
готовится следовать к Мальте. Это довольно любопытное соображение, поскольку
всего две недели назад, а именно 15 октября, руководящий  состав  штаба  ОКВ
обсуждал различные сообщения о нависшей  угрозе  англосаксонской  высадки  в
Западной Африке. Разведывательная информация, вероятно, поступила  из  Рима,
ведь неделей ранее, 9 октября, Чиано после разговора с  начальником  военной
разведки записал в своем дневнике, что "англосаксонцы  готовятся  к  высадке
крупными силами в Северной Африке". Известие это вызвало у Чиано подавленное
настроение; он предвидел, и правильно, как  оказалось,  предвидел,  что  это
неизбежно приведет к высадке союзников в Италии.
     Гитлер, поглощенный своими неудачными  попытками  подавить  дьявольское
сопротивление русских, не воспринял всерьез эти разведывательные данные.  На
совещании ОКВ  15  октября  Йодль  предложил  разрешить  вишистской  Франции
направить подкрепления в Северную  Африку,  чтобы  французы  могли  отразить
любые попытки англо-американцев  высадиться  там.  Фюрер,  как  явствует  из
журнала боевых действий ОКВ, отклонил это предложение,  так  как  оно  могло
вызвать раздражение у итальянцев,  ревниво  воспринимавших  любые  действия,
направленные  на  усиление  Франции.  До  3  ноября  в   ставке   верховного
главнокомандующего, казалось, забыли об этой проблеме.  Но  и  в  тот  день,
когда немецкие агенты с испанской стороны Гибралтара сообщали, что наблюдают
огромное сосредоточение англоамериканского флота, Гитлер, которого  занимало
тяжелое положение Роммеля у  Эль-Аламейна,  посчитал  его  просто  очередным
конвоем, предназначенным для Мальты.
     5 ноября в ОКВ  поступила  информация,  что  английская  военно-морская
оперативная группа вышла из Гибралтара в  восточном  направлении.  И  только
утром 7 ноября, то есть за 12 часов  до  начала  высадки  англо-американских
войск  в  Северной  Африке,  Гитлер  принялся  размышлять   над   последними
разведывательными  донесениями,  поступившими  из   района   Гибралтара.   В
позднейших сообщениях, полученных в ставке в Восточной Пруссии,  говорилось,
что  английские  военно-морские  силы  в  Гибралтаре  и  огромный  флот   из
транспортов и боевых кораблей, подошедший со стороны Атлантики,  соединились
и устремились на восток по Средиземному морю. Офицеры штаба долго  обсуждали
это с фюрером. Что бы это значило? Какие  цели  преследовала  столь  крупная
военно-морская группа? Теперь  Гитлер  склонен  был  считать,  что  западные
союзники, вероятно, попытаются высадить крупный десант в составе четырех или
пяти дивизий в Триполи или Бенгази с целью захватить Роммеля с тыла. Адмирал
Кранке, офицер связи флота в ОКВ, заявил, что на судах  союзников  не  более
двух дивизий. Но если и так, что-то же  нужно  делать.  Гитлер  распорядился
немедленно усилить части люфтваффе на Средиземном море, но ему ответили, что
это в данный момент невозможно. Судя по журналу ОКВ, Гитлер в то утро сделал
одно - известил Рундштедта, главнокомандующего войсками на Западе, чтобы тот
приготовился к осуществлению операции "Антон" (кодовое наименование операции
по оккупации остальной части Франции).
     Затем, 7 ноября, верховный главнокомандующий, не обращая внимания ни на
это зловещее известие, ни  на  положение  Роммеля,  который  оказался  бы  в
западне, если бы англичане и американцы высадились у него в тылу,  игнорируя
предупреждения разведки о нависшей угрозе русского контрнаступления  в  тылу
6-й армии в Сталинграде, сел после завтрака в поезд и выехал в  Мюнхен,  где
на следующий вечер должен был  произнести  традиционную  речь  перед  своими
старыми товарищами по партии, которые ежегодно собирались отметить годовщину
"пивного путча" {Потери Роммеля у Эль-Аламейна составили  59  тысяч  убитых,
раненых или попавших в плен, из них 34 тысячи были немцы. - Прим. авт.}.
     Как заметил Гальдер, в критический момент войны в фюрере  политик  взял
верх над солдатом. В штабе  верховного  главнокомандования  старшим  остался
полковник Тройш фон Буттлар-Бранденфельс. Генералы Кейтель и Йодль,  старшие
офицеры ОКВ, отправились вместе  с  фюрером  на  торжество.  Видится  что-то
роковое и безумное в этих поездках верховного правителя, который  настойчиво
стремился руководить войной на уровне дивизиона, полка и даже  батальона  на
разбросанных на тысячи миль фронтах, в поездках,  лишенных  смысла  с  точки
зрения политики, в момент,  когда  дом  начинал  разваливаться.  Происходили
глубокие изменения и  в  отдельно  взятом  человеке,  как  это  случилось  с
Герингом, который, несмотря на то,  что  его  некогда  всемогущие  люфтваффе
неуклонно теряли боеспособность, испытывал  все  более  сильное  влечение  к
драгоценностям и игрушечным поездам, почти не оставляя времени  для  решения
проблем  угрожающе  затягивавшейся  и  принимающей  все  более  ожесточенный
характер войны.
     Англо-американские  войска  под  командованием   генерала   Эйзенхауэра
высадились на побережье Марокко и Алжира в 1 час  30  минут  8  ноября  1942
года, а в 5.30 Риббентроп позвонил из Мюнхена в Рим  Чиано,  чтобы  сообщить
эту новость.
     Юн нервничал, - писал Чиано  в  дневнике,  -  и  хотел  знать,  что  мы
собираемся предпринять. Должен признаться, что я был  застигнут  врасплох  и
еще не совсем проснулся, чтобы дать более или менее вразумительный ответ".
     Итальянский министр иностранных  дел  узнал  от  сотрудников  немецкого
посольства, что там "пришли буквально в ужас от этого удара".
     Специальный поезд Гитлера прибыл из Восточной Пруссии в Мюнхен  в  3.40
пополудни. Первые  сообщения,  полученные  фюрером  о  высадке  союзников  в
Северной Африке, тревоги не  вселяли.  Повсюду  французы  оказывали  упорное
сопротивление, докладывали фюреру, а  в  Алжире  и  Оране  попытки  высадить
десанты вообще  были  отбиты.  Друг  Германии  в  Алжире  адмирал  Дарлан  с
одобрения режима Виши занимался налаживанием обороны. Первая реакция Гитлера
на известия была противоречивой. Он приказал немедленно усилить гарнизон  на
острове Крит, находившийся вне нового театра военных действий, объяснив, что
шаг этот столь же важен, как и направление подкреплений  в  Африку.  Он  дал
указание гестапо доставить генералов Вейгана и Жиро в Виши и держать их  там
под надзором {В этот момент генерал Жиро  находился  на  пути  в  Алжир.  Он
сбежал из немецкого лагеря для военнопленных  и  проживал  на  юге  Франции,
откуда его 5 ноября вывезли на английской  подводной  лодке  и  доставили  в
Гибралтар для переговоров с Эйзенхауэром перед высадкой союзников в Северной
Африке. - Прим. авт.}. Фельдмаршалу фон Рундштедту он приказал приступить  к
осуществлению операции "Антон", но не переходить демаркационную линию,  пока
он не получит дальнейших указаний. Затем Гитлер обратился с просьбой к Чиано
{В этот момент генерал  Жиро  находился  на  пути  в  Алжир.  Он  сбежал  из
немецкого лагеря для военнопленных и проживал на юге Франции, откуда  его  5
ноября вывезли на английской подводной лодке и  доставили  в  Гибралтар  для
переговоров с Эйзенхауэром перед высадкой союзников  в  Северной  Африке.  -
Прим. авт.} и Пьеру Лавалю, к тому времени премьеру вишистской  Франции,  на
следующий день прибыть на встречу с ним в Мюнхен.
     Около суток Гитлер  носился  с  идеей  попытаться  заключить  альянс  с
Францией с целью втянуть ее в войну против Англии  и  Америки,  а  в  данный
момент поддержать правительство Петена в его решении  оказать  сопротивление
союзникам, высадившимся в Северной  Африке.  Его,  вероятно,  ободрило,  что
утром 8 ноября правительство Петена разорвало  дипломатические  отношения  с
Соединенными  Штатами  и   что   престарелый   французский   маршал   заявил
американскому поверенному в делах: его вооруженные силы окажут сопротивление
англо-американским силам вторжения. Из записей в боевом журнале ОКБ  за  тот
воскресный день видно, что Гитлер  был  занят  разработкой  "далеко  идущего
сотрудничества с французами". Вечером немецкий представитель в Виши Круг фон
Нидда  передал  Петену  предложение  заключить  более  тесный  альянс  между
Германией и Францией.
     Но уже на следующий день после своей речи перед  ветеранами  партии,  в
которой он утверждал, что Сталинград "твердо удерживается в немецких руках",
фюрер переменил свое мнение. Он заявил Чиано, что не питает никаких  иллюзий
относительно намерения  французов  сражаться  и  решил  осуществить  "полную
оккупацию Франции, высадиться на Корсике, чтобы использовать ее как плацдарм
для прыжка в Тунис". Об этом решении, но не  о  времени  претворения  его  в
жизнь, было  сообщено  Лавалю,  когда  он  10  ноября  прибыл  в  Мюнхен  на
автомобиле. Вероломный Лаваль тут же обещал уговорить Петена пойти навстречу
пожеланиям  фюрера,   однако   посоветовал   немцам   начать   осуществление
намеченного, не ожидая одобрения со стороны престарелого маршала, что Гитлер
и намеревался сделать. Чиано оставил описание  премьера  Виши,  который  был
после войны казнен за измену:
     "Одетый  в  костюм  зажиточного  французского  крестьянина,  при  белом
галстуке, Лавалъ явно  не  вписывался  в  обстановку,  царившую  в  огромном
салоне, заполненном высокопоставленными военными.  Он  пытался  в  привычном
тоне рассказать о долгом сне в автомобиле по дороге сюда, но  его  слова  не
заинтересовали  никого  из  присутствовавших.  Гитлер  обращался  к  нему  с
холодной учтивостью...
     Этот жалкий человек не  мог  даже  представить,  что  немцы  собираются
поставить его перед свершившимся фактом. Лавалю ни  словом  не  намекнули  о
предпринимаемой акции - в то время как он курил сигарету  и  разговаривал  с
разными людьми, в соседней комнате отдавались приказы об оккупации  Франции.
Фон Риббентроп сказал мне, что Лавалю  только  в  8.00  утра  сообщат,  что,
получив ночью соответствующую информацию, Гитлер был вынужден  прибегнуть  к
полной оккупации страны".
     Приказ о захвате неоккупированной части Франции в нарушение  соглашения
о перемирии был отдан Гитлером в 8.30 утра 10 ноября и проведен  в  жизнь  к
утру следующего дня без каких-либо инцидентов, не  считая  протеста  Петена.
Итальянцы оккупировали Корсику, а немецкие самолеты начали в срочном порядке
перебрасывать по воздуху войска, чтобы занять Тунис до того, как туда придут
войска Эйзенхауэра.
     Был  еще  один  типичный  для  Гитлера  трюк,  рассчитанный  на   обман
французов. 13 ноября фюрер заверил Петена, что ни  немцы,  ни  итальянцы  не
собираются  оккупировать  военно-морскую  базу  в  Тулоне,  где  со  времени
заключения перемирия стоял на приколе французский флот.
     В дневнике боевых действий ОКБ имеется запись за 25 ноября, что  Гитлер
принял решение немедля осуществить  операцию  "Лила"  {Следует  отметить,  у
Гитлера имелись серьезные подозрения, что французский флот может  попытаться
уплыть в Алжир и там присоединиться к западным союзникам. Несмотря  на  свое
сотрудничество с немцами и ненависть к англичанам, адмирал Дарлан, прибывший
в Алжир навестить больного сына, встретился с Эйзенхауэром, который старался
привлечь на свою сторону французского командующего в Северной Африке, потому
что  тот  был  единственным  офицером,  способным  не  только  дать   приказ
французской  армии  и  флоту   прекратить   противодействие   высаживающимся
союзникам, но и дать приказ,  как  надеялись  союзники,  адмиралу  в  Тунисе
оказать сопротивление высаживающимся там немцам и убедить французский флот в
Тулоне  уйти  к  берегам  Северной  Африки.  Однако  надежды  союзников   не
оправдались, хотя Дарлан и предпринял попытки в  указанном  направлении.  На
распоряжение Дарлана перебросить флот из Тулона в Северную Африку адмирал де
Лаборде ответил одним выразительным, хотя и  не  совсем  деликатным  словом:
"Дерьмо". - Прим. авт.} (кодовое наименование операции по оккупации Тулона и
захвату французского флота).  Утром  27  ноября  немецкие  войска  атаковали
военно-морскую базу, однако французские моряки  удерживали  оборону  до  тех
пор, пока экипажи по приказу адмирала де Лаборде не потопили  свои  корабли.
Таким образом, державы оси лишились французских боевых кораблей,  в  которых
они остро нуждались на Средиземном море, но вместе с тем их  не  получили  и
союзники, для которых они явились бы исключительно важным подкреплением.
     Гитлер  выиграл  гонку,  захватив  Тунис   до   появления   там   войск
Эйзенхауэра. Однако это была сомнительная победа. По настоянию фюрера, чтобы
удержать этот плацдарм, сюда пришлось перебросить  почти  четверть  миллиона
немецких и  итальянских  солдат.  Если  бы  несколько  месяцев  назад  фюрер
направил Роммелю пятую часть тех войск и танков, что пришлось направить сюда
теперь,  то  Лиса   Пустынь   наверняка   уже   находился   бы   за   Нилом,
англо-американские десанты не высадились бы в Северной Африке, а Средиземное
море  было  бы  безвозвратно  потеряно  для  союзников,  что  обеспечило  бы
безопасность "мягкого подбрюшья" для держав оси.  В  конечном  счете  каждый
солдат, танк и орудие, переброшенные Гитлером в Тунис в  ту  зиму,  а  также
остатки Африканского корпуса оказались потеряны к концу весны, а еще  больше
немецких войск, чем под  Сталинградом,  было  отконвоировано  в  лагеря  для
военнопленных {Согласно утверждениям Эйзенхауэра, из общего числа 240  тысяч
около 125 тысяч военнопленных составляли немцы, остальные были  итальянцами.
В это число входят только те, кто сдался в последнюю неделю кампании -  с  5
по 12 мая 1943 года (Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу.  М.,  1980,  с.
199).
     По более поздним данным известного  английского  историка  А.  Тейлора,
число  итальянских  и  немецких  военнопленных  составило  около  130  тысяч
человек. - Прим. авт. и тит. ред.}.

       Катастрофа под Сталинградом

     Гитлер и наиболее видные генералы из ОКБ с удовольствием коротали время
в окружении Альпийских гор возле Берхтесгадена, когда до  них  дошли  первые
известия о контрнаступлении русских на Дону, которое началось ранним вьюжным
утром 19 ноября. Хотя советское  наступление  в  этом  районе  и  ожидалось,
однако в ОКБ не верили, что оно примет такой размах, Гитлеру и  его  главным
военным советникам - Кейтелю и Йодлю придется спешно возвращаться в ставку в
Восточной Пруссии.
     Спокойствие и  тишину,  которыми  они  наслаждались,  внезапно  нарушил
телефонный звонок генерала Цейтцлера, нового начальника  генерального  штаба
сухопутных войск, который оставался в  Растенбурге.  Он  сообщил  "тревожные
известия", как было записано в журнале боевых действий ОКБ. В первые же часы
наступления превосходящие  бронетанковые  силы  русских  прорвали  фронт  на
участке румынской 3-й армии между Серафимовичами и Клетской, к северо-западу
от Сталинграда. К  югу  от  осажденного  города  другая  мощная  группировка
советских войск завязала решительный бой против немецкой 4-й танковой  армии
и румынской 4-й армии, угрожая прорвать фронт.
     Достаточно было взглянуть на  карту,  и  задача,  которую  преследовали
русские, становилась ясна  каждому.  Тем  более  была  ясна  она  Цейтцлеру,
который по данным армейской разведки знал, что  противник  сосредоточил  там
тринадцать армий и тысячи танков. Русские наступали крупными силами с севера
и с юга с очевидной целью отрезать Сталинград и вынудить немецкую 6-ю  армию
поспешно отступить на запад, дабы не оказаться в окружении. Позднее Цейтцлер
утверждал: как только он понял,  что  там  назревает,  он  стал  уговаривать
Гитлера, чтобы он разрешил 6-й армии уйти из Сталинграда  к  излучине  Дона,
где можно было занять прочную оборону, Но даже предложение вызвало у Гитлера
приступ раздражения. "Я не оставлю Волгу! Я не  отойду  от  Волги!"-  кричал
фюрер. Это  решение,  принятое  им  в  приступе  ярости,  быстро  привело  к
катастрофе. Фюрер приказал 6-й армии твердо стоять в Сталинграде.
     Гитлер и сопровождавшие его офицеры штаба вернулись в ставку 22 ноября.
Шел уже четвертый день наступления, и известия  поступали  катастрофические.
Два мощных клина советских войск, наступавших с севера и с юга,  встретились
у Калача, расположенного у излучины Дона, в 40 милях  западнее  Сталинграда.
Вечером по радио поступило донесение от генерала Паулюса,  командующего  6-й
армией, который подтвердил, что его войска находятся в  окружении.  В  ответ
Гитлер приказал Паулюсу перенести свой штаб в город и организовать  круговую
оборону. Он обещал снабжать 6-ю армию по воздуху, пока ее не деблокируют.
     Но это были пустые  обещания.  У  Сталинграда  были  окружены  двадцать
немецких и две румынские  дивизии.  Паулюс  радировал,  что  им  потребуется
ежедневно доставлять по воздуху как минимум 750 тонн грузов.  Это  превышало
возможности  люфтваффе,  у  которых  не  набралось   бы   требуемого   числа
транспортных самолетов. Но даже если бы они и имелись, далеко не все  смогли
бы долететь до Сталинграда в условиях метелей и господства  в  небе  русских
истребителей. Тем не менее Геринг заверил Гитлера, что военно-воздушные силы
обеспечат снабжение окруженных войск по воздуху.
     Более реальной представлялась перспектива деблокировать 6-ю  армию.  25
ноября Гитлер отозвал с Ленинградского фронта  фельдмаршала  фон  Манштейна,
одного из наиболее одаренных командующих, и  поставил  его  во  главе  вновь
сформированной  группы  армий  "Дон"  с  задачей,  наступая  с   юго-запада,
деблокировать 6-ю армию у Сталинграда.
     Однако фюрер  навязал  командующему  группой  армий  "Дон"  невыносимые
условия. Манштейн пытался объяснить  ему,  что  единственный  шанс  добиться
успеха заключается в том, чтобы 6-я армия предприняла наступление из  района
Сталинграда в западном направлении, а он, Манштейн, одновременно  предпримет
мощное наступление навстречу Паулюсу, чтобы таким образом  прорвать  русское
кольцо окружения. Но Гитлер опять не разрешил отход от Волги. По его мнению,
6-я армия должна была  оставаться  в  Сталинграде,  а  Манштейну  предстояло
пробиваться туда.
     Манштейн  пытался  убедить  верховного  правителя,   что   это   просто
невозможно, что русские здесь слишком сильны. Тем  не  менее  12  декабря  с
тяжелым сердцем он начал наступление, которое было названо операцией "Зимняя
гроза", ибо казалось, все свое неистовство  проявила  русская  зима  в  этих
степях,  наметая  снежные  сугробы  и  обжигая  трескучим  морозом.  Вначале
наступление войск Манштейна протекало довольно успешно; 4-я  танкова