римерно  еще  полминуты,
затем попадали на пол. Потом, выключив вентиляцию, я открыл дверь  и  увидел
безжизненные тела, испачканные экскрементами".
     Капитан Крамер показал, что он несколько раз  повторял  эту  процедуру,
пока все 80 заключенных не были умерщвлены. После этого трупы были  переданы
профессору Хирту, как и требовалось. Допрашивавшие  задали  Крамеру  вопрос,
что он чувствовал в это время. Крамер дал ответ, который невозможно забыть и
который проливает свет  на  явление,  характерное  для  третьего  рейха,  но
казавшееся непостижимым для нормального человека:
     "У меня не было никаких чувств при выполнении этих  акций,  так  как  я
получил приказ ликвидировать  80  заключенных  только  что  изложенным  мною
способом.
     Именно так, между прочим, я был обучен действовать".
     Другой свидетель описал, что происходило далее. Его  имя  Анри  Эрипьер
(француз,  работавший  в  качестве  ассистента  в  институте   анатомии,   в
лаборатории  профессора  Хирта,  вплоть  до  вступления  в  Страсбург  войск
союзников).
     "Первая партия, полученная нами, включала трупы 30 женщин... Тела  были
еще теплые. Глаза были открыты и  блестели.  Красные,  налитые  кровью,  они
вылезли из орбит. Следы крови были видны около носа и вокруг рта. Но никаких
признаков трупного окоченения не наблюдалось".
     Эрипьер заподозрил, что они были умерщвлены умышленно, и тайно  записал
их личные номера, вытатуированные на левой руке.  Затем  поступили  еще  две
партии общим числом 56 трупов в точно таком же  состоянии.  Их  заспиртовали
под непосредственным руководством  д-ра  Хирта.  Однако  профессор  проявлял
признаки беспокойства в связи  со  всем  этим  делом.  "Анри,  -  сказал  он
Эрипьеру, - если не сможешь держать язык за зубами, станешь одним  из  них".
Тем не менее д-р Хирт  продолжал  руководить  работой.  Как  свидетельствует
переписка Сиверса,  профессор  отделял  головы  и,  по  его  словам,  собрал
коллекцию черепов, никогда дотоле  не  существовавшую.  Но  вскоре  возникли
определенные трудности и, услышав о них из уст Хирта, ведь Сивере никогда не
был  специалистом  в  медицине,  тем  более  в   анатомии,   шеф   Института
исследований наследственности доложил о них 5 сентября 1944  года  Гиммлеру:
"Ввиду широких  масштабов  научных  исследований  обработка  трупов  еще  не
завершена. Чтобы обработать еще 80 трупов, потребуется определенное время".
     А  время  уходило.  Наступавшие  американские  и   французские   войска
приближались к  Страсбургу.  Хирт  запросил  "указаний  относительно  судьбы
коллекции".
     "От трупов можно было бы отделить мягкие ткани, с тем  чтобы  исключить
их опознавание, - докладывал Сивере в штаб от имени д-ра Хирта. - Однако это
означает, что по крайней мере часть работы была проделана впустую и что  эта
уникальная коллекция утрачена  для  науки,  поскольку  сделать  впоследствии
гипсовые слепки будет невозможно.
     Как таковая коллекция скелетов не  привлечет  к  себе  внимания.  Можно
объявить, что мягкие ткани  были  оставлены  французами  еще  до  того,  как
институт анатомии перешел в наши руки {Германия аннексировала  Эльзас  после
падения Франции в 1940 году, и немцы захватили Страсбургский  университет  -
Прим авт.}, и что они будут сожжены. Дайте мне, пожалуйста, рекомендации,  к
какому из трех вариантов следует  прибегнуть:  1)  Сохранить  полностью  всю
коллекцию. 2) Частично разукомплектовать ее. 3) Полностью  разукомплектовать
коллекцию".
     - Свидетель, скажите, зачем вы хотели отделить мягкие  ткани?  -  задал
вопрос английский обвинитель в притихшем судебном зале Нюрнберга.  -  Почему
вы предлагали, чтобы вина пала на французов?
     - Как неспециалист, я не мог иметь своего  мнения  в  этом  вопросе,  -
ответил нацистская Синяя Борода, - я лишь передал запрос д-ра  Хирта.  Я  не
имел никакого отношения к убийству этих людей. Я выполнял роль почтальона.
     - Вы работали как целое почтовое отделение, - прервал прокурор,  -  еще
одно из этих столь известных нацистских почтовых отделений, не так ли?
     Защита у этого нациста, как и у многих других на суде, была шита белыми
нитками, и обвинение легко загнало его в угол.
     Захваченные архивы СС позволили установить, что 26  октября  1944  года
Сиверc  докладывал:  "Коллекция  в  Страсбурге  полностью  разукомплектована
согласно  полученной  директиве.  Это  лучший  выход,  учитывая  сложившуюся
ситуацию".
     Позднее Эрипьер описал попытку,  правда  не  вполне  удавшуюся,  скрыть
следы преступлений:
     "В сентябре 1944 года, когда союзники стали наступать на Бельфор,  Хирт
приказал Бонгу и герру Мейеру расчленить трупы и  сжечь  в  крематории...  Я
спросил у герра Мейера на следующий день, все ли тела он  расчленил,  однако
герр Бонг ответил: "Мы не могли расчленить все  тела,  это  слишком  большая
работа. Несколько трупов мы оставили в хранилище".
     Когда месяц спустя части во  главе  с,  французской  2-й  бронетанковой
дивизией, действовавшей в составе американской 7-й армии, вошли в Страсбург,
эти трупы были обнаружены там союзниками {Профессор  Хирт  скрылся.  Покидая
Страсбург, он, как передают, похвалялся,  что  живым  его  взять  никому  не
удастся. Видимо, он был прав, поскольку ни живым, ни мертвым обнаружить  его
не удалось. - Прим. авт.}.
     Не только черепам, но и человеческой коже находили применение апологеты
"нового порядка", хотя в  последнем  случае  они  уже  не  могли  прикрыться
служением науке. Кожа узников концлагерей, специально уничтожавшихся с  этой
дьявольской целью, имела всего  лишь  декоративную  ценность.  Из  нее,  как
выяснилось, они изготовляли отличные абажуры,  причем  несколько  штук  были
сделаны  специально  для  фрау  Ильзе  Кох,  жены  коменданта  концлагеря  в
Бухенвальде, прозванной узниками  Бухенвальдской  Сукой  {Фрау  Кох,  власть
которой над жизнью и смертью заключенных была безгранична  и  любая  причуда
которой могла стоить заключенному страшного наказания, была  приговорена  на
Бухенвальдском процессе к  пожизненному  заключению.  Впоследствии,  однако,
срок ей был сокращен до  четырех  лет,  а  вскоре  ее  вообще  выпустили  на
свободу.  15  января  1951  года  она  была  приговорена  немецким  судом  к
пожизненному заключению за убийство. В годы войны за "эксцессы" ее  муж  был
приговорен эсэсовским судом к смерти. Однако ему  было  предоставлено  право
выбора - смерть или служба  на  русском  фронте.  Но,  прежде  чем  он  смог
воспользоваться им, руководитель СС округа принц Вальдек добился его  казни.
В Бухенвальде погибла также  принцесса  Мафальда,  дочь  короля  и  королевы
Италии, жена принца Филипа Гессенского. - Прим.  авт.}.  Татуированная  кожа
пользовалась особым спросом. Об этом на Нюрнбергском процессе  узник  лагеря
немец Андреас Пфаффенбергер дал под присягой следующие показания:
     "...Всем заключенным, имевшим  татуировку,  было  приказано  явиться  в
амбулаторию...  После  осмотра,  заключенных   с   наиболее   художественной
татуировкой  умерщвляли  посредством  инъекций.  Их  трупы  доставлялись   в
патологическое отделение, где от тела отделялись лоскуты татуированной кожи,
подвергавшейся   затем   соответствующей   обработке.   Готовая    продукция
передавалась жене Коха, по указанию которой из кожи выкраивались  абажуры  и
другие декоративные предметы домашней утвари".
     На  одном  куске  кожи,  который,  вероятно,  произвел  особо   сильное
впечатление на фрау Кох, имелась татуировка с надписью: "Гензель и Гретель".
     В  другом  лагере,  в  Дахау,  спрос  на  такую  кожу  часто   превышал
предложение. Лагерный  узник,  чешский  врач  д-р  Франк  Блаха,  показал  в
Нюрнберге следующее:
     "Иногда не хватало тел с хорошей кожей,  и  тогда  д-р  Рашер  говорил:
"Ничего, вы получите тела". На  следующий  день  мы  получали  двадцать  или
тридцать тел молодых людей. Они были убиты выстрелом в голову или ударом  по
голове, но кожа оставалась неповрежденной... Кожа должна была  поступать  от
здоровых людей и не иметь дефектов".
     Судя по всему, именно д-р Зигмунд Рашер нес ответственность за наиболее
садистские медицинские эксперименты. Этот отпетый шарлатан привлек  внимание
Гиммлера, одной  из  навязчивых  идей  которого  было  выведение  все  более
полноценных поколений нордической расы, распространив в  кругах  СС  слух  о
том, что фрау Рашер после сорока восьми лет родила троих детей, отличающихся
более  совершенными  качествами   с   точки   зрения   расовой   теории.   В
действительности же семейство Рашер попросту  похищало  детей  из  сиротских
домов через  соответствующие  промежутки  времени.  Весной  1941  года  д-ру
Рашеру, посещавшему в то время  специальные  медицинские  курсы  в  Мюнхене,
организованные люфтваффе, неожиданно пришла в голову блестящая идея. 15  мая
1941 года он написал о ней Гиммлеру. К своему ужасу,  д-р  Рашер  обнаружил,
что опыты по исследованию воздействия больших высот на летчиков застряли  на
мертвой точке. "До настоящего времени невозможно было проводить эксперименты
на людях, потому что они опасны для  здоровья  испытуемых,  а  добровольцев,
готовых подвергнуться им, не находится, - писал "исследователь". - Не  могли
бы вы  предоставить  двух  или  трех  профессиональных  преступников...  для
участия в этих экспериментах. Опыты, в ходе которых они, вероятно, погибнут,
будут проводиться при моем участии".
     Через неделю эсэсовский фюрер ответил, что "заключенные, конечно, будут
охотно  предоставлены  для  проведения  высотных  экспериментов".  Они  были
предоставлены, и д-р Рашер приступил к делу. О результатах можно  судить  по
его собственным  докладам  и  по  отчетам  других  "экспериментаторов".  Эти
документы фигурировали на Нюрнбергском и последующих процессах, в  частности
над врачами СС.
     Описание  д-ром  Рашером   его   изысканий   может   служить   образцом
псевдонаучного жаргона. Для проведения высотных экспериментов он организовал
переброску барокамеры ВВС из Мюнхена прямо в концлагерь близ Дахау,  где  не
было недостатка в человеческом материале, предназначенном на роль подопытных
кроликов. Из новоизобретенного  хитроумного  устройства  выкачивался  воздух
так, что моделировались условия  отсутствия  кислорода  и  низкое  давление,
характерные  для  больших  высот.  После  этого  д-р   Рашер   приступал   к
наблюдениям.
     "Третий   опыт   проводился   в    условиях    отсутствия    кислорода,
соответствующих высоте 29400 футов (8820 метров). Испытуемым  был  еврей  37
лет в хорошем физическом состоянии. Дыхание продолжалось в течение 30 минут.
Через четыре минуты после начала испытуемый стал покрываться потом и крутить
головой.
     Пять минут спустя появились спазмы; между  шестой  и  десятой  минутами
увеличилась частота дыхания, испытуемый стал терять сознание. С одиннадцатой
по тридцатую минуту дыхание замедлилось до трех вдохов в минуту и  полностью
прекратилось к концу срока испытания...  Спустя  полчаса  после  прекращения
дыхания началось вскрытие".
     Австрийский заключенный Антон Пахолег, который работал  в  отделе  д-ра
Рашера, описал "эксперименты" менее научным языком:
     "Я  лично  видел  через  смотровое  окно  барокамеры,  как  заключенные
переносили вакуум, пока не происходил разрыв  легких.  Они  сходили  с  ума,
рвали на себе волосы, пытаясь уменьшить  давление.  Они  расцарапывали  себе
голову и лицо ногтями и пытались искалечить себя в приступе безумия,  бились
головой  о  стены  и  кричали,  стремясь  ослабить  давление  на  барабанные
перепонки. Такие опыты завершались, как правило, смертью испытуемых".
     Около 200 заключенных были подвергнуты  этим  опытам,  прежде  чем  д-р
Рашер завершил их. Из этого числа, как стало известно на "Процессе  врачей",
около 80 погибли на месте, остальные были ликвидированы  несколько  позднее,
чтобы никто не мог рассказать о происходившем.
     Закончилась  эта  программа  "исследований"  в  мае  1942  года,  когда
фельдмаршал Эрхард Мильх из люфтваффе передал Гиммлеру благодарность Геринга
за новаторские  "эксперименты"  д-ра  Рашера.  Некоторое  время  спустя,  10
октября 1942  года,  генерал-лейтенант  д-р  Хиппке,  инспектор  авиационной
медицины, выразил Гиммлеру от имени германской авиационной медицины и  науки
свою глубочайшую признательность за "эксперименты" в Дахау. Однако,  на  его
взгляд, в них имелось одно упущение. Они не  учитывали  экстремально  низкие
температуры,  в  которых  летчик  действует  на  больших  высотах.  В  целях
исправления этого недостатка  д-р  Хиппке  информировал  Гиммлера,  что  ВВС
приступили  к  сооружению  барокамеры,  оснащенной  охладительной  системой,
способной воссоздавать холод на высотах вплоть до 100 тысяч футов (30  тысяч
метров). Он добавил,  что  эксперименты  в  условиях  низких  температур  по
различным программам по-прежнему продолжаются в Дахау.
     Они действительно продолжались. И снова под руководством  д-ра  Рашера.
Однако некоторых его коллег-докторов одолевали сомнения:  по-христиански  ли
поступает д-р Рашер? Ряд врачей люфтваффе стали всерьез задумываться на этот
счет.  Узнав  об  этом,  Гиммлер  пришел  в  бешенство  и  тут  же  направил
фельдмаршалу  Мильху  негодующее  послание,  осуждая  атмосферу  трудностей,
созданную "христианскими медицинскими кругами" в ВВС.  При  этом  он  просил
начальника штаба ВВС освободить д-ра Рашера от работы в  медицинской  службе
ВВС, с тем чтобы он мог трудиться в СС. Гиммлер предложил  подыскать  "врача
нехристианина, достойного ученого", способного продолжить  ценные  изыскания
д-ра  Рашера.  Одновременно  Гиммлер  подчеркнул,  что  он  "берет  на  себя
ответственность за направление в исследовательские  центры  ВВС  асоциальных
лиц и преступников из концлагерей,  которые  не  заслуживают  ничего,  кроме
смерти".
     "Эксперименты по замораживанию",  проводившиеся  д-ром  Раше-ром,  были
двух видов: первый -  с  целью  выяснить,  какой  холод  и  сколько  времени
способен выдержать человек,  прежде  чем  умрет;  второй  -  с  целью  найти
наилучшие способы отогрева еще живого человека, после того как он  подвергся
воздействию  экстремально  низких  температур.   Для   замораживания   людей
использовались два способа: либо человека помещали  в  резервуар  с  ледяной
водой, либо оставляли обнаженным на снегу на  ночь  в  зимнее  время.  Рашер
посылал  многочисленные  доклады  Гиммлеру   о   своих   "экспериментах   по
замораживанию и отогреву". Один или два примера дадут полное представление о
них. Одним из самых первых оказался доклад, представленный 10 сентября  1942
года:
     "Испытуемых погружали в воду в полном летном снаряжении... с капюшоном.
Спасательные жилеты удерживали их на поверхности.  Эксперименты  проводились
при температуре воды от 36,5 до 53,5 градуса по Фаренгейту  (от  2,5  до  12
градусов Цельсия). В первой серии испытаний задняя  часть  щек  и  основание
черепа находились под водой. Во второй -  погружались  задняя  часть  шеи  и
мозжечок. С помощью электрического термометра была  измерена  температура  в
желудке  и  прямой  кишке,  составлявшая  соответственно  79,5  градуса   по
Фаренгейту (27,5 градуса по Цельсию) и  79,7  градуса  по  Фаренгейту  (27,6
градуса по Цельсию). Смерть наступала лишь в том случае, если  продолговатый
мозг и мозжечок были погружены в воду.
     При вскрытии , после смерти в указанных условиях было установлено,  что
большая масса крови, до полулитра, скапливалась в черепной полости. В сердце
регулярно  обнаруживалось   максимальное   расширение   правого   желудочка.
Испытуемые при подобных опытах неизбежно погибали, несмотря на все усилия по
спасению, если температура тела падала до 82,5  градуса  по  Фаренгейту  (28
градусов по Цельсию). Данные вскрытия со всей ясностью  доказывают  важность
обогрева головы и необходимость защищать шею, что  должно  быть  учтено  при
разработке губчатого защитного  комбинезона,  которая  ведется  в  настоящее
время".
     Таблица, которую д-р Рашер приложил  к  своему  отчету,  составлена  на
основе шести "фатальных случаев" и отражает  температуру  воды,  температуру
тела  при  извлечении  из  воды,   температуру   тела   в   момент   смерти,
продолжительность пребывания  в  воде  и  время,  прошедшее  до  наступления
смерти. Самый крепкий человек оказался способен пробыть  в  ледяной  воде  в
течение 100 минут, самый слабый - в течение 53.
     Вальтер Нефф, лагерный узник, служивший санитаром при д-ре Рашере,  дал
показания на "Процессе врачей", в которых непрофессионально описал  один  из
опытов по переохлаждению человека в ледяной воде:
     "Это  был  самый  худший  из  всех  экспериментов,  которые  когда-либо
проводились. Из  тюремного  барака  привели  двух  русских  офицеров.  Рашер
приказал раздеть их и сунуть в чан с ледяной водой. Хотя  обычно  испытуемые
теряли сознание уже через шестьдесят минут, однако оба русских находились  в
полном сознании и по прошествии двух с половиной часов. Все просьбы к Рашеру
усыпить их были тщетны. Примерно к  концу  третьего  часа  один  из  русских
сказал другому: "Товарищ,  скажи  офицеру,  чтобы  пристрелил  нас".  Другой
ответил, что он не ждет пощады "от этой фашистской собаки". Оба пожали  друг
другу руки со словами "Прощай, товарищ"... Эти слова были переведены  Рашеру
молодым поляком, хотя и в несколько иной форме. Рашер вышел в свой  кабинет.
Молодой поляк хотел было тут же усыпить Хлороформом двух мучеников, но Рашер
вскоре вернулся и, выхватив пистолет, пригрозил нам... Опыт  продолжался  не
менее пяти часов, прежде чем наступила смерть".
     Номинальным руководителем первых экспериментов в ледяной воде был некий
д-р Хольцлехнер, профессор  медицины  Кильского  университета.  Ему  помогал
некий д-р Финке. Проработав с Рашером пару месяцев, они пришли к выводу, что
возможности  экспериментов  исчерпаны.  После  этого  три   врача   написали
совершенно секретный отчет на 32 страницах под  названием  "Эксперименты  по
замораживанию человека" и направили его в штаб ВВС. По их же инициативе 26 и
27 октября 1942 года в Нюрнберге была созвана  конференция  немецких  ученых
для обсуждения результатов их исследований. Обсуждались медицинские  аспекты
чрезвычайных  происшествий  в  открытом  море  и  в  зимних   условиях.   Из
представленных на "Процессе врачей" свидетельских показаний следует, что  на
конференции присутствовало 95 немецких ученых,  включая  наиболее  известных
медиков. И хотя  не  оставалось  сомнений  в  том,  что  три  врача  в  ходе
экспериментов умышленно довели до смерти большое число  людей,  им  не  было
задано ни одного вопроса на этот счет и соответственно не прозвучал ни  один
протест.
     Профессор  Хольцлехнер  {Возможно,  профессор   Хольцлехнер   испытывал
угрызения совести. Арестованный  англичанами,  он  покончил  с  собой  после
первого допроса. - Прим. авт.}  и  д-р  Финке  отошли  к  этому  времени  от
экспериментов, но д-р Рашер упрямо продолжал их в одиночку с октября 1942-го
по май следующего года.  Помимо  прочего  он  хотел  провести  эксперименты,
названные им как "сухое замораживание". Гиммлеру он писал:
     "Аушвиц больше подходит для проведения подобных испытаний,  чем  Дахау,
так как климат в Аушвице несколько холоднее, а  также  потому,  что  в  этом
лагере опыты будут меньше привлекать  внимания  ввиду  его  большей  площади
(испытуемые громко кричат при замораживании)".
     По какой-то причине перенести опыты в Освенцим не удалось, поэтому  д-р
Рашер продолжил свои  исследования  в  Дахау,  уповая  на  настоящую  зимнюю
погоду.
     "Слава богу, у нас в Дахау вновь наступили сильные холода, -  писал  он
Гиммлеру ранней весной 1943  года.  -  Некоторые  испытуемые  находились  на
открытом  воздухе  по  14  часов  при  наружной  температуре  21  градус  по
Фаренгейту (-6,1 по Цельсию), при этом температура  тела  опускалась