с  кабинетами  Зейсс-Инкварта  и
Глайзе-Хорстенау. Непонятно, как допустил Шушниг,  чтобы  эти  проходимцы  и
предатели в столь критический момент обосновались в резиденции  австрийского
правительства, однако он это допустил. Позднее он вспоминал, что  канцелярия
походила  на  "растревоженный  улей":   Зейсс-Инкварт   и   Глайзе-Хорстенау
обосновались в углу со своим "двором", куда то и  дело  "приходили  личности
странного вида". Вероятно, вежливому, но  подавленному  канцлеру  просто  не
пришло в голову выкинуть их вон.  Он  решил  уступить  давлению  со  стороны
Гитлера и подать в отставку. Посоветовавшись с Зейсс-Инквартом, позвонил  по
телефону Муссолини, но дуче не оказалось  на  месте  и  он  отменил  звонок.
Просить Муссолини о помощи, решил он, "значит, терять  время".  Даже  давний
защитник Австрии предал ее в трудную минуту. Через  несколько  минут,  когда
Шушниг  пытался  уговорить  президента  Микласа  принять  его  отставку,  из
министерства иностранных дел пришло  сообщение:  "Итальянское  правительство
заявляет, что при сложившихся обстоятельствах оно  не  сможет  дать  совета,
если к нему за таковым обратятся".
     Президент  Вильгельм  Миклас  не  был  великим  человеком,  но  он  был
человеком прямым и упрямым. Он неохотно принял отставку Шушнига, а назначить
Зейсс-Инкварта его преемником и вовсе отказался. "Это совершенно  немыслимо,
- заявил он. - Они не смогут нас заставить". И он приказал Шушнигу  передать
немцам, что их ультиматум не принят.
     Зейсс-Инкварт сообщил об этом Герингу в 5.30 утра.
     Зейсс-Инкварт:  Президент  принял  отставку  Шушнига...   Я   предложил
возложить обязанности канцлера на меня... но он предпочитает  человека  типа
Эндера...
     Геринг: Так не пойдет! Ни в коем случае!  Президенту  нужно  немедленно
сказать, что он должен  передать  полномочия  федерального  канцлера  вам  и
одобрить предложенный состав кабинета.
     В этом месте  разговор  ненадолго  прервался.  Зейсс-Инкварт  позвал  к
телефону доктора Мюльмана, ничем  не  примечательного  австрийского  нациста
(Шушниг видел его издалека в Берхтесгадене), однако личного друга Геринга.
     Мюльман: Президент никак не соглашается. Мы, трое национал-социалистов,
хотели поговорить с ним лично... Он просто не пустил  нас.  Судя  по  всему,
сдаваться он не собирается.
     Геринг: Дайте мне  Зейсса.  Зейссу-Инкварту:  Запомните,  вы  вместе  с
генерал-лейтенантом Муффом (германский военный атташе) немедленно пойдете  к
президенту и скажете ему, что если он не  примет  поставленные  условия,  то
войска, которые уже направляются к границе, этой ночью перейдут ее  по  всей
протяженности и Австрия перестанет существовать... Скажите ему,  что  шутить
не время. Положение таково, что этой ночью начнется вторжение в  Австрию  со
всех сторон. Оно прекратится и  войска  останутся  по  эту  сторону  границы
только в том случае, если к 7.30 мы  получим  сообщение,  что  вам  передана
власть федерального  канцлера...  Потом  обратитесь  к  национал-социалистам
страны. Они уже должны быть на улицах. Запомните, сообщение должно поступить
не позднее 7.30. Если Миклас не понял этого за четыре часа, мы заставим  его
понять все за четыре минуты.
     Но президент не сдавался. В 6.30 Геринг снова разговаривал по  телефону
с Кепплером и Зейсс-Инквартом. Оба сообщали, что президент Миклас не  желает
их слушать.
     Геринг: Что  ж,  тогда  Зейсс-Инкварту  придется  его  просто  уволить!
Пойдите  к  нему  и  прямо  заявите,  что  Зейсс-Инкварт  поднимет   гвардию
национал-социалистов, а я через пять минут  отдам  войскам  приказ  войти  в
страну.
     После этого приказа генерал Муфф и Кепплер предъявили президенту второй
военный ультиматум: если он не подчинится требованиям до 7.30, то германские
войска войдут в Австрию.  "Я  заявил  этим  господам,  -  рассказывал  потом
Миклас, - что отклоняю их  ультиматум...  что  Австрия  сама  выберет  главу
своего правительства".
     К этому времени австрийские нацисты  уже  хозяйничали  на  улицах  и  в
канцелярии. В тот вечер, около шести часов, я возвращался из  больницы,  где
моя жена боролась за жизнь после  трудных  родов,  которые  в  конце  концов
закончились кесаревым сечением. Я вышел из метро на Карлсплац и  оказался  в
истерически настроенной, вопящей  толпе  нацистов,  которая  направлялась  в
сторону центра. Такие озверелые лица я  уже  видел  раньше  -  на  партийных
сборищах в Нюрнберге. Нацисты кричали: "Зиг хайль! Зиг хайль! Хайль  Гитлер!
Повесим Шушнига!" А полицейские, которые всего несколько часов назад на моих
глазах без труда разогнали небольшую толпу нацистов, теперь стояли в стороне
и усмехались.
     Шушниг слышал угрозы толпы, и они на него подействовали.
     Он поспешил к президенту, чтобы поговорить с ним в последний раз, но
     "...президент Миклас был непреклонен. Он не хотел назначать нациста  на
пост австрийского канцлера. Когда я стал настаивать на  назначении  на  этот
пост Зейсс-Инкварта, он опять воскликнул:
     "Вы все предали  меня!  Все!"  Но  я  не  видел,  кого  можно  было  бы
назначить, кроме Зейсс-Инкварта. Мне оставалось  только  поверить  всем  тем
обещаниям, которые он мне дал, поверить  ему  как  истинному  христианину  и
честному человеку".
     До самого конца  Шушниг  оставался  в  плену  иллюзий.  Бывший  канцлер
предложил выступить с речью по радио, чтобы объяснить, почему  он  уходит  в
отставку. Он утверждает,  что  президент  Миклас  согласился,  хотя  позднее
президент опроверг это.  Это  было  самое  волнующее  выступление  из  всех,
которые я когда-либо слышал.
     Микрофон был установлен всего в пяти шагах от того места,  где  нацисты
застрелили Дольфуса.
     "...Сегодня германское  правительство,  -  говорил  Шушниг,  -  вручило
президенту  Микласу  ультиматум.  В  течение  короткого  времени  он  должен
назначить  на  пост   канцлера   человека,   которого   назовет   германское
правительство... в противном случае германские войска войдут в Австрию.
     Я говорю всему миру,  что  сообщения,  распространяемые  в  Германии  о
беспорядках  в  рабочих  кварталах,   о   проливаемых   потоках   крови,   о
неспособности австрийского правительства контролировать  положение  являются
ложью от начала до  конца.  Президент  Миклас  просил  меня  сказать  народу
Австрии, что мы подчиняемся силе, что даже в такой тяжелый час мы  не  хотим
кровопролития. Мы решили дать войскам приказ не оказывать  сопротивления  {В
своих послевоенных показаниях, на которые мы уже ссылались, Миклас  отрицал,
что говорил Шушнигу что-либо в этом роде. Он отрицал также, что дал согласие
на выступление Шушнига по радио. Оспаривая бывшего канцлера, уверявшего, что
президент не был готов противостоять  силе,  Миклас  заявлял,  будто  сказал
Шушнигу: "Дела еще не  так  плохи,  чтобы  капитулировать".  Он  только  что
отклонил второй  немецкий  ультиматум.  Он  был  тверд.  Однако  выступление
Шушнига подорвало его позицию.  Как  мы  увидим  дальше,  упрямый  президент
продержался еще несколько часов, прежде чем сдаться. 13 марта  он  отказался
подписать закон об аншлюсе, который означал конец существования Австрии  как
независимого государства, о  чем  возвестил  Зейсс-Инкварт.  Миклас  хоть  и
передал  дела  нацистскому  канцлеру,  поскольку  его   лишили   возможности
выполнять свои обязанности, но постоянно напоминал, что  официально  никогда
не подавал в отставку. "Это было бы трусостью", - говорил он потом на суде в
Вене. Это, однако, не помешало Зейсс-Инкварту 13 марта официально  объявить,
что "президент по просьбе канцлера покинул свой пост", передав дела. - Прим.
авт.}.
     Я прощаюсь с народом Австрии и от всего  сердца  прошу:  "Боже,  защити
Австрию!"
     Канцлер уже попрощался с  народом,  а  упрямый  президент  все  медлил.
Геринг узнал об  этом,  когда  вскоре  после  выступления  Шушнига  позвонил
генералу Муффу.
     "Лучше всего, если Миклас уйдет в отставку", - сказал ему Геринг.
     "Конечно! Но он не хочет, - ответил Муфф. - Все очень сложно. Я говорил
с ним минут пятнадцать. Он заявил, что ни при каких условиях  не  подчинится
силе".
     "Вот как? Не подчинится силе?" - Геринг не мог в это поверить.
     "Он не подчинится силе", - повторил генерал.
     "Значит, он хочет, чтобы его вышвырнули?"
     "Да, - сказал Муфф. - Он остается на прежних позициях".
     "Что ж, имея четырнадцать детей, менять ее уже не  стоит,  -  засмеялся
Геринг. - Все равно, скажите Зейссу, чтобы брал все в свои руки".
     Оставался все еще нерешенным вопрос о телеграмме,  которая  нужна  была
Гитлеру, чтобы оправдать вторжение. По словам Папена,  который  находился  в
канцелярии фюрера, последний был "на грани  истерики".  Упрямый  австрийский
президент спутал все его планы.
     Зейсс-Инкварт тоже  ломал  планы,  так  как  до  сих  пор  не  отправил
телеграммы с просьбой к Гитлеру прислать войска для ликвидации  беспорядков.
Вне себя от ярости Гитлер подписал приказ о вторжении в 8.45 вечера 11 марта
{Часть Директивы э 2 с  грифом  "Совершенно  секретно"  об  операции  "Отто"
гласила:
     "Требования  германского  ультиматума  австрийским  правительством   не
выполнены... Во избежание дальнейшего кровопролития  в  австрийских  городах
марш  германских  вооруженных  сил  в  Австрию  начнется  в  соответствии  с
Директивой э 1 на рассвете 12 марта. Полагаю, что  поставленные  задачи  при
максимальном использовании всех имеющихся сил будут выполнены  в  кратчайший
срок. Адольф Гитлер". - Прим.  авт.}.  Через  три  минуты,  в  8.48,  Геринг
разговаривал по телефону с Кепплером, который находился в Вене.
     Геринг: Слушайте внимательно. Зейсс-Инкварт должен  послать  телеграмму
следующего содержания. Запишите! "Временное правительство Австрии, пришедшее
к власти после отставки  правительства  Шушнига,  считает  своей  неотложной
задачей установление мира  в  Австрии  и  потому  обращается  к  германскому
правительству с просьбой о помощи в предотвращении кровопролития.  Для  этой
цели оно просит германское правительство как можно скорее прислать войска".
     Кепплер заверил фельдмаршала, что немедленно покажет  текст  телеграммы
Зейсс-Инкварту.
     "Хорошо, - сказал Геринг, - ему  даже  не  нужно  посылать  телеграмму.
Пусть просто скажет: "Согласен".
     Через  час  Кепплер  звонил  в  Берлин:  "Передайте  фельдмаршалу,  что
Зейсс-Инкварт согласен"  {На  самом  деле  Зейсс-Инкварт  до  глубокой  ночи
пытался связаться с Гитлером, чтобы тот  отменил  вторжение.  В  меморандуме
германского министерства иностранных дел записано, что в 2.10 ночи 12  марта
позвонил генерал Муфф и сообщил, что по указанию канцлера Зейсс-Инкварта  он
просит, чтобы "войска  оставались  в  состоянии  боевой  готовности,  но  не
пересекали границу". Кепплер поддержал эту  просьбу.  Генерал  Муфф,  офицер
старой школы, человек порядочный, был, вероятно, обескуражен ролью, выпавшей
ему в Вене. Когда ему сообщили,  что  Гитлер  отклонил  просьбу  не  вводить
войска, он заметил, что "сожалеет об этом". - Прим. авт.}.
     На   следующий   день   берлинская   "Фелькишер   беобахтер"   пестрела
заголовками: "НЕМЕЦКАЯ АВСТРИЯ  СПАСЕНА  ОТ  ХАОСА".  В  ней  были  помещены
сочиненные Геббельсом невероятные рассказы о "красных" беспорядках в Вене  -
стрельба и грабежи прямо на улицах. Там же был помещен и  текст  телеграммы,
опубликованный ДНБ - официальным агентством новостей  Германии.  Сообщалось,
что эта телеграмма была послана Зейсс-Инквартом  Гитлеру  предыдущей  ночью.
Две копии этой "телеграммы" - именно с текстом, продиктованным  Герингом,  -
были обнаружены после войны в архивах министерства иностранных дел Германии.
Папен объяснил, как они туда попали: германский министр  почты  и  телеграфа
состряпал их задним числом и сдал в государственный архив.

     В тот вечер Гитлер очень нервничал.  Он  с  волнением  ждал  не  только
момента, когда сдастся австрийский президент. Он ждал вестей  от  Муссолини.
Молчание защитника Австрии казалось  ему  зловещим.  В  10.25  в  канцелярию
позвонил из Рима принц  Филип  Гессенский.  Гитлер  сам  схватил  телефонную
трубку. Люди Геринга записали на пленку этот разговор:
     Принц: Я только что вернулся из Палаццо  Венеция.  Дуче  воспринял  все
очень дружелюбно. Он шлет вам свои наилучшие пожелания...  Шушниг  рассказал
ему обо всем...  Муссолини  сказал,  что  австрийский  вопрос  для  него  не
существен.
     Гитлер сразу испытал облегчение и пришел в неописуемый восторг.
     Гитлер: Тогда, пожалуйста, передайте Муссолини, что я этого никогда  не
забуду.
     Принц: Слушаюсь.
     Гитлер: Никогда! Никогда! Что бы ни случилось! Я готов заключить с  ним
совсем другое соглашение. Принц: Я сказал ему об этом.
     Гитлер: Как только вопрос с Австрией будет решен, я готов идти с ним  в
огонь и в воду, куда угодно! Принц: Да, мой фюрер.
     Гитлер: Слушайте! Я договорюсь с ним о чем угодно. Я  уже  осознаю  всю
опасность положения с военной точки зрения, в котором мы оказались бы,  если
бы были вовлечены в конфликт. Передайте ему, что я благодарю  его  от  всего
сердца. Никогда, никогда я не забуду этого!
     Принц: Слушаюсь, мой фюрер.
     Гитлер: Я никогда не забуду  этого,  что  бы  ни  случилось!  Если  ему
понадобится моя помощь, если он попадет в беду, он может быть уверен, что  я
буду рядом с ним, что бы ни случилось! Даже если весь мир  ополчится  против
него. Принц: Слушаюсь, мой фюрер.
     Какие  же  шаги  предприняли  Англия,  Франция  и  Лига  Наций  в  этот
критический  момент,  чтобы  остановить  агрессию  Германии  против   мирной
соседней страны? Да  никаких.  Франция  в  тот  момент  опять  осталась  без
правительства. В четверг 10 марта Шотан и его кабинет подали в  отставку.  В
пятницу 11 марта, когда Геринг диктовал Вене свои ультиматумы, в  Париже  не
оказалось  силы,  способной   предпринять   какие-либо   шаги.   Французское
правительство  во  главе  с  Леоном  Блюмом  было  сформировано  уже   после
объявления об аншлюсе.
     А что же Англия? 20  февраля,  через  неделю  после  того,  как  Шушниг
капитулировал в Берхтесгадене, министр иностранных дел Великобритании Антони
Иден подал в отставку в основном из-за того, что  выступал  против  политики
умиротворения Муссолини, проводимой премьером Чемберленом. Его  место  занял
лорд Галифакс. Эту смену приветствовали в Берлине. Чемберлен заявил об  этом
в палате общин после берхтесгаденского ультиматума.  Посольство  Германии  в
Лондоне обстоятельно доложило об этом 4 марта.  В  докладе  сообщалось,  что
Чемберлен заявил: "...То,  что  случилось  (в  Берхтесгадене),  было  только
встречей двух государственных деятелей, которые договорились об определенных
мерах, направленных на улучшение отношений между  их  странами.  ...Вряд  ли
можно  утверждать,  что  только  потому,  что  два  государственных  деятеля
договорились об изменениях в одной из  стран,  -  изменениях,  проводимых  в
интересах улучшения отношений  между  ними,  -  эта  страна  лишилась  своей
независимости.  Напротив,  речь  федерального  канцлера,  произнесенная   24
февраля, не содержит ничего, что  могло  бы  навести  на  мысль,  будто  сам
федеральный канцлер Шушниг верит в потерю его страной независимости".
     Ввиду того что британская миссия в Вене, как стало  известно,  сообщила
Чемберлену   подробности   берхтесгаденского   ультиматума,   предъявленного
Гитлером Шушнигу, его речь в палате общин 2 марта  может  показаться  просто
поразительной {Давая показания в Нюрнберге, Гвидо Шмидт клялся, что как  он,
так и Шушниг известили послов великих держав об ультиматуме Гитлера "во всех
деталях".  Более  того,  венские  корреспонденты  газет  "Таймc"  и   "Дейли
телеграф", насколько мне известно, также передали в  свои  газеты  подробные
отчеты. - Прим. авт.}. Но Гитлеру это было на  руку.  Теперь  он  знал,  что
может вступить в Австрию и это не приведет к осложнениям с Англией. 9  марта
в Лондон прибыл Риббентроп - новый министр иностранных дел  Германии,  чтобы
передать  дела  в  посольстве,  где  он   был   прежде   послом.   Он   имел
продолжительные беседы с Чемберленом, Галифаксом,  королем  и  архиепископом
Кентерберийским. В Берлин он докладывал, что впечатления о  премьер-министре
и министре иностранных дел у него  складываются  очень  хорошие.  10  марта,
после продолжительной беседы  с  лордом  Галифаксом,  Риббентроп  доложил  в
Берлин  непосредственно  Гитлеру  о  том,  что  предпримет   Англия,   "если
австрийский вопрос не удастся решить мирным путем". По завершении  встреч  в
Лондоне он был твердо убежден, что "Англия останется безучастной в отношении
Австрии".
     11 марта Риббентроп  обедал  на  Даунинг-стрит  с  премьер-министром  и
членами его кабинета, когда посыльный министерства иностранных дел  доставил
Чемберлену срочные депеши о событиях в Вене. За несколько минут  перед  этим
Чемберлен просил Риббентропа довести до Гитлера  его  "искреннее  желание  и
твердое намерение улучшить германо-британские  отношения".  После  получения
тревожных новостей из Вены премьер удалился в  свой  кабинет,  где  прочитал
германскому министру иностранных дел две телеграммы от британской  миссии  в
Вене, в которых сообщалось об ультиматуме Гитлера. "Обсуждение, - докладывал
Риббентроп Гитлеру, - проходило в напряженной  атмосфере.  Обычно  спокойный
лорд Галифакс был взволнован сильнее, чем Чемберлен, который внешне  остался
хладнокровным". Риббентроп выразил сомнение "в  правдивости  доклада".  Это,
казалось, вполне устроило  английских  хозяев,  потому  что  "прощание  было
совершенно дружеским, даже Галифакс  успокоился"  {Черчилль  забавно  описал
этот обед в своей книге "Надвигающаяся буря". - Прим. авт.}.
     Чемберлен прореагировал на  сообщение  из  Вены:  он  поручил  послу  в
Берлине Гендерсону направить исполняющему обязанности  министра  иностранных
дел  Нейрату  ноту,  предупреждающую,  что  если  сообщения   о   германском
ультиматуме правдивы, то "правительство его величества будет считать  вправе
выразить протест  в  самой  резкой  форме".  Но  формальный  дипломатический
протест, сделанный с таким опозданием, меньше всего  беспокоил  Гитлера.  На
следующий день, 12 марта, в то время,  когда  германские  войска  входили  в
Австрию,  Нейрат  послал  высокомерный  ответ,  в   котором   заявлял,   что
австро-германские отношения касаются исключительно немецкого  народа,  а  не
британского правительства, и повторил ложь о том, что  никакого  ультиматума
Австрии не предъявлялось, а войска были посланы в  ответ  на  просьбу  вновь
сформированного австрийского правительства о "неотложной" помощи. Он обратил
внимание британского  посла  на  телеграмму,  "которая  уже  опубликована  в
германской прессе"  {Эта  ложь  была  повторена  в  циркулярной  телеграмме,
разосланной 12 марта из министерства иностранных дел бароном фон Вайцзекером
германским  послам  в  зарубежных  странах  "для  сведения  и  ориентации  в
разговорах".  Вайцзекер  утверждал,  что  заявление   Шушнига   о   немецком
ультиматуме  "обыкновенная  фальшивка",  и  информировал  своих  дипломатов:
"Правда заключается в том, что вопрос о посылке немецких вооруженных  сил...
впервые был затронут  в  хорошо  известной  телеграмме  нового  австрийского
правительства.  Ввиду  опасности  гражданской   войны,   которая   постоянно
нарастала, правительство  Германии  решило  выполнить  эту  просьбу".  Таким
образом,  министерство  иностранных  дел  Германии  обманывало   не   только
иностранных, но и своих дипломатов.  В  длинной  и  скучной  книге,  которую
Вайцзекер написал после войны, он, как и многие другие,  служившие  Гитлеру,
уверяет, что всегда был противником нацизма. - Прим. авт.}.
     По-настоящему  вечером  11  марта  Гитлера  волновало  одно  -  реакция
Муссолини {В своих показаниях в Нюрнберге 9 августа  1946  года  фельдмаршал
Манштей