на следующий  день  фюрер.  В  длинной
радиограмме 10 декабря нацистский  министр  иностранных  дел  передал  текст
заявления, которое он собирался сделать в Берлине американскому  поверенному
в делах ровно в 14.30  11  декабря.  Томсену  предписывалось  нанести  визит
государственному  секретарю  Хэллу  часом  позже,  то  есть  в   15.30   (по
берлинскому времени), вручить копию  заявления,  запросить  свой  паспорт  и
возложить на Швейцарию дипломатическое представительство Германии в  США.  В
конце депеши Риббентроп запретил Томсену вступать в  какие-либо  контакты  с
государственным департаментом до вручения ноты. "При любых  обстоятельствах,
- предупреждал он в депеше, - мы  не  можем  допустить,  чтобы  американское
правительство опередило нас".
     Каковы бы ни были колебания у Гитлера, приведшие к отсрочке на два  дня
намеченного заседания рейхстага, из захваченных депеш, которыми обменивались
Вильгельмштрассе и немецкое посольство в  Вашингтоне,  и  других  документов
министерства иностранных дел явствует,  что  фактически  фюрер  принял  свое
роковое решение 9 декабря, в день прибытия в столицу с русского фронта.  Два
дополнительных дня, очевидно, потребовались  нацистскому  диктатору  не  для
раздумий, а для тщательной подготовки выступления в рейхстаге, с  тем  чтобы
оно произвело должное впечатление на немецкий народ, у которого, как  хорошо
понимал Гитлер, сохранились воспоминания о решающей роли  Америки  в  первой
мировой войне.
     Ганс Дикхофф, который официально все  еще  являлся  немецким  послом  в
Соединенных Штатах, но отсиживался на Вильгельмштрассе с тех  пор,  как  обе
страны отозвали своих послов осенью 1938 года, 9 декабря сел за  составление
длинного перечня антигерманских акций Рузвельта, необходимого фюреру для его
выступления в рейхстаге {Дикхофф,  который,  по  мнению  Хасселя,  отличался
покорностью, еще неделю назад подготовил  по  указанию  Риббентропа  длинный
меморандум, озаглавленный "Принципы воздействия на американское общественное
мнение". Среди одиннадцати принципов значились и такие: "Подлинную опасность
для  Америки  представляет  сам  Рузвельт...  Влияние  евреев  на  Рузвельта
(Франкфуртер, Барух, Бенджамин Коэн,  Самуэль  Роземан,  Генри  Моргентау  и
др.)- Лозунгом для каждой американское матери должно быть: "Я  не  для  того
растила своего сына, чтобы  он  умирал  за  Англию!"  -(из  неопубликованных
документов  министерства   иностранных   дел).   Некоторые   американцы   из
государственного департамента и нашего  посольства  в  Берлине  были  весьма
высокого мнения  о  Дикхоффе,  считая,  что  он  противник  нацизма.  А  мне
казалось, что для этого у него не  достает  мужества.  Он  до  конца  служил
Гитлеру, являясь с 1943  по  1945  год  нацистским  послом  во  франкистской
Испании. - Прим. авт.}.
     9 же декабря Томсен в Вашингтоне получил указание сжечь свои  секретные
коды и бумаги. "Меры осуществлены, как приказано", - радировал он в Берлин в
11.30 дня. Впервые начал он осознавать, что происходит в Берлине, и  вечером
намекнул Вильгельмштрассе, что американское правительство, вероятно, в курсе
назревающих событий. "Здесь считают, - сообщал он, - что в течение 24  часов
Германия объявит войну Соединенным Штатам или,  по  крайней  мере,  разорвет
дипломатические  отношения"  {Томсен  настаивал  также,   чтобы   арестовали
находящихся в Берлине американских корреспондентов в качестве ответной  меры
на арест немецких корреспондентов  в  Америке.  В  меморандуме  министерства
иностранных дел,  подписанном  заместителем  министра  Эрнстом  Верманом  10
декабря,   говорилось,   что   приказано   арестовать   всех    американских
корреспондентов в Германии. Исключение составлял лишь Гвидо Эндерис, главный
корреспондент "Нью-Йорк таймc", поскольку, как говорилось в меморандуме, "он
доказал свое дружественное отношение к Германии".  Такое  утверждение  может
показаться несправедливым по отношению к Эндерису, который в то время  болел
и, очевидно по этой причине не был арестован. - Прим. авт.}.

       Выступление Гитлера в рейхстаге 11 декабря

     Выступление Гитлера 11 декабря в  рейхстаге  в  обоснование  объявления
войны Соединенным Штатам свелось главным образом к изрыганию  оскорблений  в
адрес Франклина Рузвельта, обвинению президента в том, что он  спровоцировал
войну, чтобы скрыть провал своего нового курса, и громогласному выкрикиванию
заявлений, что только этот человек, поддерживаемый миллионерами  и  евреями,
ответствен за вторую мировую войну. В яростных тирадах вырывалось наружу все
накопившееся и ранее сдерживаемое негодование  против  человека,  который  с
самого начала стоял на пути фюрера к мировому господству, который  постоянно
отпускал колкости в его адрес, который оказал  Англии  массированную  помощь
именно в момент, когда  казалось,  что  это  островное  государство  вот-вот
рухнет, по указанию которого американский военно-морской флот срывал все его
намерения в Атлантике.
     "Позвольте мне изложить свое  отношение  к  тому,  другому  миру,  чьим
представителем является человек,  который,  в  то  время  как  наши  солдаты
сражаются в  снегах  и  на  заледенелых  просторах,  любит  вести  тактичные
разговоры у камина, человек, который несет  основную  вину  за  развязывание
этой войны...
     Я не буду останавливаться на оскорбительных выпадах, сделанных по моему
адресу этим так называемым президентом. Никому не интересно, что он называет
меня гангстером. Прежде всего, это выражение  родилось  не  в  Европе,  а  в
Америке... Я не говорю уже о том, что Рузвельт не может меня оскорбить,  ибо
я считаю  его  сумасшедшим,  таким  же,  каким  был  Вильсон...  Сначала  он
подстрекает к войне, затем фальсифицирует  ее  причины,  затем,  прикрываясь
христианским лицемерием, медленно, но  верно  ведет  человечество  к  войне,
привлекая господа бога в свидетели праведности своего нападения,  -  обычная
манера старого масона {Участники  тайных  религиозно-этических  организаций,
так называемых "объединений" или "лож",  которые  распространились  в  XVIII
веке в привилегированных слоях  общества  многих  стран  (в  России  главным
образом  среди  дворянства)  и   преследовали   как   реакционные,   так   и
прогрессивные политические цели. В 60-х годах XX века в  мире  насчитывалось
около 8 миллионов масонов. Принадлежность Ф. Рузвельта к  этим  организациям
не установлена. - Прим. тит. ред.}...
     Рузвельт  виновен   в   ряде   тягчайших   преступлений   в   нарушение
международных  законов.  Незаконный  захват  судов  и  другой  собственности
немецких и итальянских граждан сочетался с угрозами в их  адрес  и  лишением
свободы... В своих все усиливавшихся нападках Рузвельт в конце концов  зашел
так  далеко,  что  приказал  американскому  военно-морскому  флоту   повсюду
нападать на суда под немецким или итальянским флагом и топить их, тем  самым
грубо нарушая международное право.
     Американские  министры  неоднократно  хвастались,  уничтожая   немецкие
подводные лодки этим преступным способом. Американские крейсера нападали  на
немецкие и итальянские торговые суда, захватывали их, а экипажи  забирали  в
плен.
     Таким  путем  были  сорваны  искренние   усилия   Германии   и   Италии
предотвратить распространение войны и поддерживать отношения с  Соединенными
Штатами, несмотря на недопустимые провокации, которые годами  осуществлялись
президентом Рузвельтом..."
     Какими мотивами руководствовался Рузвельт, чтобы разжигать антинемецкие
настроения и поставить отношения между двумя странами на грань войны? Гитлер
сам же и ответил на этот вопрос:
     "Я слишком хорошо понимаю, что целая пропасть отделяет  идеи  Рузвельта
от моих идей. Рузвельт происходит из богатой  семьи  и  принадлежит  к  тому
классу, дорогу которому вымостила демократия. А я родился в небольшой бедной
семье и должен был пробивать себе  дорогу  тяжелым  трудом.  Когда  началась
первая мировая война, Рузвельт занимал положение в обществе, пользуясь всеми
привилегиями, как и те, кто наживался  на  войне,  в  то  время  как  другие
истекали кровью. Я был  одним  из  тех,  кто  выполнял  приказы  в  качестве
рядового солдата, и, естественно, вернулся с войны таким  же  бедным,  каким
был осенью 1914 года. Я  разделил  судьбу  миллионов,  а  Франклин  Рузвельт
судьбу так называемых высокопоставленных десяти тысяч.
     После войны Рузвельт пустился в финансовые махинации, в  то  время  как
я... лежал в госпитале..."
     Гитлер еще некоторое время сопоставлял себя и Рузвельта в том же  духе,
прежде чем перейти по второму пункту обвинений: Рузвельт прибегнул к  войне,
чтобы избежать ответственности за провал своей президентской деятельности.
     "Национал-социализм пришел к власти в Германии  в  тот  же  год,  когда
Рузвельт был избран президентом...  Он  взял  на  себя  управление  страной,
которая находилась в очень тяжелом экономическом состоянии, а я взял на себя
руководство  рейхом,  оказавшимся  на  грани   полного   развала   по   вине
демократии...
     В  то  время  как  в  Германии  под  руководством  национал-социалистов
произошло  беспрецедентное  возрождение  экономики,  культуры  и  искусства,
президент Рузвельт не добился ни малейшего улучшения жизни своей страны... И
это неудивительно, если иметь в виду, что люди, которых он призвал  себе  на
помощь, или, скорее, люди, которые поставили его президентом, принадлежали к
еврейским элементам, заинтересованным в разложении общества и беспорядках...
     Законодательство  Рузвельта,  связанное  с  новым   курсом,   полностью
ошибочно. Не может  быть  никаких  сомнений  в  том,  что  продолжение  этой
экономической политики привело бы к краху его  президентства  еще  в  мирное
время,  несмотря  на  все  его  диалектическое  мастерство.  В   европейском
государстве он в конечном счете наверняка  оказался  бы  под  следствием  за
преднамеренное растранжиривание национального богатства и едва ли избежал бы
гражданского суда за преступные методы ведения бизнеса".
     Гитлер  знал,  что  его  оценку  нового   курса   разделяют   некоторые
американские  изоляционисты  и  значительная  часть  представителей  деловых
кругов, и пытался максимально использовать  это  обстоятельство,  позабыв  о
том, что  после  Перл-Харбора  эти  группы,  как  и  все  граждане  Америки,
сплотились во имя защиты своей страны.
     "Этот факт был осознан, - продолжал Гитлер, апеллируя к этим группам, -
и  по  достоинству  оценен  многими  американцами,  в   том   числе   весьма
высокопоставленными. Над головой этого  человека  угрожающе  сгущались  тучи
оппозиции.  Он  понял,  что  единственным  спасением   для   него   является
переключение   общественного    внимания    с    внутренних    проблем    на
внешнеполитические... В этом его поддерживали окружавшие  его  евреи...  Вся
сатанинская подлость еврейства сплотилась вокруг этого человека.
     Так началась мобилизация усилий американского  президента  по  созданию
конфликта... Годами этот человек мечтал втайне об одном - чтобы где-нибудь в
мире вспыхнул конфликт..."
     И далее последовал длинный перечень, зафиксировавший усилия Рузвельта в
этом направлении, начиная с его "карантинной" речи в Чикаго в 1937 году.
     "Теперь он (Рузвельт) охвачен страхом, - кричал Гитлер, - что,  если  в
Европе наступит мир, его безрассудное проматывание миллионов  на  вооружение
будет  рассматриваться  как  прямое  надувательство,  поскольку   никто   не
собирается нападать на Америку. И тогда он решил спровоцировать нападение на
свою страну".
     Казалось, нацистский диктатор испытал облегчение от того, что произошел
разрыв, и он спешил поделиться этим чувством с немецким народом.
     "Я  думаю,  что  все  вы  почувствовали   облегчение,   когда   нашлось
государство,   первым   предпринявшее   акцию    протеста    против    этого
беспрецедентного и бесстыдного злоупотребления правдой и правом... Тот факт,
что японское правительство, которое годами вело переговоры с этим человеком,
наконец устало  от  его  недостойных  насмешек,  вызывает  у  нас,  у  всего
немецкого народа и, я думаю, у всех  честных  людей  во  всем  мире  чувство
глубокого удовлетворения... Президенту Соединенных  Штатов  следовало  бы  в
конце  концов  понять  -  я  говорю  это  только  из-за  ограниченности  его
интеллекта, - мы знаем, что целью его  борьбы  является  уничтожение  одного
государства за другим...
     Что касается немецкой нации, то она не нуждается в  благотворительности
мистера Рузвельта или мистера Черчилля, не говоря уже о мистере  Идене.  Она
только отстаивает свои права! Она обеспечит себе право на жизнь,  даже  если
тысячи Черчиллей и Рузвельтов будут плести заговоры против нее...
     Поэтому я дал распоряжение сегодня  же  выдать  паспорта  американскому
поверенному в делах..."
     В этом месте депутаты рейхстага вскочили, и  слова  фюрера  потонули  в
шумном одобрении и аплодисментах,
     Вскоре после  этого,  в  14,30,  Риббентроп  в  одной  из  своих  самых
бесстрастных поз принял Леланда Морриса, американского поверенного в делах в
Берлине и, даже не пригласив его сесть, зачитал ноту  об  объявлении  войны,
вручил ему копию и с ледяным спокойствием отпустил.
     "...Хотя  Германия  со  своей  стороны,  -  говорилось  в  ноте,  -  на
протяжении войны всегда строго соблюдала международное право в отношениях  с
Соединенными  Штатами,  правительство  Соединенных  Штатов  в  конце  концов
перешло к неприкрытым актам  агрессии  против  Германии,  фактически  вызвав
состояние войны.
     Поэтому  правительство  рейха  разрывает  дипломатические  отношения  с
Соединенными Штатами и объявляет,  что  в  условиях,  созданных  президентом
Рузвельтом, Германия также считает себя  находящейся  в  состоянии  войны  с
Соединенными Штатами с сего дня".
     Заключительным актом драмы явилось подписание тройственного  соглашения
Германией, Италией и Японией, в котором  декларировалась  "их  непоколебимая
решимость не складывать оружия и не заключать сепаратного мира до  тех  пор,
пока  не  будет  достигнуто  успешное  завершение  совместной  войны  против
Соединенных Штатов и Англии".
     Адольф Гитлер, всего шесть месяцев назад сконцентрировавший свои усилия
на осажденной Англии, которую, как ему казалось,  он  уже  завоевал,  теперь
сознательно направил их против трех величайших индустриальных держав мира, и
исход борьбы в конечном счете зависел от экономического потенциала.  У  этих
трех враждебных держав, вместе  взятых,  имелось  огромное  превосходство  в
людских ресурсах над тремя  державами  оси.  Очевидно,  ни  Гитлер,  ни  его
генералы и адмиралы не взвесили трезво всех факторов в тот полный  событиями
декабрьский день конца 1941 года.
     Генерал Гальдер, в достаточной степени мыслящий начальник  генерального
штаба, даже не отметил в дневниковой записи  за  11  декабря,  что  Германия
объявила  войну  Соединенным  Штатам.  Он   лишь   упомянул,   что   вечером
присутствовал  на  лекции  капитана  военно-морского  флота   о   "подоплеке
японо-американской войны на море". Остальная часть записей в дневнике,  что,
возможно, и объяснимо, связана  с  продолжающими  поступать  почти  со  всех
участков  Восточного  фронта,  где  русские  оказывали   сильное   давление,
скверными известиями. У него не оставалось времени для раздумий о  том  дне,
когда его обескровленные армии могут  вот  так  же  встретиться  со  свежими
войсками из Нового Света.
     Адмирал  Редер  приветствовал  этот  шаг   Гитлера.   12   декабря   он
присутствовал на совещании, где заверил фюрера, что "обстановка в  Атлантике
улучшится  в  результате  успешного  японского   вмешательства".   Затем   с
воодушевлением добавил:
     "Уже получены донесения о переброске  некоторых  (американских)  боевых
кораблей с Атлантики на Тихий океан. Совершенно очевидно, что  легкие  силы,
особенно эсминцы, потребуются во все большем  количестве  на  Тихом  океане.
Появится очень большая потребность  в  транспортных  судах,  так  что  можно
ожидать  отвода  американских  торговых  судов  с  Атлантики.  Напряжение  в
английском торговом судоходстве будет нарастать".
     С опрометчивой бравадой сделав столь решительный шаг, Гитлер вдруг впал
в сомнения. У него возникло несколько вопросов к  гросс-адмиралу:  верит  ли
он, что противник в ближайшем будущем предпримет шаги, стремясь оккупировать
Азорские острова, захватить  острова  Зеленого  Мыса  и,  может  быть,  даже
атаковать Дакар, чтобы восстановить престиж, подорванный в результате неудач
на Тихом океане? Редер не был в этом уверен.
     "США, - отвечал он, - будут вынуждены  в  ближайшие  несколько  месяцев
сосредоточить все свои силы на Тихом океане. Англия после тяжелых  потерь  в
крупных боевых кораблях {За два дня до этого, 10 декабря, японские  самолеты
потопили у берегов Малайи  два  английских  линкора  -  "Принц  Уэльский"  и
"Рипалс".  После  потерь  в  боевых  кораблях,  понесенных  американцами   в
Перл-Харборе  7  декабря,  этот  удар  обеспечивал  японскому  флоту  полное
превосходство на Тихом океане, в Китайском море и Индийском океане. "За  всю
войну, - писал в связи с потерей английских кораблей Черчилль, -  я  никогда
не испытывал более сильного шока". - Прим. авт.} не захочет идти на какой бы
то ни было  риск.  Мало  вероятно,  что  наберется  достаточный  тоннаж  для
осуществления такой десантной операции  или  доставки  грузов  материального
обеспечения".
     У Гитлера возник и более важный вопрос: реально ли, что США и Англия на
время покинут Восточную Азию, чтобы сначала разгромить Германию и Италию?  И
гросс-адмирал опять успокоил своего фюрера:
     "Мало вероятно, чтобы противник даже на время уступил  Восточную  Азию;
сделав это, Англия подвергла бы серьезной угрозе Индию, а Соединенные  Штаты
не смогут снять свой флот с Тихого океана  до  тех  пор,  пока  там  имеется
превосходство японского флота".
     Далее Редер, стремясь подбодрить фюрера, сообщил ему, что шесть крупных
подводных лодок спешно двинутся к восточному побережью Соединенных Штатов.
     При той ситуации, которая сложилась в России, не говоря уже о  Северной
Африке, где Роммель тоже отступал, немецкий  верховный  главнокомандующий  и
его военачальники вскоре перестали думать о новом противнике, у которого, по
их твердому убеждению, был полон рот забот на далеком Тихом океане. В  своих
помыслах они не будут возвращаться к этому новому противнику, пока не минует
еще один год, самый роковой в этой войне, и произойдет великий перелом,  что
самым решительным образом повлияет не только  на  исход  войны,  которую  на
протяжении всего 1941 года немцы считали почти выигранной, но  и  на  судьбу
третьего рейха,  ошеломляющие  победы  которого  так  стремительно  вознесли
немцев на головокружительную высоту  и  которому,  по  искреннему  убеждению
Гитлера, предстояло процветать тысячелетие.
     По мере приближения нового, 1942  года  торопливые  записи  Гальдера  в
дневнике приобретали все более зловещий оттенок.  "Снова  тяжелый  день!"  -
такими словами начал он запись  в  дневнике  30  декабря  1941  года,  а  на
следующий  день  повторил:  "Опять  тяжелый   день!"   Начальник   немецкого
генерального штаба предчувствовал, что назревают ужасные события.

     - 26 -

ВЕЛИКИЙ ПОВОРОТ. 1942 ГОД: СТАЛИНГРАД И ЭЛЬ-АЛАМЕЙН

     Жестокие неудачи армий Гитлера в России зимой 1941/42 года и увольнение
ряда фельдмаршалов и генералов из высших эшелонов вновь возродили надежды  у
антинацистских заговорщиков.
     Им не удавалось привлечь к заговору ведущих командующих, пока их  армии
одерживали одну блестящую победу за  другой,  а  слава  немецкого  оружия  и
германского рейха возносилась высоко до небес. Однако теперь гордые и до сей
поры непобедимые солдаты, увязая в жестокий мороз в  снегах,  отступали  под
натиском противника,  который  про