.  В  любой  другой
стране его отдали бы  под  суд...  Его  безумие  можно  объяснить  лишь  как
проявление паралитической болезни или как бред алкоголика..."
     Что касается переворота  в  Югославии,  который  вызвал  у  него  такую
ярость, то тут он и не пытался скрывать своих истинных настроений:
     "Мы  все  были  поражены  этим   переворотом,   осуществленным   кучкой
подкупленных заговорщиков. Поймите, господа, когда я  услышал  об  этом,  то
сразу отдал приказ о нападении на Югославию. Обращаться с германским  рейхом
таким способом непозволительно".
     Высказывая бахвальство в  связи  с  победами,  достигнутыми  весной,  в
особенности над англичанами,  Гитлер  не  осознавал  в  полной  мере,  каким
тяжелым ударом оказались они для Англии и в какое отчаянное положение попала
Британская империя. В тот самый день, когда Гитлер  выступал"  в  рейхстаге,
Черчилль писал письмо президенту Рузвельту о серьезных  последствиях  потери
Египта и Ближнего Востока, умоляя Америку вступить в войну.  Премьер-министр
пребывал в самом мрачном настроении за всю войну.
     "Я умоляю Вас, мистер президент, - писал он, -  взвешенно  оценить  всю
серьезность последствий, к которым может привести крах на Ближнем Востоке".
     Командование  немецкого   флота   требовало   от   фюрера   максимально
использовать сложившуюся ситуацию. Положение дел  у  держав  оси  еще  более
улучшилось после того, как вновь  назначенный  премьер-министр  Ирака  Рашид
Али, известный своими прогерманскими настроениями, подверг осаде  английскую
авиабазу Хаббания, расположенную недалеко от Багдада, и обратился к  Гитлеру
за помощью, дабы изгнать англичан из  страны.  После  захвата  острова  Крит
адмирал Редер, который  всегда  относился  к  "Барбароссе"  без  энтузиазма,
обратился 30 мая к Гитлеру с предложением подготовить  решающее  наступление
на Египет и Суэц, и  Роммель,  горевший  желанием  продолжить  с  получением
подкреплений  свое  наступление,  направил  фюреру  аналогичную  просьбу  из
Северной Африки. "Этот  удар,  -  объяснял  Редер  фюреру,  -  окажется  для
Британской империи более жестоким, чем захват Лондона". Через неделю адмирал
вручил Гитлеру меморандум, подготовленный оперативным отделом штаба  ВМС,  в
котором предупреждал, что осуществление плана  "Барбаросса"  -  естественно,
первостепенная  задача  руководства  ОКБ  -   не   должно   ни   при   каких
обстоятельствах повлиять на отказ от ведения войны на Средиземноморье или на
его отсрочку.
     Но фюрер уже  принял  решение,  а  по  существу,  он  не  менял  его  с
рождественских праздников, когда провозгласил  план  "Барбаросса"  и  заявил
адмиралу Редеру, что Россия должна быть уничтожена  в  первую  очередь.  Его
мышление, ориентированное на  ведение  войны  на  суше,  было  просто  не  в
состоянии охватить более широкую  стратегию,  проповедуемую  военно-морскими
силами. Еще до того, как Редер и штаб ВМС обратились к нему, Гитлер  25  мая
издал Директиву э 30, предусматривавшую отправку в  Багдад  военной  миссии,
нескольких самолетов и вооружения в помощь Ираку. "...Я решил, - заявил  он,
- способствовать развитию событий на Среднем Востоке путем поддержки Ирака".
Он ограничился этим недостаточным шагом. Что касается более крупной и смелой
стратегии, в поддержку которой выступали адмиралы и Роммель, он заметил:
     "Лишь после осуществления операции "Барбаросса"  решится,  будут  ли  и
каким образом окончательно ликвидированы - во взаимодействии с  наступлением
на Суэцкий канал - английские позиции между Средиземным морем  и  Персидским
заливом".
     Уничтожение  Советского  Союза  является  первоочередной  задачей;  все
остальное  может  подождать.  Это,  как  стало  теперь   очевидно,   явилось
крупнейшей ошибкой. В конце мая 1941 года  Гитлер,  используя  только  часть
своих сил, мог  нанести  сокрушительный,  вероятно,  даже  роковой  удар  по
Британской  империи.  Никто  не  понимал  этого  лучше,  чем  оказавшийся  в
тяжелейшем положении под давлением обстоятельств Черчилль.
     В письме президенту Рузвельту от 4 мая он признавал, что если Египет  и
Ближний Восток будут потеряны, то продолжение войны "превратится в  трудную,
долгую  и  мрачную  проблему",  даже  при  условии  вступления  в   конфликт
Соединенных Штатов.  Но  Гитлер  этого  не  понял.  Его  слепота  тем  более
непостижима, поскольку балканская кампания задержала  операцию  "Барбаросса"
на несколько недель, поставив ее тем самым под угрозу. Захват России  теперь
предстояло  осуществить  в   более   короткие   сроки,   чем   первоначально
планировалось. Ибо существовал непреодолимый рубеж  -  русская  зима,  из-за
которой потерпели поражение Карл XII и Наполеон. У немцев оставалось  только
шесть месяцев до наступления зимы для захвата огромной страны,  которую  еще
никогда не завоевывали с запада. И хотя наступил уже июнь,  огромную  армию,
дислоцированную на юго-востоке  -  в  Югославии  и  Греции,  еще  предстояло
перебросить к советским границам по разбитым дорогам,  не  соответствовавшим
объему и  темпам  планируемых  перевозок.  Эта  задержка,  как  обнаружилось
впоследствии,  оказалась   роковой.   Апологеты   военного   гения   Гитлера
утверждают, что балканская кампания не вызвала ощутимых изменений в  графике
осуществления плана "Барбаросса" и что  перенос  срока  был  вызван  главным
образом поздней оттепелью, из-за чего  дороги  Восточной  Европы  оставались
месивом грязи  вплоть  до  середины  июня.  Однако  свидетельские  показания
основных представителей немецкого генералитета говорят о другом. Фельдмаршал
Фридрих Паулюс, имя которого будет впредь ассоциироваться со Сталинградом  и
который в то время являлся главным разработчиком плана  русской  кампании  в
генеральном штабе сухопутных войск, показал на  Нюрнбергском  процессе,  что
решение Гитлера напасть на Югославию отодвинуло начало "Барбароссы" примерно
на пять недель. Из боевого журнала ВМС явствует то же самое. Фельдмаршал фон
Рундштедт, командовавший в России группой армий  "Юг",  говорил  на  допросе
после  войны,  что  из-за  балканской   кампании   к   осуществлению   плана
"Барбаросса" приступили "по меньшей мере на  четыре  недели  позднее".  "Эта
задержка, - добавил он, - обошлась очень дорого".
     Во всяком случае, 30 апреля, когда его армии завершили захват Югославии
и Греции, Гитлер назначил новую дату начала операции "Барбаросса" - 22  июня
1941 года.

       Запланированный террор

     Гитлер  требовал  при   захвате   России   отказаться   от   какой-либо
сдержанности и настаивал, чтобы генералы хорошо это уяснили. В начале  марта
1941 года он собрал начальников трех видов  вооруженных  сил  и  командующих
ключевых  армий  и  изложил  им  свои  требования.   Гальдер   записал   его
выступление.
     "Война против России такова, - сказал Гитлер, - что ее не следует вести
по законам рыцарства. Это прежде всего борьба идеологий и  рас,  поэтому  ее
необходимо вести с  беспрецедентной,  неумолимой  жестокостью.  Все  офицеры
должны освободиться от устаревших взглядов. Я знаю, что такие методы ведения
войны вне вашего понимания, господа генералы, но... я решительно  настаиваю,
чтобы мои приказы выполнялись беспрекословно. Комиссары являются  носителями
идеологии, прямо противоположной национал-социализму, поэтому их  необходимо
ликвидировать.  Немецких  солдат,  виновных   в   нарушении   международного
закона... оправдают. Россия не участвует в Гаагской  конвенции,  поэтому  на
нее положения конвенции не распространяются".
     Это был так называемый "приказ о комиссарах", который  на  Нюрнбергском
процессе вызвал большую дискуссию,  когда  перед  немецкими  генералами  был
поставлен  вопрос  морального  порядка,  предпочитали  ли  они  повиноваться
приказам фюрера и совершать военные преступления  или  повиноваться  велению
своей совести {"Впервые  я  оказался  вовлеченным  в  конфликт  между  моими
убеждениями солдата и долгом повиноваться, - заявил фельдмаршал фон Манштейн
на суде в  Нюрнберге,  когда  вопрос  коснулся  "приказа  о  комиссарах".  -
Фактически я вынужден был повиноваться, но я сказал самому  себе,  что,  как
солдат, видимо, не смогу участвовать в подобного рода делах. Тогда я  сказал
командующему группой армий, под началом которого  находился,  что  не  стану
выполнять такого приказа, который противоречит чести солдата".
     Чтобы не погрешить против истины, следует  сказать,  что  приказ  этот,
конечно, выполнялся в широких масштабах. - Прим. авт.}.
     Согласно утверждениям  Гальдера,  высказанным  позднее,  генералы  были
возмущены таким приказом, и едва закончилось  совещание,  как  они  выразили
протест главнокомандующему сухопутными войсками Браухичу. Этот  бесхребетный
фельдмаршал, "соломенное чучело", как назвал его  однажды  Гитлер,  пообещал
бороться против этого приказа в том виде, в каком он был  изложен.  Позднее,
как клянется Гальдер, Браухич  информировал  в  письменной  форме  ОКБ,  что
офицеры армии "не смогут выполнять подобные приказы". Но так ли все было?
     В своих свидетельских показаниях,  данных  в  ходе  прямого  допроса  в
Нюрнберге, Браухич признал, что шагов противоречащих  воле  Гитлера,  он  не
предпринимал, потому что "ничто на свете не изменило бы отношения фюрера"  к
комиссарам.  Как  руководитель  армии,  говорил  он  трибуналу,  он   сделал
единственное - отдал приказ по армии, гласивший, что "в армии должна  строго
соблюдаться дисциплина в  соответствии  с  уставными  требованиями,  которые
применялись в прошлом".
     "Вы не отдавали никакого  распоряжения,  прямо  касавшегося  приказа  о
комиссарах? - спросил Браухича язвительный председатель трибунала Лоуренс.
     "Нет, - отвечал он. - Я не мог впрямую отменить приказ". И в дальнейшем
у старомодных армейских офицеров, приверженных  прусским  традициям,  имелся
повод для борьбы с собственной совестью в виде директив, изданных  генералом
Кейтелем 13 мая  от  имени  фюрера.  Главная  из  них  ограничивала  функции
военно-полевых судов. Судопроизводству придавалась более  примитивная  форма
законности.
     Подлежащие  наказанию  проступки,  совершенные  гражданским  населением
врага (в России),  впредь  до  особого  указания  не  будут  рассматриваться
военно-полевыми судами.
     Лица, заподозренные в преступных действиях, доставляются  немедленно  к
офицеру. Этот офицер решает, следует ли задержанных расстрелять.
     В отношении  проступков,  совершенных  против  вражеского  гражданского
населения военнослужащими вермахта, преследование не обязательно даже в  тех
случаях, когда проступок является одновременно и военным преступлением.
     Армии предписывалось  снисходительно  относиться  к  таким  проступкам,
помня в каждом случае о том зле, которое  большевики  причиняли  Германии  с
1918 года. Предание военно-полевому суду  немецких  солдат  будет  оправдано
только в том случае, если "поддержание  дисциплины  или  безопасности  войск
требует такой меры". Однако, как говорилось в заключении директивы,  "только
те приговоры будут утверждены, которые соответствуют политическим намерениям
высшего командования". С этой директивой следовало обращаться как  с  "особо
секретной"  {27  июня  1941  года  Кейтель  приказал  уничтожить  все  копии
директивы от 13 мая, касавшейся полевых судов, хотя "законность директивы не
отменяется с уничтожением ее копий", как указывалось в приказе. Приказ от 27
июля, добавлял он, "также будет уничтожен". Однако копии и  того  и  другого
приказа всплыли на Нюрнбергском процессе - они были предъявлены  в  качестве
документов обвинения верховному командованию.
     За четыре дня до этого, 23 июля, Кейтель  издал  еще  один  приказ  под
грифом "совершенно секретно".
     22 июля, приняв командующего армией (Браухича), фюрер  издал  следующий
приказ "Ввиду огромной территории оккупированных районов на  Востоке  войск,
имеющихся в наличии для обеспечения безопасности, окажется достаточно только
в том случае, если всякое сопротивление  будет  наказуемо  не  только  через
юридическую   систему   уголовного   преследования,   но    и    посредством
распространения оккупационными войсками такого  террора,  какой  потребуется
для искоренения любых попыток сопротивления среди гражданского населения". -
Прим авт.}.
     Вторая директива, изданная Кейтелем от имени фюрера и датированная  тем
же  числом,  возлагала  на  Гиммлера  выполнение  "специальных"   задач   по
подготовке к политическому управлению Россией  -  задач,  как  говорилось  в
директиве, "вытекающих из борьбы между двумя противоположными  политическими
системами".
     Садист  нацистской   тайной   полиции   был   уполномочен   действовать
"независимо" от армии "под  свою  ответственность".  Генералам  было  хорошо
известно, что последует за назначением Гиммлера, хотя они  и  отрицали  это,
оказавшись на скамье подсудимых в Нюрнберге. Далее в  директиве  говорилось,
что оккупированные районы России, где Гиммлер приступит к работе, необходимо
закрыть. Туда не разрешался въезд даже высшим представителям правительства и
партии, если бы они вознамерились взглянуть на происходящее. Та же директива
возлагала на Геринга "эксплуатацию страны и использование  ее  экономических
возможностей в интересах  германской  промышленности".  Между  прочим,  этим
приказом Гитлер объявлял,  что,  как  только  закончатся  военные  действия,
"Россия   будет   расчленена   на   отдельные    государства    со    своими
правительствами".
     Как  это  сделать  -  предстояло   разработать   Альфреду   Розенбергу,
официальному ведущему нацистскому идеологу,  который  являлся,  как  мы  уже
убедились, одним из наставников Гитлера во времена Мюнхена. 20 апреля  фюрер
назначил  его  "специальным  уполномоченным  по  делам  восточноевропейского
региона",  и  этот  нацистский  олух,   страдавший   поистине   "гениальным"
непониманием  истории,  даже  истории  России,  где  он  родился  и  получил
образование, немедленно приступил к возведению воздушных замков  на  некогда
родной  почве.  Многотомный  архив  Розенберга  был  захвачен  в  целости  и
сохранности; подобно его  книгам,  это  мрачное  чтиво,  но  оно  не  должно
помешать настоящему повествованию, хотя время от  времени  к  нему  придется
обращаться, так  как  именно  здесь  раскрываются  многие  планы  Гитлера  в
отношении России.
     К маю Розенберг набросал первый черновой вариант устройства территорий,
что обещало стать крупнейшим историческим завоеванием немцев. Начать с того,
что европейскую часть России  предполагалось  разделить  на  так  называемые
рейхскомиссариаты.  Русская  часть  Польши  должна  была  стать   германским
протекторатом под названием "Остланд", Украина - "независимым  государством,
союзным Германии", Кавказ с его нефтяными запасами попадал  в  управление  к
немецкому "полномочному представителю", а три  Прибалтийских  государства  и
Белоруссия  -  в  германский   протекторат,   подготовляемый   для   прямого
присоединения к германскому рейху. Это необходимо, как пояснил  Розенберг  в
одном из бесконечных  меморандумов,  которыми  он  забросал  Гитлера  и  его
генералов, чтобы  пролить  свет  "на  исторические  и  расовые  предпосылки"
решений, которые завершатся германизацией пригодных в  расовом  отношении  к
ассимиляции  прибалтов  и  выселением  "нежелательных  элементов".   Следует
предусмотреть выселение  в  масштабах  из  Латвии  и  Эстонии,  предупреждал
Розенберг. На  место  изгнанных  прибудут  немцы,  предпочтительно  ветераны
войны. В соответствии с планами Розенберга  "Балтийское  море  должно  стать
немецким внутренним морем".
     За два дня до  начала  войны  Розенберг  обратился  к  своим  ближайшим
сотрудникам, которым предстояло взять на себя управление Россией.
     "Задача кормить немецкий народ стоит первой в  списке  наших  задач  на
Востоке, - объяснял присутствующим Розенберг. - Южные  (русские)  территории
будут... кормить немецкий народ.
     Мы не видим абсолютно никакого смысла кормить  русский  народ  избытком
продукции,  добытой  на  этих  территориях.  Мы  знаем,  что   это   суровая
необходимость... Русских ждут впереди очень тяжелые годы".
     Действительно,  очень  тяжелые  годы,  поскольку  немцы   преднамеренно
планировали уморить голодом миллионы русских!
     Геринг,  которого  поставили  во   главе   организации   экономического
ограбления Советского Союза, внес в этот вопрос  еще  большую  ясность,  чем
Розенберг. В пространной директиве от 23 мая  1941  года  его  экономический
штаб "Восток" установил, что излишки продовольствия,  получаемые  в  русской
черноземной полосе на юге, не должны выделяться для населения индустриальных
районов, где промышленность в любом случае будет  разрушена.  Рабочие  и  их
семьи в этих регионах будут обречены на голодную смерть  или,  если  смогут,
эмигрируют  в  Сибирь.  Огромные  массы  русского  продовольствия  пойдут  в
Германию.
     "Немецкая администрация на этих территориях, - говорилось в  директиве,
- может попытаться смягчить последствия  голода,  который  несомненно  будет
иметь место и ускорит  возврат  примитивного  ведения  сельского  хозяйства.
Однако эти  меры  голода  не  предотвратят.  Любая  попытка  спасти  местное
население от голодной смерти повлечет ввоз излишков продукции из черноземной
зоны и уменьшение поставок в Европу. Это  в  свою  очередь  будет  ослаблять
военную мощь Германии и подрывать способность Германии  и  Европы  выдержать
блокаду. Следует уяснить это со всей отчетливостью".
     Сколько русского населения погибнет  в  результате  этой  преднамеренно
спланированной политики Германии? На совещании статс-секретарей 2 марта  был
дан ответ на этот вопрос. "Нет никакого сомнения, - говорилось  в  секретном
меморандуме совещания, -  что  в  результате  многие  миллионы  людей  умрут
голодной смертью, если мы изымем из страны все то, что  необходимо  нам".  И
Геринг подтвердил слова Розенберга  о  том,  что  все  будет  изъято  и  что
"следует уяснить это со всей отчетливостью".
     Выступил  ли  хотя  бы  один  из  немцев  с   протестом   против   этой
запланированной жестокости,  этой  хорошо  продуманной  системы  уничтожения
миллионов посредством голодной смерти?  В  немецких  документах,  касающихся
этих директив по  грабежу  России,  не  содержится  упоминаний  о  чьих-либо
возражениях, подобных возражениям  некоторых  генералов  против  "приказа  о
комиссарах". Эти планы  являлись  не  просто  проявлением  дикой  и  злобной
фантазии извращенного ума и души людей, подобных Гитлеру, Герингу,  Гиммлеру
и Розенбергу. Как явствует из официальных документов, на протяжении недель и
месяцев немецкие чиновники, сидя за своими рабочими столами и нежась в лучах
ласкового весеннего солнца, складывали цифры и составляли памятные  записки,
в которых хладнокровно планировали смерть ни в  чем  не  повинных  миллионов
людей, в данном случае - посредством голодной  смерти.  А  бывший  фермер  и
специалист по производству цыплят Генрих Гиммлер, с мягкими чертами лица,  в
это же время сидел за столом в своей штаб-квартире СС  в  Берлине  и  сквозь
пенсне внимательно рассматривал  планы  уничтожения  новых  миллионов  более
быстрым и варварским способом.
     Удовлетворившись результатами работы миллионов немцев, как военных, так
и гражданских, по  составлению  планов  нападения  на  Советский  Союз,  его
уничтожения, эксплуатации и массового убийства его граждан, Гитлер 30 апреля
назначил дату нападения - 22 июня и  4  мая  выступил  с  победной  речью  в
рейхстаге,  а  затем  отбыл  в  свою  любимую  резиденцию   Бергхоф,   чтобы
наслаждаться  видом  Альпийских  гор,  их  заснеженных  вершин  и  думать  о
следующем, самом крупном своем завоевании, услышав о котором, как заявил  он
генералам, мир затаит дыхание.
     Именно здесь в ночь на 10 мая 1941 года он получил неожиданное и весьма
странное