еспечение безопасности такой армады,  пытающейся  снабжать  столь  широкий
фронт под неизбежными ударами английского флота и авиации, выходит за  рамки
возможностей военно-морских сил Германии. При обсуждении одного  из  пунктов
плана штаб ВМС предупреждал представителей командования сухопутных сил,  что
если они будут настаивать на широком фронте,  то  флот  может  потерять  все
корабли.
     Однако армия продолжала настаивать на своем  предложении.  Переоценивая
возможности английской обороны, она доказывала, что  при  высадке  на  узком
участке фронта наступающие войска столкнутся  с  превосходящими  сухопутными
войсками англичан. 7 августа произошла открытая перепалка между двумя видами
вооруженных  сил,  когда  Гальдер  встретился  с  равным  ему  по  положению
адмиралом Шнивиндом, начальником главного штаба ВМС. Произошла острая,  даже
драматическая стычка.
     "Я полностью отвергаю предложение военно-морского флота,  -  возмущенно
заявил начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер, обычно
очень выдержанный. - С точки зрения  армии,  я  считаю  предлагаемый  флотом
вариант настоящим самоубийством. С таким же успехом мы могли бы  только  что
высаженные войска пропустить через мясорубку!"
     Согласно протокольной  записи  этого  совещания,  имеющейся  в  архивах
флота, Шнивинд ответил, что  было  бы  "равносильно  самоубийству"  пытаться
транспортировать войска на столь широком фронте, как это  предлагает  армия,
"при наличии английского военно-морского превосходства" {В своих дневниковых
записях, сделанных в тот же вечер, Гальдер этой цитаты не  приводит,  однако
говорит, что "совещание привело лишь к выявлению непримиримых разногласий по
ряду вопросов". Флот, сказал он, "отклоняет возможность  высадки  десанта  в
более западных районах из страха перед  Портсмутом  и  английским  надводным
флотом. Решительную ликвидацию этой угрозы с  помощью  авиации  ОКМ  считает
невозможной". По-видимому, к этому времени у  немецкого  флота,  если  не  у
армии, уже не было особых иллюзий относительно ударной мощи авиации Геринга.
- Прим. авт.}.
     Это была суровая дилемма. Если попытаться предпринять высадку войск  на
широком фронте и в крупных размерах, то вся экспедиция может быть  потоплена
англичанами во  время  переправы.  Если  десантироваться  на  узком  участке
английского побережья и, следовательно, с меньшим количеством  десантируемых
войск, то англичане смогут сбросить высадившихся в море. 10 августа Браухич,
главнокомандующий сухопутными войсками, информировал ОКВ, что  он  не  может
принять вариант высадки между Фолкстоном  и  Истборном.  Однако  он  выразил
готовность, хотя и не очень охотно, отказаться от  десантирования  в  районе
залива  Лайм  для  того,  чтобы  сократить  фронт  и  хотя   бы   наполовину
удовлетворить требование флота.
     Но твердолобым адмиралам этого было недостаточно, и их  осторожность  и
упрямство уже начинали оказывать влияние на OKB. 13 августа  Йодль  набросал
оценку ситуации, положив  в  основу,  успеха  операции  "Морской  лев"  пять
условий, которые генералы и адмиралы восприняли бы как нелепые,  не  окажись
дилемма" столь серьезной. Во-первых, сказал он, придется  исключить  участие
британских военно-морских сил в  событиях  у  южного  побережья;  Англии  и,
во-вторых, придется удалить королевские военно-воздушные силы из  воздушного
пространства над Англией.  Прочие  условия,  касающиеся  высадки  войск,  их
численности и темпов десантирования, очевидно, выходят за  рамки  полномочий
военно-морского флота. Если эти условия  не  будут  выполнены,  то,  по  его
мнению, высадка явится "актом безрассудства, который придется осуществлять в
крайне безнадежной обстановке, но у нас нет причин претворять  его  в  жизнь
именно теперь".
     Если  опасения  руководства  военно-морского  флота  начали   оказывать
воздействие на Йодля, то сомнения  последнего  стали  оказывать  влияние  на
фюрера. На протяжении всей войны фюрер в своих решениях все  чаще  полагался
на  Йодля,  чем  на  начальника  штаба   ОКВ,   бесхребетного,   тупоумного,
неповоротливого Кейтеля. Поэтому неудивительно, что 13 августа, когда  Редер
встретился  с  верховным  главнокомандующим  в  Берлине   и   попросил   его
пересмотреть решение в пользу более узкого фронта десантирования, Гитлер был
склонен согласиться с  руководством  флота  о  проведении  десантирования  в
меньших масштабах. Он обещал внести в этот вопрос окончательную  ясность  на
следующий день, после того как переговорит с  главнокомандующим  сухопутными
войсками. Выслушав 14 августа  мнение  Браухича  по  этому  вопросу,  Гитлер
пришел к окончательному решению, и 16 августа  директивой  ОКБ  за  подписью
Кейтеля было объявлено, что  фюрер  решил  отказаться  от  десантирования  в
районе залива Лайм, где должны были высадиться дивизии 6-й  армии  Рейхенау.
Приготовления к высадке на более узком участке фронта, запланированные на 15
сентября, должны продолжаться;  но  теперь  впервые  в  секретной  директиве
прозвучали сомнения самого фюрера. "Окончательные приказы  последуют  только
после того, как прояснится обстановка", - говорилось в заключении директивы.
Этот  новый  приказ  явился  чем-то  вроде  компромиссного  решения.  Ибо  в
следующей  директиве,  изданной  в  тот  же  день,  участок   фронта   вновь
расширился.
     Основная переправа через Ла-Манш  должна  быть  осуществлена  на  узком
участке фронта. Одновременно производятся высадки у Брайтона от  четырех  до
пяти тысяч солдат на моторных лодках и  некоторое  число  воздушно-десантных
войск высаживается в районе Дил,  Рамсгит.  Кроме  того,  накануне  дня  "Д"
люфтваффе  осуществят  мощный  налет  на  Лондон,  который  вызовет  бегство
населения из города, в результате чего окажутся заблокированы дороги.
     Хотя 23 августа Гальдер наскоро застенографировал в своем дневнике, что
"при таких обстоятельствах проведение десантной  операции  в  этом  году  не
имеет никаких шансов на успех", директива от 27 августа за подписью  Кейтеля
устанавливала окончательные планы десантирования в четырех основных  районах
на южном побережье между Фолкстоном и Селси Билл  и  восточнее  Портсмута  с
целью, как и  было  первоначально  определено,  овладеть  рубежом  Портсмут,
Темза, восточнее Лондона у Грейвсенда; на этот рубеж необходимо  было  выйти
сразу же, как только плацдармы соединятся и войска смогут ударить на  север.
В это же самое время поступил  приказ  быть  готовыми  к  проведению  ложных
маневров, в которых главным являлась акция под  кодовым  названием  "Осеннее
путешествие".  Эта   акция   предусматривала   проведение   крупномасштабной
демонстрации силы на участке против восточного побережья  Англии,  где,  как
уже отмечалось, Черчилль и его военные советники все еще  ожидали  вторжения
главных сил немцев. С этой целью четыре крупных лайнера, включая "Европу"  и
"Бремен", а также десять других  транспортных  судов  под  эскортом  четырех
крейсеров предстояло вывести из южных  норвежских  портов  и  Гельголандской
бухты в день "Д" и взять курс на  английское  побережье  между  Абердином  и
Ньюкаслом.  Транспорты,  разумеется,  будут  пустыми,  и  вся  экспедиция  с
наступлением темноты  ляжет  на  обратный  курс,  чтобы  на  следующий  день
повторить маневр.
     30  августа  Браухич  издал   длиннейшие   указания   по   предстоящему
десантированию, однако  получивших  эти  указания  генералов,  должно  быть,
немало  удивило,  сколько  души  вложил  он  в  это  предприятие.  Документ,
озаглавленный "Инструкция по подготовке операции  "Морской  лев",  запоздал,
учитывая, что начало операции было  намечено  на  15  сентября.  "Приказ  на
исполнение зависит от развития политической обстановки", - добавил  Браухич,
должно быть, озадачив аполитичных генералов. 1 сентября началось перемещение
транспортных средств из немецких портов в Северном море в сторону гаваней на
французском побережье Ла-Манша, где предполагалось погрузить на суда  войска
и технику вторжения, однако через два дня, то  есть  3  сентября,  поступила
очередная директива ОКБ.

     1. Самый ранний срок для:
     а) выхода транспортного флота - 20.9 1940 г.
     б) дня "Д" (день высадки) - 21.9 1940 г.
     2. Приказ о начале операции будет отдан в день "Д" минус  10  дней,  то
есть предположительно 11.9 1940 г.
     3. Окончательное установление дня "Д" (начало первой высадки) последует
самое позднее в день "Д" минус 3 дня в полдень.
     4. Все мероприятия  должны  предприниматься  с  таким  расчетом,  чтобы
операцию еще можно было отменить за 24 часа до часа "Ч".

     Начальник штаба верховного главнокомандования
     вооруженных сил Кейтель

     Звучало по-деловому, но все это было обманом. 6 сентября  гросс-адмирал
Редер еще раз долго совещался с Гитлером.  "Намерение  фюрера  высадиться  в
Англии, - писал адмирал в дневнике боевых операций  штаба  флота  в  тот  же
вечер, - никоим  образом  не  приобрело  характера  окончательного  решения,
поскольку он твердо убежден, что поражения Британии можно добиться даже  без
высадки". Как явствует из обстоятельной записи этой беседы  адмирала,  фюрер
говорил обо  всем,  за  исключением  операции  "Морской  лев":  о  Норвегии,
Гибралтаре,  Суэце,  США,  об  обращении  с  французскими  колониями   и   о
фантастических планах создания некоего "Северного германического союза".
     Если бы Черчилль и его  военачальники  хоть  что-то  выведали  об  этом
примечательном совещании, то вечером 7  сентября  по  Лондонскому  радио  не
прозвучал бы кодовый сигнал "Кромвель", обозначавший "Вторжение неминуемо" и
вызвавший  хаос,  несмолкаемый  звон  церковных  колоколов,  начавшийся   по
инициативе войск местной  обороны,  взрывы  ряда  важных  мостов  армейскими
саперами и потери среди тех, кто напоролся на установленные впопыхах  минные
заграждения {Черчилль утверждал, что ни он, ни комитет начальников штабов не
знали о том, что по всем службам передан кодовый сигнал  "Кромвель".  Сигнал
был разослан штабом войск местной обороны (Черчилль У. Их звездный  час,  с.
312). Однако четыре дня спустя, 11 сентября, в своем  выступлении  по  радио
премьер-министр предупредил, что если вторжение должно состояться, то оно не
может  "долго  откладываться".  "Поэтому,  -   сказал   он,   -   необходимо
рассматривать ближайшие дни как очень важные в нашей истории. Эти дни  можно
сравнить разве что с теми  днями,  когда  испанская  армада  приближалась  к
Ла-Маншу, а Дрейк завершал кругосветное путешествие или когда Нельсон  встал
между нами и великой армией Наполеона у Булони". - Прим. авт.}.
     Но  на  исходе  7  сентября  немцы  предприняли  первую   массированную
бомбардировку  Лондона  -   625   бомбардировщиков   в   сопровождении   648
истребителей.  Это  был  самый  опустошительный   воздушный   налет,   какие
когда-либо совершались на города, - бомбардировки Варшавы  и  Роттердама  по
сравнению с этим  налетом  булавочные  уколы,  -  и  к  вечеру  весь  район,
прилегающий  к  докам  огромного  города,  скрылся  в  бушующем  пламени,  а
железнодорожная линия, ведущая на юг, столь важная для  обеспечения  обороны
на случай вторжения, оказалась заблокированной.  В  этой  обстановке  многие
лондонцы восприняли чудовищный налет как  прелюдию  к  вторжению  немцев  на
Британские острова, и  главным  образом  поэтому  на  всю  страну  прозвучал
кодовый  сигнал,  предупреждавший:   "Вторжение   неминуемо".   Как   вскоре
выяснилось, варварская бомбардировка Лондона 7  сентября  хотя  и  послужила
предупреждением для англичан,  причинив  большой  урон,  но  она  обозначила
поворотный пункт в битве за  Англию.  После  этого  крупнейшего  сражения  в
воздухе, какие когда-либо знала планета, битва  за  Англию  быстро  достигла
своей кульминации.
     Приближалось время,  когда  Гитлеру  предстояло  принять  окончательное
решение:  начинать  или  не  начинать  вторжение  на   Британские   острова?
Директивой от 3 сентября предусматривалось, что такое решение нужно  принять
не позднее 11 сентября, чтобы дать всем  видам  вооруженных  сил  время  для
осуществления предварительных мер. Но 10 сентября  Гитлер  отложил  принятие
окончательного решения до 14 сентября. Как представляется, по  крайней  мере
две причины побудили его отложить на несколько дней принятие решения. Первая
заключалась в том, что  среди  руководителей  ОКБ  сложилось  мнение,  будто
бомбардировка Лондона нанесет Англии такой ущерб как  материального,  так  и
морального порядка, что вторжение может оказаться просто ненужным {На немцев
производили  большое  впечатление  донесения  из  германского  посольства  в
Вашингтоне,  основанные  на  информации,  получаемой  из  Лондона  и   затем
приукрашиваемой в посольстве. Как докладывали,  в  американском  генеральном
штабе  считали,  что  Англия  не   сможет   долго   продержаться.   Согласно
утверждениям  представителя  сухопутных  войск  в  ОКБ   подполковника   фон
Лоссберга (В штабе руководства вермахта, с. 9), Гитлер всерьез надеялся, что
в Англии вспыхнет революция. - Прим. авт.}.
     Вторая  причина   вытекала   из   трудностей,   испытываемых   немецким
военно-морским флотом, которому требовалось набрать необходимое число судов,
катеров и прочих средств транспортировки людей и боевой техники по морю.  Не
говоря  уже   о   погодных   условиях,   характеризующихся,   по   прогнозам
соответствующих специалистов  военно-морского  флота  от  10  сентября,  как
"совершенно ненормальные и неустойчивые", английская авиация, которую Геринг
обещал уничтожить, и британский военно-морской флот все  настойчивее  мешали
немцам сосредоточить  плавсредства,  чтобы  переправиться  через  Ла-Манш  и
осуществить  вторжение.  В  тот  самый  день,  когда  штаб  немецкого  флота
предупреждал о вероятной опасности со стороны англичан, английская авиация и
корабли британского флота предприняли несколько налетов на немецкие  морские
транспорты, которые, по словам того же штаба, оказались успешными. Через два
дня, 12 сентября, штаб военно-морской оперативной группы "Запад" направил  в
Берлин зловещую депешу:
     "Помехи, причиняемые вражеской  авиацией,  дальнобойной  артиллерией  и
легкими боевыми кораблями, приобретают серьезное значение. Гавани в Остенде,
Дюнкерке, Кале и Булони не могут быть использованы в качестве ночных якорных
стоянок  судов  из-за  угрозы  налетов  авиации  и  обстрелов   дальнобойной
артиллерией.  Части  английского  флота  уже  орудуют  на   Ла-Манше   почти
беспрепятственно. В  силу  вышеизложенных  трудностей  ожидаются  дальнейшие
задержки  в  концентрации  морских  транспортных  средств,  необходимых  для
переброски войск вторжения через канал".
     На следующий день обстановка  еще  больше  ухудшилась.  Легкие  корабли
британского флрта обстреляли  главные  порты  погрузки  войск  вторжения  на
Ла-Манше - Остенде, Кале, Булонь и Шербур, в то время как английская авиация
потопила 80 барж в гавани Остенде. В этот день в Берлине Гитлер совещался за
завтраком со своими командующими видами  вооруженных  сил.  Он  считал,  что
воздушная война складывается в пользу Германии, и заявил, что не  собирается
идти на  риск  вторжения.  На  основе  этого  замечания  у  Йодля  создалось
впечатление, что фюрер, "очевидно, решил полностью отказаться от  проведения
операции "Морской лев", - впечатление, которое на тот момент соответствовало
действительности, что и подтвердил на следующий день сам Гитлер, в очередной
раз изменив свое мнение и вернувшись к плану операции "Морской лев".
     Как Редер, так и  Гальдер  оставили  в  своих  дневниках  доверительные
записи об этом совещании  фюрера  со  своими  командующими,  состоявшемся  в
Берлине 14 сентября. Гросс-адмирал воспользовался случаем и до начала общего
обсуждения вручил Гитлеру меморандум,  в  котором  излагалась  точка  зрения
флота:  нынешняя  авиационная  обстановка  не   обеспечивает   условий   для
осуществления операции ("Морской  лев"),  поскольку  риск  все  еще  слишком
велик.
     В начале совещания нацистский вершитель судеб был  настроен  негативно,
мысли его путались, противореча друг другу. Он заявил, что не отдаст приказа
на вторжение, но и не станет отменять его. Как отмечал в  дневнике  операций
флота Редер, "он, очевидно, надеялся сделать это 13 сентября".
     Каковы же причины, побудившие фюрера  изменить  свои  взгляды?  Гальдер
довольно подробно останавливается на некоторых из них:  "Успешный  десант  с
последующей оккупацией Англии приведет к быстрому  окончанию  войны.  Англия
умрет с  голоду.  Несмотря  на  необходимость  десанта,  он  не  может  быть
обусловлен определенным сроком, в который его следует во что бы то ни  стало
провести... Длительная война связана с обострением обстановки, в особенности
в области политики... В любой момент возможны неожиданности..." Далее Гитлер
сказал, что надежды Англии на Россию и Америку  не  оправдались.  Россия  не
собирается проливать кровь ради англичан.
     "Военный потенциал Америки в полной мере может дать о себе знать лишь в
1945 году. Длительная война для нас нежелательна...
     Самым быстрым способом окончания войны явилась  бы  высадка  десанта  в
Англии. Предварительные  условия  для  этого,  которые  должен  был  создать
военно-морской  флот,   созданы   (похвала   флоту!)...   Действия   авиации
заслуживают всяческой похвалы. Необходимо четыре-пять дней  хорошей  погоды,
чтобы перейти к решительным действиям... Шансы на то, что  удастся  провести
тотальный разгром Англии, очень велики..."
     В чем же  тогда  причина  задержки?  Что  заставляет  колебаться  и  не
начинать вторжение?
     "Полностью ликвидировать истребительную авиацию противника,  -  признал
фюрер, - еще не удалось. Наши донесения о потерях, нанесенных противнику, не
создают достоверной картины. Но, несомненно, противник понес тяжелые потери.
Однако, несмотря на все успехи, предпосылки для операции "Морской  лев"  еще
не созданы".
     Гитлер делает выводы из вышесказанного:
     "1. Успешная высадка десанта означает победу, но  это  требует  полного
господства в воздухе.
     2. Неблагоприятные условия погоды, существовавшие до сих пор,  помешали
достижению превосходства в воздухе.
     3. Все другие факторы благоприятны.
     Поэтому  решение:  В  настоящий  момент  мы  еще  не  отказываемся   от
проведения операции".
     Придя к такому заключению, Гитлер все еще питал фантастические надежды,
что люфтваффе добьются победы,  которая  была  так  дразняще  близка.  "Наши
воздушные налеты, - говорил он, - оказали очень сильное  воздействие,  хотя,
возможно, главным образом  психологическое.  К  этому  присоединяется  также
страх перед высадкой десанта. Угроза высадки  десанта  не  должна  исчезать.
Даже если мы будем продолжать непрерывные воздушные налеты только в  течение
десяти - двенадцати дней, в Англии может возникнуть массовая паника".
     Чтобы содействовать этому,  начальник  штаба  люфтваффе  Ешонек  упорно
просил разрешения бомбить жилые кварталы Лондона, поскольку в городе, по его
утверждению,  пока  не  наблюдалось  никаких  признаков  "массовой  паники".
Адмирал Редер с энтузиазмом  поддерживал  идею  таких  бомбардировок,  чтобы
запугать англичан и вызвать среди них панику.  Однако  Гитлер  считал  более
важным сосредоточение бомбовых ударов по военным объектам. "Массовая  паника
- самая последняя цель... - говорил он. -  Ужасная  угроза  сброса  бомб  на
массу гражданского населения должна оставаться  последним  козырем  в  наших
руках".
     Энтузиазм адмирала Редера в поддержку терроризирующих  налетов  авиации
объясняется, очевидно, тем, что он относился индифферентно к идее вторжения.
Теперь он снова начал подчеркивать "огромный риск",  связанный  с  операцией
"Морской лев". Он указывал, что обстановка в воздухе едва  ли  улучшится  до
назначенной даты десантирования - 24-27