", считая его авантюрой, однако
ни в его дневниковых  записях  за  эти  дни,  ни  в  официальном  совершенно
секретном меморандуме ОКБ по поводу совещания об этом не говорится ни слова.
На самом деле из этих документов  явствует,  что  сначала  Гальдер  оценивал
противостоявшие русские силы приблизительно как 155  дивизий,  заметив,  что
немецкие силы  насчитывают  примерно  столько  же,  но  "они  куда  выше  по
качеству". Много позднее, когда произошла катастрофа, Гальдер и его  коллеги
поняли, что данные разведывательных служб о Красной Армии  были  ошибочными.
Но 3 февраля 1941 года они этого не подозревали. Более того, доклад Гальдера
о соотношении сил сторон  и  стратегии,  которая  будет  применена  в  целях
уничтожения частей Красной Армии {Стратегия в основном  осталась  такой  же,
как в Директиве э 21 от 18 декабря 1940 года. В своих замечаниях Браухичу  и
Гальдеру Гитлер подчеркивал, насколько важно "уничтожить крупные контингенты
врага", прежде чем они успеют отступить.  И  он  подчеркивал,  что  "главной
целью является овладение  Прибалтийскими  государствами  и  Ленинградом".  -
Прим. авт.}, показался настолько убедительным, что в конце совещания  Гитлер
не только выразил свое согласие с изложенным "в целом", но и, воодушевившись
нарисованной начальником генерального штаба перспективой, воскликнул: "Когда
начнется осуществление "Барбароссы", мир затаит  дыхание  и  промолчит!"  Он
сгорал от нетерпения в ожидании  начала  "Барбароссы"  и  приказал  поскорее
прислать ему оперативную карту и план развертывания сил.

       Балканская прелюдия

     Прежде чем приступать к  осуществлению  операции  "Барбаросса",  весной
1941 года предстояло обеспечить южный  фланг,  проходивший  на  Балканах,  и
произвести там необходимое наращивание сил. К третьей  декаде  февраля  1941
года немцы сосредоточили в Румынии, граничившей с Украиной на протяжении 300
миль от Польши до  Черного  моря,  грозную  силу,  насчитывающую  680  тысяч
человек. Но к югу Греция все еще не давала передышки итальянцам, и у Берлина
были все основания считать, что английские войска, дислоцированные в  Ливии,
вскоре могут высадиться здесь. Как  явствует  из  протоколов  многочисленных
совещаний  этого  периода,  Гитлер  опасался,  что  союзники  откроют  фронт
севернее Салоник. Для  Германии  это  было  бы  еще  более  неприятным,  чем
открытие аналогичного  фронта  во  время  первой  мировой  войны,  поскольку
позволило бы англичанам устроить базы для  воздушных  налетов  на  румынские
нефтеносные районы. Более того, это создало бы угрозу операции "Барбаросса".
По существу, такую опасность предвидели еще в декабре 1940 года, когда  была
издана   первая    директива    по    осуществлению    операции    "Марита",
предусматривавшая мощное наступление на Грецию со  стороны  Болгарии  силами
войск, сосредоточенных в Румынии.
     Болгарские лидеры, чьи  прогнозы  относительно  того,  кто  победит,  в
первую мировую войну оказались ошибочными, что дорого  обошлось  стране,  на
этот раз допустили те же просчеты. Поверив заверениям Гитлера, будто он  уже
выиграл войну, и прельстившись перспективой получить греческие территории на
юге, что открыло бы  Болгарии  доступ  к  Эгейскому  морю,  они  согласились
участвовать в операции "Марита" - например  разрешив  немцам  подвести  свои
войска  к  греческим  границам.  18  февраля  1941   года   было   подписано
соответствующее секретное соглашение между фельдмаршалом Листом и болгарским
генеральным  штабом.  В  ночь  на  28   февраля   части   германской   армии
переправились через Дунай из  Румынии  и  заняли  стратегические  позиции  в
Болгарии, которая на следующий день присоединилась к тройственному пакту.
     Югославы оказались более мужественными и не столь сговорчивыми.  Однако
их упорство только подстегивало  немцев,  стремившихся  вовлечь  их  в  свой
лагерь. На 4-5 марта Гитлер пригласил тайно принца-регента Павла в  Бергхоф,
где наряду с привычным запугиванием предложил ему взятку в виде Салоник.  25
марта югославский  премьер  Драгиша  Цветкович  и  министр  иностранных  дел
Александр Цин-цар-Маркович, за день до этого выехавшие тайком  из  Белграда,
чтобы избежать враждебных демонстраций или даже похищения, прибыли  в  Вену,
где в присутствии  Гитлера  и  Риббентропа  присоединились  к  тройственному
пакту.  Гитлер  остался  ужасно  доволен  и  заявил  Чиано,  что  это  будет
содействовать его наступлению на Грецию. Перед тем  как  югославские  лидеры
покинули Вену, им вручили два письма от Риббентропа, подтвердившие решимость
Германии уважать "суверенитет и территориальную целостность Югославии во все
времена" и обещание, что державы оси не будут требовать транзитных прав  для
своих войск через Югославию "в течение  этого  года".  Оба  соглашения  были
нарушены Гитлером в рекордные даже для него сроки.
     Едва успели югославские министры вернуться  в  Белград,  как  вместе  с
правительством и принцем-регентом были  свергнуты  в  ночь  на  27  марта  в
результате народного восстания, которое возглавила  группа  высших  офицеров
ВВС, а поддержала почти вся армия. Молодой  наследник  трона  Петр,  который
сбежал от охраны, приставленной к нему регентом, по водосточной  трубе,  был
провозглашен королем Югославии, и хотя новый режим Душана  Симовича  тут  же
объявил о своем согласии подписать пакт о ненападении с Германией, в Берлине
понимали, что новый режим вряд ли устроит марионеточное правительство, какое
предусмотрел для Югославии фюрер. Во время бурных торжеств в Белграде, когда
толпа оплевала машину немецкого посла, сербы показали, на  чьей  стороне  их
симпатии.
     Переворот в Югославии вызвал у Гитлера один из  самых  диких  приступов
ярости за всю жизнь. Он воспринял это  как  личное  оскорбление  и  в  гневе
принял такие опрометчивые решения, которые  окажутся  катастрофическими  для
судеб третьего рейха.
     27 марта он в срочном порядке вызвал своих военачальников  в  имперскую
канцелярию в Берлине  -  совещание  было  созвано  настолько  поспешно,  что
Браухич,  Гальдер  и  Риббентроп  прибыли  на  него  с   опозданием,   -   и
неистовствовал по поводу того, как он отомстит  югославам.  Он  заявил,  что
заговор в Белграде поставил под угрозу как операцию "Марита", так и операцию
"Барбаросса". Поэтому он решил, "не ожидая заявлений нового правительства  о
лояльности,  уничтожить  Югославию  как  в  военном  отношении,  так   и   в
политическом. Не надо  делать  никаких  дипломатических  запросов,  не  надо
предъявлять никаких ультиматумов". И добавил, что Югославия будет  разделена
с "безжалостной жестокостью". Он тут же приказал Герингу уничтожить Белград,
прибегнув  к  воздушным  налетам,   волна   за   волной,   бомбардировщиков,
действующих  с  авиационных  баз  в  Венгрии.  Он  издал  Директиву  э   25,
предусматривавшую немедленное вторжение в Югославию, и предложил  Кейтелю  и
Йодлю в тот же вечер разработать необходимые для этого военные планы. Он дал
указание Риббентропу проинформировать Венгрию, Румынию и Италию, что все они
получат по куску Югославии, которая будет разделена на части, за исключением
небольшого хорватского марионеточного государства {"Война  против  Югославии
должна стать очень популярной в Италии, Венгрии и Болгарии",  -  ухмыльнулся
Гитлер. Он заявил,  что  Банат  отдаст  Венгрии,  Македонию  -  Болгарии,  а
Адриатическое побережье - Италии. - Прим. авт.}.
     И затем, как подчеркнуто в  совершенно  секретном  протоколе  совещания
ОКВ, Гитлер объявил о самом роковом из всех своих решений:
     "Начало операции по плану "Барбаросса"  придется  отодвинуть  на  более
поздний срок в пределах четырех недель". (В директиве  от  18  декабря  1940
года начать операцию намечалось 15 мая 1941 года.)
     Это перенесение срока нападения на Россию из-за  того,  что  нацистский
диктатор захотел выместить свою злобу на маленьком  балканском  государстве,
осмелившемся  выказать  непослушание,  явилось,  вероятно,   самым   роковым
решением в карьере Гитлера.  Едва  ли  будет  преувеличением  сказать,  что,
принимая в тот мартовский  день  в  имперской  канцелярии  в  Берлине  такое
решение под влиянием вспышки  ненависти,  он  отверг  последнюю  возможность
выиграть войну и превратить третий рейх, который он создавал с  ошеломляющей
гениальностью дикаря, в величайшую за всю немецкую историю империю,  а  себя
во  властелина  Европы.  Фельдмаршалу   фон   Браухичу,   главнокомандующему
германской армией, и генералу Гальдеру, одаренному  начальнику  генерального
штаба, позднее, когда русские  снега  и  морозы  помешали  осуществлению  их
замыслов и когда выяснилось, что для  обеспечения  окончательной  победы  не
хватило трех-четырех недель, пришлось с глубокой горечью, но и с глубочайшим
пониманием вспоминать о  последствиях  такого  решения.  Позднее  они  и  их
коллеги  не  раз  будут  ругать  тщеславного  фюрера,  принявшего  в  ярости
поспешное, непродуманное решение, повлекшее катастрофические последствия.
     Военная Директива э 25,  которую  верховный  главнокомандующий  изложил
генералам в ходе совещания, была типичным для Гитлера документом:
     ...Военный  путч  в  Югославии  изменил  политическую   обстановку   на
Балканах. Югославию, даже если она на первых порах сделает заявление о своей
лояльности, следует рассматривать как врага, а потому разгромить  как  можно
скорее.
     ...Я намерен вторгнуться в Югославию...  и  нанести  уничтожающий  удар
югославским вооруженным силам...
     Йодль как начальник штаба оперативного руководства ОКВ получил указание
этой же ночью подготовить планы  вторжения  в  Югославию.  "Я  проработал  в
имперской канцелярии всю ночь, - рассказывал Йодль на Нюрнбергском процессе.
- В 4 часа утра 28 марта я передал памятную  записку  в  руки  генерала  фон
Ринтелена, офицера по связи с итальянским высшим военным командованием".
     Нужно было немедленно поставить в известность  о  немецких  оперативных
планах Муссолини и просить его активно сотрудничать в их осуществлении,  так
как над застрявшими в Албании итальянскими армиями нависла угроза со стороны
югославов. Чтобы удостовериться, что дуче правильно его  понял,  Гитлер,  не
дожидаясь, пока Йодль состряпает план военной  операции,  вечером  27  марта
наскоро составил послание Муссолини и приказал немедленно  отправить  его  в
Рим, с тем чтобы оно было вручено адресату этой же ночью.

     Дуче, события вынуждают меня сообщить Вам как можно быстрее мою  оценку
обстановки и тех последствий, которые могут возникнуть из этой обстановки.
     С самого начала я рассматривал Югославию как опасный фактор в  споре  с
Грецией... По этой причине я честно сделал все, чтобы привести  Югославию  в
наше  сообщество...  К  сожалению,  эти  усилия  не  увенчались   успехом...
Сегодняшние  сообщения  не  вызывают  сомнения,  что  во  внешней   политике
Югославии намечается поворот.
     Поэтому я уже предпринял все необходимые меры... И теперь я убедительно
просил бы Вас, дуче, не предпринимать никаких операций в Албании  в  течение
ближайших нескольких дней.  Я  считаю  необходимым,  чтобы  Вы  перекрыли  и
закрыли наиболее важные перевалы из Югославии в Албанию всеми  имеющимися  у
Вас наличными силами.
     ...Дуче,  я  считаю  также,  что  необходимо  усилить  Ваши  войска  на
итало-югославском фронте всеми наличными средствами, и как можно быстрее.
     Я считаю также необходимым, дуче,  все,  что  мы  делаем  и  предлагаем
сделать, сохранять в строжайшей тайне... Предпринимаемые нами меры полностью
потеряют свою ценность, если станут достоянием гласности... Я не сомневаюсь,
что мы оба добьемся успеха не меньшего, чем год назад в  Норвегии.  Это  моя
непоколебимая уверенность...
     Примите мои сердечные и дружеские приветы.

     Ваш Адольф Гитлер

     Осуществляя эту ближайшую задачу,  нацистский  диктатор,  не  ошибся  в
своих прогнозах, но, по-видимому, он не имел ни  малейшего  представления  о
том,  какой  дорогой  ценой  будет  в  конечном  счете  оплачена  его  месть
Югославии. На рассвете 6 апреля его армии напали  превосходящими  силами  на
Югославию и Грецию со стороны Болгарии, Венгрии и самой Германии,  пустив  в
ход бронетанковую махину и быстро продвигаясь вперед, опрокидывая  и  сминая
слабо вооруженных обороняющихся, которые еще не успели прийти в  себя  после
предварительной бомбардировки и обстрела с воздуха.
     Белград по приказу Гитлера был разрушен до основания.  Три  дня  и  три
ночи бомбардировщики Геринга свирепствовали в небе над  маленькой  столицей,
временами почти касаясь крыш домов, поскольку она не имела зенитных  орудий;
погибло свыше 17 тысяч гражданского населения, ранено и искалечено было  еще
больше, а город  превратился  в  груду  дымящихся  развалин.  Гитлер  назвал
бомбардировку   операцией   "Наказание"   и   получил,   очевидно,   большое
удовлетворение от того,  что  его  приказ  был  выполнен  столь  эффективно.
Югославам не хватило времени мобилизовать свою  маленькую,  хотя  и  стойкую
армию, а их генеральный штаб сделал ошибку,  пытаясь  оборонять  всю  страну
сразу. В результате их вооруженные силы были подавлены превосходящими силами
противника, и 13 апреля немецкие и венгерские войска вступили  в  лежащий  в
развалинах Белград. 17 апреля остатки югославской армии в составе 28 дивизий
капитулировали у Сараево, а король и премьер-министр  вылетели  самолетом  в
Грецию.
     Греки,  в  течение  шести  месяцев   успешно   отбивавшие   наступление
итальянцев и с позором изгнавшие их в Албанию, не смогли противостоять  12-й
армии под командованием фельдмаршала Листа, насчитывавшей 15 дивизий (из них
четыре танковые). Англичане поспешно перебросили из  Ливии  в  Грецию  около
четырех дивизий - 53 тысячи человек, но  они,  как  и  греки,  не  выдержали
смертоносных  ударов  немецкой  авиации  и  превосходящих  сил   противника.
Северные греческие армии сдались немцам и - горькая пилюля! - итальянцам  23
апреля. Четыре дня спустя нацистские танки, лязгая гусеницами, вошли в Афины
и над Акрополем  взвился  флаг  со  свастикой.  К  этому  времени  англичане
прилагали отчаянные усилия  по  эвакуации  своих  войск  морем  -  маленький
Дюнкерк, осуществленный почти столь же успешно.
     К концу апреля - всего за три недели - немцы оккупировали  всю  Грецию,
за исключением острова Крит, который они  захватили  при  помощи  воздушного
десанта в конце мая, изгнав оттуда англичан. Там, где Муссолини предпринимал
жалкие потуги в течение целой зимы, Гитлер добился успеха  весной  всего  за
несколько дней. Хотя Муссолини остался доволен, что его сняли с  крючка,  на
который он попался в Греции, ему  казалось  унизительным,  что  это  сделали
немцы. Его унижение усугублялось  тем,  что  Италия  получила  оскорбительно
малую долю добычи после разгрома  Югославии,  которую  уже  начал  раздавать
Гитлер {12 апреля 1941 года, через шесть дней после нападения, Гитлер  издал
секретную директиву, согласно которой разделил  Югославию  между  Германией,
Италией,  Венгрией  и  Болгарией.  Хорватия  должна  была   превратиться   в
автономное марионеточное государство.  Фюрер  забрал  себе  все  территории,
прилегающие к Австрии,  и  оккупировал  всю  Сербию,  а  также  районы,  где
находились медные и угольные рудники. Доля Италии не была четко определена в
директиве, и теперь ей достались весьма скудные трофеи. - Прим. авт.}.
     Балканы являлись не единственным местом, где фюреру  пришлось  выручать
своего незадачливого партнера. После уничтожения итальянских армий  в  Ливии
Гитлер,  хотя  и  неохотно,  согласился  в  конце  концов   послать   легкую
бронетанковую дивизию и некоторые  части  ВВС  в  Северную  Африку,  где  по
договоренности с дуче командование всеми  немецко-итальянскими  силами  было
поручено  генералу  Эрвину  Роммелю.  Этот   решительный,   изобретательный,
находчивый офицер танковых войск, отличившийся еще в боях во Франции,  являл
собой  тип  генерала,  с  которым  англичанам  до   этого   не   приходилось
сталкиваться в североафриканской  пустыне,  и  оказался  для  них  важнейшей
проблемой  на  ближайшие  два  года,  причем  проблемой   не   единственной.
Переброска из Ливии в Грецию авиационных частей и значительных сил  серьезно
ослабила  английские  войска  в  пустыне.  Сначала  их   это   не   особенно
обеспокоило,  даже  после  того,  как  разведка  доложила   о   пребытии   в
Триполитанию в конце  февраля  немецких  танковых  частей.  А  обеспокоиться
следовало. В последний день марта Роммель с одной немецкой танковой дивизией
и двумя итальянскими, в том числе одной бронетанковой,  внезапно  перешел  в
наступление  в  Киренаике.  За  двенадцать  дней  он  вновь   овладел   всей
провинцией, заблокировал Тобрук и вышел к Бардии, всего в  нескольких  милях
от египетской границы. Снова возникла угроза английским позициям в Египте  и
в районе Суэца; по существу  с  появлением  немцев  и  итальянцев  в  Греции
положение англичан в восточной части Средиземноморья стало угрожающим.
     Вторая военная весна принесла новые  поразительные  победы  Германии  и
новые затруднения Англии, которая теперь отбивалась в одиночестве; дома  она
подвергалась непрерывным ночным  налетам  немецких  бомбардировщиков,  а  на
заморских территориях ее армии были изгнаны из Греции и Киренаики,  и  общее
положение казалось  более  мрачным  и  более  безнадежным,  чем  когда-либо.
Престиж Англии, когда пропаганда стала могущественным  оружием,  особенно  в
деле оказания воздействия на Соединенные  Штаты  и  Россию,  упал  еще  ниже
{Чарлз Линдберг, известный летчик,  который,  по  мнению  автора,  по  своей
наивности поверил  пропагандистскому  хвастовству  немцев  во  время  своего
посещения  нацистской  Германии,  в  своих  выступлениях  перед   различными
аудиториями в Америке уже предрекал Англии поражение. 23  апреля  1941  года
после  победы  нацистов  на  Балканах  и  в  Северной  Африке,  обращаясь  к
30-тысячной  толпе  в  Нью-Йорке  на  первом  массовом  митинге  только  что
созданного комитета "Америка прежде всего", Линдберг говорил: "У английского
правительства отчаянный план... убедить  нас  отправить  снова  американские
экспедиционные силы в Европу и разделить  с  Англией  военное  и  финансовое
фиаско..." Он осудил Англию за ее подстрекательство малых государств  Европы
к безнадежной борьбе против превосходящих сил противника. Очевидно, ему и  в
голову не приходило,  что  Югославия  и  Греция,  только  что  разгромленные
Гитлером, подверглись нападению без какого-либо повода с их  стороны  и  что
они пытались защищаться, так как не утратили чести и мужества,  несмотря  на
безнадежность своей борьбы. 28 апреля Линдберг, полковник резерва  армейской
авиации, после того как президент Рузвельт 25-го публично заклеймил его  как
пораженца и умиротворителя, подал в отставку. Военный министр  его  отставку
принял. - Прим. авт.}.
     Гитлер не упустил случая воспользоваться благоприятной  обстановкой  на
фронтах и в своей хвалебной речи в рейхстаге 4 мая основное внимание  уделил
саркастическим нападкам лично на Черчилля как на подстрекателя  (разумеется,
вместе с евреями) войны, главного виновника поражения англичан.
     "Он самый кровожадный в истории стратег дилетантского уровня. Ибо свыше
пяти  лет  этот  человек  носился  по  Европе,  точно  безумный,  в  поисках
чего-либо,  что  можно  поджечь...  Если  назвать  его  солдатом,  то  он  -
никудышний политик, если назвать его политиком, то  он  -  скверный  солдат.
Дар, которым он обладает, - это умение  лгать  при  благочестивом  выражении
лица, умение искажать правду до тех пор, пока наиболее тяжелые поражения  не
будут представлены им как  славные  победы...  Черчилль,  являясь  одним  из
наиболее безнадежных  дилетантов  в  стратегии,  умудрился  (в  Югославии  и
Греции) проиграть на двух театрах войны от  одного  удара