о было высосать это алиби из пальца?
   - Именно!
   - Господи, не знаю! Мне это представляется невозможным.
   - Даже если бы у тебя было очень много времени на  размышления?  Могу
поспорить, тебе бы не пришло в голову ничего лучшего, чем  заявить,  что
ты присутствовала на политическом  совещании  такой  важности,  что  его
участники никогда не осмелятся сообщить свои имена  и  станут  отрицать,
что они там были... А потом ты могла бы привести какого-нибудь свидетеля
туда, где это совещание якобы состоялось, и  обратить  его  внимание  на
пепельницу, заполненную окурками, корзину  для  бумаг,  набитую  пустыми
бутылками, ванную комнату с грязными полотенцами. И  наконец,  последний
решающий штрих: "папина бритва" на стеклянной полочке... Я бы назвал это
весьма артистической работой.
   - Несомненно!
   - Потом, если полиции случится обнаружить папу в  удобный  момент,  а
папа вроде бы не пожелает установить свое алиби, но под натиском  дочери
отступит, весьма неохотно сунет руку в карман и извлечет из него ключ от
коттеджа, в котором предположительно состоялось совещание, то это  будет
уже мастерская работа по созданию алиби. Согласна?
   - Так вы считаете, что все это было работой по созданию алиби, верно?
То есть было подстроено?
   - Не знаю. Просто я рассуждаю.
   - Но разве полиция не может проверить каждую подробность?
   - Ты имеешь в виду "может" или "пожелает"?
   - Какая разница?
   - Тогда скажи, что бы ты сделала, если бы  была  офицером  полиции  и
тебе пришлось бы решать,  сорвать  маску  секретности  с  тех,  от  кого
зависит твоя жизнь, или нет?
   Делла покачала головой:
   - Ну, я смогла  бы  попытаться  докопаться  до  истины,  а  потом  бы
постаралась поскорее забыть обо всем.
   - Пожалуй.
   - Видимо, - задумчиво произнесла Делла Стрит, - Кэрол Бербенк  весьма
незаурядная девушка.
   - Или же ее отец незаурядный человек! - подхватил Мейсон. - Интересно
бы  выяснить,  которое  из  этих  предположений  правильное...  А   пока
заканчивай свой обед или ужин, потому что тебе надо  поскорее  добраться
до дома и лечь спать.
   Делла Стрит широко улыбнулась:
   - Нет, если вы собираетесь опередить  полицию  в  "Корниш-отеле",  то
вам, наверное, может понадобиться мой блокнот!
   Мейсон тоже улыбнулся:
   - Тогда ты останешься без десерта.
   - Я больше ничего не хочу.
   - У бедняги Пьера подскочит кровяное давление. Делла открыла  сумочку
и принялась подкрашивать губы.
   - Как я понимаю, кровяное давление Пьера то повышается, то понижается
вот уже сорок с лишним лет.
   - И это впервые случилось, когда ему было этак  лет  четырнадцать!  -
пошутил адвокат.
   - Ну что же, шеф, я готова! - И  она  спрятала  в  сумочку  помаду  и
пудреницу.
 
Глава 8 
 
   Отель "Корниш" не отличался особой респектабельностью.  Он  находился
довольно далеко от деловых кварталов Лос-Анджелеса.
   Ночной клерк, которому давно перевалило за шестьдесят, с высоким лбом
мудреца и совершенно седыми волосами, посмотрел на Перри Мейсона и Деллу
Стрит сквозь стекла очков без оправы и коротко заявил:
   - Мы переполнены. Ни одного свободного номера. Мейсон сказал:
   - Здесь у вас остановился Харри Ван Ньюис.
   - Правильно. Ван Ньюис. Лас-Вегас, Невада, комната  шестьсот  восемь.
Хотите оставить для него записку?
   - Я хочу, чтобы вы позвонили  ему  и  сообщили,  что  мне  нужно  его
видеть.
   - Он вас ожидает?
   - Не совсем.
   - Уже поздно.
   - Мне известно, который сейчас час.
   Клерк поколебался, затем  с  явной  неохотой  позвонил  в  номер  Ван
Ньюиса.
   - Леди и джентльмен хотят повидаться с вами, они  ждут  внизу.  -  Он
выслушал ответ и бросил взгляд через плечо:
   - Повторите еще раз свое имя.
   - Мейсон.
   - Это мистер Мейсон... Хорошо. Просто я не  был  уверен,  что  вы  не
легли отдыхать. - Все тем же недовольным тоном он произнес:
   - Можете подняться наверх.
   Лифт работал автоматически,  со  страшным  скрежетом  и  скрипом.  Он
бесконечно долго полз до шестого этажа. Харри Ван Ньюис ожидал на пороге
своего номера.
   - Вы - мистер Мейсон, а это, видимо, миссис Мейсон, - сердечным тоном
произнес Ван Ньюис.
   Пожимая протянутую руку, Мейсон внимательно посмотрел на него.
   - Мисс Стрит, - поправил он хозяина номера.
   - О, пардон.  Входите  же,  пожалуйста.  Заранее  прошу  извинить  за
состояние комнаты. Я не ожидал гостей, поэтому у меня  беспорядок.  Мисс
Стрит, садитесь вот сюда, это на редкость удобное кресло. Я только уберу
с него газеты и журналы.
   Голос был приятный, хорошо поставленный и  весьма  выразительный.  Но
черные глаза мистера Ван Ньюиса выражали  беспокойство.  Видимо,  именно
это он и старался скрыть голосом. Каждое  произнесенное  им  слово  было
полно доброжелательности.
   Он принялся наводить порядок в  помещении,  передвигаясь  с  кошачьей
грацией и легкостью.
   С ноткой иронии Мейсон осведомился:
   - Вы проявляете такое гостеприимство ко  всем  своим  посетителям?  А
если мы продаем книги или собираем  пожертвования  на  благотворительные
цели?
   Ван Ньюис добродушно улыбнулся:
   - Ну и что, если это и так, мистер Мейсон? Вы  пришли  повидаться  со
мной, не считаясь ни со временем, ни с усталостью.  Не  сомневаюсь,  что
это вызвано важной причиной. Естественно, я обязан  отнестись  к  вам  с
особым вниманием. Я сам тружусь в сфере торговли и не  устаю  повторять,
что любой человек имеет право на уважительное к себе отношение.
   - Что ж, весьма похвально, иного не скажешь. Так вы не догадываетесь,
кто я такой? - спросил адвокат.
   - Нет.
   - Я адвокат.
   - Мейсон... Мейсон... Не Перри ли Мейсон?
   - Совершенно верно.
   - Разумеется, я слышал о вас, мистер Мейсон. Дафна рассказывала мне о
вашем визите.
   - Дафна? - приподнял брови Мейсон.
   - Миссис Милфилд.
   - Ах да! Именно из-за нее я и нанес вам этот визит.
   - В самом деле?
   - Вы ее хорошо знаете?
   - Да.
   - А также ее мужа?
   - Да, конечно.
   - Тогда скажите,  почему  она  раздумала  лететь  в  Сан-Франциско  в
пятницу?
   Выражение глаз и лица Ван Ньюиса не изменилось, но голос все  же  его
подвел.
   - Я крайне сожалею об  этом,  -  пробормотал  он  смущенно.  -  Я  не
представлял, что кому-то об этом известно.
   - Могу ли я попросить у вас объяснения?
   - Боюсь, что это абсолютно никак не связано со  всем  остальным,  чем
интересуетесь вы, мистер Мейсон.
   - Иными словами, вы хотите сказать, что это не мое дело?
   - Нет-нет, ничего подобного! Пожалуйста, не истолкуйте мое  замечание
не правильно, мистер Мейсон... Я... я просто считаю, что не  имею  права
знакомить вас с попутными деталями, как я бы их назвал.
   - Почему?
   - Прежде всего потому, что задет персональный элемент. Именно я ездил
в аэропорт  и  заставил  Дафну  вернуться.  Ну  и  потом,  это  косвенно
затрагивает моего друга, я совершенно не  уверен,  разрешил  бы  он  Мне
говорить об этом, если бы остался в живых. Ну, а так... теперь уж он  не
может дать мне такого разрешения!
   - Вы имеете в виду Фреда Милфилда?
   - Да.
   - Так это связано с ним?
   - Ну, это домашняя проблема.
   - Послушайте, Ван Ньюис. Я  не  собираюсь  ходить  вокруг  да  около.
Полиция  расследует  убийство.  Они  не  оставят   ни   одного   камешка
неперевернутым. Я расследую то же самое убийство и могу  точно  сказать,
что сделаю то же самое.
   - Могу я поинтересоваться, откуда вам известно о том, что происходило
в аэропорту? - хмуро спросил Ван Ньюис.
   - Я же вам сказал: я  расследую  убийство  Милфилда  и  придерживаюсь
мнения, что скрываемая поездка может быть с этим связана.
   - Никакой связи не существует!
   - Я предпочитаю сам судить об этом.
   - Вы мне так и не сказали, откуда у вас такие сведения?
   - Я не обязан вам этого говорить.
   - Извините, я не могу согласиться.
   - Черт побери, я изо всех сил стараюсь договориться с вами  обо  всем
по-хорошему, а вы вынуждаете меня прибегнуть к  более  жестким  методам.
Поймите, если вы не предоставите мне удовлетворительного объяснения, мне
придется отправиться в полицию и поручить им допросить вас.
   - Почему?
   - Потому что я представляю тех людей, которые заинтересованы  в  том,
чтобы загадка гибели Фреда Милфилда была разрешена.
   - Я сам в этом заинтересован.  Если  бы  это  хоть  в  какой-то  мере
касалось убийства, я бы сразу все выложил.
   - В любом случае прошу вас ответить, а я уж решу, существует ли связь
или нет.
   Ван Ньюис посмотрел на Деллу Стрит, скрестил ноги, тут  же  их  снова
выпрямил, достал из кармана серебряный портсигар и спросил девушку:
   - Курите?
   - Спасибо, - ответила она, беря сигарету.  Мейсон  тоже  потянулся  к
портсигару.
   Все трое закурили.
   Уловка с сигаретами, - заметил Мейсон, - дала вам необходимое  время,
чтобы собраться с мыслями, не так ли?
   - Время-то она мне дала, - проворчал Ван Ньюис, - но  не  подсказала,
как следует поступить...
   - Ну что же, подумайте еще! - предложил Мейсон, откидываясь на спинку
стула.
   - Ол-райт, - махнул  рукой  Ван  Ньюис.  -  Скажите,  вам  что-нибудь
известно о Дафне?
   - Абсолютно ничего.
   - Она со странностями... очень эмоционально неуравновешенная особа.
   - А точнее?
   - У нее случаются - как бы это выразиться? -  эмоциональные  капризы,
что ли?
   - Уж не хотите ли вы сообщить мне в деликатной форме, что она  весьма
ветреная особа?
   - Нет-нет, ничего подобного!  Знаете,  я  бы,  пожалуй,  окрестил  ее
"эмоциональной цыганкой".
   - Я не уверен, что понимаю, что такое "эмоциональная цыганка".
   - Ну, она подвержена сокрушительным взрывам чувств. К счастью,  такие
приступы у нее быстро проходят. Они краткие, но  с  ними  бывает  трудно
справиться.
   - Иными словами, она в кого-то влюбляется?
   - Да... на короткое время.
   - И последний приступ был недавно?
   - Да.
   - Роман с вами?
   - Со мной? - Ван Ньюис рассмеялся.
   - Нет. Я слишком хорошо ее знаю, а она меня. Я всего лишь  плечо,  на
котором она рыдает, и ничем иным не хочу быть.  Нет,  ее  объектом  стал
какой-то парень из Сан-Франциско.  Она  оставила  Фреду  записку,  какие
принято в подобных обстоятельствах писать  мужьям,  и  уже  "овеем  было
собралась удрать в Сан-Франциско к своему возлюбленному, потом  получить
от Фреда развод или решать дело как-то иначе, как его больше устраивало.
Это же Дафна! Уж коли она  споткнулась,  то  жди  всяких  глупостей.  На
полдороге она ни за что не остановится.
   - Вы говорите о ней так, как будто это для нее привычное дело.
   - Нет, тут дело не в  привычке,  мне  трудно  это  объяснить,  мистер
Мейсон.
   - Заметно.
   - Дафна относится к тем женщинам, которые  должны  быть  постоянно  в
кого-то безумно влюблены.
   - У нее же есть муж.
   - Ну, ну, мистер Мейсон! Вы реалист или  же  ничего  не  понимаете  в
женщинах! Брак - это деловая связь, так сказать, повседневное состояние.
Дафне все это давно прискучило. Она должна быть  влюбленной,  причем  до
беспамятства, а быть влюбленной в собственного  мужа  триста  шестьдесят
пять дней в году очень трудно.
   - Да вы ее защищаете, как я погляжу?
   - Я просто хочу объяснить вам положение вещей.
   - Ол-райт, верю вам на слово. Она -  "эмоциональная  цыганка".  И  по
зову крови она отправилась в Сан-Франциско. Что вы предприняли?
   - Остановил ее.
   - Почему?
   - Потому что знал, что она будет гораздо больше страдать, если уедет,
чем если останется.
   - Вы перехватили ее в аэропорту и убедили вернуться?
   - Правильно.
   - И она поехала назад в  Лос-Анджелес  вместе  с  вами?  Что  вы  тут
сделали?
   - Поговорил с ней. Объяснил ей, какую  непростительную  глупость  она
собирается совершить.
   - Как она поступила?
   - Ну, сначала расплакалась, но в конце концов согласилась со  мной  и
даже назвала настоящим другом.
   - Когда все это было?
   - Сразу после того, как я уехал из аэропорта.
   - Вы отвезли ее домой?
   - Да.
   - Сколько времени на это ушло?
   - Минут двадцать - тридцать.
   - Как долго вы находились у нее дома?
   - С полчаса. Возможно, три четверти часа.
   - Каким образом вы узнали, что отыщете ее в аэропорту?
   - Помогла чистая случайность.
   - "Чистые случайности" - это мое самое любимое блюдо!  Обожаю  всякие
странности,  аномалии,  случайности...  -  заявил  совершенно   серьезно
Мейсон.
   - У нас с Фредом имелись совершенно определенные обязанности. Мы  как
бы поделили работу.
   - Вы хотите сказать, что работали  вместе  с  Милфилдом  в  этой  так
называемой Скиннер-Хиллзской овцеводческой или каракулевой компании?
   - В известном смысле, да. Только мое участие было скорее косвенным.
   - Как прикажете это понимать?
   - Ну, я работал - мои интересы не совпадали с интересами...  Ол-райт,
остановимся на этом. Некоторые деловые подробности я не могу обсуждать.
   - Вы имеете в виду, что вы работали по нефтяной программе и...
   - Прошу вас, мистер Мейсон,  не  вкладывайте  мне  слова  в  рот,  не
подсказывайте, что мне говорить. Единственное, что я могу сообщить,  это
то, что я был связан с Фредом. Он попросил меня сходить к нему  домой  и
забрать портфель с бумагами. Объяснил, где его найти,  на  случай,  если
Дафны не будет дома.
   - В котором это было часу? - спросил Мейсон.
   - Примерно в полдень или чуть позже.
   - Почему Милфилд сам не захватил бумаги с собой?
   - За ленчем он договорился о какой-то важной встрече.
   - Вы должны были с ним встретиться после ленча?
   - Нет, примерно в четыре часа.
   - Вы знали, куда он намеревался отправиться потом? И  что  сделать  с
бумагами?
   - Эти бумаги он  хотел  показать  мистеру  Бербенку.  Мистер  Бербенк
ожидал его на борту яхты.
   - Но разве Бербенк, когда находился на яхте, не  запрещал  беспокоить
его с деловыми вопросами?
   - Как правило, да. Но это  был  особый  случай.  Мистер  Бербенк  сам
пожелал увидеть Фреда, фактически приказал ему явиться на яхту.
   - Вы уверены?
   - Да.
   - А если выяснится, что Роджера Бербенка в пятницу на яхте  не  было,
что он не собирался там быть?
   Ван  Ньюис  улыбнулся  и  покачал  головой.  И  улыбка  и  жест  были
доверительными.
   - Уверен, вы выясните, что в действительности  так  не  было,  мистер
Мейсон.
   Мейсон хотел что-то сказать, но передумал. В течение нескольких минут
он обдумывал ответ Ван Ньюиса, затем сказал:
   Ол-райт, вы отправились за бумагами. Что было дальше?
   - Понимаете, к подушке на тахте была приколота записка...
   - Вы прочли записку и оставили ее на месте?
   - Нет, конечно. Я побоялся, что Фред может заскочить домой на минуту.
Он очень расстроится. Я же сказал, что Дафна - "эмоциональная  цыганка".
Поэтому я сорвал записку и сунул себе в карман.
   - Записка предназначалась Фреду?
   - Да.
   - Записка сохранилась?
   - Да. Но, мистер Мейсон, ваш допрос далеко отошел от сути  дела.  Вам
это не кажется?
   - Нет.
   - Записка, мистер Мейсон, сугубо...
   -  Эта  записка,  -  прервал  его  Мейсон,  -  является  вещественным
доказательством. Во всяком случае, в той части дела,  которую  расследую
я. Если вы хотя бы отчасти заинтересованы в том, чтобы избежать  широкой
огласки, вы поймете, что самым разумным для вас будет ознакомить меня  с
той информацией, которая меня интересует.
   Ван Ньюис еще с минуту поколебался, вопросительно посмотрел на  Деллу
Стрит.
   Та уверенно кивнула и произнесла:
   - Так будет лучше, вы сами в этом скоро убедитесь.
   - Хорошо, - сдался Ван Ньюис. - Возможно, в самом деле разумнее будет
ознакомить вас со всеми фактами, мистер Мейсон.
   Он раскрыл портфель, вытащил листок бумаги и протянул его Мейсону.
   Мейсон заметил, что листок и в самом деле  был  приколот  к  какой-то
ткани, об этом говорили и двойные проколы в углу, и помятая его  верхняя
половина.
   Записка была написана чернилами аккуратным почерком:
   "Дорогой Фред!
   Я знаю, ты посчитаешь меня гадкой, в особенности из-за того, что  уже
было в прошлом. Но я ничего не могу с собой  поделать.  Как  я  говорила
тебе десятки раз, я не в силах бороться с велением сердца. Я могу только
контролировать свои эмоции, но мне не совладать  с  тем,  что  порождает
эмоции и без чего я просто не могла бы существовать.
   В  течение  долгого  времени  я  боролась  с  этим  и  сомневалась  в
необходимости того шага, который все же предпринимаю. Думаю,  ты  и  сам
распознал  симптомы  моего  душевного  состояния,  но  боялся  поставить
окончательный диагноз. Точно так же,  как  сначала  боялась  я.  Короче,
Фред, я люблю Дуга, и этим сказано все! Дело вовсе  не  в  том,  что  ты
сделал или чего не сделал. И теперь уже ни один из нас  не  в  состоянии
ничего изменить. Ты всегда поразительно хорошо относился ко мне, я  буду
и впредь уважать тебя и восхищаться тобой.
   Признаюсь, я чувствовала себя одинокой последние четыре-пять  недель,
когда каждая минута твоего времени, днем и ночью,  была  целиком  отдана
твоему бизнесу. Но я понимаю, что это крайне важно, ты уже много добился
и в будущем получишь кучу денег. Прими мои поздравления. Едва  ли  нужно
добавлять, Фред, что я не хочу от тебя  ни  цента.  Можешь  подавать  на
развод и оформлять все необходимые  документы.  Твой  адвокат  все  тебе
скажет. Я надеюсь, что мы всегда останемся друзьями.
   Прощай, дорогой!
   Твоя Дафна".
   - Приятная записка, - сказал Мейсон.
   - Она писала совершенно искренне, от начала и до конца! - уверил  Ван
Ньюис.
   - Должно быть... Кто такой Дуг?
   - Человек, с которым она собиралась встретиться в Сан-Франциско.
   - Какая поразительная осведомленность... Как его полностью зовут?
   Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой:
   - Честное слово, мистер Мейсон, все имеет предел. И вы это  прекрасно
понимаете.
   - Предел чего?
   - Предел того, насколько глубоко я могу втягивать других людей в  эту
историю.
   - Ерунда!  Мы  не  в  игрушки  играем,  а  занимаемся  расследованием
убийства. Так кто же такой этот Дуг?
   - Боюсь, что я не имею права  сообщать  вам  это.  Теперь  Ван  Ньюис
говорил формально и с достоинством.  Мейсон  резко  вскочил  на  ноги  и
отодвинул стул.
   - Прекрасно, Ньюис, благодарю за то, что вы мне сообщили.
   - Могу ли я быть уверенным, что вы сохраните все это в тайне?
   - Нет, разумеется.
   - Но, как я понял, у вас были именно такие намерения.
   - Значит, вы не правильно меня поняли.
   -  Я  подумал,  что  в  противном  случае  вы  передадите  информацию
полиции?
   - Абсолютно верно.
   - Так вы не собираетесь этого делать?
   - Почему? Я как раз намерен им ее передать. Единственное,  что  могло
бы помешать мне это сделать, это уверенность в том, что по весьма веским
причинам от этого следует пока воздержаться.
   - Уверяю вас, что данная нелепая история не имеет никакого  отношения
к смерти Фреда. Это - дело рук кого-то еще.
   - Вы говорите, этот человек, Дуг, в Сан-Франциско?
   - Да.
   - Он ей когда-нибудь писал?
   Ван Ньюис не смотрел в глаза адвокату. Мейсон присвистнул:
   - Не будьте так наивны. Полиция сейчас же выяснит. Они  предложат  ей
отчитаться за всю пятницу буквально по минутам. И если  она  солжет,  то
окажется в весьма затруднительном положении.
   - Полиция не найдет никаких писем! - воскликнул Ван Ньюис.
   - Вы хотите сказать, что они уничтожены?
   - Нет, я имею в виду, что полиция их  не  найдет!  Мейсон  неожиданно
протянул руку и завладел портфелем,  который  Ван  Ньюис  оставил  возле
своего стула.
   - Надо понимать, что они здесь?
   -  Мистер  Мейсон,  пожалуйста,  это  же  не  мой  портфель!   Мейсон
повернулся к Делле Стрит:
   - Вызови сюда лейтенанта Трэгга!
   На мгновение воцарилась напряженная тишина. Делла поднялась с  кресла
и подошла к телефону. Ван Ньюис молчал,  пока  она  не  подняла  трубку,
после чего произнес:
   - Положите на место трубку, мисс Стрит.  Письма  в  правом  отделении
портфеля, мистер Мейсон.
   Делла  отошла  от  аппарата.  Мейсон