спросил:
   - Вы берете с собой семьи?
   - Нет. Семьи остаются здесь. Не следует  ли  вам  немного  отдохнуть?  Мы
выступим завтра очень рано.
   - Да, думаю, что вы правы.
   Рагнарсон оглянулся поприветствовать подъезжающих Драконоборца и  Черного
Клыка. Военачальники горячо спорили. Хаакен обвинял Рескирда в жульничестве.
   - Смотрелись неплохо. Все  может  получиться,  если  мы  сумеем  одержать
первую легкую победу. Пострадавшие есть?
   Командиры противоборствующих армий отрицательно покачали головами.
   - Если что и ранено, то только самолюбие, - ответил Черный Клык.
   - Отлично. Выступаем завтра. Гарун сообщает, что стрела уже в воздухе.
   Оба офицера тут же заявили, что им требуется больше времени.
   - У вас будет сколько угодно  времени.  На  марше.  Хаакен,  распорядись,
чтобы семьи разместились за ограждением.
   Передовой отряд выступил  с  первым  проблеском  рассвета,  а  к  полудню
арьергард уже миновал Портун.
   Появившийся как по мановению волшебного жезла  офицер  из  армии  Кенделя
провел их по окраине страны тайными тропами. Оставаясь почти невидимыми, они
достигли границ Рудерина, где их принял местный  офицер  и  довел  таким  же
образом до пограничья Анстокина на  реке  Скарлотти.  Отсюда  им  предстояло
перебраться на паромах в Алтею.
   Дни шли за днями. Позади оставались  мили  и  клубы  пыли.  Рагнарсон  не
ускорял темпа  движения,  но  марш  продолжался  от  рассвета  до  заката  с
короткими привалами для приема пищи и отдыха животных. Ведь именно для них в
первую очередь марш  был  крайне  изнурительным.  Кавалерийские  кони  стоят
дорого. А королева Кавелина аванса еще не выплатила.
   На десятый день, когда войско находилось в Рудерине, неподалеку от  самой
северной точки границы Анстокина, Браги решил, что настало время для отдыха.
   - Мы обязаны продолжать движение!  -  протестовал  Тарлсон.  -  С  каждой
потерянной минутой...
   С каждым днем он становился все более безнадежным пессимистом. Рагнарсону
хотелось узнать его получше,  но  этому  мешало  то  напряжение,  в  котором
постоянно пребывал командир личной гвардии королевы. Его тревога росла,  так
как с севера не поступало никаких известий.
   Пока войска занимались обучением  и  ремонтом  обмундирования,  Рагнарсон
спросил Тарлсона, не хочет ли тот принять участие  в  охоте  на  кабана.  Их
проводник сказал, что в округе обитает не очень большая, но  крайне  злобная
дикая свинья. Тарлсон принял предложение, но не из-за интереса  к  охоте,  а
ради того, чтобы хоть чем-то заняться. Насмешник потащился вместе с ними, на
сей раз для разнообразия взгромоздившись на животное, отличное от осла.
   Удача от  них  отвернулась,  но  Рагнарсон  был  рад  хотя  бы  ненадолго
отдохнуть от обязанностей командующего. Он всегда любил покой и  одиночество
лесов. Этот был так похож на леса, окружающие  его  владения,  что  Браги  с
новой силой затосковал по дому. Большую часть времени они ехали молча,  хотя
Насмешник так и не мог заткнуться полностью. Он тоже  толковал  о  тоске  по
дому.
   - Предположим, что, прибыв, мы найдем королеву свергнутой.
   - Что же, мы вернем ее на трон.
   - Даже в  том  случае,  если  узурпатора  поддержат  все?  Тарлсон  после
продолжительного раздумья ответил:
   - Я храню верность трону, а не отдельному человеку, будь то  мужчина  или
женщина". Но никто не сможет совладать со всеми.
   - Хм-м, - задумчиво промычал Рагнарсон. Он надеялся, что  замысел  Гаруна
не разведет его и этого солдата в разные стороны. Не станет ли полковник его
врагом? Тарлсон был единственным  кавелинцем,  имевшим  репутацию  отличного
воина, и у него было достаточно силы воли, чтобы командовать армиями.
   Самого Рагнарсона одолевали серьезные  сомнения.  Ему  никогда  ранее  не
доводилось иметь под своей рукой столь внушительные силы, к  тому  же  плохо
обученные и состоящие из представителей разных племен. Он  опасался,  что  в
самый напряженный момент может потерять над ними контроль.
   Почти стемнело, когда  они  решили  прекратить  охоту,  не  услышав  даже
хрюканья.
   На обратном пути они неожиданно выехали на остатки какой-то дороги.
   - Скорее всего это Имперская дорога, - произнес Тарлсон.  -  В  последние
годы перед крушением в этом районе активно действовали легионы.

Замок во мраке

   Наступила темнота. В небесах узкий серп месяца смотрел рогами вверх.  Это
напомнило Рагнарсону изображение боевого корабля тролледингцев.
   - Какие воины, - задумчиво пробормотал он, - плывут на этом судне?
   - Там души проклятых плывут, - в тон  ему  ответил  Тарлсон.  -  Те,  что
обречены стремиться вечно к землям благодатным. Пылают алчности огнем  глаза
их капитана, но берега уходят вдаль, сколь быстро б ни  вздымались  весла  и
как бы ни вздувались паруса.
   Рагнарсон  искренне  удивился.  Неожиданно  открылась  еще  одна  сторона
Инреда. А ведь Браги уже начинал опасаться,  что  имеет  дело  с  узколобым,
невежественным солдафоном.
   - "Сборник  варварских  легенд",  -  вмешался  Насмешник.  -  Составление
приписывается   Шуранасу   Бранкелю,   собирателю   фольклора   доимперского
Ильказара. Эй! Они посылают нам пять стрел.
   Ночное небо прорезали полдюжины метеоров.
   - А это что такое? - спросил Рагнарсон,  когда  они  поднялись  до  конца
склона. Внизу в долине виднелось нечто огромное и черное.
   - Замок, - сказал Насмешник.
   - Странно, -  заметил  Тарлсон.  -  Проводник  не  упоминал  ни  о  каких
крепостях в здешних местах.
   -  Не  исключено,  что  это  руины,  оставшиеся  со  времен  империи,   -
предположил Насмешник.
   На западе следы империи встречались довольно часто.  Они  приблизились  к
зданию достаточно близко, чтобы выдвинуть новые гипотезы.
   - Не думаю, что это империя, - произнес Рагнарсон.  -  Империя  сооружала
невысокие массивные стены с квадратными башнями на равном расстоянии одна от
другой, что позволяло вести  фланговый  огонь.  Здесь  же  высокие  стены  и
круглые башни. Кроме того, зубцы на  стенах  до  прошлого  века  встречались
крайне редко.
   Теперь настала очередь Тарлсона  смотреть  на  Рагнарсона  с  изумлением.
Насмешник рассмеялся.
   Дорога уходила прямо в крепость, в чем не было никакого смысла.  В  замке
царила тьма, там не горели сторожевые огни,  из-за  стен  не  доносилось  ни
запахов, ни звуков. Путники не могли уловить никаких признаков жизни.
   - Все-таки это руины,  -  заключил  Рагнарсон.  Любопытство  всегда  было
слабым местом Насмешника.
   - Мы ведь посмотрим, что там, правда? Эй, послушайте! Может быть, мы  там
наткнемся на сундук с драгоценностями, брошенный убегающими обитателями. Или
отыщем горшок с золотом, зарытый во время осады и готовый  прыгнуть  в  руки
пытливого исследователя. Там могут оказаться тайные подземелья со  скелетами
бывших любовниц владельца замка. Вы представьте, сколько  драгоценных  колец
еще украшают костяные пальцы! А может быть, сыщется и подземный мавзолей,  в
котором покоятся останки  многих  поколений  владельцев.  Все  они  лежат  в
драгоценных одеяниях, сверкающих камнями, которые обогатят трех  бесстрашных
и неуязвимых грабителей могил.
   - Ужас! - бросил Тарлсон.
   - Не обращайте на  него  внимания,  -  сказал  Рагнарсон.  -  Извращенное
чувство юмора. Просто хочет сунуть туда свой любопытный нос.
   - По-моему, нам следует возвращаться.
   Тарлсон, конечно, прав, но и сам Рагнарсон был заинтригован.
   - Ну что, Жирная Задница, действуем как в старые добрые времена?
   - Прекрасно сказано! -  радостно  взорвался  Насмешник.  -  И  главное  -
правильно. А то ведь что? Стареем и  стареем.  В  клетках  мозга  осаждается
известь. А сейчас  мы  ринемся  вперед,  вернувшись  в  свои  двадцать  лет,
наплевав на здравый смысл.
   Нам опять совершенно безразлично, встретим мы еще один рассвет  или  нет.
Мы бессмертны. Ничто не может нас уязвить.
   Да, именно такими дураками они и были, подумал Рагнарсон.
   -  Значит,  отправляемся  в  исследовательскую  экспедицию,  Здоровяк?  -
спросил Насмешник, осаживая лошадь  под  самыми  зубьями  подъемной  решетки
ворот.
   - Вы действуйте, - сказал Тарлсон, - а я, пожалуй, поеду в лагерь немного
отдохнуть.
   - Отлично. В таком случае увидимся утром, - произнес Рагнарсон и вслед за
Насмешником въехал в небольшой внутренний двор.
   Браги не мог избавиться от ощущения, что  он  совершает  ошибку.  В  этом
месте таилось какое-то  зло.  И  казалось,  что  оно  выжидало...  Оно  было
каким-то нереальным. Рагнарсон знал, что если он резко обернется, то  ничего
не увидит.
   Разгулявшееся воображение, сказал он самому себе. Результат того, что  он
вернулся в старые и не всегда добрые дни.
   Насмешник слез с лошади и вошел в дверь. Рагнарсон заторопился следом.
   Внутри оказалось темно, как в склепе. Он шел, прислушиваясь  к  шаркающим
шагам Насмешника и проклиная себя за то,  что  не  догадался  зажечь  факел.
Неожиданно Браги врезался во что-то огромное и мягкое. Насмешник  заверещал,
как поросенок, которого пнули ногой.
   - Делай что хочешь, - прорычал Рагнарсон, - но не стой на пути.
   - Лично я прислушиваюсь и в то же время  стараюсь  не  быть  растоптанным
неуклюжим чудовищем, у которого не хватило ума прихватить факел.
   - В таком  случае  пошли  назад.  Мы  сможем  вернуться  завтра.  Но  для
Насмешника логики не существовало. Он двинулся вперед.
   В помещении  становилось  чуть  светлее,  но  свет  усиливался  настолько
постепенно, что они не сразу это заметили. Пройдя еще сотню футов,  они  уже
видели так, как можно видеть в предрассветной туманной мгле.
   - Здесь что-то не так. Я чую присутствие колдовства. Нам лучше уйти, пока
мы не разворошили гнездо.
   - Малодушный олух, - ответил Насмешник. - В старое доброе время мой  друг
Здоровяк ринулся бы в атаку.
   - В старое доброе время у меня не хватало мозгов. Я думал, что ты тоже  с
той поры повзрослел.
   Насмешник пожал плечами. Он  уже  не  слишком  горел  желанием  двигаться
дальше.
   - Только до конца коридора, - сказал он. -  Затем  мы  последуем  примеру
Тарлсона.
   Коридор окончился глухой стеной. Какой смысл в проходе, который никуда не
ведет и в котором нет никаких дверей?
   - Нам лучше  вернуться,  -  сказал  Рагнарсон.  Исходящий  из  невидимого
источника свет уже был довольно ярок.
   - Ого! - воскликнул он, повернувшись и мгновенно выхватив меч.
   Обратный путь  им  преграждала  тьма,  как  будто  кто-то  вырезал  кусок
беззвездной ночи и растянул ее между стенами.
   Насмешник обошел Браги и  потыкал  во  тьму  клинком.  Глубокий  укол  не
остался  безрезультатным.  Послышался  хохот,  смахивающий   на   кудахтанье
какого-то безумного божества.
   - Ого! - воскликнул Насмешник.  -  Какой  жалкий  конец  для  величайшего
разума нашего  времени,  угодившего  в  ловушку,  как  последняя  безмозглая
мышь...
   Он бросился на тьму, выставив вперед меч.
   - Идиот! - взревел Рагнарсон. - Адские силы...  -  пробормотал  он  через
мгновение, когда его  спутник  исчез,  лишь  коснувшись  черноты.  -  Вполне
возможно, что это и есть вход в преисподнюю, - произнес  он  и  бросился  во
тьму вслед за толстяком.
   Ему показалось, что он провалился  в  колодец  вечности  и  теперь  летел
сквозь хаос меняющихся цветов, сопровождаемый странным  звуком,  похожим  на
шепот злобных существ. Это длилось, длилось и длилось... И вот, не  замедляя
темпа, он очутился в большом, слабо освещенном помещении.
   Эта комната - или зал - бросала вызов здравому смыслу. Воздух в  ней  был
насыщен невыносимыми миазмами. Из разлившегося  по  всему  помещению  тумана
доносились шорохи  и  стоны,  и  Браги  показалось,  что  в  кипящих  клубах
промелькнуло  крылатое  человекообразное  существо  с  собачьей  мордой,  за
которым последовал обезьяноподобный карлик с клыками чудовищной  длины.  Все
казалось здесь неустойчивым и зыбким.  Исключение  составляли  лишь  пол  из
нефритовых блоков да огромный  черный  трон,  не  правдоподобно  зловещий  и
внушающий ужас. Орнамент на троне напомнил ему барельефы, которые он видел в
храмах Арандепута Мертрегала в Гандгачкотиле. Но эти рисунки  выглядели  еще
ужаснее, словно их делали руки, по локти погруженные во зло.
   Насмешник с обнаженным мечом в руке бродил вокруг трона.
   - Что  это?  -  спросил  Рагнарсон,  которому  редко  приходилось  видеть
толстяка таким подавленным.
   - Шинсан.
   Итак, они, два старых дурака, угодили в ловушку.
   Туман заклубился сильнее, и из него выступил какой-то старик.
   - Добрый вечер, - сказал он.  -  Надеюсь,  вы  говорите  по-некремносски?
Отлично.
   Старец обратился лицом к трону, опустился на колени  и,  коснувшись  лбом
пола, пробормотал несколько слов, которые Рагнарсон не  смог  разобрать.  На
какое-то мгновение над троном возник еще один клубок тумана. В  его  глубине
витала женщина ослепительной красоты. Она кивнула и тут же  исчезла.  Старик
поднялся с колен, повернулся к пришельцам и произнес:
   - Миледи  оказала  мне  большую  честь.  Однако  дело  прежде  всего.  Вы
направляетесь туда, где миледи вас видеть не желает. В Кавелине  и  без  вас
все сильно усложнилось. Отправляйтесь домой.
   - Вот так все просто? - сказал Рагнарсон. - Мы  должны  вернуться  домой,
так как сможем помешать вашим планам, не так ли?
   - Да.
   - Я не могу сделать этого. - Он  послал  Насмешнику  сигнал  пальцами  на
языке глухонемых, а вслух произнес:
   - Я дал слово.
   - Видят боги, я пытался  вас  убедить.  Предупреждаю,  миледи  не  терпит
неповиновения.
   - Это ужасно.  Мне  так  жаль  ее  разочаровывать.  Насмешник  неожиданно
прыгнул, выбросив перед  собой  меч.  Серебристая  нить,  выскочив  из  руки
старика, ударила своим концом толстяка в щеку, и тот рухнул на пол.  В  дело
вступил Рагнарсон. Нить блеснула снова. Рагнарсон принял удар на меч, вырвал
оружие из руки старика и начал сматывать нить на клинок.
   Колдун  взвился  вверх  и  скрылся  в  клубящемся  под  потолком  тумане.
Изумленный Браги для острастки еще немного помахал мечом, что,  впрочем,  не
дало никакого результата, встал на колени и пощупал пульс Насмешника.
   Сверху на него  посыпалась  серебристая  искрящаяся  пыль.  Когда  первая
сверкающая пылинка коснулась его кожи, он тяжело опустился на тело друга.

Глава 7

1002 год от основания Империи Ильказара

В КАВЕЛИН

Колдовство высшего порядка

   Рагнарсон  очнулся  с  чудовищной  головной  болью,  какая  бывает  после
недельной попойки. Преследовавший  его  во  время  бесчувствия  демонический
шепот превратился в бессвязное бормотание Насмешника.
   Они находились в классической темнице  со  склизкими  влажными  каменными
стенами. За решетчатой, ржавой дверью стоял крылатый часовой с торчащими  из
пасти длинными клыками и сияющим кинжалом  в  руке.  За  крылатым  суетились
какие-то существа с совиными лицами. Эти были приземисты и с ног  до  головы
закутаны в темные одежды. Крылатый человек открыл дверь камеры.
   Шесть совиных рож набросились на Насмешника и  связали  его,  прежде  чем
Браги успел как-то среагировать. Но затем,  ревя,  как  бешеный  бык,  и  не
обращая  внимания  на  дикую   головную   боль,   Рагнарсон   схватил   пару
совообразных, стукнул их друг о друга головами  и  пустил  в  ход  кулачищи.
Послышался треск, это сломалась шея  у  одного  из  тюремщиков.  Второго  он
приподнял и кинул через себя. Крак! Мозги птицечеловека потекли по стене.
   На него накатился вал странных, отвратительных созданий.  Браги  упал.  В
какую-то долю секунды его связали и  куда-то  поволокли.  Рагнарсон  пытался
считать шаги и повороты, но ничего не получалось. Мешала головная  боль,  и,
кроме того, мстя за нападение, чудища непрерывно били пленника под ребра.
   Наконец они добрались до большой комнаты. Это мог быть тот же самый  зал,
где его и Насмешника принимали в первый раз. Клубящегося  тумана  теперь  не
было. В огромной палате все было черного цвета. Чудовища  бросили  Браги  на
каменный стол, и вскоре до него донеслись голоса.  Заставив  себя  повернуть
голову, он увидел старика, спорящего с сотканной из тумана женщиной.  Старец
неожиданно прекратил спор, признав свое поражение.
   Женщина растаяла вместе с туманом. Старик  повернулся,  выбрал  бронзовый
кинжал из лежащего на столе набора, поднял руки над головой  и,  обратившись
лицом к Рагнарсону, затянул заунывный напев.
   Пленник заметил начертанную мелом на полу пентаграмму. Колдовство! Сейчас
его и Насмешника отправят в тартарары на съедение  неведомому  существу.  Он
снова попытался освободиться от пут. Носильщики не обратили внимания на  его
усилия, нервно взирая на  действия  своего  хозяина.  В  пентаграмме  что-то
задвигалось, и она разверзлась бездонной, абсолютно черной пустотой.  Колдун
прекратил завывания. Окружающие Рагнарсона чудовища дружно вздохнули.
   Браги, в надежде отвлечь чародея, заорал  что  есть  мочи.  Это,  однако,
никакой пользы не принесло. Путы  не  поддавались,  и  в  бессильной  ярости
Рагнарсон сделал то единственное, что было  возможно  в  его  положении.  Он
плюнул в круглый глаз одного из совоподобных.
   Существо подпрыгнуло так, словно  в  него  ткнули  шилом,  подняло  руки,
потеряло равновесие и, сделав шаг назад, угодило в пентаграмму.
   Издав крик, полный ужаса, оно  сморщилось  и  почернело.  Колдун  вначале
попытался вытащить своего слугу, а затем затянул заклинание,  чтобы  загнать
демона обратно. Слишком поздно. Существо  с  совиной  физиономией  погибало.
Тьма постепенно засасывала его все глубже.
   Оставшиеся служители старика, отчаянно вопя, разбежались.  Они  настолько
потеряли голову, что во время бегства  опрокинули  стол,  на  котором  лежал
Браги. Грохнувшись на пол, он взвыл, но тут же обрадовался,  обнаружив,  что
одна рука свободна. И не далее как в  пяти  футах  от  него  валялся  кинжал
колдуна, который тот уронил, пытаясь спасти своего слугу. Браги ужом подполз
к кинжалу, разрезал путы и освободил Насмешника, который следил за событиями
круглыми от ужаса глазами.
   Из  пентаграммы,  из  того  места,  где  совоподобное  существо   пробило
невидимый барьер, вырос черный, похожий на палец отросток.
   Старик исчез.
   Неуверенно стоящие на ногах Насмешник и Браги  приготовились  последовать
его примеру. Насмешник, бросив взгляд на стол, где было сложено  их  оружие,
двинулся  в  том  направлении.  В  других  обстоятельствах  рысца,   которой
передвигался толстяк, могла бы вызвать смех, но  сейчас  Браги  было  не  до
веселья. Насмешник прорысил в  опасной  близости  от  пентаграммы,  но  тьма
внутри нес, видимо, была целиком занята своей жертвой.
   Она полностью разделалась с совоподобным и, когда Браги и  Насмешник  все
еще обдумывали лучшие пути к  спасению,  начала  выползать  из  пентаграммы,
вертясь, как кошка, пробирающаяся через узкое отверстие.
   - Лично я считаю, - сказал Насмешник, - что любое место будет лучше того,
где мы обретаемся в данный момент.
   - А где мы обретаемся в данный момент? - спросил Рагнарсон. - Может быть,
легче будет сообразить, куда идти, если знать, где находишься.
   - Моему другу Медведю лучше не знать этого, - ответил Насмешник.
   - Чушь! Если знаешь - то говори.
   - Как хочешь, - пожал  плечами  Насмешник.  -  Мы  -  в  небольшом  куске
Шинсана, перенесенном в Рудерин через дырку в ткани Вселенной. Мы  пребываем
в двух местах одновременно - в одной из долин Рудерина и в маленьком замке в
Шинсане, где-то в горах, именуемых Столбами Слоновой Кости. Это недалеко  от
границы Шинсана с Сенделинской степью. Если дела пойдут плохо, нам предстоит
долгая пешеходная прогулка домой.
   - Пойдут плохо, говоришь? - фыркнул Рагнарсон.  -  Интересно,  что  может
быть хуже того положения, в котором мы уже оказались? - Тьма, еще  оставаясь
в пентаграмме, значительно уменьшилась в размерах. - Предлагаю  двигаться  и
закончить нашу беседу на ходу.
   В этот момент тьма решила выплесн