ен и разочарован.
   - Я - сын Этриана из Ильказара - мудреца, предсказавшего  Падение.  Не  в
его силах было предотвратить катастрофу.  Во  время  уничтожения  имперского
Града, в надежде восстановить когда-нибудь империю, он тайком пронес меня  и
Императорские регалии через ряды. Он  послал  меня  сюда,  заставив  ожидать
появления подходящего Наследника. Того, кого приведет сюда  Судьба.  Кого-то
из линии Крови. Я обязан испытать этого человека и, в том случае если он это
испытание выдержит, облечь его Императорской властью.  Отец  намеревался  ко
мне присоединиться, но его убили. И вот я заточен здесь уже четыре столетия.
Ни один Кандидат так и не появился.
   Этот рассказ в основном соответствовал известным  историческим  фактам  и
древним  легендам.  Но  перед  Гаруном  возникло  видение  огромной   армии,
собирающейся  под  его  Императорскими  штандартами,  и  он  стал   задавать
конкретные вопросы. Однако, получив на них уклончивые  ответы,  Гарун  вновь
утратил доверие к старцу.
   - Давай к делу, старик, - сказал он. - Что ты бегаешь от меня,  как  заяц
от степной лисы. Отвечай прямо или убирайся!
   Старец покраснел, выругался и заковылял прочь из комнаты.
   Дитя-дьяволенок  хихикнул  и,  хитро  подмигнув  Гаруну,  последовал   за
стариком.
   Гарун уставился в волшебное зеркало, наблюдая за тем, как  Нассеф  скачет
по бесконечному следу. Он  хотел  было  выйти  из  башни,  поднять  Браги  и
пуститься в путь. Однако его свалил сон.
   Старик вернулся ночью.
   - Следуй за мной, - сказал он.
   Удивленный Гарун поднялся вслед за старцем  на  открытую  вершину  башни,
парапет которой в лунном свете казался  призрачным.  Вдали  он  увидел  тени
всадников, скачущих в не имеющей конца погоне.
   В центре парапета появился треножник с молочного цвета шаром на  вершине.
Шар слега светился.
   - Вглядись в него, - приказал старик.
   Гарун всмотрелся и узрел прошлое.  Он  увидел  героическую  гибель  отца,
брата, дяди и короля Абуда. Абуд сражался  как  лев,  сражался  так,  словно
снова стал молодым. Он видел, как умирают мать  и  сестры.  Он  наблюдал  за
противостоянием Ахмеда и Нассефа. Юноша был не в силах отвести взгляд,  хотя
все, что открывалось его взору, причиняло ему мучения. Что-то заставляло его
внимательно изучать все, что делает Нассеф.
   Затем картина изменилась. Он узнал пустыню в окрестностях руин Ильказара.
В пустыне появилась большая группа всадников.
   - Это - роялисты, - сказал старик. - Они начали  собираться,  как  только
стали известны события в Аль-Ремише.
   Клик! И время дня на изображении изменилось.
   - А это сегодняшнее утро. Ты видишь воинов под командованием Карима и Эль
Кадера. Эта пара проявила инициативу и последовала за Нассефом и Учеником.
   Теперь  он  видел,  как  враги  тайно  наблюдают  за  отрядом  роялистов.
Последовала конная атака, и сторонники короля разлетелись по пустыне  словно
сухие листья, гонимые ветром. Через минуту фундамент, на котором можно  было
бы возродить сопротивление, перестал существовать.  Гарун  вздохнул.  Теперь
последней надеждой начать борьбу остались  лишь  лагеря,  заранее  созданные
отцом и Мегелином в чужих землях.
   Гарун узрел свое мрачное  будущее.  Изгнание.  Войны.  Постоянную  угрозу
пасть от кинжала культа Хариша.
   Показывая Гаруну будущее, старик что-то  напевно  бормотал,  обращаясь  к
шару. Итак, его ожидают бесконечное бегство  и  постоянный  страх.  Приступы
отчаяния. Подобная перспектива приводила его в содрогание.
   - Однако все может сложиться и по-иному, - сказал старик.
   Клик! Клик! Клик.
   -  Смотри  здесь,  здесь  и  здесь.   Мы   возвращаемся   назад.   Момент
необъяснимого ослепления.  Случайный  удар  меча.  Лошадь  военачальника  не
вовремя спотыкается. Мельчайшие события способны изменить ход истории.
   - И вы способны сделать это?
   - Если ты пожелаешь.
   В шаре снова возникла конная битва у руин Ильказара.
   - Посмотри. В этом случае мы имеем дело всего лишь с не правильно понятым
приказом.
   -  Это  получается  как-то  подозрительно  легко.   Но   тем   не   менее
соблазнительно. И какова же будет цена?
   Этот вопрос был прямым результатом  уроков,  преподанных  ему  Мегелином.
Ученый не переставал твердить, что ничто нельзя  получить  просто  так.  Все
имеет свою цену. И чем желаннее предмет, тем дороже его цена. И  сейчас  она
может оказаться даже более горькой, чем та, которую уже пришлось уплатить.
   В его памяти встали воспоминания детства. Когда ему было четыре года,  он
разбил принадлежащее матери стеклянное зеркало. Его отец в свое время привез
его  из  Хэлин-Деймиеля,  истратив  на  это  целое  состояние.  Гарун  тогда
обратился с мольбой к Невидимому. "Пожалуйста, сделай так, как  будто  этого
не случилось", - просил он.
   В конце концов, вся магия служила тем же  целям.  Она  помогала  отложить
оплату, найти легкий, казалось бы, простой путь. Но в  конечном  итоге  путь
этот оказывался усеянным ловушками, на нем поджидали засады -  хитроумные  и
очень неприятные.
   Ахмед попытался пойти легким  путем.  Ахмед  погиб  и  обесчещен.  Многие
поколения людей станут проклинать его.
   Старик не ответил на его вопрос. Гарун посмотрел  ему  прямо  в  глаза  и
сказал:
   - Не надо. Пусть все останется так, как есть. Что умерло,  то  умерло.  -
Эти слова были произнесены с болью в сердце.
   Старик улыбнулся, и по этой хитроватой улыбке  Гарун  понял,  что  именно
такой ответ и хотел получить старик.
   - Я не хочу менять и настоящее, - сказал  Гарун.  -  Я  сам  создам  свое
будущее - на радость или несчастье.
   - Прекрасно. Теперь мы можем перейти к испытаниям.
   - Испытаниям?
   -  Конечно.  Я  же  сказал  тебе,  что  Претендент  должен  подвергнуться
испытаниям. Необходимо проверить его отвагу, его мудрость, его… Ты скоро все
сам поймешь. Мой отец решил, что не должно быть в будущем королей,  подобных
императорам из семейства Голмунов. Следуй за мной.
   Гаруна интересовали истинные цели старца. Его слова становились все менее
и  менее  убедительными.  Пока  Гаруну  было  ясно  одно:  старец   пытается
поддержать его хрупкую и, возможно, напрасную мечту о возвращении  роялистов
к власти. Более  того,  он  пытался  навязать  ему  фантазию  о  возрождении
империи. Нет. Эту безумную затею следовало оставить Эль Мюриду.
   Когда они спустились на несколько уровней, дитя-дьяволенок раздул огонь в
очаге. Старик уселся на изрядно потертый трон из халцедона. Гарун смотрел на
него с противоположной стороны покрытого слоем  пыли  стола.  На  столешнице
лежали три пурпурные подушки. На одной из подушек покоился бронзовый меч, на
другой лежала мантия  из  горностая,  а  на  третьей  -  ничего.  Но  что-то
невидимое глазу  глубоко  продавливало  третью  подушку.  Меч  позеленел  от
древности. Мантия, видимо, очень долго служила обиталищем  для  бесчисленных
поколений моли.
   - Начинаем, - сказал старец. - Возьми меч.
   Ничего не понимающий Гарун схватился за древнюю рукоятку.
   - Этот меч зовется  Ашкерион,  выкован  он  был  Фаллентином-Кузнецом,  и
однажды принес великую победу под Себил-эль-Селибом. Человек, владеющий этим
клинком, может не бояться врагов. Он защищает от любых  нападений  и  всегда
одерживает победы.
   Гарун  слышал  о  мече   Ашкерион,   хотя   никаких   доказательств   его
существования не имелось. Он припомнил легенду, в  которой  говорилось,  что
Фаллентин, обеспечив  себе  трон,  выбросил  меч  в  море.  Он  боялся  его,
поскольку клинок обрел собственную волю. Король  опасался,  что  меч  сможет
отдаться в руки врага.
   Гарун отдернул руку.
   - Нет, - сказал он.  -  У  Ашкериона  репутация  предателя.  Кроме  того,
человек может попасть в слишком  большую  зависимость  от  меча  или  начать
проявлять чрезмерное высокомерие, дорвавшись до власти.
   Он представил, как Мегелин одобрительно ему кивает. Сам Мегелин  произнес
бы примерно то же.
   - Прекрасные слова, - пробормотал дитя-дьяволенок.
   Старик же, казалось, был изумлен.
   - Неужели ты отказываешься от меча? Но ты должен его взять.
   - Нет.
   - В таком случае возьми мантию. Прими  мантию  и  вместе  с  ней  власть,
которую она представляет.
   Гарун не был убежден в том, что этот человек  прождал  четыре  сотни  лет
лишь для того, чтобы короновать нового императора. Юноша не  мог  избавиться
от подозрения, что истинные причины столь  долгого  ожидания  отличались  от
тех, которые объявил старик. Однако Гарун даже не мог представить, что может
стоять за действиями старца.
   Ничего плохого не случится, если он ублажит чудака. Более того, это может
приблизить его к пониманию истины.
   Он набросил полусгнившую мантию себе на плечи.
   - Она не рассыпалась в прах! Не превратилась в пыль! - радостно заверещал
дитя-дьяволенок. - Он - тот самый! Единственный!
   Старик не проявил столь бурного восторга.
   - Остается ещё Корона, - сказал он. -  Невидимая  Корона  окажется  впору
только Единственному. Корона настолько  тяжела,  что  только  преисполненный
решимости человек способен её поднять. Водрузи её на себя, Гарун.
   Молодой  человек  склонился  над  третьей  подушкой.  Слова  старика  его
напугали. Но в конце концов он решился, и  его  пальцы  коснулись  предмета,
которого не видели глаза. Гарун попытался поднять его, но  невидимый  объект
оказался на удивление тяжелым. Он приподнялся невысоко, постоянно норовя при
этом свалиться в сторону.
   - Тебя снедают сомнения, - сказал старик. - Корона говорит, что ты предан
народу и империи не всем сердцем.
   - Дело не в этом, - ответил Гарун. - Я просто не до конца верю вам.
   И это соответствовало истине. Но в то же время и в словах старца  имелась
доля правды. Он стоял перед тяжелейшим  выбором.  Готов  ли  он  платить  ту
огромную цену, которая требуется от короля в изгнании? Пока  он  тратил  все
силы на то, чтобы остаться в живых, и ответить на этот вопрос не мог.
   - На короле лежит огромная  ответственность.  Именно  он  воплощает  свой
народ и свое королевство. Короли и созданы для того, чтобы в одиночку  нести
на себе всю тяжесть власти.
   Это был не самый лучший аргумент, чтобы убедить колеблющегося юношу стать
монархом.
   Тем не менее Гарун  уступил.  Не  мечтам  старика,  а  своим  собственным
устремлениям. Тому устремлению, которое сформировали в нем отец и Мегелин.
   Он видел себя королем Хаммад-аль-Накира.
   Это означало партизанские лагеря, отвратительные поступки и  убийства  по
малейшему поводу или даже вовсе  без  видимой  причины.  Все  это  следовало
перенести в надежде на то, что все  эти  мерзости  продвигают  его  к  миру,
единству и возрождению страны.
   Подобная перспектива одновременно угнетала и восхищала его.
   Он снова попытался поднять корону. На сей раз она оторвалась от подушки с
легкостью комка хлопковой ваты.
   - Она ему подходит!  -  взвизгнул  дитя-дьяволенок  и  пустился  в  дикую
пляску.
   Гарун возложил корону себе на  голову.  Вначале  она  придавила  его  так
сильно, что он едва устоял на ногах. Но  через  мгновение  корона  стала  не
тяжелее серебряной ленты, а ещё через миг тяжесть вообще исчезла, и  лишь  в
его мыслях остался груз пока ещё не ясных ему самому обязательств.
   - Теперь все те, кого волнуют дела Хаммад-аль-Накира - будь то враги  или
друзья, - знают, что Король Ильказара коронован! - провозгласил старик.
   - Король-без-Трона, - тем  же  торжественным,  но  слегка  издевательским
тоном передразнил его дитя-дьяволенок. - Властелин-в-Тени.
   Гарун ощутил, как весть о событии, весть о нем, вливается в десятки тысяч
умов. Он почувствовал, как сердца Эль Мюрида и его военачальников заполыхали
яростью и как возрадовались уже совсем отчаявшиеся командиры роялистов. И он
ни разу не ощутил, что кто-то пытается оспорить его права.
   Видение исчезло. Контакт прекратился.
   - Ты отказался от Ашкериона, - сказал старик. - Берегись. Ни  к  кому  не
оборачивайся спиной. Прояви мудрость, избирая себе наследника. Сделай это до
того, как  соберешься  покинуть  эти  пределы.  В  противном  случае  Корона
погибнет вместе с тобой и снова исчезнет из людской  памяти.  И  меня  снова
призовут из тьмы ожидать следующего Претендента.
   Гарун посмотрел на древний бронзовый меч, протянул к нему руку, но тут же
отдернул. Меч, словно почувствовав, что его отвергли окончательно, исчез.  С
расширенными от изумления глазами Гарун повернулся лицом к старцу.
   Предполагаемый сын Этриана Мудрого  тоже  исчез.  На  халцедоновом  троне
остались лишь покрытые пылью кости.
   Дитя-дьяволенок, сурово глядя на Гаруна, произнес:
   - Благодарю тебя. Благодарю тебя за то, что ты принес свободу старику. За
то, что освободил меня. Теперь ты можешь увести своих людей.  Преследователи
не заметят вашего ухода.
   Вспыхнул свет, и раздался громкий хлопок. Придя в себя, Гарун увидел, что
остался в одиночестве с костями, пылью и тремя пурпурными подушками.
   За окнами начинало розоветь  утро.  На  какое-то  мгновение  им  овладели
сомнения - не был ли его визит в башню галлюцинацией.
   Нет. Все было реальностью.  Рана  его  исцелилась,  а  с  плеч  ниспадала
наполовину истлевшая горностаевая мантия. Он сбросил её,  ощущая  неодолимую
потребность вернуть себе трон, которого никогда не видел.



    Глен КУК
    ИМПЕРИЯ УЖАСА
    ТЬМА ВСЕХ НОЧЕЙ

    OCR&Spellcheck by Morgan





ONLINE БИБЛИОТЕКА


http://www.bestlibrary.ru

ПРОЛОГ

Лето, 994 год от основания Империи Ильказара

КОНЕЦ ОХОТЫ

   Синяя комната в недрах скалы. Четверо ждут. Вошел пятый - на одежде  пыль
дальних дорог.
   - Я был прав. Звездный Всадник по уши в этом деле. -  Он  тяжело  упал  в
кресло. Остальные молча ждали продолжения.
   - Мы потеряли дюжину крепких парней, но оно того стоило. Я опросил людей,
сопровождавших его ученика в Малик-Таус. Похоже, они  не  врут.  Это  ученик
Звездного Всадника.
   - Прекрасно, - сказал тот, кто принимал  решения.  -  Но  где  же  сейчас
Звездный Всадник? И где Джеррад?
   - Два вопроса. Один ответ. Грозовая Гора. Я потерял  лучших  агентов,  но
сведения получил: старичка и крылатую лошадь видели возле  Пещер  Старейших.
Джеррад взял почтовых голубей. Птичник доставил мне одного - как раз когда я
прибыл домой. Джеррад разыскал старикана и встал лагерем под той  же  горой.
Рог у старика с собой.
   - Мы отправимся утром.
   Этот рог - Рог Звездного Всадника, Виндмийрнерхорн, если верить молве,  и
был тем самым рогом изобилия. Человек, который завладеет им, никогда и ни  в
чем не будет знать недостатка и получит все, о чем только может мечтать.
   У этих пятерых были фантастические планы восстановления империи,  которую
отобрали у их предков.
   Империя пала. Прошли многие-многие годы... Мечты оставались мечтами. И  в
общем-то они понимали, что это не более чем мечты... И все же упорствовали -
особенно эти двое: тот, кто принимал решения, и тот, кто пришел.
   - Там, внизу, - сказал Джеррад, показывая на глубокий,  клубящийся  пылью
розовато-зеленоватый каньон. - Рядом с водопадом.
   Остальные с трудом различили вдалеке едва заметный дымок.
   - Зачем он забрался на гору: Джеррад пожал плечами.
   - Просто сидит там. Весь месяц. Кроме одной ночи на прошлой неделе, когда
он улетал на своей лошади куда-то на восток. Он вернулся на следующий  день,
еще до темноты.
   - Ты знаешь дорогу вниз? - Я не подходил ближе. Боялся  спугнуть  его.  -
Хорошо. Лучше начнем сейчас. Спустимся, пока не стемнело окончательно.
   - Окружаем его со всех сторон. Джеррад, что бы ни случилось, не  дай  ему
забрать Рог. Убей его, если понадобится.
   Они атаковали старика после полуночи. Если бы не луна, можно  было  бы  и
еще выждать.
   Звездный Всадник проснулся от топота ног, мчащихся  с  бешеной  скоростью
туда, где он оставил Рог.
   Первым был Джеррад, сжимавший в  руке  охотничий  нож.  Старик  мгновенно
оценил ситуацию и на удивление проворно вскочил  на  спину  крылатого  коня.
Конь взмыл в небо со звуком, напоминающим хлопанье крыльев дракона.
   - Улетел! Чтоб его... - Предводитель был явно раздосадован таким оборотом
событий.
   - М-да... непоседливый старичок, - отметил кто-то.
   А Джеррад сказал:
   - Ну и что? Мы получили то, за чем пришли. Предводитель  поднял  огромный
Рог.
   - Да. Теперь он  у  нас.  Основа  новой  империи.  А  Ветродуй  будет  ее
краеугольным камнем.
   - Да здравствует империя! - завопили остальные.
   С высоты еле слышно до них донесся звук, который можно  было  принять  за
хохот.

Глава 1

583-590 годы от основания Империи Ильказара

ОН ПОЯВИЛСЯ В КНИГЕ ЖИВЫХ

   Палачи в капюшонах устанавливали резной столб. У их  ног  жалобно  хныкал
ребенок. Потом  они  привели  женщину  с  заплаканными  глазами,  и  ребенок
бросился к ней. Палач поймал его  и  передал  стоявшему  поблизости  старому
крестьянину. Палачи укладывали  вязанки  хвороста  у  ног  женщины,  но  она
смотрела только на ребенка, не замечая ничего вокруг. В  глазах  ее  застыла
мольба. Священник благословил ее: перед его Церковью она не свершила  греха.
Прежде чем выполнить свою часть церемонии, он потряс  над  ее  головой  ярко
раскрашенными раструбами из  конского  волоса,  осыпая  ее  пыльцой  лотоса,
которая убивает боль. А потом он запел отходную молитву, и  палач  дал  знак
помощнику. Тот протянул факел.
   Женщина  смотрела  на  огонь  у  своих  ног,  словно  не  сознавая,   что
происходит. А ребенок все плакал и плакал.
   Крестьянин подхватил малыша поудобнее и понес прочь,  подальше  от  места
казни. Вскоре ребенок замолчал,  словно  бы  смирился  с  жестокой  судьбой.
Старый крестьянин поставил его на мостовую, крепко держа за руку. Он перенес
достаточно горя  и  знал  по  собственному  опыту,  что  боль  потери  нужно
попробовать как-то смягчить, а то  она  превратится  в  гложущую  ненависть.
Когда-нибудь этот ребенок  вырастет,  станет  мужчиной  -  надо  подумать  о
будущем.
   Они пробрались сквозь толпу гуляк - День Казни всегда считался праздником
в Ильказаре, - ребенок  пытался  не  отставать  и,  спотыкаясь,  семенил  за
крестьянином, вытирая слезы грязной  ладошкой.  Покинув  район  дворца,  они
оказались в трущобах и шли, пробиваясь  в  джунглях  сохнущего  на  веревках
белья, до самой  площади  Крестьянского  рынка.  Старик  подвел  мальчика  к
палатке, где перед дынями, помидорами, огурцами  и  плетенками  с  кукурузой
сидела пожилая женщина.
   - Так, - сказала она дребезжащим голосом. - Что это ты подобрал, Роял?
   - Эх, мать, одну печаль, - ответил он. - сидишь следы  от  слез?  Заходи,
заходи, возьми сладенького. - Он подтолкнул мальчика внутрь.
   Женщина, пошарив в пакетике, отыскала там кусочек сахарного леденца.
   - Вот, мужичок. Это тебе. Садись,  Роял,  слишком  жарко  сегодня,  чтобы
топать по городу. - Она вопросительно посмотрела на мужа.
   - Да, жаркий денек, - сказал Роял. - Люди короля опять  жгут  ведьм.  Она
была молодой. Черный капюшон позволил мне увести ее ребенка.
   Малыш смотрел на старую женщину  большими  печальными  глазами.  В  левом
кулаке он сжимал леденец. Правым утирал слезы. Но он  молчал  и  был  словно
каменный.
   - Я подумал, что нам нужно бы  взять  его  на  воспитание,  -  неуверенно
проговорил Роял: для них это была болезненная тема.
   - Это большая ответственность, Роял.
   - Да, мать. Но у нас нет своего. А если мы  возьмем  мальчика,  то  будет
кому оставить ферму. - Он не  договорил,  но  она  и  так  поняла,  что  муж
предпочтет оставить  свою  собственность  кому  угодно,  только  не  королю,
которому доставалось все, если не было официальных наследников.
   - Ты всех встреченных сирот будешь подбирать?
   - Нет. Но этого на нас оставила сама Смерть. Разве мы можем не  выполнить
ее поручения? Кроме того, разве мы не перешагнули уже из весны в безнадежную
осень, когда дерево уже не приносит плодов? Я  что,  должен  горбатиться  на
земле, а ты продав