ся ко  всем  разговорам.  Но  особенно
внимательно  изучил  лжеторговец  увитую  плющом  стену  и  Башню  королевы.
Удовлетворив свое любопытство, старик решил было отведать королевской снеди,
но, едва попробовав кислого  дешевого  вина,  выругался,  вернулся  к  своей
тележке и покатил ее к тому проулку, из которого вышел ранним утром.

Он возвращается на место преступления

   И снова крылатый человек скользнул вниз по ночному небу,  затмив  на  миг
свет октябрьской луны. Это была ночь Аллернмаса;  он  побывал  здесь  девять
месяцев назад. Он сделал вираж, пролетая над шпилями и  роясь  в  ненадежной
кладовой своей памяти. Определив наконец нужную башню, скользнул  к  окну  и
исчез в темноте. И замер, завернувшись в плащ-крылья. Горящие красным светом
глаза были прикованы к опустевшему внутреннему  двору,  где  еще  словно  бы
слышались отзвуки отшумевшего празднества. Он  боялся,  что,  возвращаясь  в
замок, слишком искушает судьбу. На этот раз все могло пройти не так гладко.
   Амбразуру в стене на мгновение перекрыла какая-то  тень.  Тень  двигалась
вдоль стены, а затем спустилась во внутренний двор замка.  Крылатый  человек
развернул тонкую веревку, обмотанную вокруг пояса, и закрепил один конец  на
стропилах над своей головой. На этом его миссия заканчивалась. По идее,  ему
следовало бы немедленно улететь, но вместо этого он ждал своего приятеля.
   Бурла - уродливый карлик - взбирался к  нему  по  веревке  с  проворством
обезьяны, на которую был очень похож. Крылатый человек отступил  в  сторону,
освобождав место для своего приятеля.
   - Улетаешь? - спросил Бурла.
   - Нет. Посмотрю немного. - Крылатый человек усмехнулся, обнажив в  улыбке
острые клыки и легонько прикоснувшись к руке карлика. Страх не оставлял его.
В темноте могла подкарауливать смерть.
   - Приступаю, - объявил Бурла, освобождаясь от  свертка,  привязанного  за
спиной.
   Они повторили путь,  проделанный  крылатым  человеком  во  время  первого
посещения башни. Чтобы преодолеть охранительные заклинания и  вскрыть  новые
запоры на двери спальни королевы, Бурла использовал предоставленные Хозяином
средства...
   Послышалось сонное бормотание. Это был  явно  вопрос.  Бурла  и  крылатое
существо обменялись взглядами. Их опасения оказались  вполне  обоснованными,
хотя Хозяин предсказывал обратное. Тем не менее Хозяин  не  забыл  вооружить
своего подручного и на такой случай. Карлик передал приятелю сверток, извлек
из сумки небольшой флакон, приоткрыл дверь  и  швырнул  пузырек  в  спальню.
Последовал еще один вопрос, заданный громко и резко. В голосе женщины звучал
испуг. Бурла достал из сумки плотную, пропитанную жидкостью ткань и  взял  у
своего спутника сверток. Крылатый, освободив руки, плотно завязал  ткань  на
затылке приятеля, прикрыв крючковатый нос и перекошенный рот карлика.
   Бурла переступил через порог - и тут громкий вопль гулким эхом прокатился
по коридору. Крылатый человек обнажил кинжал и крикнул:
   - Поторопись!
   Он уже слышал взволнованные  голоса  и  звон  металла.  Шум  приближался.
Солдаты. Он совсем  перепугался  и  решил  немедленно  улететь,  но  тут  же
передумал - друга бросать нельзя. Однако на  всякий  случай  крылатый  занял
позицию рядом с окном, чтобы вовремя успеть удрать.
   Лезвие хрустального кинжала засветилось. Крылатый человек  держал  клинок
так,  чтобы  свет  падал  на  его  отвратительную  физиономию,   знал,   что
человеческие существа тоже могут испытывать ужас увидев его, трое взбежавших
по лестнице солдат замерли. Крылатый поднял кинжал выше и расправил  крылья.
В зловещем свете кинжала казалось, что  клыкастое  существо  внезапно  стало
устрашающе  огромным  и  надвинулось  на  них,  норовя   отрезать   путь   к
отступлению. Один  солдат  с  испуганным  воплем  бросился  вниз.  Остальные
принялись шептать заклятия.
   Появился Бурла с ребенком в руках.
   - Уходим! - бросил он и, схватив веревку,  мгновенно  скрылся  за  окном.
Крылатый человек последовал за ним, не забыв, однако, снять и унести с собой
шнур. Он летел на фоне луны, надеясь тем самым отвлечь  внимание  от  Бурлы.
Шум внизу напоминал разбегающиеся по озеру волны. Он  достиг  самых  дальних
уголков дворца и уже разбивался о противоположную стену замка.

В союзе с силами тьмы

   В королевском лесном заказнике Гудбрандсдал почти у  границ  Форгреберга,
милях в двенадцати от замка Криф, сгорбленный старик, глядя в  слабое  пламя
костра, удовлетворенно хихикнул и произнес:
   - Они все-таки сделали это! Сделали! Дальше все пойдет легче.
   Сидящий с другой стороны костра  человек,  закутанный  в  темный  плащ  с
огромным капюшоном, слегка опустил голову.
   Старик - продавец горячих колбасок, несомненно, нес в себе зло,  но  зло,
как ни странно это звучит, беззлобное,  чистое  -  скорее  даже  не  зло,  а
проказливость. Однако сидящее напротив него укрывшееся плащом существо  было
воплощением иного зла. Зла черного, жестокого, несущего смерть.
   Крылатый человек, Бурла и их  друзья  даже  не  подозревали,  что  Хозяин
заодно с носителем этого зла.

Храбрец на службе властителя

   Происходящий из вессонов Инред Тарлсон, капитан  личной  гвардии  короля,
был известным воином. Слава о его подвигах в войнах Эль  Мюрида  перешагнула
границы и достигла самых отдаленных уголков постоянно враждующих между собой
Малых Королевств. Простой вессонский крестьянин, служивший в пехоте, по воле
судьбы оказался рядом  с  королем,  когда  тот  был  тяжело  ранен  стрелой,
попавшей в него рикошетом. Инред  натянул  на  себя  королевские  доспехи  и
несколько дней сдерживал напор фанатиков.  Этот  подвиг  принес  ему  дружбу
короля.
   Происходи он из нордменов, его,  несомненно,  возвели  бы  в  рыцари.  Но
присвоение офицерского чина было самое большее, что король мог  сделать  для
вессона.  Рыцарство  пришло  к  нему  лишь  много  лет  спустя.  Со   времен
Переселения он стал первым вессоном, получившим рыцарские шпоры.
   Инред был бесстрашным сторонником дела  короля  и  даже  среди  нордменов
пользовался уважением. Он слыл честным, надежным и уравновешенным человеком,
с которым можно иметь дело, не опасаясь измены, и который без колебаний  мог
высказать свое мнение, даже если оно и расходилось с  мнением  короля.  Если
капитан верил в свою правоту, то не отступал ни на йоту.  В  народе  он  был
известен своими победами в  поединках,  которыми  частенько  решались  споры
между соседними княжествами. Крестьяне-вессоны видели в нем защитника  своих
прав.
   Хотя ради короля Инреду приходилось убивать, он не  был  ни  жестким,  ни
жестоким. В себе он видел лишь солдата, такого же, как все, и  не  было  для
него большего счастья, чем  защищать  своего  короля.  Люди,  подобные  ему,
встречались в Малых Королевствах реже, чем золотые самородки.
   Когда поднялся шум, Тарлсон  по  чистой  случайности  оказался  во  дворе
замка. Он подбежал  к  подножию  Башни  королевы  достаточно  быстро,  чтобы
увидеть пролетающее на фоне луны  крылатое  чудовище,  за  которым  тащилась
веревка.  Создавалось  впечатление,  что  монстр  занимается  ночным   ловом
воздушной рыбы. Инред проследил за полетом крылатого человека и  понял,  что
тот направляется в сторону Гудбрандсдала.
   - Гжердрам! - загремел он, обращаясь к своему сыну и оруженосцу. - Коня!
   Уже через минуту он галопом пронесся  через  Восточные  ворота,  приказав
своей роте следовать за ним. Он опасался, что  гонится  за  ветром,  но,  во
всяком случае, это было хоть какое-то действие. Остальные  обитатели  дворца
лишь вопят, как старые бабы, захваченные врасплох с задранной юбкой.  И  это
называется  придворные  нордмены!  Возможно,  их  предки  и  были   крепкими
ребятами, но современное поколение - это просто изнеженные кретины.
   Если мчаться галопом, то до Гудбрандсдала - рукой подать. Инред  соскочил
с седла и привязал лошадь там, где  другие  могли  сразу  ее  найти.  Костер
капитан заметил сразу и, обнажив меч, осторожно двинулся туда. Оставаясь под
прикрытием темноты, он подошел поближе к костру и увидел крылатого человека,
разговаривающего со  стариком,  кутающимся  в  накинутое  на  плечи  одеяло.
Никакого оружия, кроме кинжала, который был  у  этого  монстра  с  крыльями,
Инред не заметил.
   Этот кинжал. Кажется, он слегка светится. Выступив  из  темноты,  капитан
резко спросил:
   - Где принц? - И острие его меча уперлось в горло старика.
   Появление Тарлсона вовсе не изумило этих людей, хотя они оба и  отпрянули
назад. Ни один не удостоил капитана ответом. Более  того,  крылатый  человек
обнажил свой кинжал. Да, клинок действительно светился. Магия! Инред встал в
оборонительную позицию. Это рыжеватое чудовище  с  источающим  бледный  свет
кинжалом могло оказаться гораздо опаснее, чем он предполагал.
   Что-то зашевелилось в темноте  позади  него.  Черный  рукав  потянулся  к
капитану. Почувствовав опасность, воин мгновенно обернулся. Его меч,  описав
широкую дугу, прорубил вначале воздух, а затем плоть  и  кость.  Отрубленная
кисть руки упала рядом с костром, подняв облачко  пыли.  Пальцы  шевелились,
как лапки издыхающего паука. По лесу пронесся крик боли и ярости.
   Но удар Инреда все же запоздал. Пальцы впились  в  его  горло.  Леденящий
арктический холод опустился на мир. Воин упал  на  землю,  как  подрубленное
дерево, и все чувства оставили его Падая,  он  обернулся  и  успел  заметить
черный силуэт сразившего его существа, изумленные лица тех двоих у костра  и
отрубленную им кисть руки. Омерзительный  восковой  обрубок  полз  к  своему
владельцу...
   ...тьма. Но он погружался в нее с молчаливой улыбкой. Судьба подарила ему
еще одну маленькую победу. Он  успел  вонзить  клинок  в  ползущую  кисть  и
бросить ее в огонь.

На сердце его печаль, но он продолжает начатое

   Бурла, с безмятежно спящим ребенком в свертке за плечами,  добравшись  до
лагеря  Хозяина,  увидел  там  лишь  дотлевающие  угли  костра.  Над  горами
Капенрунг появились  первые,  еще  неуверенные  проблески  рассвета.  Послав
проклятие восходящему солнцу, он стал двигаться с  удвоенной  осторожностью.
Повсюду сновали всадники, и это началось сразу после того, как  он  выбрался
из города. Чтобы избежать встречи с ними,  беглецу  пришлось  вспомнить  все
трюки специалиста по ночным делам.
   Он понял, что в лагере уже побывали солдаты. Произошла стычка. Кто-то был
ранен. Одеяло Хозяина брошено рядом с костром. Это сигнал, означающий, что с
ним все в порядке, но ему пришлось бежать. Охватившая Бурлу печаль по  своей
глубине уступала лишь ужасу, что его способностей не хватит, чтобы выполнить
то, что на него свалилось.
   К этому моменту его работа должна была бы закончиться,  однако  случилось
так, что она  только-только  начинается.  Уже  светало,  и  он  заторопился.
Много-много миль ему  придется  пробираться  по  растревоженной,  как  улей,
враждебной территории. Как ему избежать мечей всех этих верзил?
   Надо попытаться.
   Днем он урывками спал, продвигаясь к цели лишь  тогда,  когда  чувствовал
себя в полной безопасности. Ночами  же  он  шагал  так  быстро,  как  только
позволяли его короткие ножки, задерживаясь время от времени лишь  для  того,
чтобы украсть у какого-нибудь крестьянина-вессона пропитание себе  и  молоко
младенцу. Он все время  ждал,  что  бедная  крошка  испустит  дух,  но  дитя
оказалось на удивление выносливым и крепким.
   Большим людям так и не удалось схватить его. Эти верзилы  знали,  что  он
где-то рядом, и чувствовали, что он имеет какое-то отношение к  вторжению  в
Башню королевы. Перевернув вверх дном всю страну, преследователи  обнаружили
много тайного и любопытного, но карлика схватить не сумели. И  вот  наступил
день, когда Бурла, падая от  усталости,  вошел  в  пещеру  высоко  в  горах,
которую Хозяин выбрал  местом  встречи  на  тот  случай,  если  им  придется
расстаться.

Головы их согласно кивают, но уста излучают ложь

   Через час после похищения ребенка кто-то  наконец  удосужился  проверить,
как чувствует себя ее величество. Нордмены были не слишком высокого мнения о
своей  королеве.  Для  них  она  оставалась  иностранкой,  девчонкой,   едва
достигшей детородного возраста, и к тому же настолько  застенчивой,  что  на
нее вообще едва ли стоило обращать внимание. Королеву  и  няньку  обнаружили
погруженными в неестественно глубокий сон.  Дитя  покоилось  на  материнской
груди.
   И вновь недоумение охватило замок Криф. То, что поначалу  было  расценено
как попытка вессонов пресечь линию наследования,  на  самом  деле  оказалось
либо каким-то недоразумением, либо чем-то гораздо более зловещим. После того
как от самого эти короля  последовало  несколько  намеков,  официально  было
объявлено, что принц  почивал  прекрасно,  а  весь  шум  явился  результатом
разыгравшегося воображения стражи.
   Впрочем,  этому  мало  кто   поверил.   Наверняка   свершилась   подмена.
Заинтересованные политические группы бросились на  поиски  принимавших  роды
врача и повитухи, но не нашли.  Лишь  позже  в  одном  из  темных  трущобных
проулков были обнаружены их  обезображенные  трупы.  Между  тем  королевские
опровержения продолжали литься рекой.
   Ближайшие советники  короля  изнемогали  в  прениях,  пытаясь  определить
предполагаемую цель происшествия, позицию, которую следует занять в связи  с
этим, и способы предупреждения нежелательных последствий. Время шло. Событие
казалось все более и более загадочным. Советники поняли, что тайну разгадать
не  удастся,  если  не  отловить  либо  крылатого  человека,  либо  карлика,
спускавшегося по увитой плющом стене и замеченного одним из охранников, либо
одного из чужаков,  разбивших  лагерь  в  Гудбрандсдале.  Карлик  уходил  на
восток, в  горы.  Следов  остальных  обнаружить  не  удалось,  и  вся  армия
сосредоточила внимание на карлике. На поиски беглеца  пустились  и  те,  для
кого заполучить принца означало путь к власти.
   Однако карлик сумел ускользнуть. Никакого дальнейшего  развития  странное
событие не получило. Король добился  того,  что  ребенка,  по  крайней  мере
публично, признали наследником. Бароны перестали преследовать подозрительных
чужаков и возобновили свои бесконечные свары. Вессоны вернулись к интригам и
плетению заговоров, а купцы - к  своим  товарам.  Казалось,  что  за  год  о
таинственном происшествии  все  забыли,  однако  множество  глаз  продолжало
следить за здоровьем короля.

Глава 2

1002 год от основания Империи Ильказара

ДОМАШНИЙ ОЧАГ И СЕРДЦЕ

Враги Рагнарсон и Элана Мишон

   Элана Рагнарсон расчесывала  свои  волосы  цвета  красной  меди  и  молча
страдала, слушая стенания супруга. - Счета за погрузку,  счета  за  продажу,
квитанции к оплате, квитанции к получению, штрафы и налоги! Разве это жизнь?
Я - солдат, а не проклятущий торговец. И мое предназначение не в том,  чтобы
считать медяки...
   - Ты мог бы нанять счетовода, - сказала Элана, решив  не  добавлять,  что
профессионал содержал  бы  дела  в  большем  порядке.  Она  знала,  что  его
брюзжание не связано с деньгами. Тоска начиналась каждую весну,  как  своего
рода сезонный рецидив хронической болезни  человека,  вынужденного  оставить
яркую жизнь, полную опасностей и приключений.  Двух  недель  воспоминаний  о
смертельных ударах меча, одиноких ночевках в  ледяной  грязи  и  изнеможении
после вынужденных маршей вполне хватит, чтобы его образумить. Но ему никогда
не избавиться от привычек, приобретенных в детстве в Тролледингии. Известно,
что к северу от гор Крачнодиан все способные носить оружие мужчины  начинают
воевать, как только в гаванях тронется лед.
   - Где моя юность? - причитал он, начав одеваться. - Где те  годы,  когда,
еще не достигнув двадцатилетия, я во главе войска  прибыл  из  Тролледингии,
чтобы биться с Эль Мюридом...
   Нанять? Ты хоть понимаешь, женщина, что говоришь? - Рядом с ней в зеркале
мгновенно возникло лицо, обрамленное взъерошенными светлыми волосами и такой
же бородкой, и она погладила его по щеке. - Ввести  в  дом  жулика,  который
облапошит меня, запудрив мозги цифирью и бумажками. В те времена,  когда  я.
Насмешник и Гарун трясли жирок  с  купчишек  Итаскии,  мне  и  в  голову  не
приходило, что мои зад и кошелек тоже разжиреют.  Вот  то  были  денечки!  А
вообще-то я и сейчас не очень стар. Что такое тридцать один?  Батюшка  моего
папаши бился под Рингериком, когда ему стукнуло восемь десятков...
   - И был благополучно убит.
   - Да, было...
   Он предался воспоминаниям о геройских деяниях  других  родственников,  ни
один из которых, как не преминула заметить Элана,  не  дожил  до  преклонных
лет, встретив смерть вдали от дома.
   - Это Гарун виноват, - продолжал он, слушая ее. - Где  он  пропадает  вот
уже три года? Ну и наворочали мы бы дел, объявись он здесь.
   Элана бросила щетку. По спине, щекоча ледяными лапками,  пробежала  мышка
страха. Дело плохо. Коль он  начал  скучать  по  этому  бандиту  бин  Юсифу,
весенняя лихорадка достигла пика. Если этот тип по прихоти судьбы  объявится
здесь, то он вполне способен втянуть Браги в новую безумную авантюру.
   - Забудь об этом головорезе. Что хорошего он для тебя  сделал?  С  первой
встречи от него только одни неприятности.
   Обернувшись, она увидела, что Браги застыл, натянув только  одну  штанину
рабочих брюк. Она сказала то, чего говорить не следовало. Проклятый Гарун! И
как только он ухитряется владеть помыслами такой независимой  личности,  как
Браги?
   Она подозревала, что это стало возможным потому, что бин  Юсиф  бился  за
правое дело. Уже несколько десятилетий он вел вендетту против Эль Мюрида и в
каждом своем шаге, каждом поступке руководствовался жаждой мщения.  Человек,
подобный Браги, не мог не испытывать благоговения  перед  столь  благородной
одержимостью.
   Рагнарсон что-то невнятно проворчал, закончил одеваться и затем с нажимом
произнес:
   - Думаю съездить сегодня к Насмешнику. Отвлекусь ненадолго.
   Она вздохнула. Худшее, очевидно, позади. День в лесу немного охладит  его
тягу к странствиям. Может быть,  когда  в  следующий  раз  он  отправится  в
Итаскию, ей следует остаться дома. Ночь на свободе на Южной  Портовой  улице
может оказаться именно тем лекарством, которое способно излечить его хотя бы
на время.
   - Папа, ты уже встал? - спросил из-за дверей спальни старший сын Рагнар.
   - Да. Что тебе?
   - Здесь какой-то человек.
   - В такую рань? Бродяга в поисках крыши над головой?  Скажи  ему,  что  в
соседнем доме к северу от нас его отлично примут, - закончил он, фыркнув.
   Упомянутый дом принадлежал его  другу  Насмешнику,  и  до  него  было  по
меньшей мере миль двадцать.
   - Браги! - Ей хватило бы даже взгляда. Последний посетитель, которого  он
отослал к соседям на север, оказался лесоторговцем, предлагавшим  прекрасный
контракт на поставку леса флоту.
   - Хорошо, хорошо, дорогая! Рагнар, скажи ему, что я через минуту спущусь.
   Он поцеловал жену и вышел, оставив ее наедине с тревожными размышлениями.
   Приключения... В свое время она сама  наслаждалась  ими.  Но  теперь  все
кончено. Она отказалась от жизни наемницы  ради  домашнего  очага  и  детей.
Только идиот способен бросить все, что у нее есть  теперь,  лишь  для  того,
чтобы получить удовольствие скрестить меч с каким-нибудь юнцом или ворлоком.
Она улыбнулась, поймав себя на том,  что  сама  немного  скучает  по  старым
временам.

Странный посетитель

   Рагнарсон спустился вниз  в  обеденный  зал  и  вгляделся  в  его  унылую
пустоту. Помещение было огромным. Здание служило одновременно и  жилищем,  и
крепостью. В беспокойные времена оно предоставляло кров почти сотне людей. В
зале было настолько холодно, что Браги не сумел  сдержать  дрожь.  Никто  не
удосужился разжечь с утра очаг.
   - Рагнар! Где он?
   Рагнар вышел из узкого, легко обороняемого коридора, ведущего  к  входной
двери.
   - Снаружи. Не хочет входить.
   - Вот как? И почему же?