заслуживала лишь того, чтобы оказаться в их жадных лапах.
   Он говорил горячо, выплескивая  все,  что  накопилось  на  душе  за  годы
бесплодной борьбы.
   - Сколько сотен… Нет, сколько  тысяч  людей  отдали  свои  жизни  за  это
каменное недоразумение на холме?  Я  здесь  успел  состариться.  Состариться
раньше  времени.  Твои  сыновья  выросли   здесь.   Бесконечные   ненависть,
предательство и кровь ещё в юности превратили их в старцев. И вот теперь  ты
хочешь оставить это место Ученику. Позор!
   Радетик встал перед валигом, залихватски подбоченился и  (даже  Фуад  был
потрясен таким проявлением ярости) продолжил:
   - Ради чего мы жили, спрашиваю я? Ради чего мы умирали?  Если  мы  сейчас
уйдем, то все эти смерти и жертвы окажутся напрасными.
   - Мы, Мегелин, сражались за наши идеалы, - негромко,  бесконечно  усталым
голосом произнес Юсиф. - И мы проиграли. Ученик победил нас не силой.  Более
того, мы в очередной раз побили его. Но наш  идеал  умер  и  остался  лежать
мертвым у его ног. Племенные вожди бегут от нас. Они знают, кому принадлежит
сила и в чьих руках будущее. Оно находится в руках человека, которого мы  не
смогли убить.  Человека,  который  за  нескольких  недель  способен  собрать
огромную орду, готовую ворваться в проломы стен, чтобы  грабить  наши  дома,
бесчестить наших жен и убивать наших детей. Нам здесь больше нечего  делать,
если мы, конечно, не пожелаем отважно сложить  головы  за  проигранное  дело
наподобие ваших западных рыцарей.
   Перед лицом истины Мегелин не мог  сохранить  свой  гнев.  И  он  и  Фуад
проявляли упрямство лишь под влиянием чувств и из гордости. И результатом их
упрямства могла стать только общая гибель. От Валигаейта осталось только его
название.
   - На севере положение не столь безнадежно, - продолжал Юсиф. -  Абуд  уже
открыл глаза настолько, что увидел необходимость пригласить генерала.  Может
быть, доклады его собственных людей, воочию узревших врага,  сумеют  пробить
брешь в стене его упрямства. За ним пока ещё  вся  сила  королевства,  если,
конечно, он пожелает её использовать.
   В словах валига  можно  было  услышать  мучительное  отчаяние  и  боль  -
чувства, в которых он  никогда  бы  не  признался  открыто.  Решение  бежать
обошлось ему дорогой ценой. Оно надломило его.
   -  Ты  можешь  поступать  согласно  своей  воле,  господин.  У  меня  нет
возможности сломить её. Но опасаюсь,  что  пребывание  в  Аль-Ремише  только
усилит твои страдания. Мне больше нечего сказать, и я должен упаковать  свои
записи. Нельзя допустить, чтобы все мои труды погибли от рук  невежественных
глупцов в белых балахонах.
   На какой-то момент отчаяние валига прорвалось наружу. На его  лице  можно
было прочитать все муки ада. Но он вскоре взял себя в руки, как  и  подобает
могучему властителю.
   - Что же, учитель, ступай. Весьма сожалею, что разочаровал тебя.
   - Нет, валиг. Разочаровать меня ты не можешь.
   Радетик оглядел  присутствующих.  Лицо  Хоквинда  по-прежнему  оставалось
каменной маской. Физиономия Фуада являлась наглядным  пособием  по  изучению
внутреннего конфликта, раздирающего этого человека. Было  видно,  что  этому
человеку есть что сказать, но он дал себе клятву хранить молчание.
   - Мегелин, - произнес Юсиф, когда Радетик  подошел  к  двери.  -  Поезжай
вместе с Гаруном. Он то немногое, что у меня осталось.
   Радетик кивнул и вышел.

***

   - Ну и дела, - сказал Драконоборец. - Протопать, убивая  себя  ускоренным
маршем, весь путь от Высокого Крэга, для того чтобы спасти  эту  помойку,  и
теперь шпарить обратно? Не знаю, почему слабоумным дозволяется разрабатывать
планы военных кампаний.
   - Вы только послушайте этого старого  стратега,  -  издевательским  тоном
произнес Хаакен. - У человека не хватает ума, чтобы выдержать  строй,  а  он
делает вид, что разбирается в военном  деле  лучше,  чем  генерал  или  отец
Гаруна, которые командовали армиями ещё в то время,  когда  его  собственный
папаша ещё только задумывал его сотворить.
   - Потише, вы! - сказал Браги. -  Предполагается,  что  мы  уходим  отсюда
тайком.
   - Чего  зря  волнуешься?  Эти  фургоны  так  скрипят,  что  их  слышно  с
расстояния в четыре мили.
   Кавалеристы валига выехали ещё  вечером  в  надежде  очистить  округу  от
лазутчиков Эль Мюрида. Теперь же в путь двинулась основная колонна.  Солдаты
Гильдии должны были охранять арьергард. Валиг  надеялся,  что  уход  заметят
лишь тогда, когда догнать беглецов будет уже невозможно.
   - Рагнарсон!
   Перед Браги возник лейтенант Сангинет.
   - Сэр?
   - Твоя банда производит слишком много шума. Скажи Драконоборцу, чтобы  он
помолчал. А не то я скормлю его шакалам.
   - Слушаюсь, сэр. Если потребуется, я заткну ему пасть кляпом, сэр.
   На этом все должно было закончиться, однако  Сангинет  не  уходил.  Браги
начал сникать. Когда офицер в конце концов ушел, Браги сказал Хаакену:
   - Он все знает, но должен притворяться, что ему  ничего  не  известно.  В
противном случае ему надо принимать в отношении нас какие-то меры.  Несмотря
на то что мы спасли сына валига,  нам  долго  придется  ходить  по  угольям.
Лейтенант обязательно попытается прихватить нас ещё на чем-нибудь.  Рескирд,
а тебе лучше притвориться, что ты вообще не учился разговаривать.
   - А что я сделал? Сказал вслух то, о чем все думают!
   - У остальных хватает ума держать свои мысли при себе. Ну ладно, пошли.
   Браги, покидая Эль Асвад, ни разу не оглянулся. Взгляд через плечо был бы
взглядом в прошлое, а он не хотел мучить себя напрасными сожалениями о  том,
что вообще решил вступить в Гильдию. Решение было дурацким, но  он  так  или
иначе в Гильдии, и ему должно хватить упрямства продолжать начатое.
   Правда, и впереди он тоже не видел ничего обнадеживающего. Он чувствовал,
что ему придется пролить свою кровь в песках этой дикой, чужой и  совершенно
непонятной для него земли.

***

   Гарун же смотрел назад. У него просто не было иного выбора.  Несмотря  на
все утверждения, что он может ехать верхом, его все-таки положили на носилки
лицом к замку.
   Гарун рыдал. Он не знал иного дома и был уверен, что больше  никогда  его
не увидит. Он оплакивал отца и Фуада, для которых  Эль  Асвад  значил  много
больше, чем для него. Он плакал, вспоминая своих  предков,  которые  отважно
удерживали Восточную Твердыню, не склоняясь перед  врагом.  И  он  оплакивал
свое будущее. В самых общих чертах оно уже стало  вырисовываться  перед  его
мысленным взором.
   К носилкам подошел Мегелин и молча зашагал рядом. Никакие слова не  могли
бы быть красноречивее этого молчания.
   Еще до рассвета колонна растворилась в пустыне, так и не замеченная никем
из врагов.

Глава 13
Ангел

   Потрясенный   неожиданным   ударом   судьбы,   Эль   Мюрид    отошел    к
Себил-эль-Селибу.
   Но прежде чем полностью уйти в себя, он вызвал  Нассефа  из-под  Тройеса.
Послание было составлено в решительном тоне  и  не  допускало  двойственного
толкования. Нассеф должен вернуться, или его ждет гнев культа Хариша.
   Нассеф прибыл в рекордно  короткий  срок.  Торопиться  его  заставили  не
столько слова послания, сколько  его  тон.  Он  боялся,  что  Эль  Мюрид  не
выдержит напряжения и  окончательно  сломается.  И  то,  что  он  увидел  по
возвращении, только усилило его опасения. Его зять вел себя так, словно  мир
вокруг него прекратил существование.
   Шесть дней Ученик  восседал  на  Малахитовом  Троне,  не  замечая  никого
вокруг. Он очень мало пил и почти ничего  не  ел,  совершая  путешествие  по
лабиринтам своей души. И Нассеф и Мириам страшно беспокоились.
   Нассеф. Циничный и ни во что  не  верящий  Нассеф.  Он  сам  являл  собой
половину всей проблемы. Он был не до конца искренен в  деле  служения  Богу.
Эль Мюрид умолял Творца простить его самого за  то,  что  он  согласился  на
компромисс. От Нассефа следовало избавиться ещё десять лет  назад.  Но  надо
было считаться с чувствами  Мириам  и  принимать  во  внимание  несравненные
полководческие таланты  Нассефа.  А  теперь  следует  учитывать  и  то,  что
некоторые Непобедимые могли стать более  преданы  своему  командиру,  нежели
своему пророку. Отдать их под командование Нассефа было большой ошибкой.
   Однако еретики внутри движения  будут  ждать  до  тех  пор,  пока  он  не
истребит всех внешних врагов.
   Но Нассеф… Он принимал  взятки  от  роялистов,  жаждущих  сохранить  свои
жалкие жизни. Он торговал помилованием. Он присваивал  чужие  богатства  для
себя лично и для своих подручных. Он вербовал себе собственных  сторонников.
Может  быть,  и  не  прямо,  но  он  стремился  подчинить   себе   движение.
Когда-нибудь он сможет попытаться откровенно подмять его  под  себя.  Нассеф
был Учеником Властелина Зла в стане Эль Мюрида.
   Но в дебри души Эль Мюрида загнало совсем не психическое потрясение. Нет.
Его отрешенность  от  жизни  была  порождена  не  поражением  под  Восточной
Твердыней. Да и поражение оказалось не столь серьезным,  как  представлялось
вначале. Враг не решился на погоню, опасаясь наткнуться на засаду.  Причиной
глубоких раздумий и сомнений Эль Мюрида явился уход валига из Эль Асвада.
   Это событие произошло крайне неожиданно,  и  оно  было  совершенно  не  в
характере Юсифа. Валиг человек упорный - боец, а не беглец.  Отступление  не
имело никакого смысла после стольких лет упорного противостояния.
   Уход Юсифа лишил Эль Мюрида цели его существования. В течение многих  лет
все его планы рушились под ударами этого человека, и он отвык заглядывать  в
будущее дальше поражения Юсифа. Теперь он просто не знал, что делать.
   Юсиф ушел из крепости, но не из мыслей Ученика. Почему он  отступил?  Что
нового он мог узнать? В конце концов Пророк вызвал Нассефа и задал  ему  эти
вопросы.
   - Не знаю, - ответил Нассеф. - Я не перестаю задавать те же  вопросы  Эль
Надиму и Хали. Я переговорил со многими  людьми.  Вот  уже  неделю  не  могу
сомкнуть  глаз.  Но  тебе  я  ничего  сказать  не  в  состоянии.  Совершенно
определенно знаю лишь то, что Абуд его не вызывал. В  Аль-Ремише  ничего  не
происходило.
   Ни одно событие в столице не могло пройти мимо внимания Нассефа - он имел
своего агента в самом Королевском Шатре.
   - В таком случае ему известно не больше, чем нам,  -  задумчиво  произнес
Эль Мюрид. - Интересно, какой факт он интерпретирует не так, как мы?
   - За этим стоит западный дьявол Радетик.
   - Не исключено. Идолопоклонники чужих земель  меня  ненавидят.  Они,  вне
всякого сомнения, чувствуют, что меня  поддерживает  десница  Господня.  Они
знают, что я Его орудие, что я призван очистить неверных от  греха.  Они  не
что иное, как слуги Властелина Зла, пытающиеся  продлить  его  господство  в
проклятых королевствах.
   Что означает эта почти незаметная ухмылка на губах Нассефа?
   - Папа!
   Девчонка радостно прыгала на одной ноге. Первой реакцией Эль Мюрида  было
желание хорошенько отшлепать дочь за столь непочтительное поведение в храме.
Но затем Ученик решил, что это будет несправедливо  -  ведь  он  на  столько
времени лишил дочь своего внимания!
   - Этот ребенок иногда ведет себя как дикарь, - заметил Нассеф.
   - С каких это пор смех считается оскорблением для Господа? Оставь нас.  -
Он позволил девочке забраться ему на колени. - В чем дело, дорогая?
   Дочери вот-вот должно было исполниться двенадцать.
   Неужели с той поры пролетело столько времени? Жизнь  несется  с  огромной
скоростью, а он все ещё так далек от  осуществления  своего  предназначения.
Этот безбожный Юсиф. Нассеф одержал столько побед, но они мало что  значили,
пока валиг держал движение запечатанным в Себил-эль-Селибе.
   - Да ничего. Я просто хотела узнать, кончил ты думать или нет? - ответила
девочка, устраиваясь поуютнее на коленях отца.
   Он ещё раз устыдился своего  желания  наказать  дочь.  Это  желание,  вне
сомнения, наслал на него Властелин Зла. Чернокрылый вампир.
   Девочка находилась в переломном возрасте. От  превращения  в  женщину  её
отделял лишь один маленький шаг. Скоро её грудь начнет наливаться  соком,  а
бедра становиться шире. Она  будет  готова  к  замужеству.  Уже  сейчас  его
наиболее преданные последователи были шокированы тем, что  он  позволяет  ей
бегать по Себил-эль-Селибу с открытым лицом и разрешает сопровождать Нассефа
в его наиболее безопасных вылазках.
   Не исключено, что сам Нассеф хотел заполучить её.
   А у девочки до сей поры нет имени.
   - Ты сама знаешь, дорогая, что я  этому  не  поверю.  Тебя  привело  сюда
что-то ещё помимо заботы о твоем старом, ворчливом папе.
   - Значит…
   - Я не могу сказать ни да, ни нет, пока ты мне не скажешь.
   - Фатима сказала, что научит  меня  танцевать,  если  ты  согласишься,  -
затараторила она. - Пожалуйста! Ну пожалуйста, пап! Можно? Очень тебя прошу.
   - А медленнее говорить ты умеешь?
   Фатима  -  любимая  прислужница  Мириам  сама  по  себе  была  прекрасной
пропагандой  учения  Эль  Мюрида.  Исправившаяся  проститутка   была   живым
доказательством того, что каждый, кто ищет истину, - даже  женщина  -  может
оказаться вполне достойным существом в глазах того Бога, о  котором  твердит
Ученик.
   В этом  утверждении  состоял  наиболее  серьезный  отход  Эль  Мюрида  от
признанных догм, и он до сих пор встречался с непониманием, когда говорил  о
всеобщем равенстве перед Творцом.
   Проститутка стояла на социальной лестнице настолько ниже жены,  насколько
сама жена стояла ниже мужа.
   Даже в Хаммад-аль-Накире Природа давала о себе знать среди юных.
   Это серьезно, подумал он. Маленькие девочки редко начинают интересоваться
танцами без того, чтобы не  начать  интересоваться  мальчиками.  И  с  этого
момента, увы, они перестают быть маленькими.
   Настало время поговорить с Мириам о покрывале для дочери.
   - Время несется на быстром скакуне, малышка, - со вздохом произнес он.  -
Все появляется и проходит в мгновение ока.
   Она сморщила личико в полной уверенности, что сейчас услышит отказ.
   - Дай мне немного подумать, - продолжил  Эль  Мюрид.  -  Всего  несколько
дней. Хорошо?
   - Хорошо, - ответила она, повеселев. Девочка знала, что просьба  отложить
решение означает прелюдию к согласию. Девочка поцеловала отца,  соскользнула
с его колен и мгновенно превратилась в  неуклюжее  существо,  почти  целиком
состоящее из тонких убегающих ножек и размахивающих им в такт ручек.
   Ее провожали неодобрительные взгляды клириков.
   - Хадж! -  обратился  Эль  Мюрид  к  главе  своих  телохранителей.  -  Мы
собираемся в путешествие. Распорядись, чтобы все были готовы.
   Далеко к  югу  от  Себил-эль-Селиба  и  чуть  южнее  Эль  Асвада,  слегка
отстранившись от родного хребта Джебал-аль-Алаф-Дхулкварнеги,  стояла  гора.
Называлась она Джебал-аль-Джинн,  или  Гора  Демонов.  Иногда,  впрочем,  её
именовали Рогатой Горой. Последнее название гора получила потому, что,  если
взглянуть на неё с  юго-запада,  она  напоминала  поднимающуюся  из  пустыни
рогатую голову. Именно здесь Эль Мюрид встречался со  своим  Ангелом,  когда
терял ориентиры и чувствовал, что нуждается в совете. Он никогда не  задавал
себе вопроса, почему посланец Бога избрал для встреч место столь  отдаленное
и вдобавок обладающее такой зловещей репутацией.
   Вера Ученика подверглась серьезному испытанию, пока он, испытывая боль во
всем теле, в одиночестве совершал восхождение на  вершину.  Ответит  ли  ему
посланник Творца после столь длительного перерыва, спрашивал  он  себя.  Эль
Мюрид не искал встречи с Ангелом со времени своего первого, столь плачевного
посещения Аль-Ремиша.  Но  Ангел  обещал  встретиться  на  Джебал-аль-Джинн.
Однако иногда даже Ангельские обещания способны вызвать подозрение.
   Рогатая Гора считалась  очень  плохим  местом.  На  ней  издревле  лежало
проклятие. Никто уже не знал, почему оно было наложено, но зло, сохранившись
в камнях и  деревьях,  было  готово  обрушиться  на  любого,  кто  осмелится
нарушить покой горы.  Каждый  раз,  совершая  восхождение,  Ученик  страстно
желал, чтобы его ментор избрал для встреч более гостеприимное место.
   Но, несмотря на все свои сомнения, Ученик  продолжал  путь.  Зло  следует
победить в его собственном гнезде. Разве может Свет одолеть  Тьму,  не  взяв
штурмом её оплот?
   Но когда миновала ночь и большая часть дня, а его небесный собеседник так
и не появился, им снова овладели сомнения. Начинался ещё один вечер, и  тени
от пламени костра уже начали свою пляску на голых скалах.
   Посланник небес прибыл под раскаты грома и сверкание  молний,  видимых  с
огромного расстояния. Трижды облетев Рогатую Гору на своем крылатом скакуне,
он приземлился в пятидесяти ярдах от костра  Эль  Мюрида.  Ученик  поднялся,
уважительно потупив взор.
   Ангел, который почему-то упорно принимал  форму  маленького  сгорбленного
старика, заковылял к Эль Мюриду по покрытому трещинами базальту.  За  спиной
старика висел  какой-то  инструмент,  напоминающий  формой  рог  изобилия  и
казавшийся непропорционально большим для крошечного старца.
   Ангел положил рог на камни и уселся на него.
   - Я думал, что услышу твой зов раньше, - произнес посланец небес.
   Сердце Эль Мюрида затрепетало. Ученик и сейчас боялся  старика  так,  как
боялся его мальчишкой много лет назад.
   - В этом не было необходимости. Все шло так, как надо.
   - Однако слишком медленно, не так ли?
   Эль Мюрид робко поднял глаза на Ангела и встретил  проницательный  взгляд
божественного посланца.
   - Да, медленно, - сказал Ученик. - Вначале я  спешил,  но  Вади  Эль  Куф
научил меня не срывать плод, пока тот не созрел.
   - Так что же случилось сейчас?
   Эль Мюрид несказанно удивился тому, что  Ангел  задает  вопросы.  Тем  не
менее он рассказал о странном бегстве Юсифа  после  осады  и  о  назревающем
кризисе в собственной семье. Закончив рассказ, Ученик попросил старца зажечь
для него путеводный свет.
   - Твой следующий шаг совершенно очевиден, и я удивлен тому, что  ты  меня
призвал. Нассеф должен был тебе все сказать. Собери все силы и нанеси  удар.
Захвати Аль-Ремиш. Кто сможет остановить тебя после того,  как  ушел  валиг?
Возьми в свои руки Святилище, и все проблемы твоей семьи решатся сами собой.
   - Но…
   - Понимаю. Обжегшись однажды на молоке, дуют на воду.  Дважды  обжегшись,
цепенеют от ужаса. Вади Эль Куф не повторится.  Владеющие  магической  Силой
детишки также не преподнесут тебе неприятных сюрпризов. Скажи Нассефу, что я
буду лично следить за ним,  а  затем  спусти  его  с  цепи.  У  него  хватит
способностей решить задачу.
   Затем Ангел обрисовал план действий, проявив при этом такое знание  людей
и обстановки, что Ученик перестал сомневаться и совершенно успокоился.
   - Прежде чем мы расстанемся,  я  преподнесу  тебе  ещё  один  знак  моего
расположения, - сказал старец, сполз со своего сиденья, встал  на  колени  и
что-то прошептал в рог. Затем он поднял его и  потряс.  Из  раструба  что-то
выпало. - Пусть Нассеф передаст этот предмет  своему  агенту  в  Королевском
Шатре. Через неделю после передачи он должен будет нанести удар.
   Эль Мюрид принял  от  старца  ларчик  из  тикового  дерева  и  недоуменно
уставился на подарок.
   Ангел неожиданно заспешил к своему крылатому коню,  и  тот  взлетел,  как
только всадник оказался в седле. Эль  Мюрид  закричал  ему  вслед.  Ведь  он
только-только приступил к обсуждению своих проблем.
   Крылатый конь облетел вокруг  рогатого  пика.  Загремел  гром,  и  молнии
распороли небо. Между украшающими гору рогами заметались сгустки  огня.  Два
клуба пламени столкнулись в полете и, взорвавшись, взмыли в небо,  образовав
символ, значения которого Эль Мюрид разобрать не мог, так как знак  оказался
прямо над его головой.
   Ослепительный свет  постепенно  померк.  Когда  к  Эль  Мюриду  вернулось
зрение, в небе  все  было  как  прежде.  Ученик,  что-то  невнятно  бормоча,
вернулся к своему костру, сел и задумчиво уставился на