лжны будут объявить  себя  либо  обращенными
праведниками, либо признаться в том, что являются орудием Властелина Зла.
   - Пойду скажу всем.
   Эль Мюрид начал восхождение.
   В религии пустыни не существовало  фигуры  Дьявола,  пока  Эль  Мюрид  не
назвал его. Зло состояло из  сонма  демонов,  призраков  и  падших  душ,  не
имевших вождя. А склонный к патернализму Бог  Хаммад-аль-Накира  был  главой
целого семейства богов, что подозрительно напоминало большие  семьи  империи
или родовые группы пустыни. Главные проблемы Богу создавал его брат, слывший
в божеском семействе паршивой овцой. Братец мутил воду просто так - из любви
к беспорядку и не более того. В религии сохранялись следы  анимизма,  культа
поклонения духам предков и идеи переселения душ.
   Ученые  университета  Ребсамен  в  Хэлин-Деймиель  утверждали,  что  боги
пустыни являются слабым отражением той семьи, которая объединила Семь Племен
и  привела   их   в   землю,   ставшую   вначале   империей,   а   затем   и
Хаммад-аль-Накиром.
   Учение Эль Мюрида исключало анимизм,  поклонение  предкам  и  переселение
душ. Оно  превратило  скромного  вождя  рода  во  всемогущего  Единственного
Истинного Бога. Его братья, жены и дети стали простыми Ангелами.
   А баламут брат  превратился  во  Властелина  Зла,  повелителя  джиннов  и
ифритов и покровителя колдунов. Эль Мюрид возвысил голос против всякого рода
чародейства с яростью, совершенно не понятной его  слушателям.  Его  главный
довод сводился к тому, что колдовство  привело  к  гибели  империи.  Величие
Ильказара и надежда на  возвращение  прежнего  величия  -  к  этой  теме  он
обращался в каждой проповеди.
   Яблоком  раздора  между  ним  и  Эль  Акила   был   вопрос   о   молитвах
второстепенным  божествам.  Местные  жители  привыкли  обращаться  к  помощи
монахов обители, когда хотели направить просьбу богам и особенно Мухриану, в
честь которого и было построено Святилище Аль Хаба.
   Путь мальчика лежал не в само Святилище, а к тому месту,  где  его  нашел
старый имам. Он вначале не понял, что влечет его туда. Но  затем  догадался,
что ему там следует что-то найти.
   Он там что-то потерял. Что-то такое, о  чем  совершенно  забыл.  Какой-то
предмет, который выпал из его памяти. Нечто очень важное,  что  передал  ему
Ангел.
   Перед его глазами  мелькали  обрывки  видений,  в  которых  присутствовал
амулет. Могущественный амулет в виде браслета с живым камнем. Амулет, сказал
Ангел, послужит свидетельством Истины в тот момент,  когда  ему  потребуется
убедить сомневающихся.
   Но он совершенно не помнил, куда спрятал его.
   Мика принялся ползать  по  краю  высохшего  русла,  не  позволившего  ему
самостоятельно добраться до Эль Акила.
   - Ради всех богов,  что  ты  здесь  делаешь?  -  послышался  сзади  голос
Нассефа.
   - Ты напугал меня, Нассеф.
   - Так что же ты делаешь?
   - Ищу кое-что. Я спрятал это где-то здесь. Ведь они его не нашли, не  так
ли? Они ничего не говорили?
   - Кто? Монахи? Нашли. Оборванного и  обожженного  солнцем  сына  торговца
солью. Что же ты припрятал?
   - Я вспомнил. Камень, похожий на панцирь черепахи.
   - Этот, что ли?
   Камень находился всего в ярде от того места, где Мику нашел аль Ассад. Он
попытался поднять камень, но сил не хватало.
   - Подвинься. Я тебе помогу.
   Нассеф попытался оторвать Эль Мюрида от камня и в итоге  порвал  рукав  о
колючий кустарник.
   - О! Мать теперь устроит мне трепку!
   - Ну ладно, помоги.
   - Да и отец тоже от неё не отстанет, если узнает, что я был здесь.
   - Нассеф!
   - Ну ладно. Я здесь. - Он приподнял валун. - Как  ты  ухитрился  сдвинуть
его раньше?
   - Не знаю.
   Вдвоем им удалось чуть откатить камень.
   - Ишь ты! Что это за штука?
   Эль Мюрид бережно взял изящный  золотой  браслет  и  сдул  с  него  пыль.
Драгоценный камень ярко сверкал даже в такое солнечное утро.
   - Ангел дал мне его. Как свидетельство для сомневающихся.
   На  Нассефа  его  слова  произвели  впечатление,  но  он  казался  скорее
встревоженным, нежели восхищенным. Немного помолчав, он сказал:
   - Тебе лучше поторопиться. В Святилище собралась куча людей.
   - Они ждут развлечения?
   - Они думают, что это может быть интересно, - с подчеркнутым безразличием
произнес Нассеф.
   Эль Мюрид уже давно  обратил  внимание  на  уклончивый  характер  ответов
Нассефа.  Молодой  человек,  не  желая  себя  связывать,  во  всем   избегал
определенности.
   Они не спеша направились к Аль Хаба.  По  дороге  Нассеф  стал  понемногу
отставать. Эль Мюрид ничего не сказал. Он все понимал.  Нассефу  не  следует
ссориться с Мустафой.
   В Аль Хаба собрались все  монахи  и  все  обитатели  Эль  Акила.  В  саду
Святилища царила карнавальная  атмосфера.  Но  Эль  Мюрид  почти  не  увидел
обращенных к нему дружеских улыбок.
   За внешней веселостью притаилась  настороженность  и  злоба.  Они  пришли
сюда, чтобы увидеть чьи-то страдания.
   Поначалу он  думал,  что  сможет  учить  их,  сможет  устроить  диспут  с
настоятелем и  таким  образом  открыть  всем  глаза  на  ложность  старинных
догматов и греховность привычного образа жизни.  Но  сейчас  он  видел,  что
господствующим настроением здесь является злобная одержимость. Об учении  не
могло быть и речи. В такой обстановке требуется  бурное  проявление  чувств,
требуется эмоциональный взрыв.
   Он стал действовать по наитию, совершенно не думая. И на несколько  минут
он сам стал одним из зрителей, наблюдающих за представлением,  которое  дает
Эль Мюрид.
   Он воздел руки к небу и вскричал:
   - Я обличен Могуществом Творца! Дух Его  движет  мною!  Узрите  это,  вы,
идолопоклонники, погрязшие в грехе и слабые в  вере!  Дни  противников  Бога
сочтены! Нет богов кроме Бога Единого, и я - Его Ученик!  Следуйте  за  мной
или вечно горите в адском пламени!
   Он обратил к земле сжатую в кулак  правую  руку.  Камень  в  его  амулете
вспыхнул ярким огнем.
   С неба, которое не видело ни  облачка  вот  уже  много  месяцев,  ударила
молния, и на этом месте, в безупречном саду Святилища,  остался  безобразный
выжженный шрам. В воздухе закружились лепестки цветов.
   По голубым небесам прокатился громовой удар. Женщины  завизжали.  Мужчины
заткнули уши. Еще шесть молний, словно огненные дротики, вонзились в  землю,
оставив на месте великолепных ухоженных клумб лишь испепеленную землю.
   В гробовом молчании Эль Мюрид направился вон из оскверненного  Святилища.
Он шагал неторопливо и величественно, похожий не на ребенка, а на  стихийную
силу - нечто вроде циклона. Так он спустился к Эль Акила.
   Толпа хлынула вслед за ним. Люди были в  ужасе,  но  их  влекла  какая-то
неодолимая сила. Братья из монастыря пошли тоже, а ведь они почти никогда не
покидали стен Аль Хаба.
   Эль Мюрид подошел к пересохшему оазису и остановился там, где ещё  совсем
недавно воды омывали подножия пальм.
   - Я - Его Ученик! - вскричал он. -  Я  -  орудие  в  Руках  Божьих!  Я  -
воплощение Его Славы и Его Могущества! Взирайте!
   Он подошел к валуну весом фунтов в сто,  без  всякого  труда  поднял  его
двумя руками над головой и швырнул в засохшую грязь.
   Раскат грома снова разорвал безоблачное небо. В каменистую почву  пустыни
ударили молнии.  Женщины  снова  завизжали,  а  мужчины  закрыли  глаза.  На
пересохшей глине вдруг начали проступать темные пятна влаги.
   - И вы продолжаете называть меня безумцем и еретиком? - грозно спросил он
настоятеля  и  Мустафу.  -  Отвечайте  же,  слуги  Ада!  Покажите  мне  свое
могущество!
   Горстка новообращенных последователей Эль Мюрида собралась в одном месте.
Их лица светились восторгом, весьма сходным с обожествлением.
   Нассеф стоял поодаль в пространстве между  двумя  группами.  Он  пока  не
знал, к кому ему лучше примкнуть.
   Но  напугать  настоятеля  было  непросто.  Представление  Эль  Мюрида  не
произвело на него особого впечатления. Было ясно, что  никакая  демонстрация
могущества не в силах поколебать его приверженность традициям.
   - Все это обычный балаган, - прорычал он. -  Проявление  силы  Властелина
Зла, от имени которого ты проповедуешь… ты не сотворил ничего  такого,  чего
не мог бы сделать любой опытный колдун!
   Запретное слово было брошено в лицо Эль Мюрида,  как  перчатка.  Все  его
учение пронизывала безотчетная  и  бесконечно  глубокая  ненависть  ко  всем
проявлениям магического искусства. Именно  эта  часть  его  доктрины  больше
всего смущала слушателей, поскольку она не имела  никакой  видимой  связи  с
остальными фундаментальными положениями учения.
   Эль Мюрид затрясся от ярости.
   - Как смеешь ты? - выкрикнул он.
   - Неверный! - раздался чей-то голос.
   - Еретик! - вторил ему ещё кто-то.
   Эль Мюрид резко обернулся. Неужели они смеют издеваться над ним?
   Оказалось, что это его сторонники кричат настоятелю.
   Один из них бросил камень. Камень рассек настоятелю лоб и бросил  его  на
колени. Последовал град камней. Большинство  жителей  деревни  обратились  в
бегство.  Личные  помощники  настоятеля  -  парочка   наименее   престарелых
обитателей подхватила своего пастыря под  мышки  и  поволокла  с  поля  боя.
Сторонники Эль Мюрида двинулись следом, не переставая швырять камни.
   Мустафа, собрав горстку людей, бросился на перехват.  В  воздухе  повисла
брань. Замелькали кулаки. В руках, откуда ни возьмись, появились ножи.
   - Прекратите! - закричал Эль Мюрид.
   Это был первый мятеж. И с тех  пор  они  преследовали  его  как  заразная
болезнь все эти годы. Только его вмешательство помогло спасти жизни многим.
   - Прекратите! - грозно выкрикнул он, воздев правую руку  к  небесам.  Его
амулет сверкал, заливая лица золотистым сиянием. - Спрячьте  свои  клинки  и
ступайте по домам! - приказал он своим сторонникам.
   Сила снизошла на него, он перестал быть ребенком и  его  приказам  нельзя
было не повиноваться. Последователи Эль Мюрида спрятали ножи и отошли назад.
Он внимательно их рассмотрел. Они все были  молоды,  некоторые  даже  моложе
его.
   - Я пришел к вам не для того, чтобы вы проливали кровь, -  сказал  он  и,
повернувшись к Мустафе, продолжил:
   - Прими мои извинения, Мустафа. Я не хотел этого.
   - Но ты же призываешь к войне. К Священной войне.
   - Только против неверных. Против варварских, языческих стран,  восставших
против империи. Но  не  к  войне  брата  против  брата  и  Избранных  против
Избранных. - Он бросил взгляд на молодых людей и с изумлением заметил  среди
них нескольких девочек. - Я не хочу восстанавливать  сестер  против  братьев
или сынов против отцов. Я явился, чтобы воссоздать Священную Империю,  чтобы
Избранные снова смогли занять достойное место среди других народов и обрести
любовь Единого Господа, которому они станут возносить молитвы о  ниспослании
милости Избранным.
   - Я верю, что ты желаешь добра, - покачал головой Мустафа. - Но мятежи  и
раздоры будут всегда идти за тобой по пятам, Мика аль Рами.
   - Эль Мюрид. Ученик.
   - Вражда станет повсюду следовать за тобой, Мика. И твое путешествие  уже
началось. Я не допущу, чтобы в роду аль Хабиб  начались  ссоры.  Я  навсегда
изгоняю тебя со своих земель, но не стану принимать более суровых  мер,  так
как знал твою семью и её нелегкие пути в пустыне.
   "И ещё потому, что боюсь амулета". Но эти слова он не произнес.
   - Я - Эль Мюрид!
   - Мне безразлично, как ты себя называешь и кем считаешь. Но я  не  допущу
насилия на моей территории. Я дам тебе коня и монеты, которые  ты  просил  у
меня, а также все остальное, что тебе потребуется в странствиях. Ты покинешь
Эль Акила сегодня после полудня. Я, Мустафа абд-Рахим ибн Фарид  аль  Хабиб,
сказал свое слово. Не спорь со мной.
   - Отец, ты не можешь…
   - Молчи, Мириам. Что ты делаешь в обществе этой рвани? Почему  ты  не  со
своей матерью?
   Девочка принялась возражать, но Мустафа резко оборвал ее:
   - Я оказался глупцом. Ты начинаешь рассуждать так,  словно  ты  и  впрямь
мужчина. Все кончено, Мириам. Отныне и впредь  ты  будешь  находиться  среди
женщин и станешь выполнять женскую работу.
   - Отец!
   - Ты слышала меня. Мика, ты тоже слышал мои слова. Начинай сборы.
   Его сторонники были готовы возобновить свару, но он их разочаровал.
   - Нет, - сказал Мика, - для Королевства Покоя ещё не пришло время бросить
вызов не праведным порочным силам, временно захватившим  власть.  Потерпите.
Наш час придет.
   Мустафа залился краской и процедил:
   - Не выводи меня из себя, мальчик.
   Эль Мюрид повернулся лицом к вождю рода аль  Хабиб  и  скрестил  руки  на
груди так, чтобы амулет оказался сверху. Сверкающий камень был обращен прямо
на Мустафу. Мальчик молча и не мигая встретил взгляд воина.
   Первым не выдержал Мустафа. Он посмотрел на амулет, судорожно сглотнул  и
зашагал к деревне.
   Эль Мюрид неторопливо последовал за ним. Его  сподвижники  шагали  рядом,
заглядывая ему в глаза и принося клятвы верности. Но он не  обращал  на  них
внимания. Его привлекал Нассеф, который брел между двумя группами, не  зная,
к которой примкнуть.
   Интуиция подсказывала - Нассеф ему  необходим.  Этот  юноша  может  стать
краеугольным камнем всего его дела. Прежде чем уехать, он  обязан  завоевать
доверие Нассефа.
   У Эль Мюрида к Нассефу было двойственное отношение, впрочем, как и у сына
Мустафы к Эль Мюриду. Нассеф был умен, бесстрашен, жесток и умел. Но  в  нем
присутствовала какая-то темная, пугающая Ученика сторона. Сын Мустафы нес  в
себе как зачатки большого зла, так и зерно добра.
   - Нет, я не стану спорить с Мустафой, -  сказал  Эль  Мюрид  сторонникам,
умоляющим не покидать их. - Я полностью восстановил  силы  и  настало  время
странствий. Я вернусь, когда придет срок. Примите на себя мои труды, пока  я
буду отсутствовать.  И  пусть,  когда  я  вернусь,  передо  мной  предстанет
образцовое поселение.
   Он начал один из своих уроков, чтобы ученики его оказались во  всеоружии,
когда приступят к своей миссионерской деятельности.

***

   Выехав из Эль Акила, он не стал оглядываться. Эль Мюрид  сожалел  лишь  о
том, что не получил возможности привести Нассефу новые доводы. Что  же,  Эль
Акила была всего лишь началом.
   Правда, не таким хорошим началом, на которое он мог надеяться. Никого  из
серьезных  людей  он  обратить  так  и  не  смог.  Монахи  и  вожди   просто
отказывались его слушать. Следовало найти способы отверзнуть их глаза и умы.
   Он двигался в обратном направлении  по  тому  пути,  которым  двигался  в
последний раз караван его отца. Ему хотелось задержаться в  том  месте,  где
погибла его семья.
   Ангел предупредил его о том, что удел его будет тяжелым и что против него
выступят все те, кто извлекает выгоды от приверженности к  старым  порядкам.
Он не поверил. Как можно отказываться от Истины? Ведь она настолько очевидна
и так захватывающе прекрасна, что видна каждому.
   Эль Мюрид услышал стук подков, когда находился уже в двух  милях  от  Эль
Акила. Он оглянулся. Его догоняли два всадника. Он  не  сразу  их  узнал,  а
затем ему показалось,  что  это  те  двое,  которые  утаскивали  забиваемого
камнями настоятеля. Что им здесь понадобилось? Эль  Мюрид  обратил  взор  на
восток,  стараясь  не  обращать  внимания  на  преследователей.  Оглянувшись
вторично, он увидел их в какой-то дюжине  ярдов  позади  себя.  В  их  руках
сверкнула обнаженная сталь.
   Эль Мюрид ударил пятками в  бока  своего  коня.  Белый  жеребец  рванулся
вперед, едва не выбросив его из седла.
   Склонившись вперед, он  обхватил  обеими  руками  шею  скакуна,  даже  не
пытаясь управлять скачкой.
   Всадники неслись следом.
   Теперь он познал тот страх, на который ему не хватило  времени  во  время
нападения бандитов на караван отца. Он не представлял, что Властелин Зла так
скоро обратит против него свою ярость.
   Скакун, обогнув огромный выветренный валун, вынес его в  ту  долину,  где
погиб его отец…
   Преследователи уже  поджидали  его.  Белый  конь  встал,  чтобы  избежать
столкновения. Животное с такой силой уперлось ногами, что все четыре  копыта
полностью ушли в песок. Эль Мюрид вылетел из седла  и  покатился  по  земле,
пытаясь найти укрытие.
   Оружия у него не было. Он всегда верил в то, что  Бог  защитит  его…  Эль
Мюрид начал молиться.
   Позади него в долине раздался стук копыт. Раздались крики. Сталь  ударила
о сталь. Кто-то застонал и затем все стихло.
   - Вылезай, Мика! - заорал кто-то, нарушив гробовую тишину. Он выглянул  в
щель между двумя  валунами  и  увидел  двух  лошадей  без  всадников  и  два
неподвижных тела на каменистой земле.
   Над ними возвышался Нассеф, восседавший на  огромном  черном  жеребце.  В
правой руке он держал окровавленный клинок. Позади  него  Эль  Мюрид  увидел
трех молодых людей из Эль Акила, Мириам и ещё одну девочку, имени которой он
не знал.
   - Откуда вы появились? - спросил Эль Мюрид, выползая из-за камней.
   - Мы решили отправиться за тобой, - сказал Нассеф, соскакивая с коня и  с
презрительным видом вытирая лезвие о грудь одного из убитых. -  Монахи.  Они
послали этих полоумных убить тебя.
   Убитые братья не были монахами, они всего лишь прислуживали в  Святилище.
Настоятель кормил их и предоставлял крышу над головой за то, что они ишачили
на монастырь.
   - Но как вы оказались именно здесь? - спросил Эль Мюрид.
   - Мириам заметила, что они отправились вслед за тобой. До  этого  момента
мы спорили, не зная, что делать дальше. Но их отъезд решил все.  Здесь  есть
козья тропа, которая идет не вокруг холмов, а прямо через них. По  ней  я  и
поскакал. Я был уверен, что они дадут тебе проехать до этого места, а  затем
сделают все так, будто ты снова стал жертвой бандитов.
   Эль Мюрид стоял над мертвыми братьями, и его глаза  наполнились  слезами.
Эти бедняги были всего лишь слепым орудием в лапах Властелина Зла. Встав  на
колени, он вознес молитву о спасении их душ, хотя надежды  на  то,  что  Бог
проявит к ним милосердие, было мало. Бог, как известно, ревнив и мстителен.
   Закончив молитву, Эль Мюрид спросил:
   - И что же ты собираешься сказать своему отцу?
   - Ничего. Мы отправляемся с тобой.
   - Но…
   - Тебе нужна помощь, Мика. Разве я это только что не доказал?
   Эль Мюрид немного постоял в задумчивости, а  затем,  заключив  Нассефа  в
объятия, произнес:
   - Я рад, что ты пришел, Нассеф. Я очень беспокоился за тебя.
   Нассеф покраснел. Дети Хаммад-аль-Накира привыкли к рисовке, но им крайне
редко приходилось встречаться с проявлениями искренней нежности.
   - Надо двигаться дальше, - сказал он. - Нам предстоит длинный путь,  если
мы не хотим провести ночь в пустыне.
   Эль Мюрид снова обнял его:
   - Еще раз благодарю тебя, Нассеф. Ты не представляешь,  сколь  много  все
это для меня значит. - Он повернулся, обменялся рукопожатиями  с  остальными
молодыми людьми и поцеловал ручки девочкам.
   - А я, значит, объятий не заслужила? - поддразнила его Мириам. -  Неужели
ты любишь Нассефа сильнее, чем меня?
   Теперь настала его очередь  смущаться.  Мириам  следует  прекратить  свои
игры.
   Но вызов он принял.
   - Ну-ка, подойди поближе, - сказал Эль Мюрид.
   Когда она приблизилась,  проповедник  её  обнял,  чем  страшно  рассердил
Нассефа и привел в страшное смущение девочку.
   Эль Мюрид рассмеялся.
   Один из молодых людей подвел его коня.
   - Благодарю тебя, - сказал юный Мессия.
   Итак, их было  семеро.  Они  отправлялись  в  путь,  которому  предстояло
продолжаться много-много лет. Эль Мюрид счел семерку  благоприятным  числом,
но числа сами по себе не приносят удачи. Ему придется провести в мучительных
раздумьях бесчисленное  количество  ночей,  прежде  чем  его  миссия  начнет
приносить  плоды.  Слишком   много   Детей   Хаммад-аль-Накира   не   желали
воспринимать его учение или оказывались глухими к слову Истины.
   Но он упорно продолжал свое дело. Каждая новая  проповедь  открывала  для
него ещё одно-два сердца. Число его сторонников постоянно возр