формирования. У правоверных же не хватало силы воли, чтобы
возобновить наступление.
   Тем временем на юге Гарун и Хоквинд продолжали свое движение от города  к
городу, от замка к  замку,  прорубая  широченную  просеку  в  землях  Второй
Империи и искореняя её сторонников. Они  захватили  Симбаллавейн  и  быстрым
маршем шли на Ипопотам.
   Генерал-губернатор     оккупированных     провинций      позволил      им
продемонстрировать свою энергию  и  напор.  Когда  они  отправились  дальше,
губернатор собрал разрозненные отряды и вновь захватил Лебианнин, предав при
этом смерти всех сторонников неверных.
   Слишком самоуверенный Гарун уговорил Хоквинда повернуть на  север,  чтобы
снова освободить город.
   Ловушка  захлопнулась  в  узкой  горной  долине,  когда   до   Лебианнина
оставалось не более дня пути. Хоквинд и бин  Юсиф  только  убитыми  потеряли
более восьми тысяч человек. В  их  распоряжении  осталось  всего  двенадцать
тысяч бойцов. Эти двенадцать тысяч сумели укрыться за неохраняемыми  стенами
Лебианнина, где никто не увидел в них своих освободителей. Враг приступил  к
осаде города.
   - Великая победа, повелитель, - объявил  Эсмат.  О  событиях  на  юге  он
услышал во время посещения одной из близлежащих деревень. Вот уже  некоторое
время их отряд небольшими переходами продвигался на юг. - Роялисты и солдаты
гильдии почти полностью уничтожены в битве под Лебианнином. Те, кому удалось
спастись, заперты в городе.
   Ученик был бодр, и к нему полностью вернулась способность рассуждать. Эль
Мюрид видел возможности, которые несет с собой эта победа, но  почему-то  не
возрадовался.
   Он всю жизнь, повинуясь воле Всевышнего, вершил для Него великие труды, а
Всевышний предал его. Бог позволил, чтобы  стрела  сразила  его  пророка  за
мгновение до полной победы. Ради веры он  претерпел  все  унижения,  которые
можно придумать, принес в жертву ради неё все самое  дорогое…  Мертвое  тело
его веры осталось лежать на поле битвы между трупами его знаменосцев.
   - Где мы сейчас, Эсмат?
   - В Форганге, повелитель. В нескольких днях пути от  Дунно-Скуттари.  Там
ты окончательно поправишь свое здоровье.
   - Направь курьера к начальнику гарнизона.  Пусть  сообщит  всем,  включая
полевых командиров, что я жив. Скажи ему,  что  я  желаю  объявить  всеобщее
перемирие. Он должен передать заинтересованным сторонам предложение о созыве
через месяц в Дунно-Скуттари всеобщей мирной конференции.
   - Неужели мир, повелитель? А как же Вторая Империя?
   - Путем переговоров мы закрепим за собой те земли, которые освободили.
   - Но у нас остаются враги, которые не пойдут на мировую.
   - Гильдия? Бандиты бин Юсифа? Ты же сказал, что они почти уничтожены.  На
конференцию мы  обязательно  пригласим  и  Высокий  Крэг.  Они,  я  полагаю,
достаточно устали от войны и готовы отказаться от санкций,  введенных  после
того, как Непобедимые перебили тех стариков. Однако  с  роялистами  мира  не
будет. Никогда. Во всяком случае, до тех пор, пока я и  бин  Юсиф  ходим  по
одной и той же земле. Это останется нашим единственным сражением. Они  убили
все, что я любил. Мою жену. Моих детей. Нассефа. Даже мою веру в Бога и  мое
предназначение.
   Эсмат ответил ему цитатой из Учения.
   - Я был страшно наивен  в  то  время,  Эсмат.  Теперь  мне  кажется,  что
ненависть - единственное подлинное чувство, присущее людям.
   "Может быть, так же чувствовали те люди, которых я называл  прислужниками
Властелина Зла", - подумал Эль Мюрид. Пьяницы, игроки, содержатели  притонов
заняли  свою  нишу  в  жизни,  возможно,  не  потому,  что  ими   руководило
изначальное зло, а лишь в силу всеобщей  ненависти,  обрекшей  их  на  столь
низменное существование. Впрочем, вполне возможно также, что некоторые  люди
получают наслаждение, испытывая ненависть к самим себе.
   Его вступление в Дунно-Скуттари явилось прекрасным поводом для  всеобщего
празднества. Тысячи правоверных высыпали на улицы. Некоторые  приветствовали
его громкими криками, а некоторые рыдали от счастья,  словно  он  принес  им
весть о полном триумфе их веры.  Во  влажном  от  речных  испарений  воздухе
запахло подготовкой к грандиозному карнавалу. Восторженное проявление чувств
не заставило себя долго  ждать.  На  улицах  появились  люди  в  маскарадных
костюмах и масках. По городу с веселым хохотом погнали быков. Правоверные  и
неверные братались, поливая свои объятия слезами радости.
   Эль Мюрид с высокого балкона посылал веселящимся свои  благословения.  На
его губах играла легкая улыбка.
   У Эсмата это всеобщее ликование вызывало недоумение.
   - Они радуются не за меня, Эсмат, а за себя.
   - Не понимаю, повелитель.
   - Они радуются не моим успехам или  возвращению.  Они  счастливы  потому,
что, оставшись в живых, я  набросил  завесу  тайны  на  завтрашний  день.  Я
избавил этих людей от необходимости думать самим.
   - Боюсь, что они будут разочарованы, узнав, что мы  пошли  на  уступки  и
потребовали мира.
   Ученик решил бросить вызов своему Богу. Его миссия состоит в  том,  чтобы
создать Королевство Покоя. Он не  может  сделать  этого,  посылая  людей  на
войну…
   - Как обстоят дела с болеутоляющим средством? - спросил он, меняя тему. -
Запасы достаточны?
   - Когда-то ты называл меня бестолковым, повелитель. Я сделал  выводы.  Мы
владели Ипопотамом не один  год,  и  я  сделал  запасы,  которых  хватит  на
несколько жизней.
   Эль Мюрид кивнул с  рассеянным  видом.  Как  хорошо,  что  есть  средство
отвлечь его от мыслей, от подлинных мотивов  его  разрыва  с  Всевышним.  Он
отдавал себе отчет, что за ссорой  с  Творцом  стояла  обыкновенная  детская
обида за то, что Всемогущий предательски не отвратил  стрелы,  причинив  ему
тем самым физическую боль.
   - Этим людям безразлично, в какую маску облечена неизвестность, -  сказал
Эль Мюрид, возвращаясь к началу разговора. - Они просто хотят,  чтобы  маска
существовала.
   Примерно через неделю начали прибывать эмиссары союзников.
   - На сей раз они, похоже, настроены весьма серьезно, - заметил Ученик.  -
Особенно Грейфеллз.
   - Возможно, они чувствуют твою решимость, повелитель, - ответил Эсмат.
   - Сомневаюсь.
   Только  что  прибывшие  делегаты  сразу  занялись  своим  любимым  делом:
закулисной возней и подсиживанием друг друга. Тем  не  менее  состав  миссий
произвел  на  Эль  Мюрида  впечатление.  Ему   предстояло   иметь   дело   с
ответственными людьми, способными не только  взять  на  себя,  но  и  честно
выполнить свои обязательства. Даже Гильдия наемников прислала делегацию  под
руководством  прославленного  генерала  Лаудера.  Итаскийцы   направили   на
переговоры своего грозного военного министра и скользкого  пройдоху  герцога
Грейфеллза. Переговоры - они шли публично - должны  были  принести  ощутимые
результаты.
   В ходе официальных заседаний серьезных расхождений во взглядах  почти  не
было. Ни одна из  сторон  не  пыталась  вести  переговоры  с  позиций  силы.
Примерно через неделю Эль Мюрид сказал Эсмату:
   - Думаю, что все получится как надо. Не позже чем через месяц конференция
закончится подписанием договора. Мы окажемся в Аль-Ремише ещё до  того,  как
твои старые дружки успеют припрятать то, что успели наворовать за то  время,
когда считали меня мертвым, - со смешком закончил Эль Мюрид.
   Это был совсем иной Эль Мюрид. Он стал более живым  и  открытым.  Ученик,
казалось, получал детское удовольствие, вгоняя в смущение  своих  слушателей
откровенными,  а  иногда   даже   насмешливо-циничными   заявлениями.   Люди
припомнили, что его отец торговал солью. "В пророке заговорил голос  крови",
- шептали некоторые.
   - Все скоро закончится, Эсмат, - продолжил  Эль  Мюрид.  -  Не  волнуйся.
Подлинными  ворами  являются  итаскийцы.  Они  совсем  запутались  в   своих
противоречивых требованиях. В  итоге  мы  получим  даже  больше,  чем  могли
ожидать.
   Ему почти сразу тайно удалось прийти к соглашению с герцогом Грейфеллзом.
Соглашение  это  должно  было  иметь  далекоидущие  последствия.  В  частных
встречах герцог демонстрировал прагматическую честность, которую  Эль  Мюрид
оценивал очень высоко.
   - Но что будет со  Второй  Империей,  повелитель?  Неужели  нам  придется
отказаться от мечты?
   - Не тревожься, Эсмат. Не тревожься.  Мы  выигрываем  время,  чтобы  наша
мечта обрела новую силу. Правоверные уже донесли  слово  Истины  до  берегов
Серебряной Ленты. Семена грома уже брошены в почву. Эти  тучные  поля  дадут
пышные всходы. Новые избранные соберут богатый урожай.
   - Да, но…
   Эсмат смотрел на своего господина и мысленно задавал вопрос:  кто  сможет
придать движению притягательность  и  мощь?  У  кого  проявится  искра  того
божественного безумия, которое заставляет массы  людей  бросить  свои  дела,
чтобы отдать жизнь за идеалы, которые не понимают?
   Это будешь не ты, повелитель, думал Эсмат.  Не  ты.  Ты  теперь  даже  не
способен на то, чтобы представить в нужном свете самого себя.
   Эсмат с грустью смотрел на своего господина. Ему казалось, что у  него  в
тот момент, когда он отвернулся, отняли что-то бесконечно ему дорогое. Он не
знал, что именно. Он даже не до конца понимал свои  чувства.  Лекарь  всегда
считал себя приземленным и сугубо практичным человеком.

ГЛАВА 22
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

   Гарун и Белул смотрели со стены на  своих  врагов.  Их  лагерь,  разбитый
вокруг города, с каждым днем становился все больше и больше.
   - Нам предстоит трудное время, повелитель, - заметил Белул.
   - Из тебя получится замечательный предсказатель, Белул, - ответил  Гарун,
оглядывая наполовину развалившиеся стены Лебианнина. Тяжелые осадные  машины
без всякого труда могли развалить их до конца.
   Впрочем, врагу было  совсем  не  обязательно  тратить  время  и  силы  на
стенобитные  машины.  Для  хорошо  организованного   штурма   старые   стены
Лебианнина серьезным препятствием  не  являлись.  У  Гаруна  и  Хоквинда  не
хватало сил, чтобы защитить их по всему периметру, а местные жители помогать
не желали.
   -  Что  происходит,  Белул?  Почему  они  не  атакуют?  Почему  не  видно
итаскийского флота?  Они  не  могут  не  знать  того,  что  здесь  творится.
Итаскийцы же хотели нас отсюда эвакуировать, разве не так?
   Вот уже несколько недель у него не было связи с внешним  миром.  Он  лишь
успел услышать о том, что Эль Мюрид погиб в  большой  битве  с  итаскийцами.
После  этого  надежды  Гаруна  взмыли  вверх  словно  на  огромных  крыльях.
Король-без-Трона посылал курьера за курьером, но те исчезали без следа,  как
исчезают круги на воде от играющих в гавани рыб.
   - Мы брошены в одиночестве, повелитель, - сказал  Белул.  -  Мир  занялся
своими делами и совершенно о нас забыл. Может быть, сознательно.
   - Но если Ученик умер…
   - Повелитель, все, кроме нас, роялистов, плевать хотели на то, сидишь  ты
на Троне Павлина или нет. Итаскийцы? Они заняты дракой с войском  Ученика  и
только радуются тому, что мы здесь сидим  и  тихо  воем.  Ради  нас  Итаския
жизнями своих воинов жертвовать не станет. Это не сулит им никакой выгоды.
   - Пощади меня, великий истребитель иллюзий, - со слабой улыбкой  произнес
Гарун.
   - Вон торопится Саджак. У него такой вид, будто он готов  уничтожить  ещё
парочку твоих мечтаний.
   Эль Сенусси  был  мрачнее  тучи.  Гарун  затрепетал.  Всем  существом  он
чувствовал, что старик несет дурные вести.
   - Повелитель, в гавани корабль, - задыхаясь, выдавил он.
   - Ну и?..
   - Он привез какого-то гонца из гильдии. Сейчас этот человек  у  Хоквинда.
На его лице появилось весьма странное выражение, когда он увидел  меня.  Как
будто бы он вдруг испытал приступ острой  боли.  Смотрел  так,  как  мог  бы
смотреть человек, когда над головой его брата палач занес свой топор.
   Гарун вдруг ощутил, что все его тело покрылось холодным потом.
   - Что ты думаешь, Белул?
   - Я думаю, что нам надо тщательно беречь свои  спины,  повелитель.  Кроме
того, мне кажется, что мы скоро узнаем, почему наши курьеры не возвращались.
   - Я опасался, что именно это ты и скажешь. Жаль, что я не  успел  развить
свои способности шагана настолько, чтобы  уметь  предсказывать…  Неужели  ты
веришь в то, что они могут обратить оружие против нас?
   - Наши и их интересы не всегда совпадают, повелитель.
   - И снова я опасался, что ты скажешь именно это.

***

   Рискерд и Хаакен имели  вид  людей,  стоящих  у  края  разверстой  могилы
скоропостижно скончавшегося  друга.  Рагнарсон  рассвирепел  настолько,  что
утратил дар речи.
   Наконец, после стольких лет молчания, им поступил приказ.
   Браги заставил себя несколько успокоиться и спросил:
   - Сколько людей знает об этом?
   - Лишь мы. Да ещё курьер. - Рискерд  показал  на  человека,  доставившего
послание генерала Лаудера.
   - Рискерд, забери отсюда этого сукиного  сына  и  займи  его  чем-нибудь.
Хаакен, беги в казарму и выбери всех тех, кто был в  нашей  роте,  когда  мы
выходили из Высокого Крэга. Убери их куда-нибудь, остальным скажи,  что  они
должны через два часа быть полностью готовы к маршу.
   - Что ты затеял? -  с  подозрением  уставясь  на  брата,  поинтересовался
Хаакен.
   -  Даже  производство  в  капитаны   представляется   мне   неравноценной
компенсацией за измену другу. Делай, что я сказал.
   - Браги, ты не можешь…
   - Могу, и ещё как. Я вышел из гильдии за пять минут  до  появления  этого
парня. Ты и Рискерд слышали мое устное заявление об отставке.
   - Браги…
   - Не желаю ничего слышать. Собирай своих  солдат  гильдии  и  веди  их  в
Высокий Крэг. Мы же, не являющиеся наемниками, пойдем своим путем.
   - Я только хотел сказать, что иду с тобой.
   Браги некоторое время молча смотрел на брата, а затем сказал:
   - Не в этот раз, Хаакен. Ты рожден для гильдии. Я - нет. Я  размышляю  об
этом Бог знает сколько времени. Не годен я для этого. Особенно в замаячившее
перед нами мирное время. Я мечтаю получить  гораздо  больше  того,  что  мне
способна дать гильдия. Я хочу  иметь  много  денег,  а  получить  богатство,
оставаясь в гильдии, невозможно. Всю добычу  ты  должен  отдавать  Братству.
Тебе же не надо того, что требуется мне. Ты - принадлежишь гильдии. И  ты  в
ней останешься. Через пару лет ты будешь командовать ротой. Со временем…
   По мере того как Браги говорил, его голос слабел  все  больше  и  больше.
Хаакен выглядел несчастным. Очень  несчастным.  Он  изо  всех  сил  старался
сдержать слезы.
   Они были братьями и ни разу в жизни не расставались надолго. И вот  Браги
говорит Хаакену, что каждому из них настало время шагать собственным  путем.
Хаакен же слышал лишь то, что он больше не нужен, что его  не  желают  иметь
рядом, что он перерос братские отношения.
   Браги тоже страдал.
   - Я должен так поступить, Хаакен. Пусть я погибну в  глазах  гильдии,  но
иного пути у меня нет. Я не хочу тащить тебя за собой в неизвестность. Когда
все кончится, я вернусь к тебе.
   - Хватит. Достаточно объяснений.  Мы  -  взрослые  люди.  Делай  то,  что
считаешь нужным. Уходи. Убирайся…
   Браги внимательно посмотрел на брата.  Он  задел  гордость  Хаакена.  Тот
никогда  не  забывал,  что  он  -  приемыш,  и  всегда  считал  себя   менее
полноценным, чем все остальные  люди.  Маленькие  обиды  в  его  воображении
становились гигантскими… Лучше закончить разговор, пока  они  не  наговорили
друг другу того, что может принести подлинные страдания.
   - Собирай своих людей, Хаакен. Ты слышал мой приказ,  -  сказал  Браги  и
пошел прочь. В его глазах стояли слезы.
   Собрав - скорее воровством, нежели честными способами - достаточное число
лошадей, он вывел своих людей из города, прежде чем  до  их  ушей  донеслась
весть о предательском мире.
   Высланные вперед дозорные почти сразу же перехватили вражеского курьера.
   - Прочитай, - приказал он переводчику, передавая ему послание.
   - Посмотрим… Вначале идут обычные приветы и салюты. Командующему  войском
под Лебианнином… Пишет сам Эль Мюрид… Ага, вот суть. Ученик двигается на юг,
чтобы лично принять участие в окончательном решении проблемы роялистов.  Это
его слова. Больше  ничего.  Скорее  всего,  во  избежание  случайностей,  он
направил несколько курьеров.
   - Хм… Вряд ли он следует впереди своих гонцов. Ребята, надо поторопиться.
Посмотрим, не удастся ли нам устроить этому сукину сыну небольшой сюрприз.

***

   Гарун мягко положил руку на  локоть  Шадека.  Эль  Сенусси  был  готов  в
одиночку двинуться в поход против наемников Хоквинда.
   - Это не поможет, Шадек. Они обязаны выполнять приказ, нравится он им или
нет.
   Солдаты гильдии грузились на суда, которые  должны  были  вывезти  их  из
осажденного города. Недовольный и изрядно смущенный Хоквинд выставил охрану,
чтобы не допустить эвакуации роялистов. Часовые избегали  смотреть  в  глаза
своим бывшим боевым друзьям.
   - Вот так-то, Шадек, - рассуждал Белул. - Глубоки и мутны воды  политики.
Время от времени политикам требуется жертвенный агнец.
   - Более подходящего времени для философствования ты, Белул, видимо, найти
не мог! - взорвался Эль Сенусси. - Перестань трепать языком и напряги мозги,
чтобы найти выход из создавшегося положения.
   - Интересно, чем пожертвовал Эль  Мюрид  в  обмен  на  нас?  -  задумчиво
протянул Гарун.
   - Полагаю, повелитель, что он дал гильдии и  Итаскии  достаточно  золота,
чтобы купить наши жизни.
   - А я считал, что мы его волновать перестали. В  последнее  время  он  не
обращал на нас внимания.
   - Может быть, потеря трех четвертей войска заставила его взглянуть на мир
новыми глазами.
   - Ты развеселился не к добру…
   Хоквинд пошел на нарушение приказа и рассказал им о  последних  событиях.
Ничего хорошего эти новости роялистам не сулили.
   Гарун посмотрел на бухту, в которой находилась гавань. На двух холмах  по
её обеим сторонам стояли форты,  соединенные  с  городом  длинными  стенами.
Между стенами и кромкой воды оставалось примерно  пятьдесят  ярдов  суши,  у
которой швартовались более мелкие  суда.  Люди  Гаруна  захватывали  боты  и
лодки, чтобы двинуться на них вслед за кораблями гильдии.
   - Сколько человек мы сможем вывезти? - спросил Шадек.
   - Не больше тысячи, - ответил Белул. - Да и то только в том случае,  если
отважные спасители наемников не блокируют выход из гавани.
   -  Неужели  их  предательство  заходит  столь  далеко?  -  сказал  Гарун,
оглядывая суда.
   - Время покажет, повелитель, - пожал плечами Белул.
   Гарун, Белул и Эль Сенусси молча следили за тем, как транспортные корабли
один за другим выходят в море. Вскоре  после  того,  как  последний  из  них
отошел от пирса, появился посыльный.
   - Повелитель, - тяжело дыша, выдавил он, -  в  судоходный  канал  вот-вот
войдут военные суда.
   - Ага, - произнес Шадек таким тоном, словно поздравлял себя с чем-то.
   Краска отлила от лица Гаруна.
   - Под чьим флагом? - спросил он.
   - Под флагом Дунно-Скуттари, повелитель.
   - Дунно-Скуттари находится  в  кармане  Ученика.  Тебе,  Белул,  придется
забыть о своем крошечном флоте. Похоже, нам не остается ничего иного,  кроме
как постараться захватить с собой на  тот  свет  как  можно  больше  врагов.
Шадек, собери людей и поставь их на стены. Это долго не протянется.
   - Может быть, попробовать вступить в  переговоры?  -  неуверенно  спросил
Белул.
   - Ты бы стал торговаться с ними,  если  бы  роли  вдруг  переменились?  -
ответил вопросом на вопрос Гарун.
   - Понимаю, что ты имеешь в виду, повелитель, - невесело рассмеялся Белул.
***

   Несмотря  на  все  усилия,  Рагнарсон  не  мог  двигаться  быстрее,   чем
продвигался Эль Мюрид. Ученик достиг Лебианнина на пятнадцать  часов  раньше
его, но все же слишком поздно для того, чтобы начать штурм в тот же день.
   Патруль Рагнарсона захватил курьера, который  рассказал  им  об  истинном
положении дел.
   - Мы будем идти всю ночь, - объявил Браги. -  Может  быть,  окажемся  там
вовремя, чтобы