и  подслушивающих  устройств,  и
Карлсен дал слово. К тому же на каком корабле станут  монтировать  шпионящие
устройства в каюту главнокомандующего?
   Ситуация - из комедии, скорее, даже  фарса.  Но  только  если  самому  не
приходится быть участником спектакля. И еще за стеной человек,  под  началом
которого двести с лишним боевых кораблей и  от  которого  зависит,  если  он
проиграет надвигающуюся битву, исчезнет ли жизнь на обитаемых планетах через
каких-нибудь пять лет.
   - Но ты ничего не знаешь обо мне, Крис, - сказал он.
   - Я знаю одно: жизнь для меня - это ты.  Митч,  пойми,  уже  не  остается
времени  играть  в  салонную  даму,  кокетничать,  краснеть,  -  все  это  я
проделывала не один раз. Но это все скорлупа, шелуха... Я согласилась  стать
женой Карлсена по политическим  мотивам.  Но  все  это  кончилось  вместе  с
Атсогом.
   Ее пальцы судорожно смяли голубую ткань халата. Митчу пришлось  взять  ее
ладонь в свою, чтобы успокоить.
   - Крис, Атсог остался в прошлом.
   -  Для  меня  Атсог  навсегда  в  настоящем.  Навсегда.  Я  вспоминаю   и
вспоминаю... Митч, машины на наших глазах живьем  содрали  кожу  с  генерала
Брадина. И я видела все это. Я теперь не могу  думать  о  всяких  глупостях,
вроде политики. Жизнь слишком коротка. И я теперь больше  ничего  не  боюсь,
если только ты меня не бросишь...
   Митч молчал. Он чувствовал жалость. И одновременно он хотел обладать этой
женщиной. И еще он испытывал десяток  других  стремлений,  противоречивых  и
сводящих с ума собственной противоречивостью.
   - Карлсен хороший человек, - сказал он наконец. Кристина вздрогнула.
   - Полагаю, хороший, -  сказала  она  натянуто.  -  Митч,  но  я  ведь  не
безразлична тебе? Скажи правду... Если ты меня не  любишь,  то  когда-нибудь
потом сможешь полюбить. -  Она  слабо  улыбнулась,  подняла  руку.  -  Когда
отрастут эти глупые волосы.
   - Глупые волосы. - Он проглотил комок в  горле,  хотел  погладить  ее  по
щеке, но отдернул пальцы, как от огня. - Крис, ты девушка Карлсена, и сейчас
слишком многое зависит от него.
   - Я никогда не была его.
   - Но я... я не могу лгать тебе. И может, не могу  сказать  всю  правду  о
том, что я чувствую. Скоро начнется сражение, и я чувствую, словно я завис в
воздухе,  как  парализованный.  Сейчас  невозможно  строить  планы...  -  Он
беспомощно развел руками.
   - Митч, - мягко сказала Кристина. - Тебе сейчас плохо,  правда?  Главное,
не волнуйся. Я постараюсь вести себя хорошо.  Ты  позовешь  врача?  Когда  я
знаю, что ты где-то рядом, я могу заснуть.
   Карлсен  несколько  минут  разглядывал  бумаги,  найденные  Хемпфилом   у
господина Сальвадора. Он был похож на человека, решающего шахматную  задачу.
И он не выглядел удивленным.
   - Я подготовил несколько надежных людей, - первым  заговорил  Хемпфил.  -
Они готовы.  Мы  можем  быстро  и  без  шума  арестовать  главарей  этого...
заговора.
   Голубые глаза вопросительно смотрели на него.
   - Хемпфил, вы уверены,  что  другого  выхода  не  было?  Я  имею  в  виду
Сальвадора.
   - Боюсь, что да, - вкрадчиво сказал Хемпфил. - Я увидел, как он потянулся
за пистолетом... Карлсен принял решение.
   - Коммодор Хемпфил, выберите четыре корабля и совершите  разведвылазку  к
дальнему краю туманности. Мы должны  определить,  где  сосредоточился  враг,
чтобы не дать ему занять позицию между нашим флотом и
   Солнцем. Действуйте осторожно, нам достаточно знать расположение основных
сил берсеркеров.
   - Я понял, - кивнул Хемпфил: рекогносцировка была разумной операцией.
   Кроме того, если Карлсен желает самостоятельно разделаться с противниками
внутри флота, то  пусть  поступает,  как  считает  нужным.  Хемпфилу  методы
Карлсена часто казались недостаточно жесткими и  просчитанными,  но  тем  не
менее целей своих он всегда добивался. И если проклятые машины так не  любят
Карлсена, Хемпфил будет поддерживать главнокомандующего до последнего.
   А что еще имело значение в  этой  несчастной  Вселенной?  Сломать  хребет
дьявольским машинам - и точка.
   Митч каждый день  проводил  несколько  часов  с  Крис.  Он  держал  ее  в
неведении относительно диких слухов, распространившихся по  кораблям  флота.
Странная   смерть   Сальвадора,   охрана,   вдруг   поставленная   у   каюты
главнокомандующего. Поговаривали, что адмирал Кемал вот-вот начнет бунт.
   Туманность Каменный Край закрывала уже  половину  звезд  по  курсу  флота
эбеново-черными   завитками   и   хлопьями   скоплений,   словно   останками
взорвавшихся  планет.  Внутри  Каменного  Края  нормальная  навигация   была
невозможна: каждый кубический  километр  был  нашпигован  твердой  материей,
препятствовавшей  сверхсветовому  полету  или   перемещению   в   нормальном
пространстве с эффективной скоростью.
   Флот направлялся  к  дальнему,  четко  очерченному  краю  туманности,  за
которым исчез разведотряд Хемпфила.
   - С каждым днем она становится спокойнее, - сказал Митч, входя в скромную
каюту главнокомандующего.
   Карлсен, сидевший за рабочим  столом,  поднял  голову.  Перед  ним  лежал
листок с венерианскими иероглифами, кажется, список фамилий.
   - Спасибо за добрую весть, поэт. Она вспоминает обо мне?
   - Нет.
   Их взгляды встретились:  глаза  нищего  и  безобразного  циника  и  глаза
могущественного и красивого верующего.
   - Послушай, поэт, - сказал  вдруг  Карлсен,  -  как  бы  ты  поступил  со
смертельными врагами, если бы они оказались в твоей власти?
   - Считается что мы,  марсиане,  люди  вспыльчивые,  любим  жестокость.  Я
должен вынести сам себе приговор? Кажется, Карлсен сначала не понял.
   - Что? Да нет же, я говорю не о... Крис, не о вас и не о себе.  Нет.  Это
не личное. Я, кажется, просто задумался и произнес вслух...
   - Тогда спросите Бога, ведь  вы  верующий.  Кажется,  Бог  велит  прощать
врагов?
   - Велит, - кивнул Карлсен. Потом добавил задумчиво: -  Знаешь,  он  очень
много от нас требует. Очень много.
   Ощущение  было  необычное.  Митч  впервые  видел  настоящего,  искреннего
верующего.
   Да и  самого  Карлсена  он  таким  раньше  не  видел:  ожидающего  знака,
пассивного. Словно в самом деле  существовала  некая  Цель,  Предназначение,
скрытое до поры вне  пределов  обычного  человеческого  сознания.  И  теперь
Карлсен ждал просветления. Если...
   Нет, это все мистическая чушь, решил Митч.
   Прогудел  коммуникатор.  Митч  не   слышал   слов,   но   видел   реакцию
главнокомандующего по его лицу. Энергия и  грандиозная  сила  уверенности  в
собственной  правоте  возвращались  к  Карлсену.  Это  напоминало  включение
атомной горелки: сначала мягкое свечение, но потом...
   - Да, - сказал Карлсен. - Вы хорошо справились. Потом он  взял  со  стола
бумаги венерианина. Казалось, он поднял их не  прикосновением  руки,  а  они
сами взлетели, повинуясь приказу его воли.
   - Сообщение от Хемпфила, - мимоходом сказал он Митчу. - Флот  берсеркеров
сосредоточился непосредственно за краем туманности. По оценкам Хемпфила,  их
около двухсот и они не подозревают о нашем приближении.  Мы  начинаем  атаку
немедленно. Пусть ваши люди займут боевые  посты.  С  нами  Бог!  -  Карлсен
повернулся к коммуникатору: - Адмирала Кемаля ко мне, сейчас  же.  Вместе  с
ним я хочу видеть... -  Карлсен  бросил  взгляд  на  список  заговорщиков  и
продиктовал несколько фамилий.
   - Удачи, сэр, - сказал Митч после некоторой паузы. Уже на пороге каюты он
успел заметить, как Карлсен опускает  список  заговорщиков  в  дезинтегратор
мусора.
   Сигналы сирен зазвучали раньше, чем Митч достиг  каюты.  Он  облачился  в
бронекостюм и по вдруг ставшими  тесными  коридорам  направился  на  мостик.
Внезапно ожили динамики оповещения:
   - ... за все нанесенные нами обиды словом или делом, или  бездействием  я
прошу нас простить. И от имени всякого, кто может назвать  меня  другом  или
вождем, я объявляю: все нанесенные вами обиды с этого моменты будут  вырваны
с корнем из нашей памяти... - Это был голос Карлсена.
   В переходе, где только что  царила  предбоевая  суматоха,  вдруг  повисла
тишина. Митч обнаружил, что смотрит прямо в глаза здоровенному венерианину в
форме корабельной полиции, очевидно, телохранителю какого-нибудь офицера.
   В динамике оповещения раздался голос адмирала Кемаля:
   - Мы... мы, эстильцы и венериане - братья  отныне!  С  этого  момента  мы
едины,  жизнь  против  берсеркеров!  Гибель  проклятым  машинам,  смерть  их
строителям! Не забудем Атсог!
   - Не забудем Атсог! - вторил адмиралу голос Карлсена.
   Тишина в  коридорах  напоминала  последнюю  секунду  перед  ударом  волны
цунами, уже нависшей и готовой вот-вот обрушиться. И  она  обрушилась.  Митч
сам не понимал, что он кричит, она только чувствовал навернувшиеся на  глаза
слезы.
   - Не забудем генерала Брадина! - крикнул венерианин-полицейский,  обнимая
Митча, поднимая в воздух вместе с бронекостюмом. - Смерть его убийцам!
   - Смерть убийцам!
   Клич прокатился по коридорам, как волна жидкого  пламени.  То  же  самое,
совершенно очевидно, сейчас происходило и  на  других  кораблях.  Больше  не
оставалось времени на интриги, только на общую славу или общую гибель.
   - Гибель проклятым машинам!
   Мостик размещался почти в самом  центре  массы  корабля.  Это  было  лишь
возвышение с кругом кресел. Каждое  кресло  окружалось  скоплением  панелей,
пультов и экранов.
   - Координатор абордажа готов, - отрапортовал Митч, пристегивая ремни.
   Трехмерный экран-сфера в центре мостика демонстрировал продвижение  флота
людей. Корабли  шли  двумя  линиями,  по  сотне  в  каждой.  Каждый  корабль
обозначала зеленая  точка,  позиция  которой  с  максимально  возможной  для
корабельного  компьютера  точностью  соответствовала  реальной.  Завитки   и
вздутия туманности Каменный Край перемещались вдоль  боевых  порядков  флот?
серией  стремительных  коротких  толчков.  Флагман  сейчас  шел   в   режиме
сверхсветовых микропрыжков,  и  поэтому  изображение  в  сфере-демонстраторе
состояло из серии неподвижных картин, чередуемых с интервалом в  полсекунды.
Четыре более жирные зеленые точки сильно отставали от основной массы  флота.
Это были венерианские крейсера  с  тяжелыми  сверхсветовыми  пушками,  новым
оружием людей.
   Митч слышал чей-то голос в наушниках:
   -  Примерно  через  десять  минут   можно   ожидать...   В   пространстве
демонстратора появилась зловеще-красная горящая точка, за  ней  другая,  еще
десяток. Как крошечные солнца; выплывали корабли берсеркеров  из-за  вздутия
туманности Каменный Край.  Очевидно,  разведпатруль  Хемпфила  был  в  конце
концов замечен, потому что берсеркеры шли в атакующем строю. Сотня или  даже
больше красных  точек  образовала  боевую  сеть,  и  вдруг  в  демонстраторе
возникла вторая сеть, а из черной туманности  продолжали  выползать  красные
точки, строя третью боевую сеть, чтобы  охватить  и  сокрушить  линии  флота
людей.
   - По моим оценкам, у берсеркеров три  сотни  кораблей,  -  сказал  чей-то
противно-педантичный голос. Раньше один только такой численный  перевес  мог
лишить человечество последних надежд, но сейчас, в  эту  минуту,  страх  уже
никого не мог остановить.
   В наушниках Митча гремели боевые  команды.  Ему  самому  пока  оставалось
только наблюдать.
   Шесть больших зеленых точек отставали теперь еще больше:  ни  секунды  не
колеблясь,  Карлсен  бросал  флот  прямо  в  центр  вражеского  строя.  Люди
недооценили силу  врага,  но  и  командование  флота  берсеркеров,  кажется,
сделало   аналогичную   ошибку,   потому   что   красным   точкам   пришлось
перегруппироваться, расширить сети.
   Дистанция между  кораблями  была  еще  слишком  велика  для  эффективного
применения бортового оружия, зато  дальнобойные  сверхсветовые  пушки  шести
венерианских крейсеров могли спокойно вести огонь прямо сквозь  строй  флота
людей. Их залп заставил на миг сжаться само пространство, хотя это был  лишь
вторичный  эффект  распыленной  энергии,  зарегистрированный  мозгом  Митча.
Сверхсветовой   снаряд,   выстреленный   на   безопасное    расстояние    от
корабля-пушки, включал собственный двигатель и мчался к цели, то  появляясь,
то исчезая из нормального пространства, как пущенный над поверхностью тихого
пруда гладкий плоский камешек.
   Масса такого снаряда, увеличенная во  много  раз  скоростью,  проносилась
сквозь  строй  зеленых  точек,  словно  фантом,  и  выныривала   в   обычное
пространство только у самой цели уже в виде волн  Де-Бройля,  когда  фазовая
сверхсветовая скорость внутренне выворачивает наизнанку саму материю.
   Казалось,  не  прошло  и  секунды  с  момента,  когда  Митч  почувствовал
призрачное  появление  снарядов,  как  одна  из  красных  точек  распухла  и
распустилась в крохотное розовое облачко. Кто-то ахнул. Несколько  мгновений
спустя заработали огневые батареи флагмана, лазеры и ракетные установки.
   В центре враг остановился, примерно в двух миллионах миль от флагмана, но
фланги  неудержимо  надвигались,  как  нож  гигантской  мясорубки,   угрожая
окружением первой линии кораблей.
   Карлсен не колебался ни секунды. Флот  людей  устремился  прямо  в  пасть
ловушки.
   Само пространство вокруг Митча вибрировало и волновалось. Огонь вели  все
корабли флота. Красные и зеленые точки в демонстраторе начали  исчезать,  но
пока потери с обеих сторон были незначительны.
   Темп сражения вышел за пределы  человеческих  возможностей,  и  голоса  в
шлемофоне немного успокоились. Теперь бой  будут  вести  компьютеры,  верные
слуги Жизни, против слуг Антижизни хладнокровно, без страха и понимания, что
происходит.
   Фрагменты боя с калейдоскопической скоростью сменяли друг друга  в  сфере
демонстратора. Распухающая красная точка вражеского корабля только что  была
в миллионе миль, но вдруг оказалась в два раза ближе, в следующий миг  -  на
старом месте.  На  самом  деле  прыжки  совершал  флагман,  то  исчезая,  то
выныривая  в  нормальное  пространство,  не  прекращая  бешеного   огня   по
противнику. Наконец, флагман вышел на курс тарана.
   Теперь в сфере демонстратора возникла не просто красная точка, а  мрачный
черный  силуэт  недруга,  словно  нависший,  безумно   накренившийся   замок
великанов,  затмивший  звезды  по  курсу.  Сто  миль,  пятьдесят.   Скорость
приближения  снизилась  до  мили  в  секунду.  Враг,  как  и  ожидалось,  на
максимальном ускорении уходил от  тарана.  Митч  в  последний  раз  проверил
ремни, латы, оружие. Крис, твой кокон должен  выдержать.  Берсеркер  распух,
закрыл всю сферу демонстратора. Относительно мелкий берсеркер, всего  раз  в
десять больше флагмана. Но  в  любом  случае  у  этих  космических  гигантов
имелись слабые места, старые раны, только затянутые свежей  броневой  кожей.
Удирай, удирай, механическое извращение, но тебе теперь не уйти!
   Ближе, все ближе... Таран!
   Погас свет, появилось ощущение падения, секунды тянулись, как века...
   Удар. Несмотря на  обивку  кресла  и  внутреннюю  амортизацию  лат,  Митч
получил пару  хороших  синяков.  Одноразовый  нос-таран  уже,  должно  быть,
испарился, поглощая часть энергии удара.
   Когда  гром  столкновения  затих,  стал  слышен  скрежет  металла,  свист
убегающего воздуха, всхлипы и вздохи разорванных трубопроводов.
   Флагман на половину длины корпуса  вошел  в  тело  берсеркера.  Не  самый
удачный таран, но на  мостике  никто  не  был  ранен.  Контроль  повреждений
доложил, что пробоины невелики и уже заделываются.  Канониры  сообщили,  что
пока не могут выдвинуть пушечную турель. Машинный  зал  был  готов  включить
двигатели на полную мощность.
   Двигатели!
   Корабль заерзал внутри им же нанесенной берсеркеру раны. Возможно, победа
окажется легкой, если они смогут выпотрошить врага, выпустить в  космос  его
металлические внутренности. На секунду воображение Митча было  парализовано,
когда он вообразил мощь созданных человеком двигателей.
   - Бесполезно, командир. Мы  засели  прочно.  Берсеркер  выдержал.  И  уже
наверняка  его  стратегический  центр  выдает  вариант  за  вариантом  плана
ответной атаки,, без страха и жалости.
   Капитан корабля посмотрел на Карлсена. Снаружи кипел ад огненных энергий,
и никакая нормальная связь была невозможна. Карлсен больше не мог  управлять
битвой, впрочем, и берсеркеры  не  могли  соединить  центральные  компьютеры
своих кораблей в единый мозг.
   - Принимайте командование, - сказал Карлсен капитану  корабля.  Подавшись
вперед. Главнокомандующий  всматривался  в  померкшую  сферу  демонстратора,
пытаясь понять, что представляют собой изредка мелькавшие в ней огоньки.
   Капитан тут же отдал приказ высаживать абордажную команду.
   Митч смотрел, как его люди покидают  абордажные  лазы.  После  секундного
размышления (ждать было хуже, чем действовать) он обратился к капитану:
   - Сэр, прошу разрешения  присоединиться  к  десанту.  Карлсен  словно  не
слышал. Он полностью передал бразды управления в руки капитана.
   Капитан же ответил не сразу. Координатор был  нужен  не  мостике,  но  во
время абордажной схватки будет отчаяние не хватать опытных людей.
   - Хорошо. Сделайте все возможное, чтобы отбить контратаку.
   Берсеркер бросил на таранивший его флагман орду солдат-роботов. Отделения
десантников почти  не  успели  отойти  от  вонзившегося  в  тело  берсеркера
корпуса, а уже некоторые из них были отрезаны нападавшими.
   В узком зигзагообразном коридоре лаза, за  которым  кипела  самая  жаркая
схватка, Митча встретил человек в латах.
   - Капитан Спейн? Я сержант Брум, исполняю обязанности командира  обороны.
Мостик передал,  что  теперь  командовать  будете  вы.  Нам  немного  тяжело
приходится. Канониры все еще не могут разобраться с турелью.  Железки  катят
волнами, не дают ни минуты передышки.
   - Выходим.
   Оба поспешили наружу через лаз, превратившийся в щель. Корпус флагмана  в
этом месте изогнулся, как  лезвие  меча,  воткнувшегося  в  слишком  прочную
броню.
   - Сейчас разберемся, - наконец преодолев лаз, сказал Митч. Где-то мерцали
вспышки, светился раскаленный металл, и в этом  неверном  свете  можно  было
различить могучие балки, словно многоэтажные  дома,  среди  которых  застрял
флагман.
   Сержант показал, в каком направлении  ушло  его  отделение.  Около  сотни
десантников сейчас вели бой в лабиринте хаотически  разорванного  металла  и
дрейфующего в невесомости железного мусора.
   - Железки не стреляют. Они накатывают волнами и вступают в рукопашную.  В
последней атаке мы потеряли шестерых.
   Из глубоких шахт поднимались облака  газа  и  пузыри  какой-то  жидкости,
металл вздыхал и вибрировал. Умирает  ли  проклятая  машина  или,  наоборот,
готовится к решительной схватке, сказать было нельзя.
   - Кто-нибудь вернулся из остальных отделений?
   - Нет. Похоже, они застряли.
   - Говорит канонирная, - раздался в наушниках жизнерадостный голос. -  Нам
удалось выставить одну турель по восьмидесятому градусу.
   - Тогда стреляйте, чего ждете, - проскрежетал Митч.  -  Мы  же  внутри  у
него, во что-нибудь попадете.
   Минуту спустя  раздвинулись  заслонки  на  специальных  нишах  в  корпусе
флагмана, и оттуда ударили прожектора.
   - Они опять катят! - завопил Брум.
   Метрах в трехстах впереди, за  расплавленным  носом  корабля,  показалась
цепочка силуэтов. В свете прожекторов стало ясно, что это  не  десантники  в
латах. Митч не успел открыть рот, чтобы выяснить, чего ждут канониры,  когда
заработала турель, поливая наступающие машины дождем разрывных снарядов.
   Но машины шли цепь за цепью,  как  волны,  карабкаясь,  прыгая,  ползком.
Десантники открыли отчаянный огонь.
   Митч, совершая длинные легкие прыжки, обходил десантников, совершая, если
нужно, перегруппировки.
   - Если что, отходите! - приказал он по  командирскому  каналу.  -  Но  не
допускайте их к абордажным лазам.
   Его людям сейчас  приходилось  иметь  дело  не  с  сервомеханизмами  типа
сварочных или тр