а. Она напомнила Ларсу
машину сопровождения, только другой, не похожей на предыдущие, модели.  Было
видно, что машина побывала в боях.
   Ларс прицелился в нее  из  маленького  пистолета,  отобранного  у  Опавы.
Конечно, он сделал это,  совершенно  не  надеясь,  что  берсеркеры  снабдили
любимца - человека - "good life" оружием, способным причинить им вред.
   Машина обратилась к нему человеческим голосом, живой  тембр  которого  не
спутаешь ни с чем: "Ларс, программа Реморы..."
   Его палец на предохранителе дрогнул и ослаб. Все  еще  не  отпуская  руку
Пат, он встал на ноги: "Что  нам  делать?"  Он  снова  почувствовал  падение
давления; или где-то утечка, или, наконец, мозг берсеркера решил отрезать их
систему жизнеобеспечения. Пат молчала, словно экономила дыхание.
   Появился двойник странной машины с парой космических скафандров,  которые
он кинул людям под ноги и сказал: "Поторопитесь!".
   Прилаживая на себя скафандр, Ларс прошелся по короткому коридору от кельи
до кельи, нашел Наксоса и Дороти Тотонак и в двух словах  объяснил  им,  что
они должны подчиняться этим новым механизмам.  Оба  землянина  с  изумлением
повиновались, когда машины бросили перед ними космические  костюмы.  На  них
было написано: "Оборонная Служба Чанниты". Чаннита... Интересно, где это?  У
Ларса было чувство, что он должен знать...
   "Стоять!" - В дальнем конце короткого коридора появился Джеймсон и  навел
на машины, что принесли скафандры, свое оружие.
   "Нет!" - закричал Ларс. Успев облачиться только  наполовину,  он  неловко
запрыгал навстречу командующему Адаманта, чтобы остановить  его  и  внезапно
понял, что у него есть подмога. Откуда  ни  возьмись,  появились  Кампаны  -
некоторые тоже были в скафандрах. Они окружили Джеймсона и как-то  уговорили
опустить оружие.
   Джеймсон и единственный оставшийся в живых, но тяжело раненный  член  его
команды, присоединились к группе пленных землян и  Кампанов,  которые  снова
были выведены  из  их  подземелья  под  открытое  небо.  Сейчас  оно  словно
взбесилось от полыхавших фейерверков военной атаки.  Бело-голубой  солнечный
свет  казался  более  тусклым  из-за  загрязнения  ближайшего   пространства
осколками снарядов и машин.
   Новые машины сопровождения ввели узников в один из самых крупных  занятых
ремонтных доков, а затем - внутрь невероятно  огромного  берсеркера-монстра,
большая часть  корпуса  которого  находилась  в  глубокой  яме  ниже  уровня
поверхности планеты. Гигантский  берсеркер  имел  значительные  повреждения,
вокруг него  энергично  работали  машины-ремонтники:  накладывали  заплатки,
заряжали орудия.
   Чтобы попасть в его чрево, пришлось проделать долгий и опасный  путь  под
небом, все еще безмолвно полыхавшим зарницами не такой уж далекой войны.
   Оказавшись внутри громадной машины, люди  услышали  хриплый  человеческий
голос, раздавшийся сразу со всех сторон: "Канакуру, ты здесь? Очень  хорошо.
Это - Хилари Гейдж. Скажи им, кто я".
   Казалось, что звук голоса распространяется в  воздушной  среде.  Но  Ларс
предположил, что микрофоны его скафандра  не  в  порядке.  Он  открыл  шлем;
воздух, ворвавшийся в легкие, был спертым, но вполне пригодным.
   "Скажи им, кто я", - снова повторил голос. - "И что я", - добавил он.
   "Я.., не думаю, что я знаю".
   "Ты должен знать. Кампаны сказали, что тебе поведали о том, как  я  попал
сюда. Если..."
   Теперь Кампаны, освобождаясь от шлемов и скафандров, окружили Ларса,  как
ранее они окружили Джеймсона. Каждый протягивал к нему руку.
   Он почувствовал прикосновение. Много прикосновений. И не только плоти, но
и мысли.
   Эпизод, который был тайной, сообщение, которое следовало утаить, вставали
в его сознании.

ПАДЕНИЕ КАПЛИ СЛЕЗЫ

   Двумя  милями  выше  плотный  воздух  планеты   Гарвест   разрядился   до
нормального земного давления. Небо было невероятно  синего  цвета,  но  этот
необычный цвет все-таки был синим, и никаким  иным.  Дышать  пока  еще  было
нельзя, но в атмосфере присутствовал кислород - более  десяти  процентов.  В
видоискателе плывущей камеры эффектно смотрелась на фоне белых облаков  одна
из биологических фабрик. Камера показала огромный пульсирующий шар  в  форме
перевернутой капли слезы, с  верхушки  которого  срывались  уносимые  ветром
зеленые пузыри. С чувством гордости любовался видом Хилари Гейдж.
   Это вовсе не означало, что когда-нибудь ему захочется попасть на Гарвест.
Разноцветные осадки портили мелкие  водоемы  возле  полюсов,  что  возникали
из-за постоянных приливов и отливов. В зачаточной атмосфере плавало  зеленое
липкое вещество. Если  оно  опускалось  слишком  низко,  то  сгорало  дотла.
Планета была илистая и  вязкая.  Изменения  происходили  утомительно  долго.
Ошибки проявлялись через годы, а для их исправления требовались десятилетия.
   Хилари Гейдж предпочитал внешнюю луну.
   Когда-нибудь эта планета превратится в живой мир. Но  даже  тогда  Хилари
Гейдж  не  присоединится  к  колонистам.  Хилари  Гейдж   был   компьютерной
программой.
   Хилари Гейдж никогда бы не вызвался добровольцем для  участия  в  проекте
Гарвеста, если бы альтернативой не была смерть.
   Смерть от старости.
   Он был наслышан, что другие миры с подозрением относились  к  современным
высокоразвитым компьютерам:  они  слишком  походили  на  машины  берсеркера.
Только десятки тысяч миров были населены людьми. Со  дня  основания  Чанниты
берсеркеры для этого региона были  не  более,  чем  слухами.  Хотя  никто  в
действительности не сомневался в их существовании, но...
   И все-таки для определенных целей было необыкновенно удобно  использовать
именно  компьютеры,  а  для  осуществления  некоторых  проектов   требовался
искусственный интеллект.
   Компьютер, конечно, не был истинным спасением. Хилари Гейдж давно  должен
был умереть. Возможно, его последние мысли были о  бессмертной  компьютерной
программе.
   Компьютер не был новым. Его программное  обеспечение  состояло  ранее  из
двух отдельных личностей, которые затем  изменили  решение  и  попросили  их
стереть...
   Гейдж мог это понять. В его файлах были заложены развлечения. Они  всегда
были на месте, когда  он  к  ним  обращался,  начало  и  конец,  как  зримые
воспоминания.
   Игру в  шахматы,  немного  поэзии  можно  было  пережить,  а  как  насчет
детективного романа, или игры в футбол?
   Гейдж создал свои собственные развлечения.
   За последние десять дней он ни разу  не  обращался  к  своей  поэме.  Его
удивляла  и  радовала  собственная  выдержка.  Возможно,  теперь  он  сможет
посмотреть на нее свежим взглядом...?
   Вот и не правда. Вся работа промелькнула перед ним в одно мгновенье. Было
впечатление, будто он закончил ее читать всего долю секунды назад.  То,  что
всегда  было  настоящим  богатством  Хилари  -  его  безупречная  память   -
становилось теперь помехой.
   За последние годы поэма разрослась  до  размеров  небольшого  романа,  но
компьютерная память Гейджа могла воспринимать ее сразу  целиком.  Эта  поэма
представляла собой историю его  жизни,  его  единственный  бросок  в  ворота
бессмертия. Поэма отличалась единством и гармоничностью - по  крайней  мере,
ритм и размер были совершенны, но присутствовала ли в ней  динамика?  Чтение
поэмы от начала до конца оказалось неожиданно трудным для  Гейджа  занятием.
Ее следовало читать по строчкам, как это делали нормальные  читатели,  а  не
воспринимать всю целиком. Оценить течение...
   "Ни один кастрат никогда не пел так чисто..." Хорошо, но не к  месту.  Он
заменил строку на другую. Никакая процессорная программа  в  мире  не  могла
быть настолько легкой! Измененная эмфаза заставила его  играть  дальше...  И
это его описание взорванного берсеркерами  мира  Гармонии  теперь  приобрело
новый импульс.
   Дни и годы страха и гнева.  Когда-то  в  юности  он  сражался  с  людьми.
Чаннита должна была защищать свою сферу  влияния.  Где-то  были  союзники  и
где-то существовали берсеркеры, но он знал о них только понаслышке  до  того
дня, пока не увидел Гармонию. Мятежники Свободной Геи  хорошо  сделали,  что
бежали  на  Гармонию,  благодаря  им  он  попал  туда  и   увидел   "работу"
берсеркеров.
   Завоевать мир так трудно, и так легко разрушить его! После этого  он  уже
не мог воевать с людьми.
   Его высшие начальники могли бы уволить его. Но вместо этого он  пошел  на
повышение,  и  его  отправили   исследовать   оборонную   систему   Чанниты,
направленную против берсеркеров.
   Они, по-видимому,  представляли,  что  это  простая  подготовка  будущего
проекта создания рабочих мест.
   Для  Гейджа  это  было  все  равно,  что  проехаться  туристом  за   счет
правительства. В последующие сорок лет он ни разу не видел живого.., то есть
активного  берсеркера,  но  путешествуя  в  мирах,   где   берсеркеры   были
реальностью, а не слухом, он, похоже, знал о них слишком  много.  Они  могли
иметь любые размеры  и  формы.  Здесь  они  носились  во  времени.  Там  они
передвигались в образе и подобии  человека,  который  внезапно  ощетинивался
ножами и ружьями. Машины  можно  было  разрушить,  но  никогда  нельзя  было
внушить им страх.
   Но пришел день,  когда  его  подавил  собственный  страх.  Гейдж  потерял
способность принимать решения.., обо всем этом было написано здесь, в поэме.
А удалось ли это передать? Он не чувствовал. Поэт во  что  бы  то  ни  стало
должен иметь железы внутренней секреции!
   Он не был уверен, но побоялся вмешиваться дальше. Что касается формы, все
было отлично. Его поэзия, наверное, слишком механическая...
   Может быть, он сумеет кому-то дать прочитать поэму?..
   Этот шанс может наступить неожиданно быстро. Своим периферическим  чутьем
он уловил на фоне космического шелеста какие-то пульсации на микроволне 2, 7
- электрошок  от  космического  корабля,  приближающегося  со  сверхсветовой
скоростью со стороны Чанниты. Неожиданный ревизор из  родного  мира?  Хилари
записал в память измененный фрагмент поэмы и сосредоточился на сигнале.
   Слишком  медленный!  Слишком  сильный!  Слишком  далекий!  Масса   10   в
двенадцатой степени  граммов  -  даже  колоссальный  источник  питания  едва
удерживал объект в возбужденном до сверхсветовой скорости состоянии в  почти
однообразном пространстве между звездами. Он находился на расстоянии  многих
световых лет, и ему оставалось проползти своим изнуряющим  черепашьим  шагом
еще несколько дней пути; но уже он затмевал звезду Чанниты, и  это  испугало
Гейджа.
   Берсеркер.
   Его сигнальный код можно было бы выразить как вспышку  последовательности
битов 100101101110, как пароль с элементами описания,  но  не  как  имя  или
звук.
   100101101110 имел три идентичных мозга и рефлекс, позволяющий действовать
при консенсусе двух из них. В битве он мог потерять один или два, но  так  и
не почувствовать изменения. Столетие назад он был фабрикой,  вспомогательным
военным  истребителем  и  комплексом   машин   для   рудниковых   работ   на
металлическом  астероиде.  Теперь  эта  тройка  представляла  единство.   На
следующей ремонтной станции три разных мозга должны  были  поместить  в  три
отдельных  корабля.   То,   что   останется,   должно   было   подвергнуться
перепрограммированию, уничтожению или подключению к другой  машине.  Еще  он
мог быть разобран на комплектующие с какой-то иной целью - все равно в таком
виде он уже не мог бы существовать. Названия этому состоянию нет.
   Возможно, он дремал. Вселенная вокруг представлялась простой,  но  в  ней
иногда встречались энергетические течения - приходилось корректировать курс,
чтобы до него доходили приказы. Приказ могла отдать жизнь или берсеркер.
   Масса приближающейся  звезды  искривила  пространство.  Когда  оно  стало
слишком  изогнутым,  100101101110  пришел   в   состояние   сверхскоростного
возбуждения.  Его  скорость  упала  до  одной  десятой  скорости  света,   и
100101101110 продолжал торможение дальше. Теперь он не дремал.
   С расстояния в миллионы километров жизнь представляется в  виде  зеленых,
оранжевых или фиолетовых полос спектра.  С  расстояния  в  сотни  километров
можно  уже  уловить  многочисленные  разнообразные  излучения,   испускаемые
пучками живых нервов. Но необходимость подходить так близко наступала  очень
редко. Гораздо проще оставаться где-нибудь возле  звезды,  в  полной  боевой
готовности и искать в спектре  кислородного  мира  полоску,  соответствующую
температуре жидкой воды. Кислород и означал жизнь.
   Там.
   Иногда  жизнь  защищала  себя.  До  сих  пор  100101101110   никогда   не
подвергался атакам. Но жизнь обладала разумом. Пока берсеркер  осматривался,
он оставался в состоянии боевой готовности номер один.
   Голубая точка с  булавочную  головку  имела  еще  более  крошечные  луны:
большую - на значительном расстоянии, и поменьше, которая находилась слишком
близко, отчего приливы придали ей форму капли.
   Размер большей луны был  неподходящим  даже  для  100101101110.  Меньшая,
массой 4 на 10 в пятнадцатой степени граммов, будет как раз  то,  что  надо.
Берсеркер-крепость двинулся к ней, обострив восприятие до предела.
   Хилари Гейдж не представлял, чего можно было ожидать.
   Когда он был моложе, когда он был  человеком,  он  построил  для  Чанниты
оборонные сооружения, защищавшие от берсеркеров. За  те  четыреста  тридцать
лет, что Чаннита была  колонией,  берсеркеры  ни  разу  не  появились  в  ее
пределах. Хилари много путешествовал. Он видел разоренные миры и разрушенные
обгоревшие берсеркеры; он собирал и изучал записи людей, которые сражались и
победили машину-убийцу; записей проигравших у него не было.
   Его заботил Гарвест. Он просил, чтобы мониторную станцию  уничтожили.  Не
потому, что программа (в то время, Сингх) могла восстать. Гейдж боялся,  что
на Гарвест могут прийти берсеркеры, могут найти  мониторную  станцию,  могут
разобрать компьютер по частям и обнаружить, что  эти  части  превосходят  их
собственные.
   Над   ним   посмеялись.   Когда   Сингх   подал   прошение,   чтобы   его
индивидуальность была уничтожена, Гейдж снова обратился со  своей  просьбой.
На этот раз его опять  загрузили  бессмысленной  надуманной  работой:  найти
способ, как обезопасить ситуацию.
   Он пытался. Он  создал  субпрограмму  Реморы,  но  ее  следовало  сделать
универсальной!  Удар  обрушился  раньше,  чем  была   завершена   программа,
полностью удовлетворявшая Гейджа. Оружия на внешней луне не было никакого.
   Берсеркер пришел.
   Зверь был  ранен.  Его  корпус  ужасающей  толщины  был  пробит.  Никаких
тонкостей и загадок в этой толстостенной  массе  не  было,  ее  единственное
назначение заключалось в  том,  чтобы  сдерживать  мощь  атак.  Тогда  Гейдж
спросил себя, не получил ли аппарат это повреждение на Чанните. Он бы  узнал
больше, если бы позволил себе воспользоваться радаром или лучом нейтрино, но
ограничился пассивными инструментами, включая телескоп.
   Двухсотлетний проект был завершен. Теперь берсеркер будет уничтожать  все
виды жизни, вплоть до микробов в воде и воздухе Гарвеста. Гейдж приготовился
посмотреть, как будет умирать планета. Он попытался представить  себе,  что,
когда все будет готово, у крепости не останется ни оружия, ни энергии, и она
превратится в легкую добьиу для любого охотника,  станет  доступной  военным
кораблям людей... Но на мониторной станции луны  не  было  никакого  оружия.
Поэтому Хилари Гейдж мог только записывать события для архивов Чанниты.
   Существовали ли те архивы до сих пор? А может  быть,  эта  штуковина  уже
побывала на Чанните? Узнать об этом не было никакой возможности.
   Что сделал берсеркер, когда цель не  ответила  ему  огнем?  Два  столетия
назад  Гарвест  был  безжизненной  планетой  с  редеющей  атмосферой,  какой
когда-то была сама Земля. Теперь жизнь брала свое. Для берсеркера  этот  шар
разноцветной слизи и осадков был  жизнью,  то  есть  врагом.  Он  непременно
нападет. Но как?
   Ему не нужно было привлекать  внимание  берсеркера  к  себе.  Несомненно,
машина чуяла жизнь..,  но  Гейдж  не  был  живым.  Будет  ли  он  уничтожать
беспорядочно  разбросанную  технику?  Гейдж  не  был  спрятан,  но   он   не
использовал много энергии: солнечных пластин было достаточно, чтобы  станция
работала.
   Берсеркер совершал посадку на Капле Слезы.
   Шло время. Гейдж наблюдал. Теперь двигатели берсеркера  изрыгали  голубое
пламя.
   Берсеркер не расходовал горючее, его  моторы  питались  за  счет  энергии
самого космоса. Но что он там пытался завершить?..
   Потом Хилари понял умом и нутром почувствовал:  берсеркер  не  расходовал
свою собственную энергию. Он нашел оружие в самой природе.
   Фиолетовая звезда распустила  веер  вдоль  орбиты  Капли  Слезы.  Надежно
сидящий на астероиде берсеркер, чья масса всего в три тысячи раз была меньше
массы спутника, развил усилие, в шестьдесят раз превышающее силу гравитации,
тем самым замедляя движение Капли Слезы на 0,02 G в час.
   Труд на целое столетие. Он должен рискнуть, сыграв - Гарвест против  него
самого...   Полусформированный   мир   против   компонентов   для    ремонта
поврежденного берсеркера.
   Прежде, чем записаться самому,  он  изучил  записи  предыдущих  сообщений
берсеркера. В компьютере уже содержались подобные сведения.
   Тут были даны частоты и коды: ориентиры звезд и миров, данные  о  запасах
топлива, массы и энергии,  описание  степени  поражения,  опасные  ситуации,
очередности целей по степени  важности,  специальные  термины  для  описания
тайного вооружения, применяемого жизнью для самозащиты, код перевода на язык
людей  или  союзников,  упрощенный   код   для   берсеркера   с   серьезными
повреждениями мозга.
   Гейдж отбросил прочь свое оригинальное намерение. Он  совершенно  не  мог
выступить в  роли  берсеркера.  Смешно,  но  он  перестал  бояться.  Органов
внутренней секреции  у  него  уже  не  было,  но  человеку  так  свойственно
испытывать  страх..,  неужели  и  это  тоже  потеряно?  Орбита  Капли  Слезы
сужалась, затягиваясь, как аркан. Выступить, как кто-то  еще!  Обдумать  все
хорошенько. Ему нужен был не только  голос.  Пульс,  дыхание:  у  него  были
соответствующие записи. Вицепрезидент Керли Барнес попрощалась с  ним  перед
тысячью репортеров, когда Гейдж стал  уже  записью,  и  ее  речь  находилась
здесь, в  его  банках  памяти.  Жесткая  старая  леди,  Керли  была  слишком
надменной, чтобы быть похожей на "good life",  но  он  бы  использовал  свой
собственный словарь.., не забыть об этом.  А  как  насчет  техника,  который
болтал с ним, пока проверял свои рефлексы? Анжело Карсон был старым  заядлым
курильщиком, которому было уже слишком поздно чистить легкие. Глубокие хрипы
в них - как раз то, что сейчас нужно!
   Он настроил свой мазер и, пока размышлял, прослушал хриплое дыхание.  Что
еще?  Может  быть,  картинка?  Лучше   обойтись   без   нее.   Не   забывать
останавливаться, чтобы вздохнуть, когда говоришь. Сначала вдох, потом выдох.
   "Это "good life"  говорит  за  лунную  крепость.  Лунная  крепость  имеет
повреждения".
   Веер света, исходящий от Капли Слезы, не шевельнулся, и ответ не пришел.
   Записи были старые, они были  гораздо  старше  Гей-джа-человека,  гораздо
старше Гейджа в его новом нынешнем состоянии.  Другой  интеллект,  даже  два
разных интеллекта когда-то управляли этой компьютерной системой.  Гольдштейн
и Сингх были престарелыми людьми, почтенными гражданами,  которые  предпочли
смерти такое существование. Хотя потом оба попросились быть стертыми.  Гейдж
пробыл компьютером уже восемнадцать лет. Может быть, он использовал вышедший
из употребления компьютерный язык?
   Нет, это глупо. Никакой код не  может  быть  для  берсеркера  устаревшим.
Некоторые из них не бывают на ремонтных станциях столетиями. Им нужно как-то
общаться... Была ли эта штуковина думающей? Конечно, повсюду были станции по
обслуживанию берсеркеров, но многие из них продолжали участвовать в  военных
д