утся  огромные,  как  стены  разверстой
могилы, челюсти. И в миг, когда челюсти мягко и мощно  сошлись,  он  твердой
рукой прижал кинжал к сердцу...
   - Она убила! Убила его!
   Командующий прошептал  эти  слова,  не  веря  собственным  глазам.  Потом
воскликнул во весь голос:
   - Она его убила!
   Остальные  охотники,  уныло   застывшие   у   часовых   экранов,   ожили.
Предвкушение удачи пронзило их навылет. Паутины зеленых линий стянулись, как
лассо, высветили ярко-зеленую верную цель.
   В глубокой пещере Второго Уровня металлические руки извлекли из  стеллажа
ракету, на полу  замерцал  серебряный  круг.  Руки  щелкнули,  вздрогнули  и
отпустили ношу. Ракета исчезла в круге...
   Деррон смотрел, как уничтожается  хроноскважина  врага,  он  знал,  какую
победу они одержали. Наслоения искажений вокруг линии  Ая  вскипели,  начали
распрямляться. Течение истории надежно вернулось в привычное русло. И только
одна линия, катализатор перемен, осталась сломанной. Но чтобы заметить столь
мелкую деталь, нужно было пристально всматриваться в экран.
   Торчащий обломок линии сомнений не оставлял, и все же рука  Деррона  сама
нажала вызов Третьего Уровня.
   - Альф? Слушай, в каком он состоянии... хорошо, спасибо.
   Он ждал, не выключая связи, устало глядя на экран. Он ничего не видел, он
думал о другом, а вокруг пенились бурные волны триумфа победы,  выплескивали
поверх кромок военной дисциплины.
   - Деррон? - Альф обстоятельно рассказал о кинжале в сердце Матта и о том,
что мозг Матта слишком долго был без  крови  и  кислорода,  и  врачи  ничего
сделать уже не могут.
   Деррон щелкнул выключателем связи, остался сидеть перед часовым  экраном.
Он очень устал. Кое-кто закурил сигары. Кто-то весело требовал  выдать  всем
порцию грога. Потом в зал пришел сам Командующий Сектором. В  руке  его  был
стакан, он молчал и не улыбался. Он остановился рядом с Дерроном.
   - Это был отличный человек. Самый лучший,  спору  нет.  Немногим  удается
даже тысячная доля всего, что он совершил. Ценой жизни или смерти.
   Он поднял стакан и торжественно выпил тост за разорванную зеленую линию.
   - Дело в том, - сказал Деррон, - что судьбы мира меня не волнуют.  Только
судьбы некоторых людей, иногда.
   Командующий мог и не услышать, шум в зале стал громче.
   - Майор, вы хорошо провели  операцию.  Мы  будем  расширять  Сектор,  для
ключевых постов нужны толковые люди... Думаю порекомендовать  вас  на  новое
повышение...
   Подняв руки, Номис стоял на плоской скале, седую бороду и черный  балахон
рвал ветер. Старик вершил свое  злое  дело  третий  день  подряд.  Номис  не
сдавался, но его не покидало ощущение, что все труды напрасны -  Ая  ему  не
погубить...
   Принцесса Алике стояла  на  башне,  прикрывая  ладонью  глаза  от  яркого
утреннего солнца, искала на горизонте парус или мачту. Охваченная  радостным
волнением, она ждала приближения будущего мужа и господина...
   Харл знал, что скалы Королевии прямо по курсу, хотя  еще  оставался  день
хода на веслах. Он хмуро всматривался в серую гладь моря, но  ничего,  кроме
дальней полосы шквала, не было видно. Потом лицо воина прояснилось. Юный  Ай
готовил план битвы, которая ждала их впереди.

   Часть 3

   Босой человек в одежде монаха достиг конца подъема и  остановился,  глядя
на равнину впереди. Мощеная дорога, по которой он шел, бежала от него  почти
по прямой, рассекая поля и жалкие рощицы, жавшиеся под свинцово-серым небом.
Плиты дороги уложили еще во времена расцвета Континентальной Империи, и мало
что сохранилось так же хорошо за пролетевшие века.
   С холма, где стоял монах, дорога казалась нацеленной на высокую  стройную
башню, четкую и одинокую на фоне тусклого  неба.  Основания  башни  не  было
видно, до нее оставались еще долгие мили пути, монах шел к башне уже полдня,
а цель все еще далека.
   Монах был  невысоким  человеком,  но  крепкого,  жилистого  сложения.  По
внешности было трудно судить о возрасте монаха: ему могло  быть  и  двадцать
лет, и сорок. Лицо с редкой бородой было усталым, серую одежду  пятнала  еще
более серая грязь, которой были покрыты поля по сторонам дороги, и,  похоже,
ни этой, ни прошлой весной их не засевали.
   - О  Святейший,  спасибо!  Теперь  я  могу  идти  по  мощеной  дороге,  -
пробормотал монах и продолжил путь. Босые ноги  больше  походили  на  старые
крепкие ботинки - такие же твердые и поцарапанные.
   Не считая далекого шпиля, о былом присутствии человека говорили развалины
стен неподалеку от обочины, которые когда-то  могли  служить  караван-сараем
или военным постом времен расцвета Империи. Но в прошлом  месяце  по  дороге
прошла новая война и превратила еще одно здание  в  груду  камня.  Казалось,
остатки строения вот-вот утонут в грязевом море и  даже  весенняя  трава  не
успеет прорасти меж камней.
   Дойдя до руин,  монах  присел  на  обломок  стены  отдохнуть,  с  печалью
рассматривая это еще не самое ужасное  свидетельство  разрушения  и  упадка.
Потом  наклонился,  поднял  выпавший  камень.  В  худощавых  цепких  ладонях
чувствовалась сила. Посмотрев на камень, он ловко пристроил его  в  выбоину.
Очевидно, человек этот  был  опытным  каменщиком.  Он  выпрямился,  оценивая
работу.
   Далекий голос заставил его поднять голову  и  посмотреть  в  ту  сторону,
откуда он пришел. Еще одна фигура, в  таком  же  монашеском  плаще,  спешила
вдоль дороги, размахивая руками, чтобы привлечь внимание.
   Монах немного повеселел, узрев перспективу получить спутника. Он  помахал
в ответ, забыв об игре в каменщика. Потом поднялся навстречу.
   Тот  оказался  человеком  среднего  роста,  плотного,  если  не  грузного
сложения, с мягкими, недавно тщательно выбритыми щеками.
   - Слава Святейшему, почтенный брат! -  пропыхтел  новоприбывший,  подойдя
вплотную.
   - Слава  имени  Его.  -  ответил  бородатый  монах  необыкновенно  мягким
голосом.
   Толстый монах, которому на вид  было  лет  тридцать,  присел  на  обломок
стены, отер лицо, шумно вздохнул и поинтересовался:
   - Не ошибаюсь ли я? Ведь ты брат Иованн Эрнардский?
   - Да, это мое имя.
   - О, будь славен Святейший! - Толстяк клином сложил пальцы, закатил глаза
к небу. - Меня зовут Саил, брат. И будь славен Святейший, говорю я...
   - Да будет так.
   - ... потому что послал он мне встречу с тобой. Брат Иованн,  скоро  люди
устремятся к тебе с четырех сторон света, ибо  слава  о  твоих  добродетелях
разошлась далеко, до самого Моснара, и даже в земли  Неверного.  И  в  нашей
собственной земле... в самых глухих деревушках самые забитые крестьяне знают
твое имя.
   - Боюсь, и многие мои недостатки хорошо известны здесь. Я родился в  этих
краях.
   - Брат Иованн, ты чересчур скромен. Встретиться с тобой стоило мне долгих
трудов, во время которых я был наслышан о твоих святых деяниях.
   Брат Иованн с некоторой тревогой снова присел на стену.
   - Зачем ты так говоришь? Ты стремился найти меня?
   - О-о! - Саил покачал головой, словно повторил:
   "Сколько это стоило трудов!"
   - Пламя моего стремления загорелось несколько  месяцев  назад,  когда  из
достоверных источников я узнал о том, что ты покинул ряды армии  Вернейшего,
смело пересек ничейную землю и направился прямо в логово неверных. И вошел в
палатку Архиневерного и проповедовал ему истину Святого Храма!
   - Но обратить его мне не  удалось,  -  с  печалью  сказал  Иованн.  -  Ты
правильно поступил, напомнив об этой неудаче. Я склонен к греху гордыни.
   На мгновение Саил потерял нить рассказа, но только на  мгновение,  потому
что тут же продолжил:
   - И вот, как я уже сказал, когда я услышал об  этом,  брат  Иованн,  моим
смиренным желанием и святым стремлением стало найти тебя и первым  примкнуть
к рядам будущих твоих последователей. - Саил вопросительно приподнял  брови.
- Верно ли, что ты в самом деле идешь в Имперский Город, чтобы,  обратившись
с петицией к нашему  святому  Викарию,  просить  разрешения  основать  новый
орден?
   Взгляд Брата Иованна был устремлен на далекий шпиль башни.
   - Брат, когда-то Бог призвал меня возрождать рухнувшие  храмы  с  помощью
камня и кирпича... Теперь камни и кирпич заменят люди.
   Он улыбнулся брату Саилу. - Что же до то твоего  желания  -  пока  ничего
сказать не могу. Орден еще не создан. Но если согласишься идти  в  Имперский
Город, я буду счастлив разделить с тобой компанию.
   Саил вскочил, отвешивая поклоны, - голова прыгала, как на пружине.
   - Счастлив и горд этой честью, брат Иованн! Саил  все  еще  рассыпался  в
благодарностях, когда оба  двинулись  дальше.  Саил  оказался  разговорчивым
спутником - он комментировал неприятную перспективу нового дождя,  рассуждал
о  добыче  пропитания  в  этой  пустыне,  но  вдруг  спокойное  течение   их
путешествия было нарушено.
   Их нагнал быстрый экипаж. Без  украшений,  но  добротного  вида,  он  мог
принадлежать знатному  человеку  или  прелату  среднего  ранга.  Стук  колес
вовремя предостерег монахов, и  они  отступили  на  обочину.  Четыре  резвых
тягуна промчали экипаж на приличной скорости.
   Пока экипаж  грохотал  мимо,  внимание  брата  Иованна  привлек  один  из
пассажиров, тот, что сидел лицом вперед,  слегка  выставив  локоть  в  окно.
Насколько можно было судить, он был плотного  сложения,  коренастый,  богато
одетый. Он был немолод, с седой бородой, хотя коротко  подстриженные  волосы
на голове еще сохраняли рыжий цвет. Толстые губы кривились презрительно, как
будто бородач собирался сплюнуть.
   - Могли бы нас подбросить, - грустно пробормотал брат Саил вслед экипажу,
исчезавшему вдали. - Места полно. Там ведь было всего два путника, верно?
   Брат Иованн покачал головой. Его поразили  глаза  рыжеволосого  человека:
серого  цвета,  ясные,  недвусмысленно  говорившие  о   сильной   воле.   Но
одновременно в них читался страх. Взгляд рыжеволосого  был  устремлен  в  ту
невидимую точку, где за сотни миль находился Святой Город.
   Покинув вечеринку в Секторе  Хроноопераций,  Деррон  еще  не  знал,  куда
пойдет. И только увидев перед собой госпитальный  комплекс,  он  понял,  что
ноги сами привели его к Лизе. Да, лучше все сразу ей сказать и  покончить  с
их отношениями раз и навсегда.
   В общежитии медсестер ему сообщили, что Лиза, бросив курсы,  выехала  еще
позавчера. Сейчас она осваивала другую специальность и делила жилой отсек  в
верхнем уровне для служащих низших рангов с другой девушкой.
   На стук Деррона дверь открыла соседка  Лизы.  Судя  по  всему,  она  была
занята своей прической, и тут же удалилась во внутрь отсека, сделав вид, что
ничего на слышит.
   Лиза все поняла по лицу Деррона. Она встала на пороге,  заставив  Деррона
остаться в коридоре, где его то и дело толкали прохожие.
   - Матт, - сказал Деррон. Лицо  Лизы  было  спокойным,  как  маска.  -  Мы
выиграли бой, берсеркеры отброшены. Он пожертвовал собой  и  погиб.  -  И  с
каким-то облегчением увидел, как дрогнуло лицо Лизы.
   - Я ... знала, вы его убьете.
   - Бог мой, Лиза! Я этого не хотел! - Он было  протянул  к  ней  руку,  но
вовремя удержался: она медленно, скорбно убрала руки за спину,  облокотилась
о косяк двери.
   - Теперь... ничего сделать нельзя?
   - Врачи пытались, но... было поздно. А в прошлом для Матта ничего сделать
нельзя - это значит конец нашего мира.
   - Мир этого не стоит!
   Он  пробормотал  что-то  совсем  тусклое  и  банальное,  но   дверь   уже
захлопнулась перед его лицом.
   Конечно, если бы Лиза была в самом деле ему нужна,  он  бы  остался.  Так
думал Деррон несколько дней  спустя  в  одиночестве  маленького  офицерского
кабинета в Секторе Хроноопераций. Он заставил бы ее снова открыть дверь,  он
выбил бы дверь одним ударом. Всего лишь пластиковая дверь, а за  ней  стояла
живая Лиза!
   Но та женщина, к которой он  действительно  стремился,  уже  больше  года
назад скрылась за дверью смерти. А перед этой дверью человек только скорбит,
пока не почувствует, - пора возвращаться к  жизни.  Задумавшись,  Деррон  не
сразу заметил адресованный ему официального вида конверт, толстый и гладкий.
Должно быть, курьер оставил конверт на столике Деррона в отсутствие хозяина.
Деррон несколько секунд разглядывал конверт, потом вскрыл.
   Внутри  он  обнаружил  официальное  извещение  о  повышении  в  чине   до
лейтенанта-полковника.   "...   Принимая   во   внимание   ваши   выдающиеся
достижения... в ожидании  дальнейшего..."  К  удостоверению  были  приложены
нужные знаки различия.
   Деррон тут же забыл о повышении в чине и еще несколько минут сидел, глядя
на древний боевой шлем с крыльями,  поставленный,  как  трофей,  на  книжный
шкафчик. Резкий металлический звон сигнала тревоги заставил его  рефлекторно
вскочить на ноги и броситься  к  двери.  Секунду  спустя  он  уже  мчался  к
брифинг-залу.
   Опоздавшие еще занимали места, а  один  из  генералов,  начальник  отдела
персонала, поднялся на кафедру у доски-экрана и начал брифинг.
   - Господа, третья атака началась. Это последняя атака, вне зависимости от
ее исхода по эту сторону реальности больше берсеркеры  нападать  не  смогут.
Она даст нам последний вектор, и мы накроем вражеский плацдарм  за  границей
двадцать первой тысячи лет вниз по линии.
   Кое-кто из оптимистов негромко выразил предвкушение победы.
   - Радоваться пока рано. Третья атака будет совершена с применением  новой
тактики берсеркеров. Что-то очень хитрое и опасное - на  это  указывают  все
обстоятельства.
   Генерал поднял штору над свежеизготовленными картосхемами.
   - Как и предыдущая, эта атака направлена на отдельного индивида. Сомнений
относительно личности мишени нет. Это Винченто Винченто.
   Аудитория встревоженно зашумела. Ведь даже  самые  малообразованные  люди
слышали о Винченто Винченто, хотя тот умер триста лет назад, никогда не  был
правителем, не основал новой религии и не выигрывал сражений.
   Деррон постарался сосредоточиться, сел прямее, чувство тяжести  в  мыслях
пропало. Ведь период жизни Винченто он изучал в довоенные годы...
   Генерал на кафедре деловым тоном продолжал:
   - Жизнелиния Винченто - одна из немногочисленных сверхважных линий, мы за
ними следим постоянно вдоль всей эффективной длины. Конечно, берсеркер может
к нему подобраться незаметно. Но если враг попытается нанести вред  Винченто
или  любому  лицу  в  радиусе  двух  миль  от   Винченто,   мы   зафиксируем
хроноскважину через две-три секунды. То  же  самое  касается  попытки  взять
Винченто в плен.
   - Мы ведем наблюдение с момента жизни прародителей Винченто,  заканчиваем
датой его последней важной работы, то есть до возраста  в  семьдесят  восемь
лет. Враг может знать о нашем охранном мониторинге. Поэтому, как  я  сказал,
на этот раз берсеркеры могут применить что-то необычное.
   Познакомив  аудиторию  с   деталями   экранной   охраны   жизнелиний   от
непосредственного покушения, генерал перешел ко второму пункту.
   - Хронологически враг проникает в реальное время всего за десять дней  до
известного суда Защитников  Веры  над  Винченто.  Едва  ли  это  совпадение.
Представьте, что  берсеркеру  удается  изменить  приговор  суда  и  Винченто
казнен. Если Защитники сожгут Винченто, влияние берсеркера будет косвенным и
не поможет нам выйти на его "скважину".
   Не забывайте, что даже смертного приговора врагу добиваться не  нужно.  К
началу процесса Винченто уже семьдесят лет. Если его будут пытать или бросят
в темницу, вероятность преждевременной смерти очень велика.
   Генерал в первом ряду поднял руку.
   - Но разве в реальности с ним не поступили аналогичным образом?
   - Нет, это распространенное заблуждение. На самом деле Винченто ни одного
дня не провел в темнице. Во время процесса он жил у друга-посланника.  После
отречения провел годы в комфортабельных условиях под домашним арестом. В это
время он ослеп, но успел заложить основы  современной  динамики.  Нет  нужды
говорить, что от этих работ очень сильно зависит  существование  современной
науки и нас самих. Прошу понять - именно годы жизни Винченто после  процесса
важны для нас.
   Генерал, задававший вопрос, заерзал.
   - Но как может машина повлиять на решение духовного трибунала?
   Проводивший брифинг  генерал  только  развел  руками  и  грустно  покачал
головой.
   -  Честно  говоря,  у  нас  пока  мало  идей.  Сомнительно,  чтобы   враг
использовал  прием  сверхъестественного  вмешательства   -   после   провала
последней попытки. Но вот какая деталь важна - в операции  участвует  только
одна  машина,  небольших,  приблизительно   человеческих   размеров.   Сразу
возникает идея андроида. - Генерал замолчал, оглядел  аудиторию.  -  Да,  мы
знаем, берсеркерам пока не удавалось создать андроида,  внешне  неотличимого
от человека. И все же нельзя исключать возможность, что на этот  раз  у  них
может получиться.
   Разгорелся спор о возможных контрмерах. На Втором Уровне к запуску  готов
целый арсенал, но кто может сказать, что именно понадобится?
   Генерал, проводивший брифинг, на минуту отодвинул в сторону диаграммы.
   - Единственный плюс - атака идет на уровне,  куда  мы  можем  забрасывать
агентов-людей. Естественно, именно на  них  мы  делаем  главную  ставку.  Их
задача -  следить  за  Винченто,  выявлять  отклонения  от  хронореальности.
Поэтому агенты должны хорошо знать этот период истории, не  считая  опыта  в
работе Хроносектора...
   Деррон разжал кулак, посмотрел  на  значки  и  начал  пристегивать  их  к
воротнику.
   Пройдя еще две мили, брат Иованн и брат  Саил  преодолели  новый  холм  и
снова встретились с обогнавшим их недавно экипажем. Пустой  экипаж  стоял  у
разбитых  ворот.  Распряженные  тягуны  весело  щипали  траву.  За  воротами
виднелись домики с крышами из сланца.  Домики  жались  к  склону  холма,  на
который взбегала дорога.
   На вершине холма высился знаменитый храм-собор Оибогский. Кое-где  камень
не успел даже покрыться мохом - такой недавней была  постройка.  Взметнув  к
серым тучам стройный шпиль,  здание  парило  над  человеческими  заботами  и
тревогами.
   Древняя дорога, минуя разрушенный монастырь у подножия храма,  выбиралась
на мост или, вернее, на то, что от моста осталось: пролеты вместе с четырьмя
из шести опор исчезли, сорвавшая мост река гневно бушевала, стволы  деревьев
ломались об уцелевшие опоры, как спички.
   По другую сторону бурного потока  весенней  реки,  на  безопасном  холме,
расположился город  Оибог.  За  открытыми  городскими  воротами,  в  которые
входила имперская дорога,  множество  экипажей  ждали  возможности  покинуть
Святой Город и продолжить путь.
   Брат  Иованн  посмотрел  на  зловещие  свинцово-серые  тучи,   обложившие
небосвод. Как распухшая великанская змея, река бежала в испуге от этих  туч,
подстегиваемая далекими вспышками молний.
   - Брат, сегодня нам не переправиться. Прежде, чем  Саил  ответил,  хлынул
ливень. Подобрав полы плащей, монахи бросились  бежать.  Иованн  -  босиком,
Саил - в хлопающих сандалиях. Вместе с пассажирами экипажа  они  укрылись  в
сомнительном убежище заброшенного монастыря.
   В сотне миль от их убежища, в бывшей столице исчезнувшей империи, которая
сейчас называлась Святым Городом, где зубчатые стены обороняли Святой  Храм,
день выдался душным. Только гнев Набура  Восьмого,  восемьдесят  первого  по
счету в ряду  Викариев  Святейшего,  подобно  грозовому  дуновению  тревожил
атмосферу роскошных личных апартаментов.
   Гнев Викария копился давно. Так считал Защитник Белам, который в  одеждах
королевского пурпура молча стоял и ждал, пока минует гроза: гнев копился как
раз для того, чтобы его можно было разрядить, излить безопасно в уши  самого
доверенного из аудиторов и друзей.
   Очередная тирада Викария была направлена против военных  и  теологических
противников, но ее прервали в середине. Снаружи что-то  заскрежетало,  потом
глухо ударило. Закричали рабочие. Викарий подошел к  окну-балкону,  выглянул
во двор. Белам знал, что во дворе