ог
припомнить, они даже ни разу не поцеловались. А теперь вряд ли  такое  могло
произойти в те короткие моменты, когда они оказывались вместе.
   - Отвечай мне, - настойчиво повторил металлический голос. - Что я такое?
   Кэрол, уставившаяся было  в  пространство,  с  виноватым  видом  перевела
взгляд на разговаривавшего с ней берсеркера.
   - Ты... - Ее взгляд снова скользнул к иллюминатору. Там сейчас проплывала
колоссальная туша корабля-носителя. - Машина, - закончила она фразу.
   - Я машина. Я неживая. Ты живая. Дерево живое. Кэрол несколько  секунд  с
безумным видом взирала на берсеркера, словно школьница на строгого  учителя,
потом отчаянно затрясла головой. Скарлок так  и  застыл  в  дверном  проеме,
явственно услышав в голосе жены нотки безумия.
   - Нет! Я не живая. Я не буду живой. Не я. Не буду, если ты  не  захочешь.
Больше не буду.
   - Не лги мне. Ты живая.
   - Нет-нет! На самом деле я не живая. Живые существа  нужно  уничтожать  -
ведь правильно? Я... - она быстро взглянула на Скарлока, - мы - доброжилы.
   Это слово - "доброжилы" - создали сами берсеркеры, и оно сопутствовало им
почти во всех историях, которые рассказывали о машинах смерти.  Этим  словом
обозначали людей, которые переходили на сторону берсеркеров, служили  им,  а
иногда даже поклонялись.
   Все, на что хватило Скарлока, - это вцепиться  в  металлический  косяк  и
наблюдать  за  происходящим.  Возможно,  Кэрол  в  своем  безумии   случайно
наткнулась на единственный способ, который мог помочь им выжить. Ему никогда
прежде не приходило это в голову  -  а  ведь  вполне  может  оказаться,  что
берсеркеры  никому  не  предлагают  к  ним  присоединиться.  Возможно,   они
принимают только тех, кто приходит к ним добровольно.
   - Мы доброжилы, а не зложити, - продолжала тем временем Кэрол.  Фальшивое
воодушевление в ее голосе сменилось подлинной искренностью - даже на  взгляд
ее  товарища  по  несчастью.  -  Мы  доброжилы!  Запомните  это.  Мы   любим
берсеркеров. Это зложити называют вас берсеркерами. Вы можете доверять нам.
   Скарлок еще сильнее вцепился в дверной косяк и с горячностью прохрипел:
   - Мы доброжилы. При виде такого откровенного перехода пленников на другую
сторону берсеркер не выказал ни  возбуждения,  ни  удовлетворения.  Он  лишь
сказал:
   - Я буду доверять вам потом. Сейчас вы доверяйте мне.
   - Мы доверяем тебе. Что ты собираешься  с  нами  сделать?  -  По-прежнему
стоявший в дверях Скарлок выдохнул этот вопрос  прежде,  чем  успел  решить,
действительно ли он хочет знать ответ.
   - Использовать вас, - ответил берсеркер, даже не  потрудившись  повернуть
линзы в сторону Скарлока.
   - Мы можем быть полезными. Да, мы можем быть очень полезными, если ты  не
убьешь нас.
   На это берсеркер ничего не ответил. Кэрол снова бессильно растянулась  на
пилотском ложе, не глядя на напарника.
   Сейчас все ее внимание было сосредоточено  на  берсеркере,  возобновившем
расспросы.
   Примерно через час берсеркер внезапно сузил круг интересовавших его  тем.
Теперь он принялся дотошно расспрашивать  людей  о  шести-восьми  населенных
соларианцами звездных системах, которые находились всего в  нескольких  днях
пути от этого края Мавронари.
   - Назовите и опишите каждую населенную  планету  в  этой  системе.  Какой
защитой располагает каждая  система  и  каждая  планета?  Какие  вооруженные
корабли они держат в космосе? Какие научные  и  производственные  сооружения
находятся  на  каждой  из  планет?  Какие  межзвездные  транспортные   линии
связывают эти системы?
   Бесконечный допрос кружил, затрагивая все новые  аспекты  поднятой  темы.
Иногда   берсеркер   принимался   докапываться   и   выспрашивать   малейшие
подробности, а иногда его вроде бы удовлетворяли лишь самые общие  сведения,
которые удавалось вспомнить пленникам.
   Кэрол,  очевидно,  всецело  отдалась  одному-единственному  стремлению  -
добиться, чтобы допрашивающий их берсеркер остался доволен. Скарлок же  даже
в моменты наибольшей неуверенности страдал от мысли,  что  из  страха  может
рассказать берсеркерам слишком  много.  Но  он  не  мог  придумать  никакого
надежного способа солгать  своим  тюремщикам.  Скарлок  очень  мало  знал  о
защитных системах  планет,  о  которых  его  расспрашивали,  -  но  какая-то
героическая часть сознания нашептывала  юноше,  что  он  мог  бы  попытаться
представить их очень грозными.
   Но если он посмеет подобным образом ввести берсеркеров в заблуждение,  те
вцепятся в него с еще  большим  усердием.  Скарлок  легко  мог  представить,
какими продолжительными  и  жестокими  станут  тогда  допросы.  Не  было  ни
малейших причин считать, что какая-либо причина помешает берсеркерам пустить
в ход пытки. "Откуда ты знаешь о защитных системах? Твоя работа была связана
с ними?" Он умрет, ему ни за что не выдержать такого допроса. А Скарлоку  не
хотелось умирать. Нет, он достаточно четко осознавал, что это уже не  жизнь,
а существование, но сейчас это было  не  важно.  Возможно,  когда-нибудь  он
сумеет снова стать человеком. Но  если  он  сейчас  солжет  -  или  хотя  бы
попытается солгать берсеркерам, - он совершенно точно  закроет  себе  всякий
путь к возвращению в нормальное состояние.
   Двоим людям - мужчине  и  женщине  -  приходилось  играть  теми  картами,
которые сдала им судьба.
   Допрос  продолжался.  Затем,  когда  пришла  очередь  Кэрол  удалиться  в
соседнюю комнату и впасть в забытье, его тема снова резко изменилась.
   Они уже около часа говорили о Иматранской системе, когда Скарлок, отвечая
на вопрос о том, что ему известно о  населенном  планетоиде,  движущемся  по
самостоятельной орбите, упомянул об одной вещи,  которая  до  этого  момента
напрочь выпала  у  него  из  памяти,  -  а  именно  о  визите  биологической
лаборатории.  Скарлок  слыхал,  что  эта  лаборатория  вроде  бы  должна  на
некоторое время остановиться  в  Иматранской  системе.  На  самом  деле  эта
лаборатория  была  устроена  на  базе  межзвездного  корабля,  и  она   была
непосредственно связана с колонизационным проектом премьера Дирака Сардоу...
   В тот момент, когда Скарлок  упомянул  о  предназначении  лаборатории,  в
запутанных электронных цепях, на которых базировался искусственный интеллект
берсеркера, должно быть, прозвенел  предупреждающий  звоночек.  То  есть  на
самом деле Скарлок, конечно же, не слыхал никакого звонка, но это  сравнение
показалось юноше удачным. А что? Вполне подходящий  символ  для  обозначения
неожиданной и сильной реакции. Во всяком случае, скоро стало ясно,  что  эта
тема привлекла особое внимание берсеркера.
   - Расскажи мне больше о лаборатории, - потребовал он.
   - Но я уже сказал вам практически все,  что  мне  известно.  Насколько  я
понимаю,  это  своего  рода  летающий  научный  комплекс,  который  проводит
какие-то биологические исследования, как-то связанные с планом  колонизации.
Правда, я ничего больше не знаю об этой лаборатории. Я...
   - Расскажи мне больше о лаборатории.

ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

   Глубоко внутри человеческой жизни, среди истоков  бытия,  кипела  работа.
Биллионы  атомов  (миллионом  больше,  миллионом  меньше  -   несущественно)
перемещались при помощи тончайшей, ювелирной работы  силовых  установок.  На
крохотном  пространстве  нескольких  клеток,  связанных  с  воспроизводством
человеческих организмов,  перестраивались  схемы  взаимодействия  необычных,
сверхактивных   молекул.   Вовсю   работало   множество    механических    и
оптэлектронных  приборов  -  точнее,  они  использовались  как  высокоточные
инструменты, но управлял ими человеческий мозг. И эти инструменты вгрызались
в очередной слой тайн, лежащих в основе наиболее характерных  черт  жизни  и
материи.
   Но в какой-то момент работа была прервана неожиданной помехой. Эта помеха
проявилась в форме назойливого, дребезжащего шума,  мешающего  человеческому
сознанию достигнуть должной степени сосредоточенности.  В  ход  исследований
вмешалась жизнь на ее макроскопическом уровне.
   Доктор Даниэль Ховелер, один из самых ревностных исследователей,  оторвал
натруженные глаза от окуляра микроскопа и раздраженно  поднялся  с  рабочего
места. Но его раздражение быстро сменилось удивлением. Доктор Ховелер увидел
женщину, с  которой  никогда  прежде  лично  не  встречался,  но  в  которой
мгновенно узнал знаменитую леди Женевьеву Сардоу.  Леди  Женевьева  как  раз
вплывала   через   главный   вход   на   центральную   палубу    орбитальной
биоисследовательской станции.
   Леди Женевьеву - молодую, миниатюрную  женщину  в  пене  белых  кружев  -
сопровождала небольшая, но энергичная свита, состоящая из  ее  помощников  и
представителей   средств   массовой   информации.   Эта   небольшая   группа
посетителей,  чуть  больше  десяти  человек,  застыла,   оказавшись   внутри
огромного  помещения,  в  котором  любой  звук  отдавался  эхом.   Помещение
лаборатории  не  уступало  размерами   футбольному   полю,   а   по   высоте
соответствовало трюму крупного космического судна. Глазам  гостей  предстала
редкостная по своему совершенству картина  неразберихи.  Леди  Женевьева  не
предупредила о своем прибытии заранее, и у  персонала  лаборатории  было  не
более десяти минут на подготовку к неожиданному визиту. Ховелер  слышал  эту
новость, но, увлеченный работой, мгновенно забыл о  ней.  Теперь  же  доктор
запоздало сообразил, что весь этот короткий промежуток времени  его  коллеги
ошалело суетились, изо всех сил стараясь подготовиться к приему гостей, а он
в этой подготовке участия не принимал.
   В настоящий же момент, когда прославленная гостья остановилась  у  входа,
неуверенно оглядываясь по  сторонам,  все  сотрудники  лаборатории,  в  свою
очередь, застыли, кто где стоял. Доктор Ховелер заключил из увиденного,  что
если известие о  прибытии  Женевьевы  вызвало  настоящий  взрыв  волнения  и
суматохи,  то  ее  непосредственное  присутствие  на   мгновение   ошеломило
сотрудников - их сейчас в лаборатории было более десятка. Некоторое время  в
напоминающем пещеру помещении раздавались лишь дыхание людей  и  ровный  гул
работающих  машин,   которые   продолжали   трудиться   над   разнообразными
поставленными задачами.
   Несколько секунд спустя кое-кто из сотрудников  слегка  переместился  или
просто  постарался  незаметно  воспользоваться  интеркомом,  чтобы  найти  и
предупредить свое начальство.
   О  браке  леди  Женевьевы  с  премьером  Дираком  было  объявлено  меньше
стандартного месяца назад, после чего она вознеслась от полной неизвестности
к положению одной из самых заметных политических фигур домена, включавшего в
себя несколько десятков планетарных систем. Всего лишь месяц назад мало  кто
из присутствующих в этом помещении людей узнал бы леди Женевьеву  в  лицо  и
она привлекла бы не больше внимания, чем любой другой случайный  посетитель.
Теперь  же  одно  лишь  ее  присутствие   повергло   некоторых   сотрудников
лаборатории в ступор.
   Леди Женевьева, в свою очередь, по мере сил постаралась справиться с этой
слегка неловкой ситуацией. Она непринужденно заговорила с теми, кто оказался
к  ней  ближе  всех.  Манера  поведения  леди  Женевьевы  выглядела   хорошо
отрепетированной, но еще не вошедшей в привычку.  Высокопоставленная  гостья
улыбалась и говорила весьма вежливо, но заметно  было,  что  известность  ей
внове. Она говорила так тихо, что те, кто стоял всего в нескольких метрах от
леди, уже не могли разобрать ее слов.
   Ховелер быстренько взглянул на свой микроскоп, проверяя, не пострадает ли
эксперимент, если он отвлечется на несколько минут. Потом снова повернулся и
подошел поближе к леди Женевьеве, чтобы получше рассмотреть  ее  и  получить
возможность услышать, что она говорит. Доктор вдруг понял, что всего лишь за
несколько минут, которые эта женщина  пробыла  в  лаборатории,  у  него  уже
возникло стремление опекать ее и заботиться о ней.
   Одна из спутниц леди Женевьевы  -  Ховелер  вроде  бы  припомнил,  что  в
средствах  массовой  информации  ее  называли  специалистом  по   связям   с
общественностью, - прошла через  люк  на  пару  секунд  раньше.  Теперь  эта
женщина - и ростом,  и  звучностью  голоса  значительно  превосходящая  свою
хозяйку -  стояла  рядом  с  леди  Женевьевой.  Губы  ее  были  растянуты  в
профессиональной улыбке, а глаза блестели внимательно и настороженно, как  у
хищницы, готовой защищать своего  детеныша.  Прочие  же  гости,  чрезвычайно
делового вида мужчины и женщины с разнообразной съемочной аппаратурой,  были
очень заняты: они старались зафиксировать каждый жест и  каждое  слово  леди
Женевьевы. Что бы жена премьера ни сказала и что бы ни сделала при посещении
лаборатории, это сегодня же  войдет  в  выпуск  новостей,  а  новости  будут
транслироваться на двух  десятках  планет.  Считалось,  что  население  этих
планет чрезвычайно интересуется всем, что связано следи Женевьевой.
   Вот и истории, которые будут созданы  сегодня,  сверхсветовой  курьер  за
считанные дни разнесет по пространству в несколько сотен кубических световых
лет, по всем  соседним  мирам.  А  потом  эти  истории  разойдутся  по  всей
соларианской части Галактики, куда их только удастся протолкнуть  вездесущим
журналистам. Премьер Дирак вовсе не собирался мириться с тем, что его власть
и влияние распространяются пока что всего на несколько десятков планет.
   Наконец-то сотрудникам  удалось  отыскать  и.о.  начальника  лаборатории,
госпожу  Анюту  Задор.  Доктор  Задор  -  высокая,   черноволосая,   немного
нерешительная женщина - появилась откуда-то из-за стеллажа с оборудованием и
поприветствовала свою высокопоставленную гостью. По наряду доктора  Задор  -
лабораторному халату и поношенным туфлям со стоптанными  задниками  -  сразу
стало ясно, что у нее не было времени на подготовку к этому визиту.
   На самом деле Анюта Задор была ровесницей леди Женевьевы, но при этом она
выглядела на несколько лет старше, была значительно крупнее и наряд  ее  был
куда проще. В полных губах и  темных  волосах  доктора  Задор  чувствовалась
кровь африканских предков, а поразительно синие глаза она явно  унаследовала
от какого-нибудь  викинга.  Настоящий  начальник  лаборатории,  руководитель
доктора Задор, доктор Нарбоненсис в настоящий момент отправился  на  научную
конференцию, проходившую в другой планетарной системе,  -  и  уже  одно  это
свидетельствовало о том, что визит  леди  Женевьевы  и  вправду  был  полной
неожиданностью.
   Пока,   снедаемый   некоторым   беспокойством,   Ховелер   наблюдал    за
происходящим, и.о. начальника лаборатории храбро выступила  вперед  в  своих
стоптанных туфлях и протянула руку, официально приветствуя леди Женевьеву  и
ее свиту от лица коллектива лаборатории.
   Высокопоставленная гостья ответила вполне достойным образом; лишь  по  ее
тихому голосу можно было догадаться, что она пока не  привыкла  выступать  в
роли общественной деятельницы. Кроме того, леди Женевьева добавила, что  они
с мужем чрезвычайно гордятся тем, что им выпала возможность  сделать  личный
вклад в работу лаборатории.
   Ховелер  краем  уха  прислушивался  к  рутинному  обмену   приветствиями.
Дальнейшая беседа двух женщин  касалась  в  основном  того  факта,  что  эта
орбитальная лаборатория играла важнейшую роль в  долгосрочной  подготовке  к
основанию огромной колонии - время и место для этого еще  не  были  выбраны.
Эта колония или несколько  колоний  должны  были  способствовать  расселению
человечества и обеспечить его  будущее.  Беседа  протекала  под  суфлирующие
реплики специалистки по связям с общественностью и проводилась,  собственно,
для того, чтобы журналистам было что освещать в прессе.
   Во время этой части беседы доктор Ховелер обращал внимание в основном  на
интонации, а не на слова говоривших, и от речи высокопоставленной  гостьи  у
него осталось впечатление чего-то механического, заученного. Было совершенно
ясно, что леди  Женевьеву  натаскивали,  объясняя,  что  именно  ей  следует
говорить. Некоторые фразы явно были составлены с  расчетом  на  определенный
политический эффект.
   Доктор  Задор  воспользовалась  паузой  в   разговоре   и   вернулась   к
первоначальной теме, словно не была уверена в том, что услышала:
   -  Правильно  ли  я  вас  поняла,  леди   Женевьева?   Вы   действительно
намереваетесь  сделать  сегодня  некий  ..  э-э...  личный  вклад  в  работу
лаборатории?
   Молодая женщина энергично закивала, тряхнув копной каштановых,  с  медным
отливом кудрей:
   - Да, именно так. Мой  муж,  премьер  Дирак,  и  я  -  мы  с  ним  решили
пожертвовать  нашего  первого  ребенка,   чтобы   увеличить   ряды   будущих
колонистов. За этим я сюда и прибыла.
   Это была новая тема, и она  вызвала  у  слушателей  совершенно  искренний
интерес и удивление. Леди Женевьева усилила их изумление,  заявив,  что  сам
премьер прибудет сюда, в систему Иматры, как только позволит его напряженное
расписание, - через несколько дней или,  самое  большее,  через  стандартный
месяц, - и присоединится к ней.
   Этот негромкий разговор проходил на фоне размеренного шуршания и жужжания
лабораторного оборудования. Отсюда,  со  спутника,  вращающегося  на  низкой
орбите, открывался прекрасный вид на терраформированный планетоид  Иматру  -
тщательно проработанную зеленую поверхность,  усеянную  маленькими  озерами,
каналами и прудами. Этот рельефный глобус величаво вращался на фоне  черного
звездного неба, оказываясь то почти над наблюдателями, то  почти  под  ними,
хотя понятие "низ" для орбитальной  станции  зависело  исключительно  от  ее
искусственной гравитации, раз и навсегда сориентированной так,  чтобы  низом
была палуба.
   Теперь леди Женевьева, понукаемая настойчивым бормотанием специалистки по
связям с общественностью, принялась вежливо расспрашивать  доктора  Задор  о
том, как долго она с сотрудниками и  со  всей  их  потрясающей  лабораторией
находятся в этой  планетарной  системе  и  что  им  показалось  здесь  самым
удивительным. Попутно леди Женевьева неуклюже попыталась дать понять, что  и
она сама, и лично премьер считают, что планеты Иматранской системы относятся
к числу самых прекрасных мест во Вселенной.
   Доктор  Задор  уже  кое-как  справилась  с  изумлением,  вызванным   этим
мелодраматическим  визитом,  и  постаралась   отделаться   общими   фразами,
лишенными политической окраски. Визит лаборатории в Иматранскую систему  был
запланирован по крайней мере несколько  стандартных  месяцев,  а  то  и  год
назад.
   Еще раз переспросив и убедившись,  что  да,  она  поняла  леди  Женевьеву
правильно и та действительно намеревается совершить свое пожертвование прямо
сегодня, доктор Задор наскоро  посовещалась  с  парой  самых  опытных  своих
сотрудников.  Ховелер  в  их  число  не  вошел,  поскольку  являлся   скорее
биоинженером,  чем  медиком.  Затем  все  сотрудники  очень  целеустремленно
засуетились. Все необходимое оборудование  поспешно  приводилось  в  рабочее
состояние, чтобы высокопоставленной  гостье  не  пришлось  долго  ждать  или
испытывать какие-нибудь затруднения.
   Во время всей этой суматохи двое младших сотрудников стояли неподалеку от
Ховелера и потихоньку переговаривались. Они  не  включали  Ховелера  в  свою
беседу, но и не считали нужным таиться от него.
   - Очевидно, их венчание тоже проходило по расписанию, - заметил  один  из
сотрудников.  Впрочем,  даже  заядлые  циники,   интересующиеся   политикой,
допускали мысль, что свадьба могла пройти и вне расписания.
   - Ага! Значительное политическое событие, и никак иначе.
   Невзирая на широко распространившиеся слухи, выражавшие сомнение  в  том,
что это внезапное венчание действительно состоялось,  практически  никто  не
сомневался,  что  все  это  было  затеяно  прежде  всего   из   политических
соображений. Союз двух столь несхожих семейств - или,  возможно,  правильнее
будет сказать "династий" - был венцом стремлений