ебя? - с испугом спрашиваю я. Женщина возле раковины нервно
смеется. Молодой человек  что-то  бормочет  себе  под  нос.  Левой  рукой  я
закрываю лицо. Правая ладонь касается краев латки.
   Вдруг молодой  человек  громко  чертыхается,  показывает  на  только  что
открывшуюся дверь в стене.
   - Машине понадобилась твоя консультация, -  сурово  говорит  он  мне.  Он
похож на человека, который очень зол, но не смеет этого показать. Кто же  я?
Почему эти люди меня ненавидят?
   Я поднимаюсь на ноги, я могу идти, сил хватает. Я вспоминаю, что именно я
хожу на переговоры с машиной.
   В узком голом коридоре машина выдвигает два сканера  и  динамик.  Это  ее
лицо. Я знаю, что нахожусь внутри гигантской космической крепости, объемом в
несколько кубических миль, мчащейся в пространстве, и я помню, что  я  стоял
на этом же месте до начала сражения, разговаривал с машиной. Но я понятия не
имею, что я говорил.
   -   Предложенный   тобой   план   не   сработал.    Карлсен    продолжает
функционировать.
   У машины квакающий,  надтреснутый  голос.  Она  шипит  и  скрежещет,  как
опереточный злодей.
   И что же я мог предложить этому чудовищу? Какое кошмарное предположение!
   - Я почти ничего не помню. У меня была травма мозга.
   - Если ты лжешь, то помни, меня обмануть нельзя", - говорит машина.  -  Я
не собираюсь тебя наказывать за провал. Это не  поможет  в  достижении  моих
целей. Я знаю, что ты живешь вне законов человеческого общества. Ты даже  не
пользуешься полным своим именем. Зная твою природу, я тебе доверяю и надеюсь
на твою помощь в борьбе с разумной жизнью.  Остальные  пленные  останутся  в
твоем подчинении. Позаботься, чтобы твои поврежденные ткани восстановились в
пределах возможного. Очень скоро мы испытаем новый способ борьбы с жизнью.
   Следует пауза, но мне нечего сказать. Трескучий динамик умолкает,  гаснет
свечение внутри сканеров. Продолжает ли машина следить за мной? Она сказала,
что доверяет мне. Это чудовище  из  ночных  кошмаров  доверяет  моему  злому
началу, верит, что я стану союзником.
   Теперь память вернулась в значительной степени,  и  я  знаю,  что  машина
сказала правду. Отчаяние столь велико,  что  я  уже  не  надеюсь  на  победу
Карлсена в битве с берсеркерами. Все кончено. Я предал  Жизнь.  Возможно  ли
пасть ниже, чем пал я?
   Я  отворачиваюсь  от  погасших  глаз-сканеров  и  отмечаю  движение:  мое
собственное отражение в полированном металле. Я смотрю на зеркальную  стенку
коридора, на самого себя.
   Голова замотана в бинты, левый глаз закрыт латкой. Это мне уже  известно.
Кожа вокруг правого глаза  странно  бледная.  Волосы  (насколько  они  видны
из-под бинтов) светло-каштановые, такого же  оттенка,  как  и  моя  лохматая
двухмесячная  борода.  Нос,  рот,  челюсть  -   вполне   в   норме.   Ничего
отвратительного или уродливого в моем лице нет.
   Нечто кошмарное спрятано внутри меня. Я предатель, я по собственной  воле
помогал берсеркеру.
   Кожа вокруг левого глаза такая же желтовато-голубая, как  и  справа.  Это
результат операции: гемоглобин прорвал сосуды и свернулся.
   Я помню предостережение доктора, но пальцы так и  тянутся  к  латке,  как
язык к ноющему зубу, только соблазн намного сильнее.
   Нечто ужасное определенно связано  с  левым  глазом,  я  не  в  состоянии
удержаться. Пальцы правой руки с готовностью снимают латку. Я моргаю, зрение
теряет резкость, все вокруг расплывается.  Теперь  я  смотрю  двумя  глазами
сразу. И в следующий миг умираю.
   Ти шагал по коридору, в ярости сжимая черную латку в ладони. Он скрежетал
зубами. Он изрыгал поток страшных ругательств: к нему вернулся дар свободной
и беглой речи. Он так громко ругался, что даже запыхался. Он  так  спешил  к
камере пленных, что несколько раз споткнулся и чуть не полетел кувырком.  Он
спешил, спешил добраться до  этих  дохлых  наглецов,  этих  гнилых  умников.
Подумать только, они разработали такой подлый хитроумный  план,  пытаясь  от
него избавиться! Гипноз, очевидно. Имя  ему  придумали,  да?  Сейчас  он  им
покажет Тадеуша.
   Ти распахнул дверь, перевел дух и вошел  в  камеру  пленных.  Потрясенное
лицо доктора говорило яснее слов, что пленным надеяться больше не на что. Ти
снова крепко держал в руках рычаги управления.
   - Где моя плеть? - Ти повертел головой с грозным видом. -  Какой  подонок
спрятал мою плеть?
   Женщины  закричали.  Юноша   Холстед   понял,   что   операция   "Тадеуш"
провалилась: с отчаянием обреченного он бросился на  Ти,  бешено  размахивая
кулаками. Роботы - телохранители были, конечно  же,  куда  проворнее  любого
человека. Один из роботов блокировал удар Холстеда  металлической  рукой,  и
юноша завопил от боли, прижимая поврежденную руку к животу.
   - Принеси мне плеть!
   Робот немедленно вытащил плеть - кусок плетеного провода - из-за раковины
и отдал хозяину.
   Ти добродушно постучал по корпусу робота (звук был глухой, как из  бочки)
и усмехнулся, глядя на пленных. Он пробежал пальцами по плети. Пальцы  левой
руки словно окаменели, и он начал их нетерпеливо сгибать и разгибать.
   - Что такое, мистер Холстед? Что с ручкой случилось? Разве вы  не  хотите
пожать мне руку, поздравить с возвращением? Иди-ка сюда, пожмем  друг  другу
руки!
   Холстед так забавно корчился на полу,  что  Ти  пришлось  сделать  паузу,
чтобы посмеяться.
   - Слушайте меня, - сказал он, отдышавшись. - Мои  добрые  друзья.  Машина
сказала, что я по-прежнему здесь главный, уловили? Информация, которую я дал
о  Карлсене,  сработала  лучше  некуда.  Бум-бам-хлоп!  Рекомендую  меня  не
расстраивать, потому что машина меня поддерживает на все сто. Ты, док, хотел
меня переделать?
   Левая рука вдруг начала сама собой дрожать. Ти пришлось помахать ею. - Ты
хотел сыграть со мной грязную шутку?
   Док держал руки за спиной, словно надеясь спасти свои пальцы  выдающегося
хирурга.
   - Я бы не смог изменить характер твоей личности, даже  если  бы  пытался.
Правда, я мог бы превратить тебя в ходячее растение, но этого, как видишь, я
не сделал. Хотя мог бы.
   - Теперь жалеешь, а? Но ты боялся  машины.  Поэтому  ты  придумал  другой
фокус, верно?
   - Да, чтобы спасти тебе жизнь. - Док выпрямился.
   -  Твоя  травма  вызвала  очень   сильный   и   практически   непрерывный
эпилептический припадок. Я удалил тромб, но это не помогло. Тогда  я  рассек
мозолистое тело. Ти пощелкал плетью.
   - Что это значит?
   - Видишь ли... правое полушарие мозга управляет в основном левой стороной
тела.  При  этом  левая  половина,   доминирующая   у   большинства   людей,
контролирует правую  и  занимается  операциями,  связанными  с  абстрактными
понятиями, символами.
   -  Это  я  знаю.  Во  время  кровоизлияния  в  мозг  тромб  находится   в
противоположной от парализованной половины части мозга.
   - Правильно. - Док гордо поднял голову. - Ти, я разделил твой мозг, отсек
правую сторону от  левой,  простыми  словами.  Это  старый  метод  борьбы  с
эпилепсией, и ничего лучше я сделать не мог.  Я  могу  поклясться,  я  готов
отвечать на детекторе лжи...
   - Заткнись! Я тебе сейчас устрою такой детектор! - Ти шагнул вперед - Что
со мной будет теперь?
   - Как хирург могу сказать, что ты можешь прожить  нормальной  жизнью  еще
достаточно долго.
   - Нормальной? - Ти сделал еще шаг, взмахнул плетью. - Зачем ты мне  латку
на глаз повязал, а? Зачем вы меня Тадеушем называли?
   - Это моя идея, - перебил дрожащим голосом старик. - Я предполагал, что в
человеке, таком, как ты... должен быть компонент,  составляющая,  которую  я
назвал  Тадеушем.  Я  надеялся,  что   под   воздействием   психологического
напряжения, которое мы все испытываем, Тад мог бы проявиться, если мы  дадим
ему шанс, в твоей правой половине. Это была моя идея. Если ты пострадал,  то
я за это отвечу.
   - Ответишь. - Но, кажется, любопытство перевесило  злость.  -  Кто  такой
этот Тадеуш?
   - Это ты, - сказал доктор. - Мы ничего нового в череп тебе не вложили.
   - Иуда Тадеуш был  современником  Иуды  Искариота,  -  сказал  старик.  -
Сходство имен, но в остальном... - Старик пожал плечами.
   Ти фыркнул.
   - Вы рассчитывали, что во мне есть доброе начало? Что  оно  сможет  взять
верх? Не такая уж безумная идея, я бы сказал. Тадеуш в самом деле был у меня
в голове, а может, все еще там, прячется. Как же мне до него добраться? - Ти
ткнул пальцем правой руки в угол правого глаза. - Нет, не люблю боль. У меня
слишком тонкая нервная система. Док, а как так получилось, что глаз  Тадеуша
справа, если полушария работают наперекрест? Если это его глаз, почему я его
чувствую?
   - Потому что я разделил и оптический хиазм.  Довольно  сложная  операция,
конечно...
   - Все в порядке, док. Мы этому Тадеушу покажем, кто начальник. Пусть тоже
смотрит. Эй, брюнеточка, иди-ка сюда! Давно мы с тобой не забавлялись, а?
   - Не надо, - прошептала девушка, обхватив плечи руками, едва не  падая  в
обморок, но подошла к Ти. Два месяца в роли его рабов приучили  пленников  к
неизбежному: послушание - меньшее из зол.
   - Тебе этот подонок Тад понравился, да? Тебе понравилось его лицо,  а?  А
как тебе нравится мое? Смотри на меня!
   Левая рука Ти медленно потянулась к щеке  девушки,  нежно  погладила.  Он
видел в ее глазах, что она узнала в жесте Тадеуша,  потому  что  на  Ти  она
никогда так не смотрела.  Рявкнув,  Ти  замахнулся  плетью,  но  левая  рука
стремительно перехватила  правую,  мертвой  хваткой  сжав  запястье,  словно
терьер, перекусывающий туловище змее.
   Ти не  выпустил  плети,  но  ему  казалось,  что  кость  запястья  сейчас
сломается. Ноги переплелись, и он упал. Он пытался  позвать  на  помощь,  но
только ревел, стонал и плевался. Роботы спокойно наблюдали. Вечность  спустя
над ним возникло лицо доктора, и черная  латка  нежно  опустилась  на  левый
глаз.
   Теперь я многое понимаю лучше и воспринимаю  спокойно.  Сначала  я  хотел
заставить доктора удалить левый глаз, и меня поддержал старик,  процитировал
какую-то  древнюю  книгу  для  верующих  насчет  того,  что  лучше   вырвать
соблазняющий глаз. Один глаз - недорогая цена за избавление от Ти.
   Поразмыслив, доктор отказался.
   - Ти - это тоже ты, - сказал он. -  Нащупать  его  кончиком  скальпеля  и
удалить невозможно, хотя мне и удалось вас разделить. Сейчас  ты  управляешь
обеими половинками тела. - Доктор устало улыбнулся. - Вообрази тройку внутри
собственного черепа. Один - это Тадеуш, два - это Ти, три -  решающая  сила.
Это ты. Лучше всего на этом мы и остановимся.
   Старик кивнул.
   Сейчас я справляюсь без латки. Говорить и читать гораздо  легче,  если  я
использую ранее доминировавшее полушарие,  оставаясь  Тадеушем.  Почему  так
получается? Наверное, потому, что я  хочу  этого.  Неужели  все  так  ужасно
просто?
   Время от времени я разговариваю с берсеркером, который не теряет  надежды
на злобу и жадность Ти. Он сейчас занят  проектом  разложения  человеческого
общества изнутри. С большим  запасом  фальшивых  денег  я  буду  высажен  на
высокоразвитой планете и начну диверсионную деятельность: развращать  людей,
сеять вражду между ними.
   За пленными берсеркер не следит. Или не может - он сильно поврежден,  или
ему все равно. Пользуясь свободой передвижения,  я  выплавил  из  серебряных
монет кольцо, охладил его до температуры сверхпроводимости в камере рядом  с
мертвым стратегическим центром  берсеркера,  где  царит  космический  холод.
Холстед предполагает использовать циркулирующий в  кольце  электрозаряд  для
запуска  сверхсветового  генератора  шлюпки.  Ведь  наша   тюремная   камера
оказалась  спасательной  шлюпкой.  Сверхсветовой  импульс  выстрелит  шлюпку
наружу сквозь корпус берсеркера, уничтожив корабль-крепость.
   Если нам повезет и мы не погибнем при запуске, есть шанс спастись.
   Но пока живет это тело, им буду править я, Тадеуш, и руки мои будут нежно
гладить черные длинные волосы.


   "Люди   по-разному   объясняли   причины    успехов:    новым    оружием,
исключительными  качествами  исключительных  личностей,   точным   движением
острого хирургического скальпеля.
   Но  иногда  для  победы  невозможно  было  найти   разумное   объяснение.
Десятилетия безмятежной, беззаботной  жизни  на  одинокой  планете  оставили
колонистов практически без защиты. Наконец, берсеркер нагрянул и к  ним,  во
всем ужасном величии смертоносной силы.
   Так посмеемся вместе с ними!"

   Глава 7

   ГОСПОДИН ШУТ

   Оценив  результаты  поражения,  компьютеры  берсеркеров  сделали,  вывод:
необходимы  условия  для  восстановления  старых  и  конструирования   новых
кораблей-крепостей. Были найдены подходящие места:  вдали  от  солнц,  но  с
хорошими запасами минералов, расположенные вне населенных секторов, так  что
люди - теперь уже чаще охотники, а не жертвы - едва ли могли там  появиться.
В подобных тайных закоулках галактики  берсеркеры  построили  автоматические
верфи.
   В такую потайную верфь  прибыл  поврежденный  берсеркер.  Корпус  у  него
получил несколько серьезных пробоин, имелись и внутренние  повреждения.  Его
посадка на темный астероид больше  напоминала  аварию.  Рухнув  на  скальную
поверхность  рядом  с  полузавершенным  корпусом  новой   машины,   разбитый
берсеркер "умер"  раньше,  чем  прибыли  ремонтные  механизмы:  остановились
двигатели, вышла из строя система аварийного снабжения энергией.
   Компьютеры судоверфи оценили повреждения, взвесили различные  варианты  и
начали  быструю  каннибализацию  умершей  машины.   Новый,   полузаконченный
берсеркер  еще  не  имел  мозга,  в  сеть  силовых  сенсоров  радиоактивного
стратегического центра еще не была встроена  в  соответствии  с  инструкцией
Создателей главная смертоносная цель-мотив. Вместо  этого  компьютеры  верфи
перенесли мозг из погибшего корабля в новый корпус.
   Создатели  берсеркеров  не  предвидели  подобного  варианта,  и   поэтому
компьютеры верфи не могли знать, что в  полевом  мозге  берсеркеров  первого
поколения  имелся  предохранитель.  Эти  машины  были  запущены  еще  самими
Создателями, а Создатели рисковать не хотели,  наоборот,  они  гарантировали
себе  возможность  спокойно  пережить  испытания  собственных   смертоносных
творений. Если мозг перемещался из одного корпуса в  другой,  предохранитель
автоматически занимал нейтральное положение.
   Старый мозг оказался  хозяином  нового  корпуса,  новых  боевых  средств,
способных стерилизовать  целую  планету,  новых  двигателей,  могущих  мчать
громадную массу этой машины со скоростью, превосходящей световую.
   Но не было рядом  одного  из  Создателей,  чтобы  поставить  в  положение
"выключено" простой предохранитель.
   На ковре стоял шут. Обвиняемый шут, но практически он был уже  осужден  и
приговорен.  Перед  ним  тянулся  длинный  стол,  за  столом   высился   ряд
одинаково-гранитных физиономий и неподвижно-каменных  шей.  Слева  и  справа
стояли камеры-регистраторы. Преступления шута были настолько  серьезны,  что
приговор взялись вынести сами правители планеты А, члены  Комитета  законной
власти.
   Не исключено,  что  у  членов  Комитета  имелись  другие  веские  причины
собраться на это заседание:  всепланетные  выборы  имели  место  быть  через
месяц, и ни один из членов Комитета не желал упустить  случая  появиться  по
тривидению, учитывая, что недавно возникшей оппозиции,  либеральной  партии,
такая возможность пока не представилась.
   - Теперь я могу предъявить следующую вещественную улику, - говорил в этот
момент Министр связи. Он  поднял  белый  прямоугольник  с  надписью  жирными
черными буквами. На первый взгляд это был обычный  тротуарный  знак-вывеска.
Но надпись гласила: "ТОЛЬКО ДЛЯ НЕДОПУЩЕННОГО ПЕРСОНАЛА".
   - Когда появляется новый знак на  тротуаре,  -  сказал  Минсвязи,  -  он,
естественно, привлекает  внимание.  Но  в  этом  знаке  предпоследнее  слово
противоречит общему контексту.
   Президент Комитета - и всей планеты -  многозначительно  кашлянул.  Из-за
любви к штампам и трюизмам Минсвязи обычно выглядел глупее,  чем  он  был  в
действительности. Едва ли либералы представляют серьезную  угрозу  во  время
выборов, но не стоит давать им лишние козыри в руки.
   Министр образования, единственная  дама  среди  членов  Комитета,  изящно
помахала лорнетом, привлекая внимание собравшихся.
   - Кто-нибудь подсчитал потери в человеко-часах полезного  труда,  которые
мы все понесли из-за этого ставящего в тупик знака?
   - Соответствующая работа сейчас ведется, - проворчал  Министр  труда.  Он
сурово  посмотрел  на  обвиняемого:  -  Вы  признаете,  что  собственноручно
установили данный знак?
   - Признаю.
   Шут вспомнил, как улыбались пешеходы на переполненном асфальтовом уклоне,
как многие даже откровенно хохотали, не заботясь, что их услышат.  Ну  какое
значение могут иметь эти несчастные рабочие часы? С голоду никто на  Планете
А не умирает.
   - Вы признаете, что за всю жизнь не совершили полезной  вещи  для  родной
планеты и ее  народа?  -  Вопрос  принадлежал  Министру  обороны,  высокому,
властному мужчине, в мундире, увешанном медалями, и с ритуальным  пистолетом
на боку.
   - Этого я не признаю, - твердо ответил шут. - Я  всегда  пытался  сделать
жизнь ярче и веселее.
   Но он не лелеял тщетных надежд на снисходительность. Впрочем, он  так  же
не опасался, что его побьют:  физическое  наказание  осужденных  запрещалось
законом.
   - И вы, бросая вызов всей Вселенной, намерены упорствовать в  собственном
легкомыслии?  -  Министр  философии,  мрачно  усмехнувшись,  вынул  изо  рта
мундштук своей ритуальной трубки. - Жизнь - шутка,  верно,  но  это  мрачная
шутка. Вы  потеряли  ощущение  реальности.  Годами  вы  тревожите  общество,
пытаетесь надеть народу розовые очки легкомысленной веселости,  вместо  того
чтобы обратить их взоры к суровым реальностям существования. Найденные у вас
при обыске видеозаписи могут принести один лишь вред.
   Рука Президента коснулась кубика видеокассеты, лежавшей  на  столе  перед
ним.  На  кассете  имелась   аккуратная   белая   этикеточка   вещественного
доказательства.
   Своим обычным голосом, похожим на визг лесопильного  агрегата,  Президент
спросил:
   - Вы признаете, что эти  записи  принадлежат  вам?  Вы  их  использовали,
пытаясь заставить других людей... предаться веселью?
   Шут кивнул. Они могут доказать все, что пожелают. Он отмахнулся от  права
на полную официальную защиту: он спешил поскорее покончить с судом.
   - Да, я записал на эту кассету материалы, тайно извлеченные из  библиотек
и архивов. Я публично демонстрировал содержимое.
   Члены Комитета зашептались. Министр здорового питания, худой, как скелет,
но с отвратительно розовым энергичным лицом, поднял руку.
   - Поскольку признание данного индивида виновным  представляется  решенным
вопросом, заранее прошу передать осужденного -  после  вынесения  приговора,
разумеется, - под мою опеку. Если  это  возможно.  В  предыдущих  показаниях
обвиняемый признал, что первым его актом отклонения от норм поведения  стало
игнорирование   общественных   столовых.   Я    убежден,    что    мог    бы
продемонстрировать чудесные  результаты  воздействия  на  характер  индивида
нашей системы диетической дисциплины...
   - Отказываюсь! - быстро  перебил  обвиняемый.  Слова,  кажется,  исходили
прямо из сердито заворчавшего желудка.
   Президент поспешно встал, заполняя несколько неловкую паузу.
   - Если у  членов  Комитета  нет  других  вопросов...  Тогда  приступим  к
голосованию.  Признается  ли  обвиняемый  виновным  по  всем   предъявленным
позициям?
   Шут устало закрыл глаза.
   - Виновен, виновен, виновен...
   После короткого совещания шепотом с Министром обороны. Президент  огласил
приговор. В визге лесопильного агрегата прорезалась удовлетворенная нота.
   -  Отказавшись  от  освобождения  под  честно   принятые   обязательства,
осужденный шут будет отдан в руки Министра обороны  и  выслан  на  о