ди
на сотни световых лет вокруг, какое-то время внимательно вслушивались,  хотя
некоторые из них делали это  только  потому,  что  Оскар  Шенберг,  владелец
Ориона и командир его нынешнего полета, дал им понять, что он хочет слушать.
Карлос Суоми, давно готовый выступить против Шенберга и только ожидавший  со
дня на день повода для серьезного разговора,  в  данном  случае  был  с  ним
совершенно согласен. Афина Паулсон, самая независимая  из  трех  женщин,  не
имела  возражений.  У  Селесты  Серветус,  не  отличавшейся  склонностью   к
независимости, были некоторые возражения, но они не имели никакого значения.
Густавус Де Ла Торре и Барбара Хуртадо вообще никогда  на  памяти  Суоми  не
возражали против решений Шенберга.
   Голос мертвого человека  не  был  простой  воспроизведенной  записью.  Он
прилетел через  пространство  в  пятьсот  световых  лет,  пролегавшее  между
Охотничьей системой, где и возник этот радиосигнал,  и  нынешним  положением
Ориона в межгалактическом пространстве, на удалении от Земли  в  тысячу  сто
световых лет (или пять с половиной недель полета корабля). Голос принадлежал
Иоганну Карлсену, который пятьсот земных лет  назад  привел  боевой  флот  к
Охотничьей системе, чтобы вступить в бой с флотом берсеркеров и обратить его
в бегство.  Это  было  уже  после  того,  как  он  разгромил  основные  силы
берсеркеров и полностью вывел из строя их наступательные  системы  в  темной
туманности Каменистой Россыпи.
   Основная часть перегородки гостиной была занята  смотровыми  экранами,  и
когда они, как в  данном  случае,  были  включены,  через  них  с  ужасающим
реализмом в помещение врывались звезды. Суоми всматривался в нужное место на
экране, но с расстояния в пятьсот световых лет едва  ли  было  возможно  без
помощи телескопического  увеличения  найти  солнце  Охотничьей  системы,  не
говоря  уже  о  том,  чтобы  увидеть  совсем  уже  микроскопические  вспышки
космической битвы, которую Карлсен вел когда-то, выкрикивая слова,  звучащие
сейчас в гостиной космического корабля, и заставляющие Шенберга  задуматься,
а Суоми записывать их. Эти двое на первый взгляд  чем-то  походили  друг  на
друга, хотя Суоми был ниже ростом и, вероятно, гораздо моложе, да и  в  лице
его было что-то мальчишечье.
   - Почему ты уверен, что это голос Карлсена? - спросил Гус  Де  Ла  Торре,
худощавый, темноволосый мужчина несколько угрожающего  вида.  Он  и  Шенберг
сидели напротив друг друга в мягких  массивных  креслах  небольшой  гостиной
звездолета.  Остальные   четверо   расположились   в   таких   же   креслах,
расставленных примерно по кругу.
   - Я уже слышал это раньше. Те же самые слова.  -  Голос  Шенберга  звучал
слишком тихо для столь крупного и плотного человека, но в этом голосе  была,
как всегда, решительность и уверенность. Как  и  Суоми,  Шенберг  пристально
всматривался в звезды на смотровом экране, в то же время внимательно  слушая
голос Карлсена.
   - Когда я последний раз  был  в  Охотничьей  системе,  -  тихо  продолжал
Шенберг, - примерно пятнадцать земных лет назад,  я  останавливался  в  этом
районе, даже на пятнадцать световых лет поближе, тогда я  и  обнаружил  этот
самый сигнал. Я слышал эти же слова и записал некоторые из них,  также,  как
делает это сейчас Карлос. - Он кивнул в сторону Суоми.
   Голос Карлсена вновь прервал потрескивающее молчание радио:
   - Посмотрите через тот люк, раз уж он не закрывается,  что  там  есть  на
поверхности, неужто надо вас  учить  этому?  -  Голос  был  язвительный,  но
произносимые слова  почему-то  западали  в  память,  хотя  это  был  обычный
раздраженный жаргон, ничем не отличающийся  от  криков  любого  командира  в
разгаре трудной и опасной операции.
   - Прислушайся, - сказал Шенберг. - Если это не Карлсен, то  кто  еще?  Во
всяком случае, по возвращении  на  Землю  из  последнего  полета  я  сравнил
сделанную мной запись с тем, что  записывали  историки  на  его  флагманском
корабле, и убедился, что последовательность событий совпадает.
   Де ла Торре спросил с притворным удивлением:
   - Оскар, неужели никто не поинтересовался,  где  это  ты  заполучил  свою
запись? Ты ведь не должен был пролетать в этом  районе  космоса,  как  и  мы
сейчас, кстати.
   - Плевать, до этого нет никому дела. Межзвездная Администрация  уж  точно
этим не интересуется.
   Суоми чувствовал, что Шенберг и де ла Торре знают друг друга  не  слишком
долго  и  недостаточно  хорошо,  но  познакомившись  в  каком-то  деле,  они
сблизились благодаря общему интересу  к  охоте,  занятию  малопопулярному  в
последнее время. Во всяком случае, таким было отношение к охоте на  Земле  -
родной планете для всех членов этого экипажа.
   Голос Карлсена продолжал:
   - Говорит главнокомандующий. Разомкните третье  кольцо.  Группам  захвата
начать выполнение своих операций.
   - Сигнал почти не ослабел с тех пор, как я слышал его  в  первый  раз,  -
задумчиво произнес Шенберг. - Похоже,  что  на  пятнадцать  световых  лет  в
сторону системы Охотничья, все чисто. - Не  вставая  из  кресла,  он  вызвал
трехмерную голографическую карту звездного пространства и своим  светописцем
умело внес на нее новый символ. Пустота пространства между кораблем и  целью
его  движения  имела  большое  значение  для  полета.   Хотя   сверхсветовое
перемещение звездолета проходило вне обычного  пространства,  тем  не  менее
состояние его близлежащих областей оказывало  неизбежное  влияние  на  полет
корабля.
   - Приближается большой гравитационный барьер,  -  продолжал  говорить  по
радио Карлсен, - Так что будьте наготове.
   - Сказать по правде, мне  это  все  уже  надоело,  -  произнесла  Селеста
Серветус  (пышные  формы,  признаки  смешения  азиатских,  чернокожих  и   в
небольшой дозе нордических  предков,  необычайно  гладкая  и  упругая  кожа,
покрытая серебристой краской для тела, парик из  чего-то  вроде  серебряного
тумана). В последнее время Селеста примерно таким  способом  демонстрировала
вспышки дерзости и непочтительности к Шенбергу, впадая на время в состояние,
которое, будь она  помоложе,  можно  было  бы  назвать  "недотрога".  Сейчас
Шенберг не удостоил ее вниманием. Для него она уже не была недотрогой.
   - Может быть, мы и не оказались бы здесь, если  бы  не  этот  джентльмен,
говорящий сейчас по радио.  -  Это  вступила  в  разговор  Барбара  Хуртадо.
Барбара и Селеста во многом были  похожи.  Обе  они  -  девушки,  умеющие  и
любящие хорошо провести время, были взяты в  эту  экспедицию  с  тем,  чтобы
скрасить досуг мужчин, наряду с  пивом  и  сигарами.  Но  во  многом  они  и
отличались друг от друга. Барбара, брюнетка, похожая  на  уроженку  Кавказа,
была, как обычно, одета в темное. В ней не было  ничего  неземного.  Каждый,
кто мог видеть ее инертной и сонной, с застывшим лицом, не слыша ее голоса и
ее смеха, не видя  грациозности  ее  движений,  мог  спокойно  посчитать  ее
посредственностью в смысле сексуальной привлекательности.
   Однако в движении она была столь же приятна на вид, как и Селеста.  Суоми
считал, что и по интеллекту они тоже были примерно равны. Сказанное Барбарой
подразумевало,   что   нынешняя   межзвездная   цивилизация   самим    своим
существованием была обязана Карлсену и его победам над берсеркерами,  и  это
было очевидной истиной, которую ни обсуждать, ни явно подтверждать никому не
пришло бы в голову.
   Берсеркеры - боевые машины-автоматы, ужасающей мощности и  эффективности,
были разбросаны по Галактике  во  время  какой-то  неизвестной  войны  между
цивилизациями, исчезнувшими задолго до начала истории человечества.  Главной
программой, встроенной во всех берсеркеров, было предписание везде  и  всюду
искать и уничтожать жизнь во всех ее  формах.  В  мрачные  века  при  первых
нападениях на землян берсеркеры почти полностью растаптывали скромные успехи
людей в звездных завоеваниях. Хотя Карлсен и другие отогнали берсеркеров  от
центра космической зоны, контролируемой людьми,  их  оставалось  еще  много.
Люди продолжали сражаться и  умирать  на  рубежах  небольшого  человеческого
островка Галактики.
   - Признаюсь, его голос  как-то  влияет  на  меня,  -  вытягивая  и  вновь
поджимая под себя длинные обнаженные серебристые ноги, - сказала Селеста.
   - Сейчас он разозлится, -  заметил  Шенберг.  Почему  бы  и  нет?  Думаю,
гениальные люди имеют на это полное право, - произнесла Афина Паулсон  своим
чистым контральто. Несмотря на  свое  имя,  в  лице  у  нее  было  много  от
азиатских предков. Она выглядела лучше девяти из любых десяти молодых женщин
и ставила на первое место те качества, которые у  Селесты  занимали  третье.
Сейчас на Афине был простой цельнокроенный костюм, не многим отличающийся от
того, который она обычно носила  на  работе.  Она  была  одной  из  наиболее
приближенных к Шенбергу и доверенных секретарш.
   Суоми, желая не пропустить  запись  момента,  когда  Карлсен  разозлится,
нащупал небольшой кристаллический кубик на подлокотнике кресла. Настроил его
так, чтобы не слышать разговора  в  гостиной  и  воспринимать  только  звук,
приходящий по радио. Он приказал  себе  приклеить  этикетку  на  кубик,  как
только вернется в свою каюту. Обычно он забывал делать это.
   - Как  они  должны  были  его  ненавидеть!  -  заметила  Барбара  Хуртадо
мечтательным и задумчивым голосом. Афина повернулась к ней:
   - Кто? Те, на кого он разозлился?
   - Нет, эти ужасные машины, с которыми он воевал. Оскар!  Ты  же  все  это
изучал. Расскажи нам что-нибудь об этом.
   Шенберг пожал плечами. Казалось, он не был расположен к тому, чтобы много
говорить на эту тему, хотя она явно занимала его.
   - Я бы прежде всего отметил, что Карлсен  был  настоящим  человеком  и  я
хотел бы быть с ним знакомым. Карлос,  пожалуй,  изучал  этот  период  более
основательно, чем я.
   - Да, попробуй-ка ты теперь, - оживился де л а Торре. Он не очень ладил с
Суоми, хотя их отношения еще не обострились  настолько,  чтобы  приводить  к
открытым ссорам.
   - Да, - сказал Суоми глубокомысленно. - Пожалуй, эти машины и впрямь  его
ненавидели.
   - О, нет, - заметила Афина, отрицательно покачав  головой.  -  Только  не
машины.
   Иногда у Карла появлялось желание ударить ее.  Он  все  же  продолжил:  -
Считают, что у Карлсена был особый талант в выборе стратегии, которой они не
могли противостоять, какой-то особый дар лидера... Что бы  то  ни  было,  но
берсеркеры не могли успешно действовать против него. Говорят, они  оценивали
его уничтожение даже выше, чем разрушение нескольких планет.
   - Берсеркеры строили специальные  машины-убийцы,  -  неожиданно  произнес
Шенберг. - Только для того, чтобы избавиться от Карлсена.
   - Ты уверен в этом? - поинтересовался  Суоми.  -  Я  встречал  намеки  на
что-то такое, но нигде не говорится об этом определенно.
   - О,  разумеется,  -  едва  заметно  улыбнулся  Шенберг.  -  Если  хочешь
разобраться  в  этом   вопросе,   недостаточно   запросить   распечатку   из
Информационного Центра Земли. Нужно подсуетиться и раскопать  дополнительные
факты.
   - Но почему?
   - Информационный Центр обычно мог быстро воспроизвести  любую  справочную
информацию, имеющуюся где-либо  на  Земле.  Остались  еще  некоторые  старые
правительственные блоки цензуры в банках данных,  содержащих  информацию  по
берсеркерам.
   Суоми покачал головой.
   - Но ради чего это?
   - Я думаю, просто из-за инерции официальных органов.  Никому  не  хочется
тратить время и силы на наведение порядка. Если же  ты  спрашиваешь,  почему
вначале вставлялись блоки цензуры, то это  делалось  из-за  того,  что  одно
время  были  людишки,  преклонявшиеся  перед   этими   проклятыми   тварями,
берсеркерами.
   - Не могу в это поверить, - возразила Селеста. Она  хотела  добавить  еще
что-то, но ее перебил гневный крик Карлсена, расценившего своих  подчиненных
за что-то.
   - Я уже почти закончил, - потянувшись к панели управления  возле  кресла,
сказал Шенберг. Треск  радиопомех  прекратился.  -  Дальше  несколько  часов
радиомолчания.   -   Теперь   взгляд   Шенберга   беспокойно   скользил   по
астронавигационной карте. - Так вот,  существовала  некая  достаточно  тупая
бюрократическая практика ограничения доступа к информации  о  берсеркерах...
все это весьма занятно, леди и джентльмены, но не  пора  ли  нам  продолжить
нашу охоту?
   Не пытаясь  даже  изобразить  ожидание  согласия,  он  начал  настраивать
астронавигационные и полетные компьютеры на продолжение полета к  Охотничьей
системе. Пройдет еще семнадцать или восемнадцать  земных  дней,  прежде  чем
Орион  доберется  туда.  Точное  измерение  времени  было   невозможно   при
межзвездных путешествиях. Это походило  на  управление  парусником  в  море,
изобилующем изменчивыми течениями, которые в  зависимости  от  ветров  могли
меняться день ото дня, даже если они и придерживались  довольно  устойчивого
направления. Изменчивые звезды, пульсары, спикеры и квазары в Галактике и за
ее пределами влияли каждый по своему на пространство, через которое двигался
звездолет.  Черные  дыры  различного   размера   вносили   свои   чудовищные
гравитационные искажения в ткань Вселенной. Взрывы сверхновых звезд, близких
и отдаленных, порождали почти непрекращающиеся ударные волны, набегавшие  на
корпус корабля. Межзвездный корабль,  который  обгоняет  свет,  не  несет  в
принципе и не может нести на себе  всю  нужную  для  его  движения  энергию.
Только   подключение   к   гравитационно-инерционным   ресурсам    Вселенной
обеспечивает требуемую энергию подобно тому, как использовалась  сила  ветра
для движения старинных парусных кораблей.
   Хотя  искусственная  гравитация   поддерживала   спокойную   неизменность
обстановки в гостиной корабля, изменившееся освещение голографической  карты
указывало на то,  что  Орион  начал  движение.  Шенберг  встал  и  энергично
потянулся, становясь как будто больше ростом.
   - Теперь к Охотничьей! - воскликнул он. - Кто хочет выпить  со  мной?  За
успех охоты и за радость всяких прочих развлечений, ждущих нас впереди.
   Выпить были все непрочь. Но Афина только  пригубила  напиток  и  опустила
стакан в аппарат для  утилизации.  -  Оскар,  будем  ли  мы  продолжать  наш
шахматный турнир?
   - Нет, пожалуй, - Шенберг стоял, заложив одну руку за спину под  короткие
фалды смокинга, почти позируя и наслаждаясь своим напитком. -  Я  иду  вниз.
Пора установить тир для стрельбы и немного попрактиковаться. Мы ж ведь не на
фазанов собрались, не так ли? Не исключено, что после высадки  нам  придется
немало сражаться.
   Его  умные  глаза,  в  которых  сейчас  светилось   какое-то   внутреннее
удовольствие, пробежали по всем присутствующим  и,  казалось,  дольше  всех,
лишь на долю секунды, остановились на  Суоми.  Затем  Шенберг  повернулся  и
энергичной походкой вышел из гостиной.
   Компания распалась. Суоми отнес свой магнитофон обратно  в  каюту,  затем
снова вышел, чтобы посмотреть, как  будет  выглядеть  стрелковый  тир,  и  в
проходе столкнулся с Де Ла Торре.
   - Как это понимать "немало сражаться после высадки"? - обратился к нему с
вопросом Суоми.
   - Он ничего тебе не говорил о турнире, на который он хочет посмотреть?
   - Нет. Какой турнир?
   Де Ла Торре улыбнулся и то ли не захотел, то ли не смог дать ему ответ.

   II

   Теплым утром сезона восточного восхода,  в  лагере  близ  плавно  и  тихо
текущей реки, под поросшими лесом склонами горы Богов, когда  все,  наконец,
собрались, оказалось, что прибыли шестьдесят четыре воина. Из них  не  более
четырех - пяти когда-либо видели друг друга, потому что все они  прибыли  из
разных пригодных для жизни уголков мира - будь то  город,  поместье,  остров
или район кочевого племени. Некоторые добирались сюда с берегов  бескрайнего
восточного океана. Другие приехали с самого  северного  обжитого  края,  где
весна, длившаяся уже одну шестидесятую часть жизни старого  человека,  своим
таянием пробуждала ледниковых чудовищ и инеевых  червей.  С  севера  прибыли
лучшие охотники этого мира, нареченного во имя охоты. Одни воины явились  из
непроходимо раскинувшейся пустыни, лежащей к  западу  от  населенных  людьми
земель, а другие - с юга, где сплетаются болота и реки, вливающиеся в  конце
концов в океан, и преграждают все пути движения в этом направлении.
   Воины, собравшиеся в этот день для открытия турнира Торуна, были  высокие
и низкие, худые и толстые, лишь некоторые из них отличались своей молодостью
и не было ни одного старого. Даже в этом мире жестокости все они  выделялись
особой жестокостью.
   Но на время этого сбора они мирно расположились все вместе, и  каждый  по
прибытии без возражений принимал любой небольшой  участок  земли  в  лагере,
выделенный ему Леросом или одним из  подчиненных  жрецов  Торуна.  В  центре
лагеря на походном алтаре на большой деревянной платформе  было  воздвигнуто
изображение  бога,  чернобородого  и   в   золотой   диадеме,   сидящего   в
задумчивости, возложив руку на рукоятку меча, и ни один из воинов  не  забыл
положить перед ним свои дары. Некоторые подношения были богатые,  ибо  среди
прибывших сразиться в турнире находились и люди состоятельные.
   Но сколь богат или силен ни был прибывший на турнир, он являлся без  слуг
или поклонников, а из вещей  имел  с  собой  едва  ли  больше,  чем  тяжелую
защитную одежду в дополнение к выбранному излюбленному оружию.
   Турнир  относился  к  разряду  священных,  расцениваемых  жрецами  Торуна
настолько высоко, что посторонние зрители не  допускались  -  хотя  на  всей
планете не нашлось бы свободного человека, не  мечтавшего  стать  свидетелем
этого состязания. Не было нужды и в посторонних слугах. Собравшимся воинам и
жрецам прислуживало, окружая их почестями и роскошью, почти такое  же  число
одетых  в  серое  рабов-мужчин,  носивших  на  платье  отличительные   знаки
принадлежности к горе Богов, Торуну и его слугам. Женщины не  допускались  в
лагерь.
   В это утро, когда явился последний из бойцов,  несколько  рабов  готовили
арену  для  состязаний  -  огороженную  земляную  площадку  диаметром  около
пятидесяти футов.  Другие  рабы  занимались  приготовлением  пищи  к  обеду,
откладывая отдельно дары из фруктов и мяса для тех, кто пожелает их принести
на алтарь Торуна. Дым кухонных очагов поднимался к небу, а оно  было  совсем
ясное и в нем была та же синева, что и  на  планете  Земля,  но  была  также
желтизна и горечь и медь.
   Из-за клубов дыма виднелась гора - непривычная панорама  почти  для  всех
прибывших сюда на сражение. Но гора эта с детства была в  сердцах  и  памяти
каждого из них. На вершине горы обитали жрецы Торуна, а вместе  с  ними  там
был и сам бог, располагавшийся за белыми стенами священного города  со  всем
своим великим  могуществом.  Там  были  также  женщины,  животные  и  другие
предметы первой необходимости. Время от времени наверх доставлялись рабы для
услужения постоянным обитателям,  но  почти  никогда  рабы  не  возвращались
оттуда обратно, а работавшие в это утро на  прибрежном  лугу  были  присланы
специально для этого из подчиненных областей. Крупные армейские отряды  горы
Богов никогда не приближались к своей столице ближе, чем до  подножия  горы,
за исключением специально откомандированных отделений.  Большинству  простых
людей вершина горы и ее город-крепость были совсем недоступны.
   Там, наверху, жил сам Торун, а также полубог Мжолнир - его  самый  верный
рыцарь. Другие божественные личности приходили туда время от  времени:  боги
исцеления, справедливости, почвы и погоды,  урожая  и  плодородия,  а  также
многочисленные полубоги со второстепенными видами  ответственности.  Но  все
знали, что главным образом гора принадлежала Торуну,  религии  Торуна,  миру
Торуна. Для всех людей, кроме тех, обычно оттесненных на край света, которые
не любили Торуна или его власть, отданную его именем жрецам горы  Бога,  эта
планета была планетой охо