ия разорвала  темноту  от  горизонта  до
горизонта. Десять минут спустя пришла сводка новостей: берсеркер уничтожен.
   На экранах тривизоров возник Президент. Таким  возбужденным  его  еще  не
видели, если, конечно, Президент вообще  был  способен  на  эмоции.  Храбрые
космические силы Планеты А, объявил Президент, лично возглавляемые  отважным
Минобом, вступили в схватку и полностью уничтожили врага.  Потерь  не  было,
хотя флагман Миноба, кажется, серьезно поврежден.
   Шут  почувствовал  некоторую  печаль.  Его  механический   могущественный
союзник погиб. Но печаль быстро прошла. Ведь  никто  не  пострадал  в  конце
концов, и поэтому Шут, в приливе радостного облегчения, на несколько  секунд
отвернулся от экрана.
   И пропустил самый эффектный  момент  выступления.  Президент,  увлекшись,
забыл об осторожности и вытащил руки из карманов...
   Министр обороны (в  данный  момент  уже  кандидат  в  вице-президенты  от
правящей  консервативной  партии)  был  необычно  оживлен,   с   энтузиазмом
переживая последствия героической победы над берсеркером. Но  в  бочке  меда
оказалась ложка дегтя - кое-кто  считал,  что  уничтожение  корабля-крепости
только испортило великолепно задуманную шутку. До чего они  докатились,  эти
шутники! Ведь он спас их планету! Словно шутки не  были  запрещены  законом!
Тем  не  менее,  уверив  общественность  в   реальной   опасности,   которую
представлял уничтоженный берсеркер, Миноб обеспечил  перевес  консервативной
партии на выборах.
   Несмотря на предельную занятость,  Миноб  не  отказался  от  удовольствия
посетить штаб-квартиру либералов, чтобы позлорадствовать.  Будучи  человеком
добрым, Миноб даже произнес перед  лидерами  оппозиции  любимую  стандартную
речь.
   - Ответив на наш вызов и устремившись  на  нас  в  атаку,  берсеркер  был
встречен с помощью  нашей  обычной  процедуры  охвата.  Наши  маленькие,  но
отважные корабли вились вокруг металлического монстра, словно колибри вокруг
злобного хищника. Думаете, берсеркер шутил с нами? Он смял  и  нейтрализовал
наши защитные поля, словно их там и не  было.  И  выстрелил  в  мой  флагман
какой-то  дьявольской  штукой,  вроде  громадного  диска.  Канониры   слегка
замешкались, должен признаться, и попасть  в  нее  не  смогли.  Диск  ударил
корабль.
   - Скажу откровенно, в тот момент я решил, что нам всем пришел конец.  Мой
флагман до сих пор на орбите, проводится дезактивация и  очистка.  Боюсь,  с
минуты  на  минуту  придет  сообщение...  Металл  начнет  размягчаться,  или
что-нибудь еще... В общем,  мы  отважно  пробились  сквозь  заслон  врага  и
ударили по бандиту из всех стволов и установок. Одного я не  понимаю:  когда
наши ракеты достигли цели, берсеркер просто  испарился,  словно  не  включал
защитных полей. Да, это меня?
   - Вас вызывают, министр, - сказал адъютант с радиофоном.
   - Спасибо. - Министр выслушал сообщение, улыбка вдруг исчезла. Он подался
вперед. - Что показал анализ снаряда берсеркера? Синтетические белки и вода?
   Он вскочил, как ужаленный, свирепо глядя в  потолок,  как  бы  в  надежде
увидеть собственный корабль на орбите.
   - Как прикажете понимать? Всего-навсего громадный торт с кремом?


   "Шут способен вызвать смех у зрителей, но как бы он ни  старался,  самому
ему повеселиться не придется.
   Я вошел в контакт с сознаниями людей, мужчин и  женщин,  устремивших  всю
энергию и средства в организацию веселья,  в  маскарадные  костюмы,  музыку,
смеющиеся маски. Они  жаждали  найти  возможность  для  побега,  возможность
скрыться от ужасов окружающего мира... но веселья не нашли.
   И побег не удался."

   Глава 8

   МАСКАРАД В КРАСНОМ СМЕЩЕНИИ

   Обнаружив предостаточно свободного времени, Фелипе Ногара принял  решение
взглянуть получше на объект, ради которого забрался  в  такую  даль,  дальше
самого края Галактики. Покинув роскошь личной каюты,  он  перешел  в  личную
обсерваторию. Здесь, под куполом невидимого стекла, легко  было  вообразить,
что находишься вне корпуса "Нирваны", флагманского корабля Фелипе.
   "Внизу" - относительно направления искусственной гравитация на  "Нирване"
- сверкал накренившийся диск родной Галактики, включая  и  тот  единственный
рукав скоплений, который успело исследовать и освоить человечество. Но  куда
не кинь взгляд, во тьме мерцали яркие пятнышки и световые  точки.  Это  были
другие галактики, в парадном великолепии шествовавшие за оптический горизонт
со скоростями удаления десятки тысяч миль в секунду.
   Ногара почти не обратил внимания  на  далекие  туманности,  он  пришел  в
обсерваторию  посмотреть  на  другой  феномен,  на  нечто  новое  и  впервые
наблюдаемое человеком со столь небольшого расстояния.
   Увидеть этот феномен стало возможным благодаря иллюзии сгущения  галактик
и потокам пылевой материи, каскадом устремлявшимся в него. Звезда  в  центре
феномена была невидима из-за мощи собственного  поля  тяготения.  Чудовищная
масса этой звезды, в несколько миллиардов раз превосходившая  массу  Солнца,
так искривляла пространство вокруг, что ни один атом не имел шансов  убежать
на воспринимаемой глазом длине волны.
   Пылевой мусор глубокого космоса, падая в недра сверхмассы, раскалялся  до
люминесцентного свечения, накапливая статический заряд.  Вспышки  гигантских
молний сместились в красный конец спектра, чтобы  вскоре  исчезнуть  на  дне
гравитационной пропасти. Едва ли корабль мог приблизиться  к  "черной  дыре"
ближе, чем сейчас находилась "Нирвана".
   Ногара желал лично осмотреть недавно обнаруженный феномен и  оценить  его
опасность для обитаемых планет -  ведь  обычные  солнца  могут,  как  щепки,
сгинуть в вихре гипермассы, если окажутся на ее пути. Но  едва  ли  реальная
угроза будет проблемой в ближайшую тысячу лет: с эвакуацией колоний пока  не
следует  торопиться.  А  к  тому  времени  гипермасса,  возможно,  подавится
поглощенной материей, ее поверхность упадет в себя  саму,  и  большая  часть
вещества гипермассы вернется во Вселенную уже в менее опасном состоянии.
   Через тысячу лет эта проблема будет волновать кого-то другого. Сейчас она
волновала Фелипе - ведь это о нем и только  о  нем  могли  сказать,  что  он
управляет Галактикой.
   Сигнал коммуникатора призвал Ногара обратно в роскошь его каюты, и Фелипе
быстро спустился, довольный, что появился  повод  снова  увидеть  нормальный
потолок над головой.
   Он ткнул пальцем в пластинку коммуникатора.
   - В чем дело?
   - Мой господин, прибыл корабль-курьер. Из системы  Фламланда.  У  них  на
борту...
   - Ближе к делу. У них на борту тело брата.
   - Да, мой господин. Шлюпка с гробом уже в пути, приближается к "Нирване".
   - Я хочу видеть капитана курьера в Большом  Зале.  Без  церемоний.  Пусть
роботы в шлюзе сделают анализы  эскорта  и  оболочки  гроба.  Нам  не  нужна
инфекция.
   - Слушаюсь, мой господин.
   Упоминание об инфекции было уловкой. Иохан Карлсен оказался в  криогенном
саркофаге не по причине фламландской эпидемии чумы. Это был лишь официальный
вариант истории. Врачи, якобы, заморозили героя битвы  у  Каменного  Края  в
качестве крайней меры, дабы предотвратить неминуемую смерть.
   Официальная ложь была неизбежной необходимостью. Даже сам  Фелипе  Ногара
не мог устранить с пути  человека,  спасшего  людей  от  берсеркеров.  После
победы у Каменного Края жизнь в Галактике получила шанс на  выживание,  хотя
война с берсеркерами еще шла, конца ей не было видно,  и  борьба  оставалась
крайне жестокой, уносящей новые и новые жизни.
   В Большом Зале  Ногара  ежедневно  собирался  для  еды  и  развлечения  с
друзьями - кроме него, на "Нирване" летело еще человек пятьдесят: помощники,
.слуги, члены экипажа, артисты. Но сейчас Зал был пуст, не считая  саркофага
и человека рядом с ним.
   Иохан Карлсен - то, что сейчас было им, - покоился под толстой стеклянной
крышкой тяжелого автономного  саркофага,  оснащенного  собственной  системой
замораживания и  оживления.  Системы  контролировались  волоконно-оптическим
ключом, теоретически не поддающимся копированию или подделке. Фелипе  Ногара
жестом потребовал у капитана курьера этот ключ.
   Ключ висел на шее, на золотой цепочке, которую капитан  медленно  снял  и
отдал Ногаре. Только после этого он вспомнил,  что  нужно  поклониться  -  в
конце концов, он был космонавт, а не придворный. Фелипе не обратил  внимания
на оплошность, его  в  первую  очередь  волновало,  насколько  расторопно  и
понятливо подчиненные выполняют его приказы.
   Сжав в ладони оптический ключ, Фелипе бросил взгляд на прозрачную крышку,
под которой лежал замороженный брат. Врачи-заговорщики обрили голову и  лицо
Йохана, обычно носившего короткую бородку. Губы Карлсена были,  как  мрамор,
открытые глаза - как  лед.  Но  все  равно  лицо,  несомненно,  принадлежало
Иохану, в нем было нечто, что не поддавалось холоду.
   - Оставьте меня, - сказал Ногара.
   Он повернулся к огромному иллюминатору,  глядя  наружу,  на  искривленное
гипермассой, словно плохой линзой, звездное пространство.
   Услышав звук затворившейся двери, он повернулся  и...  столкнулся  нос  к
носу с  Оливером  Микалем,  невысоким  мужчиной,  которого  Фелипе  назначил
заместителем Карлсена на посту  управляющего  Фламландом.  Очевидно,  Микаль
вошел как раз  в  тот  момент,  когда  Зал  покинул  капитан.  Символическое
совпадение, решил Ногара.
   Фамильярно облокотившись о саркофаг, Микаль, как  было  ему  свойственно,
чуть вздернул седеющую бровь, выражая усталое любопытство, и немного  пухлое
лицо расплылось в чересчур сочувственной улыбке.
   - Как там у Браунинга? - пробормотал Микаль, взглянув на тело Карлсена. -
"Он волю короля свершал с зари и до  зари"  -  и  вот  награда  за  труды  и
преданность.
   - Оставь меня, - сказал Ногара. Микаль участвовал  в  заговоре  вместе  с
фламандскими врачами.
   - Я решил возникнуть и разделить твой траур, - объяснил он, но,  взглянув
на Фелипе, больше ничего не сказал. Отвесив поклон, Микаль энергично зашагал
к двери. Дверь тихо затворилась.
   "Итак, Йохан... Если бы ты строил заговор против меня,  я  мог  бы  убить
тебя открыто. Но ты был слишком честен и слишком  успешно  мне  служил.  Мои
друзья и мои враги начали слишком восхищаться тобой.  Теперь  ты  здесь,  во
льду. Моя замороженная совесть. Ты все равно поддался бы честолюбию,  раньше
или позже, и выбор был бы один: или вот этот ящик, или смерть.
   Теперь я тебя спрячу в надежное место, и кто знает? У тебя,  быть  может,
еще будет шанс. Как странно - наступит день, и ты  будешь  задумчиво  стоять
над моим гробом, как я над твоим сейчас. Не сомневаюсь, ты  будешь  молиться
за мою душу, хотя не знаю, что это такое... Молиться за тебя я не  могу,  но
желаю приятных снов. Пусть тебе приснится твой вожделенный рай, а не ад."
   Ногара вообразил мозг, охлажденный до абсолютного нуля -  сверхпроводящие
нейроны заставляют циркулировать один и тот же сон... Какая чепуха!
   - Я не могу рисковать властью, Иохан. - Эти слова он прошептал  вслух.  -
Или вот так, или смерть.
   И он снова отвернулся к панорамному иллюминатору.
   - Наверное, 33-й уже доставил тело этому Ногаре, - сказал второй помощник
эстильского курьера номер 34, бросив  взгляд  на  корабельный  хронометр.  -
Очень мило - объявить себя императором и гонять людей через всю Галактику.
   - Особенно, если это тело брата, - сказал капитан курьера  Терман  Хольт,
изучая  шар  астронавигационной  карты.  Сверхсветовые  генераторы   курьера
уносили корабль все дальше от системы Фламланда. В любом  случае  Хольт  был
рад убраться из системы, где политическая полиция Микаля  рьяно  взялась  за
дело.
   - Хотел бы я знать, - усмехнулся помощник.
   - В смысле?
   Второй помощник оглянулся по сторонам - привычка, необходимая на планетах
Фламланда, - и спросил:
   - Слышал такое: "Ногара - бог, но половина космонавтов у  него  атеисты"?
Хольт нехотя улыбнулся.
   -  Но  его  не  назовешь  безумным  тираном.  Эстил  -  еще   не   худшее
правительство в Галактике.  И  восстания  подавляют  жесткие  парни,  таково
правило.
   - Карлсен с этим тоже неплохо справлялся.
   - Это верно.
   Второй помощник поморщился.
   - Конечно, могло бы быть и хуже. Но Ногара - политик, и мне  не  нравится
команда, за пару последних лет собравшаяся вокруг него. Образец их работы  -
у нас на борту. Если хочешь правду, то я начинаю побаиваться - теперь, когда
Карлсена нет.
   - Ну ничего, мы их  скоро  всех  увидим,  -  зевнул  Хольт  и  потянулся,
хрустнув суставами. - Пойду проверю кутузку. Мостик в твоих руках, второй.
   Минуту спустя, глядя сквозь одностороннее  стекло  в  тесную  корабельную
камеру для арестованных, Хольт искренне пожалел узника. Лучше  было  бы  ему
умереть.
   Вождя повстанцев звали Яанда, его поимка стала последним  успехом  службы
безопасности Фламланда под руководством Карлсена, практически положив  конец
восстанию. Яанда был высоким мускулистым мужчиной, храбрым вождем и жестоким
бандитом. Он совершал набеги, диверсии, боролся  с  Эстильской  империей  до
последнего. Загнанный в угол, он сдался Карлсену.
   - "Гордость велит  одержать  над  противником  верх,  -  написал  Карлсен
однажды в частном (как  он  тогда  думал)  письме,  -  Достоинство  и  честь
запрещают мне унижать или ненавидеть  врага".  Политическая  полиция  Микаля
придерживалась других взглядов.
   Если пойманный бунтарь и был высокого роста, Хольту  еще  не  пришлось  в
этом убедиться лично. Кандалы, сковывавшие его запястья и лодыжки,  были  из
пластика, не ранящего кожу, но смысла в них Хольт никакого не видел и,  если
бы мог, он бы их снял.
   Рядом с  Яандой  сидела  Люсинда,  кормившая  пленника.  Посторонний  мог
принять девушку за дочь бунтаря, но в действительности она была его сестрой,
всего на пять лет младше. К тому же она  отличалась  редкой  красотой,  и  у
полиции Микаля могли быть иные -  кроме  милосердия  -  мотивы  оставить  ее
сознание в нормальном состоянии. Ходили  слухи,  что  спрос  на  развлечения
определенного рода был очень высок среди  придворных  Ногары,  любивших  при
этом частую смену участников.
   Хольт старался не думать  о  подобных  вещах.  Открыв  замок  камеры  (он
закрывал дверь, чтобы уберечь Яанду от какого-нибудь несчастного случая  или
чтобы он не заблудился, беспомощный, как ребенок), Хольт вошел.
   В глазах Люсинды, когда она ступила на борт курьера  была  только  чистая
ненависть ко всем эстильцам без исключения. За дни  полета  Хольт,  стараясь
быть максимально мягким и вежливым, изменил отношение Люсинды, и  сейчас  ее
лицо оставалось  спокойным.  Ему  показалось,  что  в  ее  глазах  мелькнула
надежда, которой она рада была поделиться хоть с кем-нибудь.
   - По-моему, он только что назвал мое имя, - сказала она.
   - Правда?
   Хольт наклонился к Яанде, но улучшений не заметил. Глаза бунтаря смотрели
стеклянно, из правого иногда  выкатывалась  одинокая  слеза.  Челюсть  Яанды
отвисала, как и раньше, сидел он в неестественной позе тряпичной куклы.
   - Возможно... - Хольт замолчал.
   - Что? - Она даже немного подалась к нему.  Боги  Космоса,  ой  не  имеет
права!  Он  не  может  с  ней  связываться.  Лучше  бы  она  его  продолжала
ненавидеть.
   - Возможно, - мягко сказал, он, - твоему брату лучше не поправляться.  Ты
же знаешь, куда мы его везем.
   Его последние слова окончательно задушили слабую надежду, ожившую в  ней.
Она молча смотрела на брата, словно видела впервые.
   Загудел наручный интерком.
   - Капитан слушает, - Хольт нажал кнопку приема.
   - Сэр, обнаружен корабль, они вызывают нас. Примерно на 160-м  градусе  к
нашему курсу. Небольшой корабль, внешне все нормально.
   Последнее  означало,  что   обнаруженное   судно   не   было   гигантской
крепостью-берсеркером.  У  остатков  фламландских  бунтарей  для   глубокого
космоса транспорта не было, и Хольт не видел причин для особой осторожности.
   Вернувшись на мостик, он взглянул на экран детектора.  Очертания  корабля
были не знакомы, но при огромном  количестве  верфей  на  орбитах  множества
обитаемых планет это было неудивительно. Но чего они хотят?
   - Чума?
   - Нет, не чума, - ответил  радиоголос,  пробиваясь  сквозь  треск  помех.
Видеосигнал тоже был плохой, изображение прыгало, лица  говорящего  не  было
видно.
   - В последнем прыжке поймали микрометеорит, теперь все поля шалят. Можете
принять несколько пассажиров на борт?
   - Конечно.
   Столкновение корабля на пороге сверхсветового прыжка с микрочастицей было
редким, но иногда происходящим событием. Хольт был спокоен.
   Шлюпка с незнакомца причалила к воздушному  шлюзу.  Изобразив  ободряющую
улыбку, Хольт открыл люк, и в следующую секунду он и полдюжины  человек  его
команды оказались в водовороте ледяного металла. Это была абордажная команда
берсеркера, безжалостная, как ночной кошмар.
   Машины взяли курьер под контроль так стремительно, что не было и речи  об
организованном сопротивлении, но пока  что  никто  из  людей  не  пострадал.
Выдрав с мясом тяговые модули из шлюпки курьера,  роботы  загнали  в  кабину
шлюпки Хольта, команду и пленников.
   - Это был не берсеркер, на экране был  нормальный  корабль,  -  продолжал
твердить второй помощник. В кабинке шлюпки было тесно. Машины обеспечили  их
воздухом, водой и пищей; время от времени их по одному водили на допросы.
   - Я знаю. На берсеркера корабль не был похож, - сказал Хольт. - Наверное,
берсеркеры начали применять новую  тактику,  меняют  форму  своих  кораблей,
создают новые виды оружия. Очень  логично,  если  вспомнить  Каменный  Край.
Странно, что никто из людей не предвидел подобного.
   Звякнул  люк,  вошли  два  робота-андроида,  с  автоматической  точностью
пробрались среди наполнявших тесноту кабины пленников и остановились рядом с
нужным.
   - Нет, он не говорит! - вскрикнула Люсинда. - Не трогайте его!
   Но машины не слушали или не слышали. Они подняли Яанду на ноги и  повели.
Девушка пыталась уйти с ними, умоляла машины оставить брата.  Хольт  боялся,
что ее убьют, но  роботы  только  лишь  не  дали  Люсинде  покинуть  шлюпку,
оттолкнули от люка. Металлические  руки  были  неумолимы.  Люк  захлопнулся,
Люсинда непонимающе смотрела на крышку. Она  не  шевельнулась,  когда  Хольт
сочувственно обнял ее за плечи.
   Прошла, казалось, вечность, но люк открылся снова. Машины  вернулись  без
Яанды, им был нужен Хольт.
   Корпус курьера звенел и сотрясался - кажется, роботы его перестраивали. В
небольшой  кабине  в  новой  части  корпуса   берсеркер   смонтировал   себе
электронные глаза, уши, установил динамик. Сюда Хольта привели на допрос.
   Допрос продолжался весьма долго, и почти все  вопросы  касались  личности
Иохана Карлсена. Берсеркеры, как известно,  считали  Карлсена  врагом  номер
один, но данный конкретный берсеркер вообще страдал какой-то карлсеноманией.
Он не верил, что Карлсен мертв.
   - Я проник в ваши информационные банки, к  картам  и  расчетам  курса,  -
напомнил берсеркер Хольту, - и я знаю курс к кораблю  "Нирване",  где  якобы
находится   нефункционирующее   тело   Карлсена.   Опиши   эту    "Нирвану",
принадлежащую жизнеединице Фелипе Ногаре.
   До сих пор Хольт  спокойно  давал  прямые  ответы  -  машину  интересовал
мертвый. Флагманский корабль - другое дело: Хольт заколебался. Но если бы он
и хотел что-то сказать о "Нирване" ему мало что было известно. К тому же  он
и его собратья по несчастью не выработали общего плана обмана  берсеркера  -
ведь машина наверняка слушала все их разговоры.
   - Я этот корабль никогда не видел, - сказал он, и это была чистая правда.
- Логически рассуждая, это мощный военный корабль. Ведь на нем  путешествуют
самые влиятельные вожди людей.
   Все сказанное машина и сама могла вывести, поэтому никаких секретов Хольт
не открывал.
   Внезапно распахнулась дверь, и Хольт удивленно  взглянул  на  незнакомца,
вошедшего в кабину. Секунду спустя  он  пон