они   казались   рядом   с   грозно   зазубренным
наконечником стрелы не больше жуков.
     Жуки деловито сновали вокруг белого кома, который был чуть ли не выше
их самих.
     Фафхрд  тихонько  выдохнул,  замер  и  спустил  стрелу.   В   течение
нескольких вдохов и выдохов крошечные фигурки продолжали копошиться вокруг
неподатливого снежного  шара.  Затем  ближняя  к  шару  фигурка  судорожно
подскочила и распростерлась поверх него. Снежный  ком  медленно  покатился
под уклон вместе с пронзенным стрелой  черным  жрецом,  обрастая  на  ходу
новым снегом. Вскоре жрец полностью скрылся под все  утолщающейся  снежной
коркой, но еще до этого его торчащие в разные стороны руки и ноги изменили
направление движения грозного снаряда, и тот прокатился правее  пещеры  на
длину копья.
     Когда грохот затих, из пещеры осторожно выглянул Мышелов.
     - Я выстрелил и пустил лавину стороной, - небрежно заметил Фафхрд.  -
Давай-ка двигаться дальше.
     Мышелов собрался было идти  в  обход  -  длинной  извилистой  тропой,
заснеженной и изобиловавшей скользкими участками, но Фафхрд сказал:
     - Нет, пойдем прямо к вершине, по дороге, которую  очистили  для  нас
эти снежные комья. Жрецы слишком хитры, чтобы предполагать, что мы изберем
этот простой путь.
     Однако пока они карабкались по скалистому склону, Фафхрд  держал  лук
наготове и стал двигаться с удвоенной осторожностью,  когда  они  достигли
голого гребня горы. Перед  друзьями  открылся  белый  простор  с  зелеными
пятнами льда, однако никаких движущихся точек на нем не было видно,  да  и
укрыться поблизости было негде. Фафхрд снял тетиву с лука и рассмеялся.
     - Похоже, они удрали, - сказал он. - Должно быть, несутся со всех ног
к своему зеленому холму, чтобы обогреться. Как бы там ни было, мы  от  них
избавились.
     - Вот-вот, как вчера, -  сухо  отозвался  Мышелов.  -  Ты  полагаешь,
падение одного из них со скалы ничуть их не встревожило, а  вот  когда  ты
всадил стрелу еще в одного, тут уж они напугались до смерти - так, что ли?
     - Ладно, в любом случае,  -  сухо  отозвался  Фафхрд,  -  теперь  уже
осталось пять черных жрецов из семи.
     С  этими  словами  он   беззаботно   и   широко   зашагал   вниз   по
противоположному склону. Мышелов шел медленнее, покачивая пращой с  камнем
и непрестанно оглядываясь по сторонам.  Добравшись  до  заснеженной  части
склона. Мышелов внимательнейшим образом оглядел ее в  поисках  следов,  но
ничего похожего не обнаружил. Когда он спустился к  подножию,  Фафхрд  уже
ушел на полет камня вперед. Чтобы  нагнать  его,  Мышелов  мягко  и  легко
побежал, не теряя при этом, однако,  бдительности.  Его  внимание  тут  же
привлек приземистый сугроб, стоявший невдалеке, прямо на пути  у  Фафхрда.
Мышелову не удалось определить по тени, не притаился ли кто-нибудь за этим
сугробом, так как мешала желтовато-розовая дымка,  застилавшая  солнце,  и
он, не отрывая от него взгляда, прибавил шагу. До  сугроба  он  добежал  и
убедился, что за ним никого нет, как раз в тот миг,  когда  Фафхрд  только
что миновал его.
     И тут сугроб разломился на тысячу кусков  снега,  из  него  выскочила
черная фигура и бросилась сзади на Фафхрда, держа в черной руке  кинжал  и
целя им в горло Северянина. Почти мгновенно Мышелов кинулся на нее  и  изо
всех сил ударил наотмашь пращой с лежавшим в ней  камнем,  который  угодил
нападавшему прямехонько в физиономию. Кривой нож просвистел  в  нескольких
дюймах от шеи Фафхрда. Нападавший рухнул, и Северянин, не скрывая  легкого
удивления, обернулся.
     Вмятина во лбу черного человечка была так глубока, что вопросов о его
состоянии не возникало, и тем не менее Мышелов долго и пристально  смотрел
на него.
     - И впрямь уроженец Клеша, - задумчиво  проговорил  он,  -  но  более
упитанный, чем обычно. С  некоторой,  так  сказать,  защитой  от  морозов.
Странно, что они забрались так далеко, чтобы служить своему божеству.
     Мышелов взглянул на Фафхрда  и,  не  поднимая  руки,  резко  крутанул
пращой - словно наемный убийца в темном переулке, который хочет припугнуть
таящихся в темноте противников.
     - Осталось четверо, - подытожил  он,  и  Фафхрд  сдержанно  кивнул  в
ответ.
     Весь день шли они по Стылым Пустошам - шли очень осторожно,  но  безо
всяких происшествий. Поднялся ветер, и стало  чертовски  холодно.  Мышелов
натянул свой клобук на нос и рот, и даже Фафхрд плотнее завернулся в шубу.
     Когда небо стало приобретать оттенки умбры и индиго, Фафхрд  внезапно
остановился, натянул  лук  и  выстрелил.  На  какую-то  секунду  Мышелову,
который  был  встревожен  слишком  уж  задумчивым  видом   своего   друга,
показалось, что тот пустил стрелу просто в кучу снега. Однако  когда  куча
подскочила и задрыгала четырьмя сероватыми  копытами.  Мышелов  догадался,
что Фафхрд подстрелил какое-то животное, покрытое белой шерстью. Он  алчно
облизывал онемевшие  от  холода  губы,  пока  Северянин  свежевал  тушу  и
водружал ее себе на плечо.
     Чуть позже, пройдя  еще  немного,  друзья  наткнулись  на  обнаженную
черную скалу. Рассмотрев ее  повнимательнее,  Фафхрд  достал  из-за  пояса
топор и осторожно ударил по скале обухом. И вскоре Мышелов  уже  торопливо
собирал в полу своего плаща большие и маленькие куски  черного  камня.  Он
чувствовал их маслянистость и согревался одною мыслью о том, как жарко они
будут гореть.
     Сразу за черной скалой обнаружился низкий  утес,  а  в  его  подножии
друзья увидели вход в пещеру, который загораживал торчавший в двух  длинах
копья от него высокий камень. Мышелов уже предвкушал  наслаждение,  следуя
за другом к гостеприимному темному отверстию.  Окоченевший,  с  ноющим  от
усталости телом и голодный, он очень боялся, что им придется  ночевать  на
открытом воздухе и довольствоваться косточками вчерашней птицы. И вдруг за
удивительно короткий промежуток времени им удалось добыть еду,  топливо  и
укрытие. Как все удачно сложилось...
     И тут, когда Фафхрд уже огибал высокий камень, направляясь ко входу в
пещеру. Мышелова  пронзила  мысль:  "Слишком  удачно!"  Он  не  раздумывая
бросился к приятелю и повалил гиганта на снег.
     Просвистевшая над их головами стрела чуть звякнула о высокий  камень.
Опять-таки не раздумывая, Мышелов бросился к пещере, выхватив на  ходу  из
ножен Скальпель. Ворвавшись в пещеру, он сделал выпад влево, потом  вправо
и прижался к скалистой стене, предусмотрительно полосуя мечом  мрак  перед
собой и пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь.
     Наискосок от него и прямо напротив  входа  пещера,  сворачивая  вбок,
образовывала тупик, в котором  к  удивлению  Мышелова  слабо  пульсировало
какое-то свечение - это был не костер  и  не  отблески  сумеречного  света
снаружи. Более всего оно походило на  сверхъестественное  сияние,  которое
они видели на гряде Бренных Останков.
     Как бы там ни  было,  но  на  его  фоне  был  четко  виден  противник
Мышелова. По счастью, приземистый  человечек  сжимал  в  руке  не  духовую
трубку, а кривой кинжал. Когда Мышелов  бросился  на  него,  он,  отступив
назад, нырнул за угол, из-за которого исходило свечение. Мышелов  двинулся
следом и снова удивился, чувствуя в воздухе не только тепло, но  и  влагу.
Он зашел за угол, и черный жрец, притаившийся сбоку у  стены,  прыгнул  на
него. Но Мышелов был к этому  готов,  его  Скальпель  вонзился  противнику
точно в грудь, и во влажном воздухе судорожно задергался кривой кинжал.
     Фанатик попробовал было насадить  себя  поглубже  на  тонкий  клинок,
чтобы достать Мышелова. Но через миг его  ненавидящий  взгляд  остекленел,
жрец осел, а Мышелов с отвращением выдернул из его тела меч.
     Едва держась на ногах, жрец отступил в облако сияющего пара, который,
как  теперь  увидел  Мышелов,  поднимался  над  ямой  в  конце  тупика.  С
чудовищным булькающим стоном черный  человечек  сделал  еще  шаг  назад  и
рухнул в яму. Послышался глухой удар тела о скалу, пауза и тихий  всплеск,
после чего все стихло, если не считать отдаленного  бульканья  и  шипения,
доносившихся из  ямы,  под  монотонные  звуки  которых  в  пещеру  наконец
ввалился Фафхрд.
     - Осталось трое, - небрежно сообщил Мышелов. -  Четвертый  варится  в
этой яме. Но на ужин я хочу жаркое, а не отварное мясо, и к тому же у меня
нет достаточно длинной  вилки.  Так  что  принеси  уголь,  который  я  там
рассыпал.
     Поначалу Фафхрд принялся возражать, не без суеверного страха глядя на
кипящее жерло ямы и настаивая на том, что заночевать они должны где-нибудь
в другом месте. На это Мышелов вполне справедливо  заметил,  что  провести
ночь в  пустой  пещере,  где  все  прекрасно  видно,  гораздо  лучше,  чем
рисковать наткнуться в темноте еще на одну засаду. В конце концов Фафхрд к
радости Мышелова дал  себя  уговорить  -  правда,  лишь  после  того,  как
заглянул в яму и убедился, что ни живому, ни  вареному  убийце  оттуда  не
выбраться. А у Мышелова не было ни малейшего желания покидать это приятное
теплое местечко.
     Костер они разожгли у наружной стены, прямо у входа в  пещеру,  чтобы
ни  одна  живая  душа  не  могла  прокрасться  в  нее  незамеченной.  Умяв
внушительное  количество  жареной  печенки   и   по   несколько   жестких,
обуглившихся кусков мяса, друзья побросали обглоданные кости в  костер,  и
пока они весело там потрескивали, Фафхрд  прислонился  спиной  к  скале  и
попросил Мышелова дать сагу посмотреть алмазный глаз.
     Его  просьбу  Мышелов  выполнил   неохотно   и   снова   почувствовал
отвращение, когда прикоснулся к вязкому кольцу,  опоясывающему  сверкающий
ледяным блеском алмаз. У него было ощущение, что Фафхрд  хочет  сделать  с
камнем что-то не то, но что именно - он не знал. Однако  Северянин  просто
осмотрел алмаз - правда, несколько озадаченно - и сунул его себе в  сумку.
Мышелов было запротестовал, но Фафхрд обрезал  его,  сказав,  что  это  их
общая собственность. Мышелов вынужден был согласиться.
     Они решили нести дозор по очереди, Фафхрду выпало не  спать  первому.
Мышелов завернулся в плащ и сунул под голову свой мешок и свернутый  плащ.
Уголь  в  костре  пылал,  странное  сияние  слабо  пульсировало.  Мышелову
понравилось лежать между жаром первого и влажным  теплом  второго;  порывы
ледяного ветра снаружи  казались  ему  приятной  приправой.  Полузакрытыми
глазами он следил за игрой теней на стенах пещеры. Сидевший  между  ним  и
костром Фафхрд выглядел весьма надежно - большой,  бдительный  страж.  Уже
засыпая. Мышелов порадовался,  что  отдал  Фафхрду  алмаз  -  голове  было
гораздо мягче.
     Разбудил его какой-то странный тихий голос. Костер  уже  догорал.  На
секунду Мышелов испугался - ему почудилось, что  в  пещеру  проник  кто-то
чужой, возможно, усыпив приятеля тихими завораживающими словами. Но тут же
сообразив, что таким же голосом  Фафхрд  разговаривал  прошлой  ночью,  он
увидел, что Северянин сидит, уставившись в алмазный глаз, словно  созерцая
бесконечные видения, и медленно  покачивает  камень  в  руках.  Движущиеся
отблески от алмаза совпадали с мерцающим сиянием, что Мышелову определенно
не понравилось.
     - Кровь Невона, - бормотал, чуть ли не пел Фафхрд, - еще  бьется  под
его сморщенной скалистой кожей, еще вытекает, горячая и свежая, из  ран  в
горах Невона. Но чтобы принять  человеческое  обличье,  этой  земле  нужна
кровь героев.
     Мышелов вскочил и осторожно потряс Фафхрда за плечо.
     - Те, кто истинно поклоняется Невону, - зачарованно продолжал Фафхрд,
как будто ничего не чувствуя, - стерегут его горные раны, ждут и молятся о
приходе великого дня воплощения, когда Невон снова проснется, на этот  раз
в человеческом  обличье,  и  стряхнет  с  себя  паразитов,  которые  носят
название людей.
     Мышелов затряс Фафхрда  изо  всех  сил,  тот  мгновенно  проснулся  и
объявил, что ни на миг не смыкал глаз, а  Мышелову  приснился  кошмар.  Он
лишь смеялся на все возражения Мышелова и стоял на своем как скала.  Алмаз
он тоже не отдал, а, засунув его поглубже к себе в мешок, дважды зевнул во
весь рот и уснул под увещевания друга.
     Остаток ночи Мышелов провел весьма неуютно. Убежище в скалах  уже  не
казалось таким надежным, как раньше: ему везде чудилась опасность,  он  то
заглядывал в кипящую яму, то вглядывался в темноту ночи, время от  времени
живо представляя себе,  что  сваренному  жрецу  каким-то  образом  удалось
выбраться наружу. А между тем более трезвая  часть  его  ума  была  занята
пугающе  правдоподобной  теорией   относительно   того,   что   внутренние
расплавленные слои Невона и впрямь завидуют людям и что зеленый холм - это
одно из мест, где они стремятся  выбраться  из  своей  каменной  одежды  и
превратиться во  всемогущего  человекоподобного  великана,  сделанного  из
ожившего камня. А черные клешские жрецы - это  невонопоклонники,  жаждущие
уничтожить весь род людской. Алмазный же глаз - это вовсе  не  ценная,  но
безопасная добыча, а живое существо,  пытающееся  охмурить  Фафхрда  своим
блеском и сулящее ему какую-то страшную участь.
     Трижды пытался Мышелов забрать у приятеля камень, причем в третий раз
попробовал даже разрезать дно  его  мешка.  Однако  несмотря  на  то,  что
Мышелов славился как самый ловкий карманник Ланкмара  -  если  даже  он  и
потерял былую сноровку, то совсем  чуть-чуть,  -  Фафхрд  всякий  раз  еще
крепче прижимал мешок к себе,  что-то  брюзжал  сквозь  сон  и  решительно
отталкивал ловкую руку Мышелова. Мышелов подумывал  даже  отобрать  камень
силой, но отказался от этой затеи, инстинктивно придя  к  заключению,  что
лишь разбудит невероятное упрямство Северянина. К тому  же,  у  него  были
недобрые предчувствия относительно состояния, в коем пробудится его друг.
     Но когда заря осветила вход в пещеру,  Фафхрд  внезапно  проснулся  с
чудовищным зевком и рыком - столь естественным,  что  Мышелов  как  обычно
поморщился. И вообще, Фафхрд вел себя  так  радостно  и  простодушно,  что
страхи Мышелова рассеялись или по крайней  мере  отошли  на  второй  план.
Позавтракав холодным мясом, друзья аккуратно завернули и сложили  в  мешки
жарившиеся всю ночь голяшки и лопатки подстреленного зверя.
     Затем Мышелов выскочил из пещеры и  укрылся  за  торчащим  перед  нею
камнем,  а  Фафхрд  прикрывал  его,  держа  свой  лук  наготове.  Выглянув
несколько раз из-за камня. Мышелов проверил, нет ли засады на  склоне  над
пещерой. После этого, зарядив  пращу,  он  дал  возможность  и  Северянину
перебраться к нему. Убедившись, что, по крайней мере, поблизости никто  не
затаился, Фафхрд пружинистым шагом двинулся в путь. Мышелов  проворно  шел
следом, однако через какое-то время  его  стали  одолевать  сомнения:  ему
начало казаться, что Северянин  сильно  забирает  влево.  Впрочем,  полной
уверенности в этом не было:  солнце  еще  не  встало,  небо  было  покрыто
длинными клочьями пурпурных и  желтоватых  облаков,  а  откуда  они  вчера
пришли. Мышелов  точно  сказать  не  мог,  поскольку  когда  приходишь  на
какое-то место, оно выглядит совсем не так, как когда с него уходишь.
     Тем не менее он решился выразить свои сомнения вслух, на  что  Фафхрд
ответил крайне уверенно и добродушно:
     - В Стылых Пустошах я провел все детство и знаю их не хуже, чем ты  -
улочки Ланкмара или тропки Великой Соленой Топи.
     Мышелов почти успокоился. К тому же день выдался безветренный,  и  он
бесконечно этому радовался, так как очень любил тепло.
     Пройдя  в  хорошем  темпе  полдня,  друзья  забрались  на   очередной
заснеженный холм, и тут брови Мышелова удивленно поползли вверх, когда  он
увидел расстилающийся внизу пейзаж  -  зеркально-гладкий  зеленый  ледяной
склон. Вершина холма справа от них  была  вся  иззубрена,  словно  гребень
громадной волны. Слева склон  резко  уходил  вниз  и  терялся  в  каком-то
белесом тумане, а если смотреть прямо, ему просто не было видно конца.
     Поверхность  склона  была  такой  зеленой,  что  походила  на   море,
застывшее по приказу могучего чародея, и вызывала головокружение.  Мышелов
был уверен, что в ясную ночь в ней отражаются звезды.
     Он пришел в ужас, хотя и не удивился, когда приятель предложил просто
пересечь этот  громадный  ледяной  скат.  Своим  острым  взором  Северянин
разглядел, что прямо под ними есть более пологий участок,  после  которого
вновь начинается крутизна. Заверив, что спуститься по этой  пологой  ленте
ничего не стоит, Фафхрд зашагал вперед, не дожидаясь ответа.
     Смирившись с неизбежностью и пожав плечами, Мышелов двинулся  следом,
ступая сперва с величайшей осторожностью и  непрестанно  бросая  тревожные
взгляды на расстилающийся перед ним обширный  склон.  Вот  бы  ему  сейчас
подбитые  бронзовыми  гвоздями  башмаки,  пусть  даже  стоптанные,  как  у
Фафхрда, или какие-нибудь шипы, чтобы не было так  скользко  идти!  Однако
мало-помалу Мышелов стал чувствовать себя  увереннее  и  делал  все  более
длинные и быстрые, хотя и осторожные шаги, так что вскоре нагнал Фафхрда.
     Пройдя вслед за  Северянином  по  бесконечному  склону  примерно  три
полета стрелы. Мышелов вдруг краем правого глаза заметил  какое-то  легкое
движение и обернулся.
     Выйдя из какого-то укрытия  на  иззубренной  вершине,  в  их  сторону
быстро и бесшумно скользили в ряд три оставшихся в живых жреца.  Ноги  они
ставили, как опытные лыжники, и, похоже, действительно шли на чем-то вроде
лыж. Двое держали в руках копья, сделанные из метательных  ножей,  которые
были вставлены в  длинные  трубки  для  отравленных  стрел,  а  у  шедшего
посредине вместо копья была острая сосулька футов восемь длиной.
     Хвататься за пращу или лук было уже поздно,  а  как  проткнешь  мечом
человека, который уже успел проткнуть  тебя  самого  копьем?  К  тому  же,
скользкий  склон  -  вовсе   не   место   для   изысканного   позиционного
маневрирования. Уверенный, что Фафхрд поступит точно так же  и  не  говоря
ему ни слова. Мышелов заскользил вниз по  грозному,  сворачивающему  влево
склону.
     У него сразу же возникло  чувство,  что  он  отдался  в  руки  демону
головокружительной скорости. Лед тихо шуршал под его подошвами,  недвижный
воздух превратился в ветер, который трепал его одежду и морозил щеки.
     И все же скорость оказалась недостаточной. Стоявшие  на  лыжах  жрецы
уже успели разогнаться.  Мышелов  надеялся,  что  на  пологом  участке  им
придется туго, однако все трое величественно, несмотря на  свой  невысокий
рост, взмыли с него в воздух и четко  приземлились  всего  в  двух  длинах
копья позади. Кинжалы и сосулька заблестели леденящим блеском.
     Мышелов вытащил из ножен Скальпель  и  после  нескольких  безуспешных
попыток разогнаться, используя его в  качестве  лыжной  палки,  присел  на
корточки, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. Но черные жрецы все равно
продолжали его настигать. Ехавший рядом Фафхрд оперся на свой длинный  меч
с драконьей головой, так что лед брызнул фонтаном, и сделал плавную дугу в
сторону. Жрец с сосулькой свернул вслед за ним.
     Тем временем  двое  других  уже  почти  догнали  Мышелова.  Продолжая
нестись по  льду,  он  изогнулся  и  увильнул  от  одного  копья  и  отбил
Скальпелем другое.  Затем  в  течение  нескольких  секунд  он  вел  весьма
странную схватку - словно бы стоя на месте, поскольку все трое двигались с
одинаковой скоростью. Какое-то время Мышелов даже скользил задом  наперед,
с трудом парируя удары самодельных копий своим коротким клинком.
     Но двое на одного - расклад всегда непростой, а на сей раз он мог  бы
оказаться просто фатальным, если бы в последний момент не появился Фафхрд:
он заметил где-то небольшой уклон, набрал на нем скорость и  теперь  летел
во весь дух, размахивая над  головой  мечом.  Он  пронесся  за  спинами  у
жрецов, и две головы продолжали скользить по  льду,  но  уже  отдельно  от
туловищ.
     Однако и Северянину грозила неизбежная гибель: последний черный жрец,
быть может, бла