еркающие  всеми  цветами  радуги  и  прочно
прикрепленные в виде красивого узора к подкладке из черного  бархата;  все
это было надежно закрыто внутренней крышкой, представляющей собой сетку из
прочной железной проволоки.
     Мышелов захлопнул ящичек.
     - Во время нашей первой встречи я вынул два самых маленьких камня  из
их ячеек  в  коробке,  чтобы  Ого  мог  пощупать  и  испытать  их  разными
способами. Он может мечтать о том, чтобы украсть их все, но мой ящик и моя
сетка сумеют этому помешать.
     - Если только он не стащит у тебя сам ящик, -  согласился  Фафхрд.  -
Что касается меня, то я ношу свою долю драгоценностей прикованной  ко  мне
цепью.
     Оглядевшись по сторонам так  же  предусмотрительно,  как  это  сделал
Мышелов, Северянин оттянул назад широкий левый  рукав  и  показал  прочный
браслет из вороненой стали, защелкнутый на запястье.  С  браслета  свисала
короткая  цепь,  которая  одновременно  поддерживала  и  туго   затягивала
небольшой, раздутый мешочек. Кожа, из которой он был сшит, была простегана
вдоль и поперек тонкой стальной  проволокой.  Фафхрд  расстегнул  браслет,
который раскрывался на петлях, и потом снова защелкнул его.
     - Проволока из вороненой стали - это чтобы одурачить  воров,  которые
режут кошельки, - небрежно объяснил Фафхрд, опуская рукав.
     Мышелов поднял брови. Потом его взгляд последовал вслед  за  бровями,
переходя с запястья Фафхрда на лицо Северянина, в то время  как  выражение
лица самого Мышелова  менялось  от  молчаливого  одобрения  до  ироничного
недоумения.
     - И ты думаешь, что эта штука  поможет  тебе  уберечь  твою  половину
драгоценностей от Немии Сумеречной? - спросил Серый.
     - А откуда ты знаешь, что я собираюсь вести дела с Немией? -  спросил
Фафхрд, слегка удивившись.
     -  Конечно  же  потому,  что  она  -  единственная   женщина-скупщица
краденого во всем Ланкмаре. Все знают, что, когда это только возможно,  ты
предпочитаешь женщин, как в делах, так и в любви.  И  это,  да  будет  мне
позволено заметить, - одна из твоих  самых  крупных  ошибок.  Кроме  того,
дверь Немии находится рядом с дверью Ого, но это уж слишком простой  ключ.
Я полагаю, ты  знаешь,  что  ее  слегка  перезрелую  особу  стерегут  семь
душителей из Клеша? Ну что ж, тогда ты, по меньшей мере, знаешь,  в  какую
ловушку ты летишь. Сделки с женщинами - самая верная дорога  к  несчастью.
Кстати, ты упомянул "дела". Не означает ли множественное число, что это не
первая твоя встреча с ней?
     Фафхрд кивнул.
     - Как и твоя с Ого... Между прочим, как я должен тебя понимать -  что
ты доверяешь мужчинам только потому, что они мужчины?  Это  гораздо  более
крупный недостаток, чем тот,  что  ты  приписываешь  мне.  Ну,  во  всяком
случае, я иду к Немии Сумеречной, так же как и ты к Ого,  вторично,  чтобы
завершить сделку. В первый раз я показал ей камни  в  полутемной  комнате,
где они выглядели наилучшим образом и сверкали как раз  достаточно,  чтобы
выглядеть абсолютно настоящими. А кстати, ты знал, что она всегда работает
в сумерках или мягком полумраке? Этим объясняется вторая часть  ее  имени.
Во всяком случае, как только взгляд Немии упал на  камни,  она  немедленно
загорелась  страстным  желанием  заполучить  их  -  у  нее  даже   дыхание
перехватило - и она сразу же приняла мою  цену,  которая  была  отнюдь  не
маленькой, как основу для будущей сделки.  Однако  дело  в  том,  что  она
неукоснительно соблюдает одно правило  -  которое  лично  я  считаю  очень
здравым - никогда не заключать сделку с особой противоположного  пола,  не
испытав его  сперва  в  делах  любовных.  Поэтому  и  понадобилась  вторая
встреча. Если эта особа противоположного пола стара или уродлива, то Немия
поручает дело одной из своих служанок, однако в моем случае, конечно же...
- Фафхрд скромно кашлянул. - И я  хотел  бы  тебе  указать  еще  на  одно:
"перезрелая" - неподходящее для нее  определение.  Тебе  следовало  скорее
сказать "в самом соку" или "в расцвете сил".
     - Поверь мне, я не сомневаюсь в том,  что  Немия  находится  в  самом
расцвете - поздний августовский цветок. Такие женщины всегда  предпочитают
показывать свои "цветущие" прелести именно в сумерках, - слегка сдавленным
голосом отозвался Мышелов. Он уже в течение некоторого времени с  огромным
трудом сдерживал смех, и теперь этот смех вырывался наружу  в  виде  тихих
коротких взрывов, в то время как Мышелов говорил:
     - О, ты величайший из всех идиотов!  И  ты  действительно  согласился
лечь с ней в постель? И ты надеешься, что ты  не  расстанешься  со  своими
драгоценностями (включая сюда и фамильные), не говоря уже о том, что  тебя
могут задушить, пока ты будешь находиться в таком невыгодном положении? О,
это еще хуже, чем я думал!
     - Я не всегда нахожусь в постели в таком  невыгодном  положении,  как
некоторые могут подумать, - скромно ответил Фафхрд. - У меня любовные игры
скорее обостряют, чем притупляют чувства.  Я  надеюсь,  что  тебе  так  же
повезет с мужчиной в непроглядной  тьме,  как  мне  с  женщиной  в  мягком
полумраке. А кстати,  зачем  тебе  нужны  были  две  встречи  с  Ого?  Без
сомнения, причина здесь не та, что у Немии!
     Ухмылка Мышелова поблекла, и он  слегка  прикусил  губу,  а  потом  с
искусно сыгранной небрежностью проговорил:
     - О, у него тоже есть незыблемое правило - драгоценности должны  быть
осмотрены его Очами. Но какое бы испытание он ни устроил, я подготовился к
тому, чтобы перехитрить его.
     Фафхрд поразмыслил и потом спросил:
     - А что такое, или кто такой, или кто такие  эти  Очи  Ого?  Он  что,
держит парочку глаз у себя в кармане?
     - Именно, - сказал Мышелов; затем  с  еще  более  искусно  наигранной
небрежностью добавил: - О, по-моему,  какая-то  девчонка.  Предполагаемся,
что у нее врожденная интуиция на  предмет  драгоценностей,  интересно,  не
правда ли, что такой умный  человек,  как  Ого,  верит  в  такие  дурацкие
предрассудки. Или что он так сильно зависит от слабого пола. Но, по правде
говоря, это чистая формальность.
     - "Девчонка", - проговорил Фафхрд, задумчиво покачав головой.  -  Это
описывает  тот  тип  женщин,  к  которому  ты  пристрастился  в  последние
несколько лет, с точностью до алого пятнышка  на  каждом  из  ее  незрелых
сосков. Но конечно же, я уверен в том, что в твоей сделке любовный оттенок
полностью отсутствует, - добавил Северянин, пожалуй, слишком серьезно.
     - Целиком и полностью, - ответил  Мышелов,  пожалуй,  слишком  резко.
Потом он огляделся по сторонам и заметил:
     - Вокруг нас, несмотря на раннее время, собирается неплохая компания.
Вон Дикой из Воровской Гильдии, старый специалист по побегам из тюрем и по
вычерчиванию планов тех домов, которые  должны  быть  ограблены,  -  я  не
думаю, что, начиная с Года Змеи, он работал по-настоящему.  А  вон  там  -
толстяк Гром, их младший казначей, еще один вор, работающий не  поднимаясь
с кресла. А это кто так драматично крадется сюда? Клянусь Черными Костями,
это же Снарб, племянник нашего верховного лорда Глипкерио! А с кем это  он
говорит? О, это всего-навсего Торк Срежь-Кошелек.
     - А вот появился, - подхватил Фафхрд, - Влек, про  которого  говорят,
что он сейчас стал лучшим в Гильдии. Заметь, как  он  глупо  улыбается,  и
послушай, как тихо скрипят его башмаки. А вот и  сероглазая,  черноволосая
любительница, Аликс-Отмычка - что ж,  по  крайней  мере,  ее  башмачки  не
скрипят, и я готов восхищаться тем, с какой  смелостью  она  пришла  сюда,
хотя враждебность Гильдии по отношению к женщинам -  независимым  воровкам
так же вошла в поговорку, как враждебность Гильдии Сводников к независимым
уличным женщинам. И кто же это поворачивает сюда с Улицы Богов, кого же мы
видим, если не графиню Кронию Семидесяти Семи Потайных  Карманов,  которая
крадет в приступе безумия, а не разумно и методично. Этому мешку с костями
я бы никогда не доверился, несмотря на все ее иссохшие прелести  и  на  ту
слабость, которую ты мне приписываешь.
     Мышелов кивнул и объявил:
     - И таких людей называют аристократами воровской профессии!  Если  уж
честно, то, я должен сказать, что, несмотря на твою слабость -  кстати,  я
рад, что ты ее признаешь, - один  из  двух  лучших  воров  Ланкмара  стоит
сейчас рядом со мной. А другой, что  совершенно  необязательно  добавлять,
гуляет в моих сапогах из козьей шкуры.
     Фафхрд кивнул в ответ, хотя на всякий  случай  скрестил  два  пальца,
чтобы не сглазить.
     Мышелов, подавляя зевок, сказал:
     - Кстати, ты уже думал о том, что ты будешь делать  после  того,  как
эти драгоценности будут  украдены  с  твоего  запястья  или  -  что  очень
маловероятно - проданы и оплачены? Ко мне тут подходили насчет... или,  во
всяком случае, я рассматривал возможность  путешествия  в...  в  общем,  в
сторону Восточных Земель.
     - Где еще жарче, чем даже в этом знойном Ланкмаре? Подобная  прогулка
вряд ли может привлечь меня, - ответил Фафхрд, а потом небрежно добавил: -
В любом случае, я подумывал о  том,  чтобы  сесть  на  корабль,  идущий...
э-э... на север.
     - Опять к этой ужасной Холодной Пустоши? Нет,  спасибо,  -  отозвался
Мышелов.  Потом  он  взглянул  на  юг  вдоль  Серебряной  Улицы,  где  над
горизонтом горела бледная звезда, и продолжал еще более оживленно:
     - Ну что ж, мне уже пора идти на встречу с Ого и  его  Очами  -  этой
глупой  девчонкой.  А  тебе  советую  взять  с  собой  в  постель  меч   и
присмотреть, чтобы ни Серый Прутик, ни другой, еще более  жизненно  важный
клинок не были похищены у тебя в сумерках.
     - О, значит, первое мерцание Китовой Звезды - это время,  назначенное
и для твоего свидания? - заметил Фафхрд, тоже отходя от  стены.  -  Скажи,
кто-нибудь когда-нибудь видел, как по-настоящему выглядит  Ого?  Почему-то
это имя наводит меня на мысль о толстом,  старом,  неестественно  огромном
пауке.
     - Будь так добр, утихомирь свое воображение, - резко ответил Мышелов.
- Или прибереги его для  своей  собственной  сделки,  потому  что,  как  я
вынужден тебе напомнить, единственный опасный паук  -  это  женщина.  Нет,
внешность Ого неизвестна никому. Но, возможно, сегодня ночью я его увижу!
     - Мне бы хотелось,  чтобы  ты  задумался  над  тем,  что  твой  самый
страшный грех - это излишнее любопытство, - предупредил Фафхрд,  -  и  что
нельзя надеяться на те, что даже самая тупая девушка во всех случаях будет
глупой.
     Мышелов импульсивно повернулся к Северянину и сказал:
     - Как бы ни закончились наши  сегодняшние  сделки,  давай  встретимся
после. В "Серебряном Угре"!
     Фафхрд кивнул, и они крепко пожали друг другу руки,  а  затем  каждый
мошенник зашагал к той двери, за которой ждала его судьба.


     Все чувства Мышелова были напряжены  до  предела  в  тщетной  попытке
разобраться хоть в чем-нибудь среди окружающей его тьмы. На чем-то плоском
перед ним - Мышелов на ощупь определил, что это стол - лежал его ящичек  с
драгоценностями. Он был  закрыт.  Левая  рука  Мышелова  касалась  ящичка.
Правая сжимала Кошачий Коготь и нервно грозила этим оружием наседавшей  со
всех сторон чернильной тьме.
     Голос, сухой и хриплый, прокаркал за спиной:
     - Открой ящик!
     По коже Мышелова пробежали мурашки от ужаса, который внушал ему  этот
голос. Однако  он  выполнил  указание.  Радужный  свет  защищенных  сеткой
драгоценностей разлился вокруг, и Мышелов смог смутно разглядеть комнату -
с низким потолком, довольно большую. Казалось, она была  пустой,  если  не
считать стола, да еще темной низкой тени,  неясно  видневшейся  в  дальнем
левом углу за спиной Мышелова и очень ему не понравившейся. Это  мог  быть
валик или же толстая круглая черная подушка. Или это мог быть...  Мышелову
захотелось, чтобы Фафхрд не высказывал своего последнего предположения.
     Перед его лицом послышался журчащий,  серебристый  голос,  совершенно
непохожий на первый.
     - Твои драгоценности, в отличие от всех остальных, которые я  видела,
сверкают при отсутствии какого бы то ни было света.
     Мышелов пристально всмотрелся в темноту по  другую  сторону  стола  и
ящичка, но не смог обнаружить  и  следа  своего  второго  собеседника.  Он
попытался овладеть своим  собственным  голосом,  чтобы  не  задыхаться  от
страха, а сказать в пустоту мягко и уверенно:
     - Мои драгоценности не похожи ни  на  какие  другие  в  мире.  Честно
говоря, они происходят вообще не из этого  мира,  а  состоят  из  того  же
вещества, что и звезды. Однако ты испытывала их и знаешь, что один из  них
тверже, чем алмаз.
     - Это действительно неземные и невероятно красивые  драгоценности,  -
ответил происходящий из невидимого  источника  серебристый  голос.  -  Мой
разум вновь и вновь оценивает их,  и  они  действительно  таковы,  как  ты
говоришь. Я посоветую Ого заплатить тебе ту цену, что ты просишь.
     В этот момент Мышелов  услышал  позади  себя  покашливание  и  сухой,
торопливые звук шагов. Он резко крутнулся назад, подняв кинжал для  удара.
Однако не увидел ничего, кроме штуки, похожей на  валик.  Чем  бы  это  ни
было, оно не шевелилось и не двигалось с места. Звука шагов больше не было
слышно.
     Мышелов быстро повернулся назад и  увидел  по  другую  сторону  стола
хрупкую обнаженную девушку, освещенную мерцанием драгоценных камней. У нее
были пепельные прямые волосы, чуть более темная  кожа  и  слишком  большие
глаза, пристально, словно в трансе, глядящие с детского лица  с  крошечным
подбородком и пухлыми губками.
     Мышелов бросил быстрый взгляд на драгоценности, убедился в  том,  что
они лежат в соответствующем порядке под своей сеткой и ни одна из  них  не
пропала, а потом резко выбросил вперед руку с  Кошачьим  Когтем,  так  что
острый,  как  иголка,  кончик  коснулся  упругой  кожи  между  маленькими,
торчащими вперед грудями.
     - Не пытайся напугать меня еще раз! - прошипел Серый. - Люди -  да  и
девушки тоже - умирали из-за меньших глупостей.
     Девушка не сдвинулась  с  места  ни  на  волосок;  не  изменилось  ни
выражение ее лица, ни мечтательный и в то же время сосредоточенный взгляд;
только короткие губы усмехнулись,  а  потом  раздвинулись,  чтобы  медовый
голос смог произнести:
     -  Значит,  ты  -  Серый  Мышелов.  Я   ожидала   увидеть   льстивого
краснолицего мошенника, а обнаружила перед собой... принца.
     Казалось, что ее нежный голос и еще более нежный облик заставили сами
драгоценные камни засверкать более неистово и отразиться опаловым  сиянием
в ее светлых глазах.
     - И не пытайся льстить мне! - скомандовал Мышелов,  подхватывая  свой
ящичек и прижимая его к своему боку. - Чтобы ты знала,  я  закален  против
всех чар всех кокеток и красоток мира.
     - Я сказала только правду, как и о твоих  драгоценностях,  -  невинно
ответила она. Ее губы оставались чуть приоткрытыми,  и  она  говорила,  не
шевеля ими.
     - Это ты - Очи Ого? - резко спросил Мышелов, но все же отвел  Кошачий
Коготь от ее груди. Его слегка беспокоило - но  только  слегка  -  что  из
ранки, оставленной кинжалом, стекала на несколько  дюймов  вниз  тоненькая
струйка крови, похожая в полутьме на черную ниточку.
     Девушка, совершенно не обращая внимания на крошечную ранку, кивнула.
     - Я вижу тебя насквозь, как и твои драгоценности, и  я  не  нахожу  в
тебе ничего, что не было бы благородным  и  чистым,  не  считая  некоторых
слабых, почти неуловимых вспышек насилия и  жестокости,  которые  девушка,
подобная мне, может найти восхитительными.
     - Тут твои  всевидящие  очи  полностью  заблуждаются,  потому  что  я
большой  негодяй,  -  насмешливо  ответил  Мышелов,  но   тем   не   менее
почувствовал, как в нем бьется безрассудное удовлетворение.
     Девушка  чуть  боязливо  взглянула  поверх  его  плеча,  и  ее  глаза
расширились, и за спиной Мышелова еще раз прокаркал сухой и хриплый голос:
     - Ближе к делу! Да,  я  заплачу  тебе  золотом  столько,  сколько  ты
запросил, однако мне потребуется  несколько  часов,  чтобы  собрать  такую
сумму. Возвращайся в это же время завтра вечером, и мы завершим сделку.  А
теперь закрой свой ящичек.
     Когда Ого заговорил. Мышелов обернулся, все еще прижимая к себе  ящик
с драгоценностями. Но и на этот раз он не смог определить источник голоса,
несмотря на то, что тщательно осмотрел комнату. Казалось, голос исходит от
всей стены сразу.
     Тогда  Мышелов  повернулся   обратно   к   столу.   К   его   легкому
разочарованию, обнаженная девушка исчезла. Он заглянул под  стол,  но  там
ничего  не  было.  Без  сомнения,  какой-нибудь  люк   или   гипнотическое
приспособление...
     Все еще подозрительный, как змея, он вернулся обратно по  тому  пути,
по которому пришел сюда. При ближайшем рассмотрении черный валик  оказался
именно черным валиком. Потом, когда  дверь,  ведущая  на  улицу,  бесшумно
скользнула в сторону, Мышелов быстро исполнил  последнее  приказание  Ого,
захлопнув крышку ящика, и вышел.


     Фафхрд нежно глядел на Немию, лежащую  рядом  с  ним  в  благоуханных
сумерках, и в то же время  краешком  глаза  следил  за  своим  мускулистым
запястьем и свисающим с него кошелем, которые Немия лениво поглаживала.
     Нужно отдать Немии справедливость - пусть  даже  с  риском  приписать
Мышелову некоторую склонность  к  злословию  -  ее  прелести  не  были  ни
перезрелыми, ни даже обильными, а как раз... достаточными.
     Над самым  плечом  Фафхрда  послышалось  резкое  шипение.  Он  быстро
повернул голову и обнаружил, что смотрит в злые голубые глаза белой кошки,
стоящей  на  маленьком  прикроватном  столике  рядом  с  вазой   бронзовых
хризантем.
     - Икси! - укоризненно и в то же время томно воскликнула Немия.
     Несмотря на  звук  ее  голоса,  Фафхрд  услышал  позади  себя  быстро
последовавшие друг за другом щелчок расстегиваемого браслета и чуть  более
громкий щелчок браслета застегиваемого.
     Он тут же обернулся,  но  увидел  только,  что  Немил  за  это  время
защелкнула на его запястье, рядом с  браслетом  из  вороненой  стали,  еще
один, золотой, по которому шел ряд перемежающихся сапфиров и рубинов.
     Глядя на Фафхрда  из-за  прядей  длинных  темных  волос,  она  хрипло
сказала:
     - Это всего-навсего небольшой памятный дар, который я дарю  тем,  кто
мне нравится... очень...
     Фафхрд поднес запястье ближе к глазам,  чтобы  полюбоваться  на  свое
приобретение, а также - в основном -  для  того,  чтобы  потрогать  другой
рукой кошель с драгоценностями и убедиться в том, что  тот  набит  так  же
туго, как и раньше.
     Кошель был набит, и Фафхрд в порыве великодушия сказал:
     - Позволь мне подарить тебе один  из  моих  камней  в  знак  того  же
самого.
     И с этими словами он хотел было развязать кошель.
     Рука Немии с длинными пальцами скользнула вперед, чтобы предотвратить
это.
     - Нет, - выдохнула она, - пусть никогда камни для дела не смешиваются
с  камнями  для  удовольствия.  А  вот  если  ты  захочешь  принести   мне
какой-нибудь небольшой подарок завтра вечером в это  же  время,  когда  мы
обменяем твои драгоценности на мое золото и мои кредитные  письма  на  имя
Глипкерио, подписанные Хлевиком Зерноторговцем...
     -  Хорошо,  -  отрывисто  сказал  Фафхрд,  скрывая   охватившее   его
облегчение. Он был идиотом, что хотел подарить Немии один из  камней  -  а
вместе с ним целый длинный день, в течение которого она  могла  обнаружить
его необычные свойства.
     - До завтра, - сказала Немия, открывая Северянину свои объятия.
     - Что ж, до завтра, - согласился Фафхрд, страстно обнимая ее,  но  не
забывая при этом крепко сжимать кошель в руке, - и уже желая  уйти  отсюда
как можно скорее.


     В "Серебряном  Угре"  народу  было  немного,  а  зал  тускло  освещен
горящими свечами, в свете которых вяло двигались официанты, когда Фафхрд и
Мышелов одновременно вошли через разные двери и  направились  к  одной  из
многочисленны